 |
Глава 2: Место, где живут Боги. 7 глава
|
|
|
|
— А потом открылось окно. Ты ведь распахнул его, да. А потом ты развел руки.
— Ага, я помню. Меня снедало беспокойство, мне хотелось кричать.
— Для меня это было так, будто ты звал меня, приглашал зайти. Я подумал — это невероятно, но это происходит прямо сейчас. И ты оставил окно открытым, когда нырнул назад.
— Я собирался включить систему климат-контроля.
— Мне все равно, по какой причине. Это окно, которое ты беспечно бросил открытым, стало моим счастливым билетом. И то, что ты не вызвал Бюро Безопасности, но вместо этого обработал мои раны и накормил, стало еще одним чудом. Я впервые понял, что такие вещи случаются. Что рука помощи может появиться чудесным образом… ты первым научил меня. Как и все…
Нэдзуми медленно обвел взглядом комнату.
— Как и тысячи историй здесь, ты научил меня, что больше всего мы полагаемся на неожиданности. И поэтому я смог выжить… — на секунду он замолчал. — Так что ты прав. Иногда люди спасают других людей. И этому научил меня ты. Ты единственный, кто заставил меня это понять. И, к несчастью для себя, за это я сильно задолжал.
Голос Нэдзуми был таким тихим, почти бормотанием, но чистым и глубоким, от него в ушах Сиона приятно звенело. Так вот оно что, подумал Сион, вытянув пальцы и рассматривая ладонь. В ту ночь, когда эти руки оставили окно открытым, вместе с ветром он позвал и чудо.
— Не слишком заморачивайся на этом, — сказал Нэдзуми, его голос быстро стал грубым. — Я отношусь к тебе как к гостю, потому что задолжал. Если увлечешься и начнешь наглеть, я тебя отлуплю.
— Ну и ладно, — мягко произнес Сион. — Не знаю, поверишь ли ты мне, но я не тот, кто начинает так легко наглеть. Но как ты узнал, что я в опасности? — с любопытством спросил он. — Ты ведь не следил за мной постоянно эти четыре года, да?
|
|
|
Нэдзуми подхватил серую мышь и протянул ее Сиону. Это была самая маленькая мышка.
— Взгляни поближе.
Сион взял мышь на ладонь и поднес к лицу.
— Это… робот?
— Отлично сделан, правда? У него набор встроенных сенсоров. Он достаточно мал, чтобы незаметно проскальзывать мимо системы слежения и немного осмотреться. Хотя это зависит от местности.
— Это ты его сделал?
— Ну, да, — спокойно сказал он. — Когда меня не было в Шестой Зоне, этот малыш посылал мне информацию о тебе.
Сион слегка сжал мышь на своей ладони. У нее не было ни тепла, ни мягкости живого тела. Он подхватил одну из мышей, снующих у его ног, и тоже поднял ее. Пусть и слабо, но ощущались и тепло, и пульс.
— Я не знал, когда или как город собирается избавиться от тебя, — продолжил Нэдзуми. — Ты молод и умен. Есть еще куча способов использовать тебя. Я не мог представить, что они так легко спишут тебя в утиль. Я решил, что раз они поняли, насколько ты полезен, они используют это по полной. Повесить на тебя убийство для них — пара пустяков. Ты стал козлом отпущения, — он усмехнулся. — Они держали тебя закрытым в загоне, чтобы в один прекрасный день вытащить наружу и устроить настоящее шоу из отрубания головы.
— Значит, из вируса меня превратили в козла, хах. Не слишком обнадеживает.
— Эй, козлы милые. В любом случае, они симпатичнее тебя.
— Буду считать это комплиментом, — безрадостно сказал Сион. — Так этот малыш почувствовал перемены, происходящие вокруг меня, и сообщил тебе.
— Угу. Все началось в тот день, когда в парке, где ты работал, погиб мужчина. После этого Бюро установило за тобой слежку. И в довершение, словно вишенка на торт, умер твой напарник. Это создало идеальную возможность арестовать тебя.
