 |
Глава двадцать первая 12 глава
|
|
|
|
Камрин подскочила и прижала руку к колотящемуся сердцу, оглянувшись на Эмили.
— Шшш, все ещё спят. Я готовлю маффины. Хочешь помочь?
Маффины, конечно, не праздничный торт, и прошлое Троя с их помощью не исправить, но, может быть, они хотя бы заставят его улыбнуться.
— Ага, — отозвалась Эмили, взбираясь на стул возле столешницы.
Камрин поставила перед Эмили миску и вручила ей венчик. Добавив сухих и жидких ингредиентов для новой партии, она произнесла:
— Хорошо, а теперь всё это перемешай.
Эмили воткнула венчик в миску и попыталась перемешать. И тут же на стойку полетела яблочно-коричная смесь для маффинов.
— Упс.
По крайней мере, в этой партии не было черники. Камрин улыбнулась, опустив руку поверх руки Эмили, и показала, как перемешивать.
— Вот так, милая.
Она перешла к кофеварке, чтобы приготовить кофе, продолжая поглядывать на племянницу. Заварив напиток, она проверила, справляется ли Эмили.
— У тебя хорошо получается. Я ненадолго сбегаю наверх. Держись подальше от духовки, ладно?
И хотя Эмили кивнула в знак согласия, Камрин установила самоочищающуюся задвижку для блокировки духовки на случай, если у племянницы возникнут какие-нибудь дикие идеи. Она написала записку на клочке бумаги, а затем понесла маффин с запиской наверх.
Камрин повернула ручку двери своей спальни и на цыпочках прошла к тумбочке. Положив записку и маффин, украдкой взглянула на спящего Троя. Тот лежал на животе, руки и ноги раскинуты на кровати, словно он во сне тренировался прыгать с парашютом. Покачав головой и улыбнувшись, она тихо закрыла за собой дверь на выходе.
Эмили всё ещё усердно работала, помешивая, когда Кэм вернулась на кухню.
— Выглядит хорошо. Хотя в нём кое-чего не хватает.
|
|
|
Эмили поразмыслила.
— Шоколада?
Заманчиво.
— Хм. Нет, не шоколада. Знаю! Это не в тесте чего-то не хватает, а в тебе.
Эмили посмотрела на себя, как если бы она забыла одеться.
— Чего?
— Этого, — произнесла Кэм, поднимая венчик и брызнув чуть-чуть теста на её голову.
Эмили прикрыла голову руками, размазывая тесто по кудрям. Затем она принялась вытирать руки о перед пижамы.
— О-о-ох. Папочка будет сильно рассержен. Я свалю на тебя.
Камрин наклонилась и поцеловала её в щеку.
— Давай. Я старше его и могу всё выдержать.
Эмили с любопытством разглядывала её. Осторожно она обмакнула палец в миску, а затем слегка прикоснулась им к кончику носа Камрин. И остановилась, ожидая, что на неё накричат.
— Ты делаешь всё неправильно. — Камрин засунула руку в миску и размазала смесь по её щекам. По крайней мере, сегодня она будет хорошо пахнуть. И вытерла оставшееся тесто с руки о свои волосы. — Видишь, вот так.
Эмили хихикнула и указала на неё пальцем.
— Ты выглядишь нело… нела…
— Нелепо, — поправила она. — И ты тоже.
Её племянница перестала смеяться и склонила голову набок, уставившись на Камрин. После долгого осмотра, Эмили спросила:
— А ты помнишь, где потеряла свою улыбку?
— Не понимаю о чём ты, милая.
— Дядя Трой сказал, ты не улыбаешься из-за того, что потеряла её на какое-то время. Ты её нашла? Он сказал, что ты найдёшь.
Трой так сказал?
— Ага, полагаю, нашла. — Она улыбнулась для пущего эффекта, и в кои-то веки выражение на её собственном лице не ощущалось чужеродным.
— Ах, боже мой, — воскликнула Анна, входя в кухню. — Только посмотрите на себя!
— Это сделала тётушка Кэм, честно!
