 |
Глава 2: Место, где живут Боги. 2 глава
|
|
|
|
Из кармана раздался звук. Идентификатор вывел на экран изображение лица молоденькой женщины.
«Информационная система Муниципалитета поздравляет Вас. И сообщает о результатах детского экзамена. Для того, что бы подтвердить ваше участие, пожалуйста, введите свой гражданский номер…», мужчина не дал договорить девушке и тут же принялся вводить число. Сегодня экзаменовалась группа, в которой была его двухлетняя дочь. Умная и чудесная малышка. В душе он лелеял мечту, что она наберет высший балл и будет зачислена в группу одаренных детей, однако никогда не произносил это вслух.
«Благодарю. Отпечатки пальцев и гражданский номер совпадают. Ваши данные следующие…» Далее следовало имя его дочери и ряд цифр. Вес, рост, обхват груди, состояние здоровья, условия питания, стадия развития, перечень различных умений… Все эти параметры доходили до отметки C. Отнюдь не бриллиант, но и не кошмарно плохо. Ничего не поделаешь. Он подумал об улыбке своей дочери.
Как же здорово.
Мужчина разговаривал сам с собой и усмехался, глядя на кочан салата, зажатый в руке. Одарённая или нет, она была и остается его дочерью. Эту девчушку он холил, лелеял и безмерно обожал. Вполне достаточно для счастья.
Неожиданно в голове прояснилось. Что может быть лучше внезапно осознанной глубокой мысли? Созданный им салат, действительно, был идеален. А может эта идеальность и была его единственным недостатком. Прекрасные, безукоризненные пучки салата лежат повсюду, а у покупателей полностью отсутствует желание их покупать. Может их отпугивает именно его безупречность?
Приближался робот-уборщик. Круглая голова сидела на его массивном металлическом теле, от которого отходило что-то похожее на руки, которыми он и убирал мусор и хлам, складывая его в специальный отсек, расположенный в середине металлической конструкции. Точно. Салат был чем-то похож на этого робота. Такой же чистый, аккуратный, но слишком неестественный. Овощи, которые нравились покупателям, были, можно сказать, уникальными, более натуральными … Листик выпал из рук. Мужчина, нахмурившись, наклонился, что бы поднять его.
|
|
|
— Э?
Пальцы свело судорогой, сознание помутнело. Грудь что-то сильно сдавило, ему стало сложно дышать. Робот подобрал упавший салат и остановился. До инженера донесся голос молодого парня:
— Я могу выбросить этот мусор?
Человек открыл рот, чтобы ответить, но захлебнулся неожиданным приступом кашля. Что-то белое посыпалось изо рта. Зубы, его зубы выпадали, словно у древнего старика.
«Вы уверенны? Я выбрасываю». Многострадальный салат полетел в мусорный контейнер, а робот двинулся дальше.
— Стой, помоги мне…
Мужчина протянул руку к роботу и завопил от ужаса. Кожа была покрыта пигментными пятнами. Невероятная тяжесть разлилась волнами по телу. Покачнувшись, он рухнул без чувств на землю между скамьей и кустами.
***
— Сион, взгляни сюда!
Стрелки часов приближались к семи, когда Ямасэ, напарник Сиона, окликнул его. Эти двое единственные живые души из сотрудников парка, который находился возле городской администрации. В их подчинении было три робота-уборщика, которые постоянно патрулировали территорию. Металлические рабочие лошадки всё ещё находились в стадии тестирования, даже самые простые роботы-уборщики могли доставить немало проблем: если выйдут из-под контроля — разрушений не избежать. Но проблемы были даже в их прямой деятельности: железные малышки не очень хорошо распознавали мусор и всякий хлам. После того, как какой-либо предмет при первом контакте идентифицировался в памяти как мусор, предполагалось, что робот автоматически должен различать его в дальнейшем. Однако, они раз за разом отсылали запросы на «неопознанные объекты» — их операционная система работала с ошибками. Примерно такой «неопознанный объект» всплыл около часа назад. Робот вывел на главный экран изображение — что-то похожее на пучок салата лежало на земле, Сион на секунду задумался о том, какую же команду отдать роботу. Ранее были более забавные ситуации, например, робот оправлял запрос: относится ли к мусору выпавший из гнезда птенец или причудливая шляпа с перьями. Но, салат-то, явно относился к категории хлама.
|
|
|
— Что такое? — Ямасэ сидел за панелью управления, Сион встал прямо у него за спиной.