— Слежка… я и не знал, что за мной наблюдают.
— Они делали это незаметно. Когда ты все осознал, было уже поздно.
|
|
|
— Это страшно.
— Ты только сейчас это понял? — Нэдзуми презрительно фыркнул.
Сион потрепал свою челку. Он был сбит с толку — тем, что случилось, что намечалось, и что он теперь должен делать. Он почти ничего не знал. И это незнание ужасало. Но одна мысль, пусть и необоснованная, всплыла в голове у Сиона.
* * *
— Нэдзуми.
— Хм?
— Может, это парк?
— В смысле?
— Лесной Парк в центре города. Моя работа — может, оса-паразит появилась там?
— Почему? — спросил Нэдзуми. — Парк прямо посреди города. Он, может, и лес, но все равно искусственный. Вся живая природа контролируется городом. Если бы из ниоткуда объявилась оса-паразит, они бы заметили.
— Верно, но… из всех мест в городе парк больше всего подходит для зарождения новых видов. Все жертвы, включая меня, находились в парке. Естественно… — Сион заколебался, — я не знаю, были ли еще подобные инциденты, но, думаю, отчасти город подозревал именно меня из-за того, что все случаи произошли в этом месте. Но тогда…
— Монстр появился на свет незамеченным системой слежения.
— Вполне вероятно, да? К тому же, в парке собирается множество людей.
— Нет недостатка в носителях, — угрюмо произнес Нэдзуми.
Этот парк был красив и благоустроен для горожан. Если в нем поселится вид, охотящийся на людей, тогда…
— Весна, — пробормотал Сион.
— Весна? — эхом переспросил Нэдзуми.
— С приходом зимы осы снизят активность и впадут в спячку. Яйца, которые уже отложены, скорее всего перезимуют, не вылупившись.
— В телах людей.
— Ага. А когда придет весна, они смогут возобновить активность уже как имаго. Они вылупятся все сразу. В пору года, полную солнечного света и цветов, черные осы одновременно вылетят из людских тел. Сколько их будет? Сколько людей станут жертвами? Надо что-то сделать.
— И как ты собираешься «что-то сделать» с этим? — прямо спросил Нэдзуми. — Даже не думай возвращаться в город. Тебя убьют. Ты просто любитель и не сможешь провернуть всякие забавные трюки типа обмана системы наблюдения. Десять к одному, стоит тебе войти в город и вскоре ты умрешь. У нас, знаешь ли, нет козыря в рукаве.
— На самом деле, думаю, он может у нас быть.
Нэдзуми прищурил глаза.
— Я выжил после атаки осы. Есть вероятность, что я выработал антитела против токсина. Если так и есть, из моей крови можно приготовить вакцину.
|
|
|
Нэдзуми одарил Сиона жутким взглядом и подчеркнуто пожал плечами.
— И что ты собираешься делать? Придешь в Бюро Здравоохранения и скажешь «Проверьте, пожалуйста, мою кровь. А если хотите, можете сделать из нее вакцину»? Это идиотизм. Они, скорее всего, высосут из тебя всю кровь и вышвырнут тебя вместе с другими органическими отходами. Конечно, твои слова впечатляют, но готов ли ты рисковать жизнью ради других людей?
— Я не хочу умирать.
— Тогда не думай о всякой ерунде. Есть у тебя антитела или нет, если тебя поймают, то все равно убьют. Вопрос в том, раньше или позже.
— Тогда что мне делать?
— Ничего не делай. Просто брось их на произвол судьбы.
Сион поднял голову.
— Бросить их? — тихо спросил он.
— Ага. Какое интересное будет зрелище, — фыркнул Нэдзуми. — Можно смотреть, как рушится сияющий в лучах весеннего солнца Святой Город. И у тебя будут лучшие места.
— Нэдзуми! — прикрикнул Сион.
— Уаа, только не обливай меня снова водой.
— Ты думаешь, Западный Квартал в безопасности? — недоверчиво спросил он. — Мы люди, такие же, как они. Никто не знает, атакуют ли осы и нас.