Анна посмотрела с сомнением, поэтому Кэм поспешила спасти племянницу.
— Это правда. Всё я. Извини.
Анна принялась разглядывать её тем же любопытным взглядом, что и её дочь, поэтому Камрин отвернулась и заполнила последний лоток с маффинами, чтобы поставить их в духовку, а затем начала складывать готовые кексы в тарелку. Поставив их на стол, она налила себе чашку кофе и повернулась к Анне, которая вытирала тесто с лица Эмили, улыбаясь при этом.
|
|
|
— Анна, ты не будешь против вытащить последнюю партию, когда выключится таймер? Хочу немного посидеть на террасе.
— Конечно, — ответила та, глядя на неё, словно на незнакомку. — Ты в порядке, Кэм? Может быть, хочешь принять душ или… поспать?
Камрин пожала плечами.
— Возможно, позже.
Джеки, одна из прислуги Хортонов, вошла в заднюю дверь и положила свои ключи на столешницу. Оглядев кухню, она особо пристальное внимание уделила Камрин.
— Вы приготовили завтрак?
— Мы с Эмили приготовили, да. Вы не возражаете? Я не могла уснуть.
Джеки улыбнулась, махнув рукой.
— Конечно нет. Я просто… тогда всё приберу. — Она оглядела кухню, словно ожидая, как мимо вот-вот провальсирует клан тараканов.
Камрин любила готовить и, как правило, не оставляла кухню в таком беспорядке. И хотя та и выглядела, словно взрыв на «Данкен Хайнс»[29], кухня была довольно чистой.
— Нужно лишь вымыть кастрюли из-под маффинов и миску для смешивания. — Камрин улыбнулась Эмили. — Всё остальное на нас. — Она снова посмотрела на Джеки. — Вам нужна будет помощь?
— О, нет. Спасибо. — Взгляд на её лице умолял: «пожалуйста, не надо».
Анна бросила полотенце в раковину.
— Я заберу Эмили наверх искупать.
Джеки приступила к мытью сковородок, так что Камрин раздвинула дверь террасы и вышла наружу с чашкой кофе. Наблюдая за розовым восходом солнца над горизонтом, она села и сделала глубокий вдох. Ещё один первый раз для неё.
Спокойствие в душе.
Дом находился очень далеко от главной дороги, поэтому не было слышно автомобилей. Вдалеке стучал дятел. Крикнул козодой[30]; звук, как ни странно, расслабляющий. Она привыкла к шуму. Гудящим машинам. Раздражённым утром пассажирам. И как минимум, церковным колоколам вниз по улице, когда была в Милуоки. Она не знала, находить ли тишину умиротворяющей или тревожной.
Спустя двадцать минут из дома вышел отец. Он остановился, прежде чем потянуться к ближайшему стулу, уставившись на засохшее тесто в её волосах и на лице.
Она пожала плечами.
— У меня закончилось мыло.
|
|
|
У него отвисла челюсть. Затем он рассмеялся и сел рядом с ней. Осторожно отпил кофе и взглянул на горы.
— Что ты здесь делаешь без книги или ноутбука?
— Просто сижу.
— Ты поругалась с Троем?
— Нет.
— С Наной? Что она сказала на этот раз?
Камрин улыбнулась, глядя на его лысую голову и узкое лицо.
— Ничего, пап. Я просто сижу.
— Не доводилось слышать, чтобы ты просто сидела.
Она допила остатки своего кофе, делая вид, что не заметила, как он на неё таращится.
— Знаешь, Камрин, в одно пасхальное воскресенье, тебе, должно быть, было девять или десять, твоя мама нарядила тебя в одно их тех воздушных розовых платьев для церкви. Все говорили о том, как красиво ты выглядишь. Они тебя нахваливали. А ты топнула ножкой и закричала. Ты утверждала, что не хочешь быть красивой, а хочешь быть умной.
Она совершенно не помнила этого. Кроме того, она удивилась, какое это имеет отношение к простому сидению на улице.
— И?