— Хм… С Сампо что-то неладное.
Ямасэ любил назвать робот по именам. Сампо — робот № 3. Сегодня этот малыш работал в самом отдаленном уголке парка. Он и поднял злосчастный пучок салата. Экран панели управления мигал красным светом, оповещая об очередном «неопознанном объекте».
— А на картинке что?
— Да в том то и дело, не могу понять, что это… Но что-то странное.
— Странное?
Ямасэ было 20 лет, на четыре года больше, чем его напарнику. Тихоня по характеру, абсолютно беззлобный и спокойный молодой человек, редко выходил из себя, да и в принципе не раздражался. Сиону нравилась его работа по двум причинам, и одна из них — как раз миролюбивый напарник. А вторая — полное отсутствие людей, за исключением Ямасэ. Они работали с роботами, и практически никаких контактов с человеком не требовалось.
— Сюда глянь, — произнёс Ямасэ, переключая экран на камеру.
— Приблизь чуток.
— Хорошо, — ответил Ямасэ и нажал на пульт.
Картинка стала более четкой и понятной.
— Это… — Сион наклонился ближе к экрану, затаив дыхание от ужаса. Ноги? Одетые в брюки, и обутые в коричневые ботинки ноги торчали из-за скамейки.
— Думаешь он спит?.. — голос Ямасэ задрожал.
— Признаки жизни?
— Э?
— Подними уровень датчиков Сампо до максимума!
В комплектацию Сампо входило особое оборудование — рецепторы, способное отследить температуру, звук, структуру. Голос Ямасэ задрожал ещё сильнее.
— Дыхание, температура — всё по нулям. Никаких признаков жизни.
— Я проверю, — резко произнёс Сион.
— Я с тобой.
Запрыгнув на велосипеды, они закрутили педалями так быстро, насколько позволяли силы. Этот вид транспорта стал довольно популярным в городе за последние несколько лет, по данным статистики в среднем на каждого гражданина приходилось по 1,3 велика. Кроссовки тоже пользовались большим спросом. Люди предпочитали ходить пешком, бегать, кататься на велосипедах или любой другой вид физической деятельности, вместо комфортного и неутомительного способа передвижения. Но, велоагрегат для Сиона — это не дань моде, это быстрый, удобный, маневренный и не требующий средств на заправку стальной конь, перемещающий его с места на место. То, что нужно для студента.
|
|
|
На территории парка действовало ограничение скорости для велосипедистов. Сион летел на всех парах по прогулочной дорожке. Основная часть транспорта была оборудована механизмами, которые автоматически снижали скорость, если она переступала грань дозволенного. Велик — не исключение, а в каждую такую лошадку встраивали своеобразный тормозной рычаг. Однако, велосипед Сиона был весьма стар, и сейчас эта древность играла только на руку — ограничитель скорости отсутствовал. Если бы Транспортное управление прознало сей факт, то бланка на крупный штраф было бы не избежать, однако в эту секунду, возможность ехать быстрее, чем можно, не могла не радовать.
Наконец-то он добрался до тихого, укромного уголка парка. Сампо стоял под шелестящими кронами деревьев. Он слегка наклонил голову в бок, и со стороны казалось, что робот сбит с толку и над чем-то раздумывает.
— Сампо.