Нэдзуми замолчал. Кривая улыбка играла на его губах.
— Мы не такие.
— Что…
— Люди, живущие в городе, точно не считают обитателей Западного квартала такими же людьми. Ты ведь до сих пор не знаешь, что это за место, да? Это выгребная яма Святого Города. Номер 6 процветает, выбрасывая сюда все ненужное. Приглядись хорошенько, и сам заметишь.
— Нэдзуми…
— Это всего лишь моя догадка, но послушай, этот монстр, скорее всего, выбирает своими носителями только жителей Номера 6 — людей, которые сваливают всю грязную работу на других, чтобы жить в стерильных условиях, хорошо питаться и не болеть. У Господина Монстра изысканный вкус.
— Почему ты в этом уверен?
— Я ничего не смыслю в биологии насекомых, Сион. Но я, скорее всего, прав в том, что любая оса, оса или саранча появится там, где больше всего еды. Плотность населения у нас выше, чем в городе. Но разве ты видишь здесь следы монстра? Нет. А значит, здесь просто нет жертв, нет носителей. Верно?
|
|
|
Сион лишился дара речи. Его мысли запутались, в затылке пульсировала тупая боль. Рука Нэдзуми коснулась его щеки.
— Прости… — сказал он мягко. — Я не хотел тебя озадачить. Я забыл. Ты принадлежишь другой стороне, той, что внутри стены.
— Я не понимаю эти твои «внутри» и «снаружи».
— Конечно, — ласково сказал Нэдзуми, — это нормально. Вы, ребята, наверное, и не пытались никогда понять, что происходит за стеной, да? Вас, скорее всего, это не интересовало. Забывчивые, надменные, блаженные люди… Но ты, бедняга, — пробормотал он. — Ты упал с этого пьедестала.
Значит, я уже не забывчивый, надменный и блаженный. Ты это пытаешься сказать?
Сион посмотрел в глаза Нэдзуми, предоставив своему взгляду говорить за себя.
Если надменность — это незнание и не желание знать, а моя счастливая жизнь до сих пор была построена на этой надменности, будь уверен, я не против все это отбросить. Падение с пьедестала — лучшее, что могло со мной случиться.
— Нэдзуми, — сказал он упрямо.
— Хм?
— Я хочу знать правду. Хочу знать, что реально, что происходит в мире, где я живу. Хочу увидеть его истинное лицо.
Нэдзуми пожал плечами и одарил его сияющей улыбкой.
— Лепет младенца.
— Мы ровесники.
— У меня больше жизненного опыта. Не знаю, кто еще способен сказать нечто такое же расплывчатое, как «Я хочу знать правду». Разве что Гамлет.
— Кто это?
— Принц датский. Думаю, прежде чем познавать истину тебе стоит поднабраться знаний. Ты почти незнаком с классикой, хах?
— Ну, раньше она мне не была нужна… — нахмурился Сион. — Плоды творчества меня не слишком привлекали, вот…
Нэдзуми потянулся к полке и вытащил две книги.
— Если твои слова верны, с приходом зимы шумиха стихнет. Значит, у нас есть перерыв до весны.
— Наверное.
— Тогда нет нужды париться, — бросил он небрежно, — толку не будет. Так что пока не поправишься и не сможешь нормально двигаться, можешь почитать это ему.
— Ему?
Коричневая мышка вскарабкалась на колено Сиона и встала на задние лапки.
— Он любит Макбета. А еще Фауста. Слышал о таком?
— Нет.
Нэдзуми скривился и картинно вздохнул.
— Где нет нутра, там не поможешь потом.
Цена таким усильям медный грош.
Лишь проповеди искренним полетом
Наставник в вере может быть хорош. [8]
— Вот так. Ты должен дать своему мозгу отдохнуть и заняться обучением души. Твоя мама читала тебе, верно?
— Ага.
Мышь настойчиво пискнула.
— О, верно, кстати о маме, у меня послание от нее. Чуть не забыл.
— Хах?