Когда отец посмотрел на неё, у Кэм перехватило дыхание. Он выглядел растерянным. Пристыженным.
— И я не понимал, как сказать тебе, что ты можешь быть и той, и другой. Умной и красивой. Ты была так непреклонна, так обижена, что мы никогда не осмеливались поднимать эту тему снова. Время от времени мы говорили тебе, как мило ты выглядишь, но у тебя появлялось такое выражение на лице, будто мы тебя обидели. Вскоре мы просто перестали тебе об этом говорить.
Её пальцы онемели, пульс стал медленнее холодной патоки.
— Пап, к чему ты клонишь?
Его взгляд встретился с её глазами.
— Мне никогда не следовало прекращать говорить тебе об этом. Думаю, что ты неправильно поняла наши намерения. Ты была прекрасной. И умной. Ты всё ещё такая, всегда была. Но теперь ты больше этого не знаешь, не так ли? — Он покачал головой. — Мне очень жаль.
Её рот, задрожав, раскрылся, лицо отца расплывалось перед её глазами от подступивших слёз.
— Пап?
Поднявшись, он огляделся, похлопал по своим карманам, а затем снова обратил свой взгляд на неё.
— Это всё, что я хотел сказать. Хотел, чтобы ты знала. — Он взглянул на часы. — Не знаешь, выиграли ли «Бруэрс»?
|
|
|
Она рассмеялась, вытирая слёзы.
— Не знаю.
Кивнув, он пошёл к дому. Не дойдя до двери, он остановился, но не обернулся.
— Я никогда не видел тебя более красивой, чем сейчас, покрытой выпечкой… кроме всего прочего, и в пижаме. Улыбка тебе идёт. — Он развернулся к ней лицом. — Следует ли нам благодарить за это Троя?
Она не нашлась, что сказать, и просто уставилась на него, когда он отсалютовал ей чашкой кофе и зашёл внутрь.
Выдохнув, Камрин села обратно в своё кресло. Она сказала Трою, что люди не меняются. Это то, во что она твёрдо верила. Тогда почему она вела длинные полуночные беседы и разукрасила себя тестом для маффинов? Почему её семья поднимала столько шума из-за её поведения? Оно же не настолько отличалось от её обычного, так ведь?
Трой заставлял её делать, говорить, чувствовать то, что обычно она бы не сделала. Ни один мужчина не вызывал у неё улыбки с самого утра, не заставлял с нетерпением ожидать ночи, чтобы узнать, какие ещё порочные и забавные идеи он припас. Она обнаружила, что думала о нём, когда его не было поблизости, желая узнать его мнение на происходящее.
Сколько она себя помнила, Трой всегда был ей небезразличен. Но теперь ей хотелось держать его за руку и прогнать поцелуем боль. Заниматься любовью каждую свободную секунду. Прошлой ночью она рассказала ему то, что даже сама не с полной уверенностью осознавала. Она была уверена: он никогда никому не рассказывал о своём отце. Что же изменилось? Откуда это взялось?
Трой до сих пор не рассказал ей, к чему был весь этот список, но из-за него всё менялось, и не только между ними, но и внутри неё. Он делал её… счастливой.
Она поспешно встала и направилась в дом, прежде чем позволить себе размечтаться. Мечты и желания опасны. Они рождают личностные иллюзии, искореняя факты и подменяя их пустыми, нереальными желаниями. Мечты не более реальны, чем та идея, что они с Троем могут стать друг для друга кем-то большими.
Когда она открыла дверь, все члены семьи застыли, уставившись на неё, стоило ей войти в кухню. Ладно, она была в полном беспорядке. Более чем в одном смысле слова.
— Я в душ, — пробормотала она.
— Постой, — произнёс Фишер, закрывая холодильник. Он поставил свой стакан с апельсиновым соком на стойку. — Что происходит между тобой и Троем?