В ответ на голос Сиона светодиодные глаза машины загорелись зелёным светом. Парень заглянул за скамейку, тело словно приросло к земле.
— Что там? — прохрипел подъехавший позже Ямасэ.
Человек, лежащий позади скамьи, как будто пытался спрятаться за ней. Открытый рот, устремленный в одну точку взгляд. Выражение лица больше напоминало удивление, чем боль или страх. Похоже, перед смертью он увидел что-то такое, что шокировало до глубины души. Снежно-белые седые волосы, на щеках пигментные пятна, глубокие морщины. Всё это говорило о том, что он был в возрасте.
|
|
|
«Для пожилого человека слишком модная и броская рубашка», — отметил про себя Сион, разглядывая ярко розовую мужскую сорочку, которая была на мужчине.
— Ямасэ-сан свяжитесь со службой Безопасности.
— Э? О… Да, да, конечно. Сейчас. Секунду… Добрый день, вас беспокоят сотрудники парка…
Голос Ямасэ дрожал. Вполуха слушая путаные объяснения, Сион осторожно дотронулся до тела. Оно уже окоченело.
— Кошмар какой-то, — пробормотал парнишка, все ещё не веря свои глазам.
Слишком быстро.
Обычно трупное окоченение тела занимает, по меньшей мере, час с момента смерти, иногда этот процесс затягивается на два, а то и три часа. Сначала коченеют лицевые мышцы, следом все остальные; ткани конечностей теряют эластичность последними. По логике вещей, мужчина должен был быть мертв уже несколько часов. Но тридцать минут назад тела тут не было. Сампо заметил бы его. Он засёк живого человека, сидящего на скамейке. После того, как робот распознал салат, его датчики уловили признаки человеческой жизни рядом. Конечно, не факт, что человек, который сидел тут тридцать минут назад и лежащий сейчас позади скамьи — это одно и то же лицо. Такое невозможно даже согласно законам природы, процесс полного окоченения не может протечь за столь короткий промежуток времени. Тогда кто же наслаждался видами парка по соседству с мертвецом?
Быть не может.
Сион отпустил руку несчастного, кожа мужчины была сухой и ужасно холодной, даже металлический корпус Сампо на ощупь казался теплее. Даже если бы человек умер незамеченным, робот всё равно наткнулся бы на него. И действительно, машина среагировала на его присутствие и послала запрос на распознание, сигнал об ошибке в системе Сампо поступил всего несколько минут назад. До этого никакого тела не было.
На секунду Сиону показалось, что он увидел, как тело шевельнулось. Глюки, конечно же, глюки. Но огромным усилием воли парень подавил в себе дикое желание заорать. Окоченевшие лицевые мышцы, начали расслабляться. Кажется, нос стал улавливать слабый запах гнили. Мужчина лежал лицом вниз; Сион заметил, что позади ушей появилось черно-зелёное пятно, быстро распространявшееся по кожному покрову. Изменения, недоступные невооруженному глазу. Сион наклонился ближе.
— Едут, — Ямасэ выдохнул с облегчением. Машина с агентами из службы Безопасности бесшумно приближалась к месту загадочной трагедии.
***
— Хочешь сказать, что в течение считанных минут ты видел сначала трупное окоченение, а затем последующий этап — гниение? Невозможно, — быстро подвела итог Сафу, кое-как расправившись с огромными кусками шоколадного пончика, которые она каким-то чудом сумела запихнуть в рот. Бистро-кафешка, где они сидели, находилась на стыке довольно старых районов города, в которых жили люди различных национальностей.
|
|
|
— А если ты говоришь, что почувствовал запах, то значит, бактериальное разложение уже началось, верно? Тем более невозможно. Даже если бы на дворе была жарища, потребовалось бы не менее тридцати часов для того, чтобы окоченевшие мышцы расслабились, и началось гниение, так?