Легкий румянец появился на щеках Нэдзуми и он упрямо отвернулся.
|
|
|
— Ну, раз уж ты выжил… Я решил, ничего страшного, если рассказать твоей матери, что ты здесь.
— Ты виделся с моей мамой?
— Не я, — резко произнес он. — Я оставался в подземном туннеле. Этот малыш…
Коричневая мышка склонила голову набок.
— Он пошел вместо меня, с запиской в зубах. Один из старых книжных трюков, но система наблюдения, на удивление, ничего не засекла.
— Спасибо.
— Прекрати, — Нэдзуми скривился. — Не надо смотреть на меня таким щенячьим взглядом. Тебе не стыдно?
— Я обращался к этой маленькой мышке.
— О… ну, тогда ладно.
Сион правда был благодарен. Теперь, когда он знал, как сложно попасть по сторону стены, он от всего сердца был благодарен Нэдзуми, который пошел на такой риск, чтобы доставить записку его матери. Вот что значит накапливать знания.
— А твоя мама не промах, — заметил Нэдзуми. — Она смогла передать мне ответ и не попасться.
Нэдзуми вытащил свернутый кусок бумаги размером примерно с половину его пальца. Послание было накарябано по-быстрому, он с трудом мог его разобрать.
(Около LK-3000. Забытые стр. 3Э. Не уверена — К)
— Что это такое?
Сион и Нэдзуми озадаченно переглянулись.
— Это письмо, которое твоя мама написала любимому сыну, — сказал Нэдзуми. — У тебя есть идеи, что это может значить?
— Не особо, — ответил сбитый с толку Сион. — «К», наверное, означает имя моей мамы, но это… «не уверена»?..
— Наверное, это адрес. Номера домов здесь не помогут… Забытые строения, хах. Думаю, стоит поискать.
— Так значит, моя мама знает кого-то из Западного Квартала. Это его удивило. Он никогда не слышал от Каран ни единого слова о ком-то, живущем здесь. Нэдзуми щелкнул пальцами.
— О! Я знаю.
— Хах?
— Может, там твой отец.
— Сомневаюсь, — возразил Сион. — Похоже, кто-то прочитал слишком много книг. Тебе не самому не смешно?
Нэдзуми издал разочарованное «тск».
— Твои ответы все лучше. Ну, думаю, ты прав. Это типичный сценарий для дешевой мелодрамы. Отец и сын воссоединяются после шестнадцати лет разлуки.
Голос Нэдзуми стал низким и глубоким.
— Я скучал по тебе, сын мой.
— Я тоже, отец.
Сион угодил в распахнутые объятия Нэдзуми. Они сомкнулись на его спине. Было тепло. На миг он вспомнил холодное прикосновение мертвого тела Ямасэ. Но он хотел помнить эту теплоту, а не холод; Сион поклялся никогда не забывать жар тела, которое сжимал в объятиях. Он хотел, чтобы все создания, в том числе и он сам, продолжали оставаться живыми. Он не хотел, чтобы его жизнь забирали так несправедливо. Он чувствовал — удовольствие от жизни, дыхания и обладания телом из теплой плоти — он проникся этим. Нэдзуми мягко отстранился.
— А твои реплики становятся все лучше, — одобрительно сказал он.
— Знаю. Я многого достиг за короткое время, правда?
— Отличный ученик. Ну, может, пойдем тогда?
— Куда?
— Наружу.
Снаружи было темно. В Западном Квартале ночь была синонимом абсолютной тьмы. Холодный ветер пощипывал кожу Сиона.
— Смотри, — указал Нэдзуми. Номер 6 выделялся в темноте — купался в свете, блистая на расстоянии.
— Он всегда так сияет, утром, днем и ночью. Красота.
— Ага.
— Но отныне тебе придется жить здесь.
Земля тонула в темноте, редкие проблески света мелькали здесь и там. Они одиноко горели, делая окружающий мрак еще более непроглядным. Тучи в небе разошлись, и выглянула луна. Это был полумесяц. Тонкая лента, напоминавшая обрезанный ноготь, плыла в пустом небе.