Она оглянулась на присутствующих в комнате — их лица были застывшими, и её кожу закололо, словно крошечными ледяными осколками. Знают ли они, что всё это ложь, и если да, то откуда? О, пожалуйста. Нет, нет. Им осталось продержаться ещё всего лишь два дня. Всего два, и всё опять вернулось бы на круги своя. Стало бы мрачным, скучным и обыденным. Она посмотрела на Хизер, но её сестра только пожала плечами.
|
|
|
— Что ты имеешь в виду? — спросила Камрин, надеясь, что никто не заметил её дрожи.
— Трой спустился вниз этим утром, утверждая, что не голоден и просто хочет пробежаться.
Камрин в шоке смотрела на брата. Неужели Троя расстроил её жест с запиской и маффином? Ей хотелось, чтобы он проснулся с улыбкой, как было с ней. Хотела сделать что-то приятное, чтобы сказать…
— Он на пробежке? — повторила она, не понимая услышанного.
— Что я и говорила, — заявила Нана. — Люди должны бегать, только если за ними гонятся.
— На пробежке, — подтвердил Фишер.
Её мама положила маффин на стол перед собой.
— Ну и что здесь такого? Он всегда бегает по утрам?
— Я… — Ну, она не была уверена. Не так, как если бы они встречались по-настоящему. — Я не знаю.
— Ты не знаешь? — спросила тетака Миртл. — Разве ты не его девушка, Камрин?
Они посмотрели на неё — обвиняюще, вопрошающе. Всё это дело собиралось рухнуть у них на глазах. И тогда вся семья проведёт остаток выходных, крича и принижая её не только из-за лжи, но и за то, что Кэм сделала Трою больно. Она надеялась вернуться в Милуоки, когда это «расставание» должно было произойти. Таков был план.
— Они не живут вместе, — заявила Хизер. Громко. — Я имею в виду, она была в Чикаго, а он в Милуоки. Так что она не знает, бегает ли он. Верно, Кэм? — Глаза Хизер вылезли из орбит, побуждая Камрин согласиться.
— Да, верно.
С каждой секундой Фишер выглядел всё злее и злее.
— Единственный раз, что я помню, когда он бегал — это чтобы выпустить пар. И насколько я в курсе, он не делал этого уже много лет. Итак, что ты сделала, Камрин?
Что она сделала? Почему всегда она сделала что-то не так? Трой не мог так расстроиться из-за записки и маффина. Или, может быть, мог. Если он отправляется на пробежку только когда сердится, и он спал, когда она в последний раз проверяла, то, скорее всего, это действительно из-за неё. Боже, последнее, чего ей хотелось — причинить ему боль.
— Я ничего не делала. Я в душ.
— Разве ты не хочешь позавтракать? — спросила кума Виола.
— Я не голодна, — ответила она, заворачивая за угол и поднимаясь по лестнице, прежде чем её желудок смог бы запротестовать.
Ступни Троя тяжело стучали по гравию в ровном темпе вдоль дороги. Пот капал с его лица на промокшую футболку. Ноги начали гореть больше километра назад, но он не остановился. Он был слишком не в форме для этого. Последний раз он отправлялся на пробежку в день рождения его отца в прошлом году. Воспоминания подкрадывались всё ближе, и единственное, что он мог сделать, чтобы отогнать их — это бежать.
Тогда это помогло. Но не сейчас.
Камрин делала для него эти мелочи пол его жизни. Покупая для него арахисовое масло, помещая в рамку семейное фото, даря ему игрушечный грузовичок. Мелочи, чтобы напомнить ему о лучших временах, чтобы продолжать смотреть вперёд. Так она о нём заботилась. Но то, что она сделала этим утром — было особенным. Настолько сильно особенным.
Оставив маффин со свечкой на его тумбочке. Это был даже не день его рождения, просто что-то приятное, чтобы заменить плохие воспоминания. Воспоминания, которые знала только она, единственный человек, кому он рассказал. Он даже себе не позволял вспоминать.
Как она это делала? Раз за разом спасая его от его же прошлого и заставляя поверить, что он этого достоин. Почему она? Часть его хотела верить — она пересматривает своё мнение, меняя взгляд на жизнь. Часть его надеялась — это потому что она любит его в ответ. То есть, если этот список помогает, и она верит в любовь.