— При постоянных условиях летом на всё это уйдет около 36 часов, зимой — от 3 до 7 дней, и примерно 60 часов при нынешней погоде. Это цитата из учебника, — ответил Сион. Он отвёл пристальный взгляд от лица Сафу и сделал большой глоток чая из чашки. Меланхолия и усталость прочно зажали его между собой.
— Агенты службы Безопасности тебя не заели? — Сафу всматривалась в лицо парня. Короткие, густые волосы обрамляли ее личико, делая черты более тонкими, а глаза — огромными, всё это придавало ей какую-то необычную, мистическую бесполую красоту. Девушка также входила в число вундеркиндов, набравших высокий балл на экзамене в двухлетнем возрасте. Она была одной из немногих одноклассников Сиона, с которыми он учился до десяти лет; и единственной, с кем он до сих пор поддерживает отношения. Сейчас, в шестнадцатилетнем возрасте, Сафу вот-вот отчалит за границу — обучаться по обмену.
— В конце концов, это неестественная смерть, они явно что-то подозревают. Небось, задрали своими расспросами, да?
В школе Сафу была тихоней. Лабораторной серой мышкой, днями она просиживала именно там. Но, стоило им с Сионом остаться вдвоём, как улыбка прочно поселялась на её лице, а изо рта вылетали отнюдь не высокоинтеллигентные выражансы.
— Неа, всё было не так плохо, как могло бы быть. — По правде говоря, допрос агентов из службы Безопасности был на удивление коротким. Всё свелось к тому, что они просто изъяли из Сампо данные, относящиеся к обнаруженному телу, и потребовали объяснений у каждого из них. Представитель резко сменил тон, сделав его грубее, когда узнал, что Сион живет в старой части города, ближе к Западному району, однако он привык такому обращению и уже мало обращал на это внимание.
— А почему тогда ты такой подавленный? У меня ощущение, что тебя что-то беспокоит.
— Оно… оно тебя не обманывает.
— Трупное окоченение и гниение?
— Ага. Как ты и говоришь. Это невозможно. Всё верно. Не существует условий, способных так ускорить окоченение и разложение.
— Ты имеешь ввиду природные условия: температуру, влажность или другое внешнее воздействие, да? Гадать бесполезно, только вскрытие даст ответ; возможно, было какое-нибудь внутреннее воздействие на организм, и именно оно и стало катализатором для этих процессов.
— Внутреннее воздействие, хм… И какое же например?
— Ну, истощение, например. Если организм истощен, то очень быстро погибнет. У детей вон, отравленных фосфором, весьма скоротечное трупное окоченение и ускоренный процесс гниения…
— Вот то, что он не был ребёнком, я тебе гарантировать могу.
Сафу с негодованием фыркнула и бурила насквозь взглядом тело, которое посмело выпалить эту фразу.
— Это же просто пример. Ты нисколько не изменился, сарказм, как всегда правит миром, да? В любом случае мы ничего не можем сказать наверняка, пока не найдем информацию.
— Это точно… — Сион слабо кивнул и неосознанно прикусил нижнюю губу. Информация, учебники, справочники… Однажды всё это стало бесполезным для него. То, что казалось таким чётким и реальным, в мгновение ока рассыпалось на мелкие кусочки.
— Сион, — Сафу, облокотившись на стол, подпёрла руками подбородок и пристально окинула парня взглядом.
— Я хочу кое-что спросить.
— Что?
— Почему ты так и не поступил на спецкурс четыре года назад?
Казалось, она заведомо знала ответ. Сион пальцами оторвал кусочек от мягкого сладкого пирога. Начинка очень медленно вытекала на тарелку.
— А сейчас-то тебе это зачем?
— Просто хочу знать. Даже с самой объективной точки зрения ты был выдающимся учеником. На лету ловил знания и мог их применять. Все учителя возлагали на тебя большие надежды.
— Ты меня явно переоцениваешь.
— Но это — правда. Оценки доказывают. Может, тебе показать результаты тестов четырехлетней давности?