Нэдзуми наклонился и что-то подобрал.
— Взгляни.
Это была мертвая оса.
— Похожа на обычную цветочную осу.
— Ты был прав, похоже, сезон активности ос закончился.
— До весны… — Сион замолк.
Возможно, город продержится до весны. Ему оставалось еще несколько месяцев благодати, пока не наступит судный день.
— Если ты серьезно хочешь бороться с осами-паразитами, я не буду мешать, — сказал Нэдзуми. — Но если это означает помогать Номеру 6, я пас.
— У тебя зуб на Номер 6?
Ответа не последовало. Ветер подул сильнее. Кроны деревьев сверху скрипели и шуршали, покачиваясь в темноте.
— Сион.
— Хм?
— Город, в котором ты родился и вырос, — вот главный паразит.
— Хах?
— Он впивается в жертву, выпивает из нее все соки и полностью ее поглощает. Вот что это за город. Город-Паразит… Ты меня понимаешь?
— Нет.
— Скоро поймешь. Ты сказал, что хочешь знать правду. Но узнав ее однажды, ты уже не сможешь отступить. Будь готов к этому.
— Я и так зашел слишком далеко, чтобы отступать, ты так не думаешь?
— Наверное, так и есть.
Ветер унес тихий смех Нэдзуми. Его голос был сухим и глухим, будто дополняя его.
— Если ты узнаешь правду, и все еще будешь хотеть защищать Номер 6, тогда…
Лицо Нэдзуми повернулось к нему в темноте.
— Тогда ты тоже мой враг.
Сион чувствовал его взгляд. Он почти видел серые глаза.
— Малыш, здесь прохладно. Пойдем назад.
Нэдзуми заговорил легко, как будто ничего не случилось. Он повернулся к Сиону спиной и начал насвистывать, спускаясь по лестнице.
— Нэдзуми.
Свист затих.
— Ты так и не сказал мне свое имя.
— Нэдзуми оно было, Нэдзуми и останется. Вполне сойдет.
— Но оно тебе не идет. И ты обещал. Ты говорил, что скажешь его, если я выживу.
Послышался легкий смех, на смену которому быстро пришло насвистывание. Дверь закрылась, темнота снова наполнилась тишиной. Сион стоял один, не двигаясь с места. Ветер трепал его белые волосы. Он мог слышать, как где-то вдалеке лает собака.
Он посмотрел на город, украсивший себя светом. Город-Паразит. Город, чье название Нэдзуми произносил с отвращением, красиво мерцал.
Сион оторвал взгляд от света и глубоко вздохнул.
Потом он медленно спустился по ступенькам в комнату внизу.
Послесловие автора к бункобону
Послесловия всегда делают меня ужасно робкой. Это так смущает. Каждый раз, когда я их пишу, в глубине души я сгораю от стыда. Я слышу, как внутренний голос говорит мне как ты можешь делать такие смущающие вещи без колебаний?
Наверное, это все из-за того, что раньше я использовала послесловие для извинений. Даже бессознательно, что еще больше усугубляет проблему. Я всегда хотела исправить недостатки моей работы в послесловии. У меня подозрение, что именно это я и пыталась сделать.
Когда я осознала, что именно делаю, то поклялась больше не писать послесловий. Я подумала, что все, произнесенное или написанное автором вне работы, бессмысленно.
Когда я это писала, Номер 6 стал бунко. Как читатель, долгое время живущий без денег, могу сказать, что с бунко у меня духовное родство. Маленькая и доступная книжка стала даром божьим для моего бумажника и его скудного содержимого.
Спасибо, бунко.
Поэтому я могу прямо сказать, что счастлива, потому что люди с ограниченными средствами и любовью к книгам смогут позволить себе купить мою историю в виде бунко. Стоит ли ее читать, ну, обсудим это в другой раз. Оставляю это на суд читателей. Я не собираюсь писать что-то вроде «Это труд всей моей жизни» — такие слова даже за извинения не сойдут. Я все еще хочу верить, что не опустилась до такого уровня.