Если чертов маффин был просто ещё одним милым жестом, то его ожидает мучительное пробуждение. Если она не сможет любить его в ответ, он никогда не сможет смотреть на неё как прежде. Да он вообще смотреть на неё не сможет. Ибо в этих огромных карих глазах было что-то, чего он никогда раньше не замечал у другой. Податливый розовый ротик, который он целовал, не сравнится ни с кем. А её руки — мягкие и исцеляющие — коснулись большего, чем его кожи.
Она была всем. Никакая другая женщина не стала бы целовать его грудь над сердцем, чтобы залечить трещину. Не смогла бы почувствовать его боль, понять её и избавить от неё. Не утёрла бы слезы, которые слишком долго сдерживались, как бы тихо говоря: «С прошлым теперь покончено».
Никто никогда не заботился настолько, чтобы оставить записку на его тумбочке, гласящую: «Ты кто-то».
Он развернулся и направился обратно в сторону дома, возобновляя темп, чтобы уменьшить жжение внутри. Каждый шаг отдавался эхом её словами. Ты. Кто-то.
Был ли он кем-то? А если только для неё? Потому что он смог бы с этим жить. Быть сыном Ковичам, другом Фишеру, братом Хизер. И целым миром для Камрин. Если она единственная, кто действительно знает его, понимает его, он бы умер счастливым.
Сначала ему нужно пригласить её на свидание. Начать с ней встречаться. На сей раз по-настоящему, а не лгать, чтобы спасти её от семьи. Выяснить, отвечает ли она на эти чувства вообще, или же с её стороны это был просто отличный секс. Большинство женщин путают секс с любовью. Но Кэм бы не спутала. Однако, она до сих пор не верит в настоящую любовь. И ему нужно узнать, всё ли это ещё так.
С каждым шагом, ударяющимся о гравий, он был ближе к ней. Каждый тяжёлый вдох — метафора того, как она украла его дыхание. Трой верил в надежду, но её было нелегко сохранить в его жизни. Однажды он лелеял надежду о семье, которая его бы любила. Лелеял надежду о друге, с которым можно играть и делиться. О собственном доме, который никто не сможет отнять или осквернить. Он перестал надеяться, получив всё это, считая, что его жизнь теперь полна. Но его жизнь не была полной.
И теперь он уповал на неё.
Замедляя свой темп до прогулочного шага, он направился вверх по подъездной дорожке. Услышав голоса семьи у бассейна, Трой проскользнул внутрь через гаражную дверь, чтобы его не заметили. Он взбежал вверх по лестнице и прошёл в их комнату, чтобы принять душ, прежде чем отправиться на её поиски.
Дверь в ванную была приоткрыта, из душевой поднимался пар. Он подошёл к двери ванной и опустил руку на ручку, но она заговорила прежде, чем он успел постучать.
— Да, я получила твоё сообщение. Подумала, ты отправил его по ошибке.
Она разговаривала по телефону. Убрав руку, он отступил назад, чтобы предоставить ей уединение и подождать.
— А что я должна была подумать, Максвелл? Ты спал с другой. Ты же порвал со мной, помнишь?
Трой замер, глядя на дверь.
— Прости? А что насчёт Алисии? Ты же сказал, что вам так хорошо вместе. Назвал меня роботом, помимо других жестоких эпитетов. Очевидно, я не была достаточно хороша… — Она вздохнула. — Нет, Максвелл. Я в Колорадо, на свадьбе. Я не могу пообедать…
У Троя внутри всё стянуло, когда надежда иссякла. Её бывший хочет её вернуть. Трой не мог конкурировать с руководителем рекламного агентства, который мог дать ей финансовую стабильность. Огромный дом в пригороде. Два с половиной ребёнка.
— Да, я приехала не одна… Нет, друг семьи… Да, у меня есть друзья…Это не твоё дело.