— Сафу.
Во рту неприятно горчило. В горле запершило так не вовремя. Казалось, эта боль подступила из самых глубин его души.
— Какой смысл сейчас прошлое ворошить? Четыре года было решено, что спецкурс не для меня, а, следовательно, все привилегии и льготы тоже. Не я отказался учиться там — мне просто не дали такой возможности. Теперь я вынужден батрачить в качестве работника городского парка, чтобы оплатить свое образование. Я хожу на профкурсы в школу рабочей молодёжи. Но учат нас, мягко говоря, не ахти. Не уверен, что получу высшее образование. Вот она, твоя правда. Вот о чем ты говоришь, Сафу.
— И почему у тебя всё отняли?
— Не хочу вспоминать об этом.
— Но я хотела бы знать.
Сион слизал крошки пирога с пальцев и замолчал. Он не хотел вспоминать ту историю. Хотя, скорее не знал, как именно объяснить ситуацию подруге так, чтобы она её поняла.
Причина была проста. Он приютил VC на ночь в своём доме, да ещё и позволил ему удрать. Сей факт стал известен Бюро, им показался весьма подозрительным один момент: отключение системы безопасности и системы обнаружения посторонних в комнате Сиона. Система обеспечения безопасности каждого дома связанна с центральным компьютером, все сигналы тщательно отслеживаются.
И часу не прошло с момента исчезновения Нэдзуми, как служащий Бюро безопасности постучался в их дверь. С того момента начался длительный и дотошный допрос.
— А ты знал, что он VC?
— Да.
— Почему ты немедленно не вызвал полицию?
— Нууу….
— Отвечай. Хватит тянуть кота за хвост. Дай четкий и ясный ответ на мой вопрос.
— Потому что, на первый взгляд он был моего возраста, плюс серьезное ранение. Я его пожалел…
— Другими словами, ты проявил сострадание к VC, не оповестил полицию, да ещё подлечил его и помог смыться.
— Да, всё верно.
Сотрудника отдела расследований и допросов Бюро звали Раши. Он разговаривал мягко, никогда не поднимал ни голос, ни, уж тем более, руку на Сиона во время их длительных встреч. И даже после окончания расследования и освобождения мальчика, дружески похлопал его по плечу и произнёс: «Это были тяжёлые деньки, спасибо». Но Сион заметил, что взгляд Раши всегда оставался холодным.
И даже сейчас, спустя четыре года, этот пристальный и холодный взгляд снится юноше в ночных кошмарах, от которых поутру бросает в пот и трясет, как в лихорадке.
Он скрыл преступника, спас его. Сиона не отдали под суд за эту ошибку, но признали не способным трезво мыслить и принимать решения, и в результате лишили всех привилегий и льгот.
Когда природные беснования в виде урагана стихли, и на ослепляюще синем небе выглянуло солнце, мальчика и его маму выставили на улицу. Не было ни жилья, ни денег, ни места работы. Усиленный курс по специальности эколог, стал еще более недосягаемым, чем облака, величественно проплывавшие над их головами.
Уверенность в завтрашнем дне, которая еще вчера была с ним, которая буквально за некоторое время до рокового события царила в жизни, исчезла без следа. Её, более хрупкую, чем листья, швыряемые ураганом из стороны в сторону, унесло ветрами. Впервые за своё существование он ощутил глубокое чувство потери.
В Шестой Зоне отсутствовала система социального обеспечения. Иерархическая страховая система, властвовавшая в городе, базировалась на принципе: чем больше отдал, тем больше получил, и лишь немногим избранным могли что-то предложить. Сиону и Каран до группы «вкладчиков» было как до луны пешком, их рассматривали как людей, не способных нести ответственность и обязательства в качестве граждан. Самое низшее социальное положение, а это значит, что высшее благо для этой семьи — позволение остаться в городе, никакой более помощи или защиты им не оказывалось.