Моя книга не отстает от реальности. Она очень правдива. Все, что отображено в ней — трагедия, жестокость, тирания наделенных властью, человеческая жадность, желание убивать… любое из этого вы найдете в мире, где мы живем, в куда более ярко выраженной форме.
Как могут люди быть такими жестокими? Такими бесчеловечными? Это лишает меня дара речи. Но вместо того, что продолжать молчать, я спрашиваю себя, смогу ли я найти надежду через Номер 6? Шансы на это еще тоньше, чем мой бумажник. Но я могу только писать, и мне кажется, что я проиграю жестокости и надменности реальности — но я не могу просто поджать хвост и признать поражение, потому и продолжаю писать. Я хочу бросить реальности вызов, используя Номер 6 как мое оружие. Я хочу вскрыть то, что они называют Реальностью, вытащить наружу всю ложь и построить историю не отчаяния, а надежды.
Такие у меня амбиции.
Ах, я снова извиняюсь? Или пытаюсь себя подбодрить? Или я использую разные пафосные слова, чтобы обманом заставить себя и остальных поверить в них? Хмм. Это правда ужасно. Но…
Ты бесишь.
Я будто слышу шепот Нэдзуми.
Какая надоедливая женщина. Если есть время оправдываться, потрать его на борьбу.
Я слышу голос, говорящий мне бороться более яростно и решительно, не важно с кем — с собой, с другими, со временем. Я кривлюсь и даю себе встряску.
Он прав. Теперь, прежде чем написать послесловие, я напишу свою историю — историю без жалоб, извинений или обмана.
Так что вот оно, послесловие, которое не совсем послесловие. Мне очень жаль. Я бы так хотела больше не писать послесловий.
Вот и конец. Хотелось бы передать сердечную благодарность людям из офиса Kodansha's Children's Books: м-ру Ямакаге Ёшикацу, м-р Ямамуро Хидеюки и мисс Джинбо Джунко из Отдела Публикации Бунко.
Спасибо, спасибо большое.
2006, позднее лето.
Асано Ацуко
Том 2
Глава 1: Жизнь и Смерть
Ты жив; поведай правду обо мне
Неутоленным.
(Гамлет, Акт 5, Сцена 2) [9]
Сион закрыл книгу. До него доносился шум дождя.
Эта подземная комната была отрезана от большинства внешних звуков. Но по непонятной причине шум ветра и дождя всегда проникали сквозь стены.
Мышь вскарабкалась по ноге Сиона и уселась на колене. Она дернула усиками и как бы вопросительно потерла их передними лапками.
— Хочешь, чтобы я тебе почитал?
Ипии.
— А тебе и правда нравятся трагедии. Почему бы не выбрать что-то повеселее?
Мышь посмотрела на него и моргнула своими глазами цвета винограда. Сион устроился поудобнее на стуле и скрестил ноги, мышь так и осталась сидеть у него на колене.
Этот стул когда-то был весьма неплохим образчиком мебели. Об этом говорили прочная конструкция и изящные узоры на спинке. Но теперь он был старым и потрепанным; краска облупилась во многих местах, а сидение было так сильно потерто, что нельзя было сказать, какого цвета оно было раньше. Стул был одним из немногих предметов мебели в этой комнате. Неделю назад Сион раскопал его среди книг, занимавших две трети пространства.
— Наверное, если разобрать эти книги, можно найти куда большие сокровища, — Сион пытался говорить серьезно, но Нэдзуми фыркнул.
— Почему бы тебе сначала не поднабраться сил, прежде чем думать о таких вещах? Ты — малыш, который ни разу в жизни не занимался физическим трудом. Поэтому ты такой бледный и тощий.
— Я был ответственным за уборку парка. Я каждый день занимался физическим трудом.
Нэдзуми пожал плечами. В его голосе появилось легкое презрение.
