 |
Неоклассическая («традиционная») проза
|
|
|
|
Реалистические принципы, сформировавшиеся на представлении о человеке как существе общественном, детерминированном исторически и социально, на рубеже XX – XXI вв. обогащаются представлениями о духовной и психологической диалектике. Более динамичными становятся взаимоотношения между характерами и обстоятельствами, изменяются способы эстетического выражения авторской позиции. Реалистические течения в художественном познании человека стремятся охватить все возможные связи между личностью и действительностью. Признание исторической закономерности не отменяется, но дополняется релятивистской картиной мира, в которой значимыми оказываются понятия дискретности, изменчивости, динамики. Изменяются представления о времени и пространстве, приобретая экзистенциальный характер.
Реалистическая проза 1990-х – 2000-х гг. основывается на стремлении постичь всю полноту связей между чел-ком и миром, что было свойственно и классическому реализму. Однако новая литература, наследующая традициям реалистического письма характеризуется признанием иррационального, подсознательного, что вместе с рациональным и историческим составляет сущность человеческого бытия. Реализм конца XX века продолжает основные традиции классического реализма – и Л. Толстого (А. Солженицын, В. Распутин, С. Залыгин, Л. Бородин, О. Николаева), и Ф. Достоевского (В. Астафьев, В. Маканин, Л. Петрушевская), и традицию Н. Гоголя и М. Салтыкова-Щедрина (В. Орлов, В. Крупин, Вяч. Рыбаков, В. Аксенов). Но в реалистических течениях современной прозы происходят сращения традиционных принципов и противоположных им элементов, взаимодействие разных эстетических начал. Доминирование какого-то из принципов метастиля определяет характер стилевого течения. Это позволяет ряду исследователей (М. Липовецкий, Н. Лейдерман) применительно к творчеству таких писателей, как В. Маканин и Л. Петрушевская, говорить о возникновении литературы постреализма.
|
|
|
«Традиционная» (неоклассическая) проза – название в некоторой степени условное, как условным было в истории литературы XX века, например, название «деревенская проза». Вместе с тем в этом определении просматривается суть, заключающая в себе и содержательные, и формальные особенности данного художественного явления.
В «традиционной» прозе доминируют черты русского классического реализма «жизнеподобного» типа, и поэтому эту художественную систему можно также обозначить как неоклассическую прозу. «Традиционная» проза, исходя из реалистической традиции, обращается в основном к социальным и нравственным аспектам человеческого существования.
Средствами и приемами реалистического письма, наследуя «проповедническую» направленность русской классической литературы, традиционалисты воссоздают картину происходящего, ставя своей целью воспитание необходимых представлений о нормах социального и этического поведения в мире. Наиболее ярко эта тенденция просматривается в произведениях А. Солженицына («Двучастные рассказы»), А. Дмитриева («Закрытая книга»), Л. Бородина («Посещение»).
Схожие идейные смыслы обнаруживаются в реалистической прозе религиозной направленности, активно развивающейся на рубеже XX – XXI вв. и представленной такими произведениями, как, например, «Джвари» В. Алфеевой, «Инвалид детства» и «Кукс из рода серафимов» О. Николаевой, «Лох» и «Паломники» А. Варламова, «Отверзи ми двери» Ф. Светова, «Сними проклятие, Господи!» В. Лиходеева.
Типологическими чертами здесь являются традиционная манера письма, как правило, без подтекстов и вторых планов, где каждое слово и фраза однозначны, и совпадение главного героя с повествователем. В центре повествуемой истории, как правило, находится новообращенный, неофит, у которого от приобщения к малознакомому религиозному миру возникает чувство смущения, обостряется психологическое восприятие действительности. Сюжетом оказывается медленное, постепенное постижение Истины и принятие Веры.
|
|
|
В современной неоклассической (постреалистической) прозе происходит смещение акцентов с изображения объективной реальности на раскрытие глубинных процессов, протекающих во внутреннем мире человека, где микрокосм помещается в центр повествования, вырастая до масштабов макрокосма. Это приводит к проникновению в традиционную реалистическую поэтику элементов иных художественных методов и систем (например, сентиментализма, романтизма, модернизма). Принципы письма, не свойственного реализму, проявляются как генетическая память «чужого» метода. Структура текста трансформируется таким образом, что однозначное отнесение его к тому или иному литературному направлению оказывается затруднительным.