Надежда вылетела в окно вместе со всем воздухом из его лёгких. Он всего лишь друг. Друг, с которым она может заниматься сексом, но не более того. Вот и ответ на его вопрос, и ему даже не пришлось унижаться, спрашивая её.
— Хорошо, Максвелл. Я позвоню, когда мы вернёмся. Не знаю… Да, у меня всё ещё есть ключ. Ладно, до понедельника.
Трой отступил к двери спальни, чтобы убраться из комнаты, но дверь ванной распахнулась раньше. Она стояла завёрнутая в полотенце, волосы влажные. Глаза широко распахнуты.
— Ты вернулся.
Он сглотнул.
— Да.
Она взглянула на тумбочку позади него и снова вернула взгляд к нему. Он искал что сказать, что угодно. Но подслушанный её разговор с Максвеллом напрочь отнял способность думать.
Она обошла его и бросила маффин вместе со свечкой и запиской в мусорное ведро.
— Что ты делаешь? — Он подошёл и вытащил записку, положив её обратно на тумбочку.
— Слушай, я сожалею. Я не хотела, чтобы из-за записки или маффина ты расстроился. Я просто подумала…
Господи, какой же он осёл!
— Я не расстроен.
— Ты выглядишь расстроенным.
Глубоко вздохнув, он подошёл к ней. Она может предпочитать этого Максвелла ему, но она всё ещё Кэм. Она по-прежнему остаётся тактичной, сдержанной женщиной, какой и была всегда. Она заслужила объяснение, поскольку в её глазах ничего не изменилось. Притянув Камрин к себе, он обхватил её затылок, когда она прижалась лицом к его груди.
— Я не расстроен, Кэм. То, что ты сделала… было очень мило. Спасибо.
— Ты уверен?
Он закрыл глаза.
— Да.
— Тогда почему ты отправился на пробежку?
Он уже раскрыл глаза, так же, как и рот, готовый признаться ей, что он к ней испытывает. А затем вспомнил — надежда была растоптана.
— Мне просто нужно было немного воздуха. К тебе это не имеет никакого отношения. Честно, спасибо тебе ещё раз за записку. Она, эм…
Отступая, Кэм подняла на него глаза.
— Понятно, — произнесла она.
В мгновение ока выражение её лица стало как у прежней Кэм. Её взгляд метнулся прочь за секунду до того, как она отошла от него. В другой конец комнаты. Подальше от него. Наблюдая, как она одевается с яростными, резкими движениями, он почувствовал себя низшей формой жизни. Скользнув в шлёпанцы, она направилась к двери.
Ему нужно рассказать Кэм, как много её жест значит для него — иначе в её прекрасной головке это станет ещё одной неудачей, которую она припишет на свой счёт.
— Ты единственный человек на земле, Камрин, который когда-либо заставлял меня чувствовать себя кем-то.
Краем глаза он увидел, как она повернулась к нему.
— Ты кто-то.
Чёрт бы её побрал.
Развернувшись, он направился в ванную, прежде чем успел открыть рот и всё потерять.
Глава шестнадцатая
Уроки жизни согласно Камрин:
Настоящие женщины не плачут — они пьют вино.
— Самолёт приземлился на час раньше, — произнесла Хизер, откладывая телефон на кухонный стол и обтирая свой мокрый купальник полотенцем. — А трансфер из аэропорта сможет доставить их сюда часа через два.
Две лучшие подруги Хизер — Шана и Кэти — должны были прилететь пораньше на репетицию вместе с друзьями Джастина, Джоном и Кейдом. И хотя они не состояли в свите молодожёнов, у них была активная роль в качестве помощников и в публичных чтениях. Остальные родственники должны были приехать поздно вечером и сразу отправиться в отель.
Вся семья расположилась снаружи у бассейна, считая, что у них есть в запасе ещё несколько часов до того, как им нужно будет подготовиться или отправиться забирать своих друзей. Трой всё ещё был наверху, принимая самый долгий душ в истории человечества.
— Я могу съездить забрать их, — предложила Камрин. — Вам ведь необходимо время, чтобы подготовиться. Я сделаю это.