Элита. Той ночью Нэдзуми именно так окрестил его и на то время это соответствовало действительности. Юноша осознал смысл и вес этого слова только когда его вышвырнули из удобного и защищенного жилища. В Зоне № 6 кастовое общество. Вертикальная динамика населения имела чёткую структуру пирамиды. Свалился с верхней ступени, назад с трудом залезешь.
— Нет, ты только глянь на него, прямо мистер серьезность, — засмеялась Сафу. — Ясно всё. Если так сложно объяснить, то не буду больше тебя пытать.
— Прости, — Сион взял себя в руки и смиренно склонил голову, извиняясь за своё молчание.
С прекращением расспросов он почувствовал облегчение. Объяснить ту ситуацию можно было очень легко и просто, но парень действительно не хотел рассказывать подруге обо всех трагических событиях, перевернувших его жизнь вверх тормашками. Его чувства были ему не подвластны, и он не мог подобрать слова, что бы их объяснить. Небольшое сожаление — вот что юноша чувствовал и удивлялся этому. Неспособный смириться с чувством потери, он часто нервничал — хрупкость и недолговечность положения шокировали и убивали. Однако сейчас, после четырёх лет переживаний и размышлений, парень всё взвесил и разложил в своём сознании по полочкам. Все четыре года Сион сам себе задавал вопросы: что бы он сделал, если бы мог повернуть время вспять и сумел вернуться назад, в свой злополучный двенадцатый день рождения? Вызвал бы он полицию? Включил бы сигнал, оповещающий об опасности? Ответ всегда был отрицательный.
Даже если бы у него был шанс вернуться в прошлое — в ту ночь — он ничего бы не захотел менять. И ветер, и дождь, и незнакомец, который пришел вместе с ними, Сион оставил бы всё именно так, как было. Стопроцентная уверенность в своих действиях доставляла ему немало страданий. Не похоже, что юноша сейчас был бы доволен своей жизнью, как раньше. Он по-прежнему прекрасно знал бы экологию, грыз гранит науки в самом престижном и укомплектованном учебном заведении и жил бы в доме, напичканном техникой — ну и чего греха таить, снова бы окунулся в мир почета, лести, оказался в центре пристальных взглядов, полных восхищения. Даже если бы всё было именно так, парень не поступил бы иначе. Если встреча с Нэдзуми предзнаменовала крах его жизни, то он бы с удовольствием разрушил её снова и снова. Ни капли сожаления о содеянном, и невозможно объяснить почему. С того момента не один ураган бесновался на территории города. Под музыку шелестящих листьев в сердце Сиона просыпалось совсем не раскаяние, а какое-то странное чувство. Тоска и желание снова увидеть его.
Он совсем не был уверен, что сумеет объяснить Сафу всё так, чтобы подруга поняла. Поэтому ничего не оставалось делать, кроме как молчать.
— Ну что, погнали? — девушка встала.
Толпы людей переполнили кафешку, где они сидели, и теперь молодые люди едва-едва слышали друг друга.
— Я тебя до станции провожу, — предложил Сион.
— Еще бы, только настоящий хам позволит девушке идти домой одной, верно?
— Вот только не надо, — парировал парень. — Мы с тобой прекрасно знаем, что твой внешний вид худого заморыша скрывает большую силу и высокую скорость. На самом деле, я всегда думал, что ты больше подходишь для физической деятельности, для боевых искусств.
— Знаешь, думаю, ты кое в чём прав. Однажды я получила нагоняй за свои эмоциональные всплески, обычно-то меня не видно и не слышно. Может, в конечном итоге, работа в лаборатории не для меня.
Топая бок о бок по направлению к станции, они спускались вниз по дороге. Ночной бизнес в городе был под запретом, исключения составляли всего несколько кафе и ресторанов. В течение часа улицы стали пустыми, исчезли толпы людей шныряющих вниз-вверх. Сион легонько пихнул Сафу в спину, её последняя фраза показалась парню наполненной грустью.