— Уборка? Уборка в Номере 6 считается физическим трудом? Тебе надо было просто управлять роботами, которые убирали. А физический труд, малыш…
Нэдзуми схватил руку Сиона и сжал пальцы так сильно, что он вздрогнул. Пальцы Нэдзуми, тонкие на первый взгляд, были на удивление сильными.
— …Это использование этих вот рук, ног и спины. Использование своего собственного тела. Запомни это.
Колкая и саркастичная манера речи Нэдзуми перестала раздражать Сиона, когда он к ней привык. За резкостью и цинизмом всегда скрывалась правда, с которой он не мог не согласиться, и зачастую чувствовал себя, скорее, переубежденным, чем обиженным. В Номере 6 работа Сиона и правда заключалась в нажимании клавиш. Он никогда не занимался тем трудом, который напряг бы его собственное тело до предела. Он не знал, каково быть влажным от пота, когда кожа на руках покрывается мозолями и трещинами, а мышцы болят от усталости; что значит дико проголодаться и сладко уснуть после рабочего дня.
Он никогда этого не испытывал.
— Поэтому я и хочу это сделать, — решительно произнес Сион, указывая на горы книг, наваленные по всей комнате. — Я разберу их, рассортирую и аккуратно расставлю на полки. Если это не физический труд, то я не знаю, что это.
— У тебя на это сотня лет уйдет.
— Справлюсь за неделю.
Нэдзуми пожал плечами.
— Как хочешь, — вздохнул он. — Делай, что считаешь нужным. Но ограничься книгами и полками. Больше ничего не трогай.
— Здесь кроме книг и полок почти ничего и нет.
— Как ты и сказал, под ними могут лежать чудесные сокровища. Честно говоря, я сам не знаю, что скрывается под книгами.
Мышки болтали друг с другом из укромных уголков и крошечных закутков между книгами. Сион подобрал маленький светло-зеленый томик.
— Нэдзуми.
— Хм?
— Как давно ты живешь здесь?
Голые бетонные стены, тысячи книг, подземная комната — это не слишком походило на человеческое жилище.
— Ты ведь не здесь вырос, да? Где ты…
Он закрыл рот. Он заметил, что глаза Нэдзуми сверкают стальным блеском.
— Я… прости.
Нэдзуми выхватил книгу из рук Сиона и отбросил ее в сторону.
— Если собираешься здесь остаться, — он закутал плечи в ткань из суперволокна и нетерпеливо вздохнул. — Тогда сделай что-нибудь с привычкой устраивать допрос. Не знаю, как долго я смогу выносить, что ты вынюхиваешь все подробности моей жизни.
— Я не вынюхиваю. Мне просто стало интересно.
— Когда ты пристаешь к людям с вопросами обо всем, что ты хочешь знать, это и называется вынюхиванием. Это тоже запомни.
Сион почувствовал раздражение из-за отталкивающих слов Нэдзуми. Внутри него бурлило возмущение. Он не вынюхивал. Он схватил Нэдзуми за руку, когда тот собирался выходить.
— Я еще почти ничего не знаю. Потому и хочу узнать.
— Говорю же, это и называется…
— Если бы я мог понять что-то без знаний, — перебил Сион, — я бы и не пытался узнать. Но я хочу знать. Это то, что мне надо знать. Я хочу знать, и потому… ай!
Увлекшись, Сион прикусил язык. От боли он зажал рот рукой и присел на корточки. На глаза навернулись слезы, рот перекосился от боли. Нэдзуми расхохотался.
— Блин, ты от природы такой растяпа? Никогда не устаю на тебя смотреть… Ты в порядке?
— Более-менее. Прикусывать язык очень больно.
Когда он жил в Номере 6 — от рождения и до шестнадцати лет — он ни разу так не заговаривался, чтобы прикусить язык. И это было впервые, когда он не задумываясь схватил кого-то за руку из желания произнести то, что жаждало сказать его сердце, его слова не поспевали за мыслями.
— Ну и?
Нэдзуми присел и заглянул в лицо Сиона. Свет в его глазах лучился нежным блеском.
— Что ты хочешь знать?