После телефонного звонка Максвелла и внезапной отчуждённости Троя, она сможет воспользоваться короткой передышкой во время поездки, чтобы побыть в одиночестве. Кэти, несомненно, отвлечёт её внимание. Давняя подруга Хизер принадлежала к тем женщинам, которую хотел каждый мужчина, а каждая женщина хотела быть ею. Но, несмотря на это, она очень нравилась Камрин.
— Сделаешь что? — спросил Трой, проходя в кухню. В брюках цвета хаки и подходящей чёрной футболке он выглядел таким красивым в повседневной одежде. Тёмно-русые волосы были ещё влажными после душа, касаясь его ворота и ушей. В её животе тут же вспыхнул огонь, воспламеняя нервы.
У Камрин никогда не было подобной физической реакции ни на одного мужчину, кроме Троя. Один лишь взгляд на него заставлял её думать обо всех порочных вещах, которые они могли бы сделать. О том, чему только он мог её научить. То, что она делала бы только с ним.
«Порочные» — слово не из её лексикона.
Хизер переводила взгляд между ними обоими.
— Что происходит?
— Ничего, — ответил Трой, засовывая руки в карманы.
Хизер не выглядела убеждённой, но не стала выпытывать дальше.
— Самолёт наших друзей прилетел раньше. Кэм собирается их забрать.
Трой кивнул, бросив взгляд на Камрин, и быстро отвёл глаза.
— Я поеду с ней.
— В этом нет необходимости, — сказала Камрин, но он свирепо посмотрел на неё, пресекая все возражения.
— Я сказал, что поеду, — рявкнул он. Его ладони упёрлись в бёдра. — Пойду возьму у Бернис ключи. — Трой повернулся и вышел из комнаты, прежде чем Камрин успела отреагировать.
— Ух ты, — проговорила Хизер. — Влюблённые ссорятся?
Ругаться было не в характере Камрин, так что она понятия не имела, что делать с Троем в таком состоянии. Она даже не знала, почему он так расстроен. Жестокое обращение в его прошлом, очевидно, всё ещё причиняло ему глубокую боль. Кэм считала, что той запиской она дала понять Трою, каким она его видит. Что он не просто кто-то, что он много значит для неё. Может быть, из-за её жеста он осознал, какую ошибку они совершали, и изменил своё мнение на их счёт. Или же усмотрел в этом насмешку, лишь только вернувшую все болезненные воспоминания, которые он пытался заблокировать.
Камрин потёрла грудь.
— Скажи Трою, что я жду его в гараже.
Пройдя через прачечную, Камрин вошла в гараж. Открыв заднюю дверь внедорожника Хортонов, она взялась за рычаг, чтобы расширить третий ряд сидений, но не могла маневрировать одновременно и сиденьем, и ручкой, чтобы его выдвинуть.
И тут большая ладонь опустилась поверх её руки, останавливая её манёвры. Сзади тело Троя прижалось к её спине, он отрегулировал сиденье и зафиксировал его в нужном положении. А затем сразу же отошёл в сторону и забрался на пассажирское сиденье рядом с водителем.
— Спасибо, — пробормотала она, стоя рядом с открытой задней дверцей, разделяющей их. По её телу прокатилась дрожь, и уличная жара показалась Камрин суровой висконсинской зимой.
Трой вытянул руку из пассажирского окна, на одном из его пальцев болтались ключи. Камрин закрыла дверцу и забрала их, затем обошла машину и села за руль. Её руки слишком сильно дрожали, чтобы завести автомобиль с первой попытки.
Его взгляд метнулся в её сторону.
— Хочешь, я поведу?
Она уставилась на руль. Грудь сдавило тяжёлым грузом, от навернувших слёз в горле встал ком. Единственный мужчина, который вообще, казалось, её желал, не мог теперь даже смотреть на неё. Все те милые слова и пунктики в его списке, которые меняли её, делали счастливой, теперь стали ещё одной резкой пощёчиной и сожалением. Так же, как и всё остальное. Как глупо было думать, что всё могло бы быть по-другому. Что между ними могло быть по-другому. Что она могла бы стать другой, не той, кем была всегда.