— Так-так, голос-то тебя и выдал, кто-то сдал экзамены и собирается уехать учиться по обмену?
Сафу подняла лицо и усмехнулась:
— Завидно, да?
— Ещё как.
— Как это на тебя похоже.
— Будь терпимее к окружающим, но честен с собой. Это мой девиз в последнее время.
— Врёшь.
— Э?
— Ты ни капли не завидуешь.
Сион остановился, его спутница смотрела на него с вызовом. Он только-только хотел произнести её имя, как вдруг чья-то рука внезапно опустилась ему на плечо.
— Прошу прощения.
Сион обернулся. За его спиной, улыбаясь, стоял человек. Он был одет в униформу Бюро общественно безопасности и ростом почти на голову ниже Сиона. Эта одежда темно-синего цвета была полностью выполнена из специального материала, названного суперволокном. И хотя внешне эта ткань нечем не выделялась, она обладала весьма впечатляющими качествами: прочность, превышающая примерно в десять раз прочность стали и воздухопроницаемость, то есть суперволокно прекрасно выполняло функции бронежилета и позволяло дышать телу человека, одетого в него. Чем ближе они приближались к Восточной части города, тем больше сотрудников бюро безопасности, одетых в такую форму, сновало туда-сюда. Сион спокойно снял руку незнакомца с плеча и произнёс?
— Что вам надо?
— У меня к вам пара вопросов… Сколько вам лет?
— Шестнадцать.
— Обоим?
— Да.
— Вы же знаете, что лицам, не достигшим восемнадцати лет, запрещено выходить на улицу после девяти часов?
— Да, прекрасно знаем. Но сейчас всего лишь восемь.
— Сион, — резко прошептала Сафу. Она просила его не спорить. Но, человек в униформе, стоящий перед ними, воскрешал в памяти взгляд сотрудника Бюро расследований и допросов по имени Раши. Вместо испуга и ощущения загнанной в угол мыши, Сион чувствовал агрессию и отвечал весьма резко.
— Вы оба, ваши удостоверения личности, пожалуйста.
Возможно, офицер почувствовал враждебное отношение юноши. Улыбка сползла с его лица и просьба удостоверений личности позвучала менее уверенно. Сафу протянула человеку в форменной одежде свою серебряную карту. Сион молча сделал то же самое.
— По очереди назовите каждый свой гражданский номер.
— SSC-000124GJ.
— Qw-55142.
Офицер вынул карты из своего портативного устройства для считывания карт, и повернулся, чтобы слегка поклониться Сафу.
— Одаренной студентке усиленного курса не место в таком районе в столь поздний час. Вам лучше отправиться домой.
— Туда и иду… Я шла к станции.
— Разрешите, я вас провожу.
— Спасибо, не стоит. Меня проведет он, — произнесла девушка, цепляясь за руку Сиона.
— Провожу, — коротко бросил Сион. — Мы не там свернули. Идём, Сафу.
Выхватив карты из его рук, юноша взял девушку за руку и стремительно зашагал вперёд. Через некоторое время, обернувшись, парень увидел, что человек, остановивший их, исчез в шумной толпе.
— Я так испугалась, — произнесла Сафу, положив руку на грудь. — Бюро безопасности ещё никогда не ругало меня.
— Всё когда-то случается впервые, — ответил Сион. — Кстати, если бы у тебя не было удостоверения личности одарённого студента усиленного курса, так легко мы бы не отделались, как минимум ещё три тысячи вопросов задал бы.
— Серьезно?
— Ага, — мрачно сказал Сион. — То же самое можно сказать и про поезд, на котором ты поедешь. Со своим удостоверением личности, ты можешь путешествовать спецклассом, избегая общего вагона. Таков истинный облик города, в котором мы живём. Всех разделили на категории, основанные на навыках, богатстве и прочих условиях.