— Тебя… — ответил Сион. — Я хочу познать тебя.
У Нэдзуми челюсть отвисла. Он часто заморгал.
— Сион, ты в последнее время не читал никаких странных книг?
— Странных?
— Типа романтических новелл, где клише навалом. Ну, знаешь, где принц спасает девицу в беде, или разлученные возлюбленные проходят через испытания и невзгоды, чтобы снова воссоединиться.
— Не думаю, что читал такое.
— Тогда откуда взялась реплика? «Я хочу познать тебя», — недоверчиво повторил Нэдзуми.
— Чтобы что-то сказать, мне не обязательно откуда-то это заимствовать.
— То есть ты это серьезно?
— Конечно. Нэдзуми… — Сион вытер губы и посмотрел прямо в его серые глаза. — Я хочу знать. Хочу знать, потому что еще столько вещей мне не известно. Я лишь знаю, что ты меня спас. Я не в курсе, какое у тебя настоящее имя или где ты вырос, или почему ты живешь один, или о чем ты сейчас думаешь, или собираешься делать — без понятия. Я ничего о тебе не знаю.
Его схватили за запястье. Пальцы Нэдзуми всегда были холодными и жесткими.
— Тогда я скажу тебе кое-что. Положи руку сюда.
Сион подчинился и приложил руку к груди Нэдзуми.
— Что ты чувствуешь?
— Чувствую?.. Ну, обычная мужская грудь. Твердая и плоская.
— Знаю, знаю. Не повезло тебе, больших сисек у меня нет. Что еще?
— Ну…
Что ощущала его ладонь через грубую ткань рубашки Нэдзуми? Сердцебиение, теплоту и упругость плоти. Сион не мог произнести это вслух. Он не знал почему. Он отдернул руку и сжал пальцы. Нэдзуми тихо усмехнулся.
— Сердцебиение и тепло. Верно?
— Конечно. Ты ведь живой. Естественно, что твое сердце бьется, и ты излучаешь тепло.
— Да. Я жив, и я прямо перед тобой. Это все, что тебе надо знать. Чего еще ты хочешь?
Нэдзуми встал и посмотрел на Сиона. Его взгляд, как и пальцы, был холодным.
— Тебе нужна информация, — произнес он ледяным тоном. — Дата рождения, история развития, рост, вес, уровень интеллекта, данные о ДНК. Тебе нужна информация, которую можно превратить в цифры. Только так ты пытаешься понять людей. Поэтому ты не можешь понять живых людей, стоящих прямо перед тобой.
Сион тоже встал. Он стиснул кулаки сильнее.
— Ты любитель сарказма, и тебе нравится смеяться над людьми. Ты не любишь рыбу и беспокойно спишь.
— Хах?
Сион продолжил.
— У тебя огромный багаж знаний из различных областей — но все они не систематизированы. Иногда ты изменчив и слишком чувствителен, а иногда ленив и невнимателен к деталям. Ты любишь очень острый суп и дико злишься, когда в нем мало соли. А прошлой ночью ты три раза меня пнул.
— Эй, Сион, минуточку…
— Я узнал это, когда пришел сюда. Это не цифры. Я бы никогда не променял тебя на числа. Это не то, чего я хочу.
Взгляд Нэдзуми ускользнул в сторону.
— Для тебя я чужой человек, — сказал он. — Ты не должен интересоваться чужими людьми. Четыре года назад ты спас мне жизнь, и я тебе сильно задолжал. Поэтому я помог тебе. Если хочешь, можешь оставаться здесь столько, сколько пожелаешь, и делать то, что хочешь. Но даже не думай желать узнать больше о чужом человеке.
— Почему нет?
— Потому что они будут мешать.
— Будут мешать? Знания усложняют жизнь?
— Да, людям вроде тебя. Ты хорошо впитываешь информацию, но легко поддаешься эмоциям. Ты легко веришь людям и пытаешься привязаться к ним. Я ведь говорил уже, да? Отгородись, выбрось все ненужное.
|
|
|