— И какие картинки сейчас в твоей голове, Кэм? Что ты представляешь на сей раз, если можешь оставаться такой спокойной, ни черта не чувствуя?
Она дёрнулась. Жестокость того, что он сказал, бросив ей в лицо её же честность, её же секрет, заставили Камрин бороться изо всех сил, чтобы сохранить самообладание и не умереть на месте от смущения и стыда. Ничто и никогда так сильно не причиняло боль. Её будто на куски разорвали. Не осталось и крупицы надежды или перспективы. Никакие картинки или фантазии не сотрут этого никогда.
Она втянула воздух, сглотнула и повернула ключ зажигания.
Поезжай. Просто поезжай.
Он не произнёс больше ни слова, и в автомобиле воцарилась зловещая тишина, пока не просигналил GPS, указывая повернуть направо. Чтобы разбавить тишину, она включила радио, и в салоне мягко заиграла классическая музыка. Он протянул руку и ткнул по настройкам, из динамиков тут же загремел тяжёлый рок. Кэм убавила звук на два деления и уставилась вперёд, не отрывая взгляда от дороги.
Когда они подъехали, друзья Хизер уже ждали их снаружи рядом с выдачей багажа. Трой и Камрин вышли из автомобиля, и Кэти тут же соскочила со скамейки. Её светлые кудри подпрыгивали почти так же эффектно, как и её грудь. Камрин взглянула на Троя. Кэти была того же типа женщин, с которыми Трой обычно встречался, за исключением того, что у Кэти имелось больше клеток головного мозга.
— Ух ты, посмотри на себя! — воскликнула Кэти, обнимая Камрин до подступающего удушья. — Я никогда раньше не видела тебя в бирюзовом цвете. — Камрин оглядела одну из покупок Хизер, которую носила не по своему выбору. — Он тебе очень идёт. Подчёркивает твои глаза. А волосы! Так мило.
— Спасибо.
— А где Хизер и Джастин?
Трой схватил чемоданы и подтащил их к багажнику.
— Дома, готовятся, — ответила она, держа дверцу открытой.
Шана, Кейд и Джон уже успели сесть в машину. Джон — среднего телосложения, ростом около ста семидесяти сантиметров и аккуратно зачёсанными чёрными волосами — был более схож темпераментом с Камрин, нежели другие. Будучи старым соседом по комнате Джастина в Висконсинском университете в Мэдисоне, он, казалось, не имел ничего общего с остальной частью группы. Камрин старалась поболтать с ним каждый раз, когда они встречались. Он всегда казался не к месту. Так же, как и она.
Кэм улыбнулась ему.
— Как дела, Джон? Давно не виделись.
Мимо неё протиснулся Трой, чтобы добраться до пассажирской дверцы.
— Садись в машину, Кэм, — пробормотал он.
Она почувствовала, как улыбка сошла с её лица. Джон повернулся к ней.
— Всё отлично, спасибо. Как там Чикаго?
Она пожала плечами.
— Я скоро переезжаю обратно в Милуоки, — ответила она, закрывая дверцу. Камрин обошла внедорожник и забралась в машину. Проверив зеркало заднего вида, она выехала с дорожки, прежде чем служба безопасности могла бы подумать, что она укладывала кучу оружия, паркуясь так долго.
— Все готовы к зажигательному девичнику и мальчишнику? — поинтересовалась Кэти со своего места позади Троя.
Кейд заговорил первым:
— Джастин с Хизер ясно дали понять, что не будет никаких вечеринок. Ты же знаешь.
Камрин улыбнулась. Хизер с Джастином не хотели традиционной феерии — предсвадебные вечеринки, как правило, изматывали пару в ночь перед их свадьбой. Они просто хотели устроить небольшой междусобойчик дома с напитками и музыкой. Посчитали, что веселее остаться вместе и разделить вечер с друзьями.
Кэти выразительно вздохнула.
|
|
|