— Не говори так, — возразила Сафу. — Не «сортируй» людей так, как ты «сортируешь мусор» или товары в магазине. Люди — это люди. Человеческая раса.
— Сафу, в этом городе не имеет значения, человек ты или нет. Важно лишь одно: есть ли от тебя польза. Вот так.
— Сион…
— Некоторое время назад ты назвала меня вруном. Неправда. Конечно же, я завидую. У тебя есть привилегии, возможность учиться и заниматься экспериментами вволю. Я завидую, Сафу. Злюсь даже на себя. У тебя есть всё, чего я не имею.
Сион сделал паузу и выдохнул. Он зашёл слишком далеко. Позор. Низость. Смущение. Расстроившись, юноша прищёлкнул языком.
Сафу вздохнула.
— Ты снова врёшь.
— Э?
— Ты не расслышал? Т Ы С Н О В А В Р Ё Ш Ь. Лгун. Если пожелаешь, я могу даже добавить «большой» лгун. Ты всего на всего притворяешься, что завидуешь. Или ты даже не понимаешь, что говоришь неправду. Каким же дебилом меня жизнь наградила!
— Сафу, что ты… — в раздражении начал Сион.
— Если бы ты действительно завидовал или злился, то вряд ли бы пошел со мной в кафе. Но ты, ты смеешься, ешь, шутишь и веселишься, словно это мелочи.
— Знаешь, у меня есть чувство гордости. Ясно как белый день, что я не буду завидовать открыто.
— Сион, — твёрдо сказала Сафу. — Когнитивные функции, головной мозг и их взаимосвязь с гормонами — моя специализация.
— Понятно.
— Проехали, если бы тебе не сказала, то с катушек бы съехала. В любом случае, я не хвасталась этим по поводу и без, — продолжила она оживлённо, — Скажи, ты скрываешь свою обиду и притворяешься, что безмерно рад гулять со мной. Напрягает, да?
— Ну, вроде того… — неуверенно ответил парень.
— Это было бы весьма напряжно. А когда организм испытывает напряжение и стресс, надпочечники вырабатывают гормоны-стероиды, названные кортикостероидами, они-то и влияют на головной мозг. И результатом их воздействия является…
— Хорошо, Сафу, я понял, — прервал её Сион. — Хватит, оставь свою лекцию на потом, в следующий раз я даже послушаю, да ещё и внимательно…
— Заткнись и внемли. Ты совсем не завидуешь, не злишься, не нервничаешь. Ты не обижен на меня, причём совсем. Сион, чего ты хочешь от жизни?
— Э?
— Если бы ты действительно хотел учиться дальше, то рвал бы на себе волосы от злости и обиды на меня. Но, нет. Ты сказал, что у меня есть всё, чего не имеешь ты. Тогда, что же есть у тебя? Нельзя сказать, что у тебя нет ничего, — добавила она торопливо, — Люди, у которых и правда нет ни черта, они не такие, они не могут улыбаться и радоваться, не могут непринуждённо беседовать, как ты. Что бы так контролировать свои эмоции и не позволять им влиять на твоё поведение, нужно пройти спецподготовку. У тебя её нет, и не было. Конечно, тебя сложно назвать сверхэмоциональным человеком, но и стопроцентно контролировать свои чувства ты не способен. Единственно объяснение — ты доволен собой, грубо говоря, тебе начхать на всё… эмоциональное равновесие, поэтому ты так искренне смеёшься, и с удовольствием проводишь со мной время.
— Сафу, всё, что ты тут сейчас протараторила — всего лишь теория. Люди не лабораторные крысы, мы обладаем весьма сложными эмоциями. Не уверен, что можно объяснить взаимосвязь между чувствами и поведением. Ты слишком самонадеянна, если полагаешь, что наука в состоянии пояснить все черты и чёрточки человеческой сущности.
|
|
|