Характерное для психологического типа неоклассической прозы внимание к мотивации поступков и внешних проявлений внутреннего состояния персонажа часто перерастает в повышенный культ эмоционального отношения к миру, то есть приобретает черты сентиментализма. «Сентиментализму» реализму присущи нравственно-этический максимализм, утверждение ценностного принятия бытия, обострение эмоционального плана человеческого существования. Героем таких произведений, чаще всего, оказывается личность, открытая миру, живущая в большей степени чувством, нежели рассудком. В структуру текста часто включаются записки, истории из прошлого, воспоминания юности (например, «Медея и ее дети» Л. Улицкой, «Здравствуй, князь!» А. Варламова, «Усыпальница без правил. Записки сентиментального созерцателя» Л. Бежина, «Цыганка» Д. Рубиной). Сам материал дискурсивен по отношению к настоящему героя. Реконструкция прошлого, интроспективность взгляда оказывается пронизанной ностальгическими мотивами, обусловленными признанием необратимости времени. Герой в сентиментальной реалистической прозе существует в двух пространственных системах: одна – современная его физическому бытию, другая – истоки нынешнего состояния и мироощущения. Жизнь прослеживается от детских впечатлений до болевых точек современного мира. Переживаемый мир прошлого часто оказывается более существенным или равноценным миру настоящего. Основой здесь является четкая телеологическая установка – воссоздать чувственный мир личности как бытие в противовес умопостигаемому внешнему миру как не-бытию или недо-бытию, ломающему истинную жизнь и судьбу героя. Данные принципы миромоделирования четко просматриваются, например, в творчестве А. Слаповского («Анкета», «День денег», «Я – не я»)
|
|
|
Здесь утверждается идея свободной личности, чьи мысли и чувства самоценны. Однако, испытывая влияние традиции русской сентиментальной прозы, современная проза приобретает принципиально новые черты. Хотя герой и живет преимущественно чувствами, они все же корректируются вторгающимися реалиями времени. Историческое время в XX веке изменило характер индивидуального времени. В современной «сентиментальной» прозе социальные условия порождают общественную мораль, часто не согласующуюся с личными нравственными представлениями человека. В этом отношении показательны герои произведений Л. Улицкой «Сонечка», «Медея и ее дети», «Казус Кукоцкого», сохраняющие неизменными свои духовно-нравственные идеалы, несмотря на все испытания, выпадающие на их жизненном пути.
Иным вариантом совмещения в пространстве текста различных эстетических установок является «романтический» реализм, как правило, осложненный экзистенциальной проблематикой. Одним из основных признаков такой прозы становится экспрессивность повествования («Крещение, «Знак зверя» О. Ермакова), повышенный лиризмом («Цыганское счастье», «Водолей над Одессой» И. Митрофанова). Нравственная позиция автора выражается через субъективную оценку героя, который находится в конфликтных отношениях с действительностью. Психологическая многомерность характера здесь заменяется изображением доминантной стихии-страсти, владеющей человеком и определяющей все его поведение и ощущения. Причем такой характер тесно связан с ситуацией: не герой владеет и управляет обстоятельствами, а обостренное чувство бытия диктует его поступки. Экзистенциальное ощущение страха, вины или стыда замыкает мир героя на собственных переживаниях. Внешний враждебный мир предстает в качестве непреодолимой неизбежности, существование в которой раскрывает подсознательные процессы душевной и духовной жизни человека, позволяя ему лучше познать собственное «я». Подобные механизмы взаимодействия внутреннего мира героев и реальности, в которую они погружены, характеризуют прозу В. Маканина («Лаз», «Стол, покрытый сукном и с графином посередине», «Повесть об удавшейся любви», «Кавказский пленный» «Андеграунд, или Герой нашего времени»), А. Курчаткина («Записки экстремиста», «Солнце сияло»), А. Просекина («Выродок»). В этих произведениях актуализируется не только и не столько психологический облик героя, сколько экзистенциальная ситуация, в которую он помещен и которая способствует проникновению в глубины его подсознания.
|
|
|
В современной российской прозе последних лет совмещение признаков различных художественных систем становится основным механизмом конструирования универсума. Так, в романах В. Шарова («Воскрешение Лазаря», «След в след»), М. Шишкина («Взятие Измаила», «Венерин волос»), О. Славниковой («Стрекоза, увеличенная до размеров собаки») типологические черты реалистического письма соединяются с принципами, выработанными в поэтике постмодернизма, а также осложняются элементами сентименталистской и романтической эстетики. Такая тенденция в развитии отечественной прозы позволяет говорить о возникновении новой, постреалистической, поэтики, основой которой является синтез и переосмысление опыта всей предшествующей русской литературы.
Художественные тексты
Варламов А. Здравствуй, князь!
Ермаков О. Знак зверя. Крещение.
Курчаткин А. Записки экстремиста. Солнце сияло.
Маканин В. Андеграунд, или Герой нашего времени. Кавказский пленный. Лаз. Стол, покрытый сукном и с графином посередине.
Николаева О. Кукс из рода серафимов. Инвалид детства.
Рубина Д. На солнечной стороне улицы. Синдикат. Цыганка.
Славникова О. Стрекоза, увеличенная до размеров собаки. Один в зеркале.
Слаповский А. Анкета. День денег.
Солженицын А. Двучастные рассказы.
Улицкая Л. Медея и ее дети. Сонечка. Казус Кукоцкого.
Шишкин М. Взятие Измаила. Венерин волос.
Основная литература
Лейдерман Н., Липовецкий М. Современная русская литература: 1950-1990-е годы. В 2-х томах. Т. 2 1968-1990. М., 2007.
Нефагина Г.Л. Русская прозаконца XX века. М., 2005.
Дополнительная литература
Абашева М.П. Литература в поисках лица. Русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности. Пермь, 2001.
Звягина М.Ю. Авторские жанровые формы в русской прозе конца XX века. Астрахань, 2001.
Левина-Паркер М. Смерть героя: О последних произведениях В. Маканина // Вопросы литературы. 1995. Вып. 5.
Немзер А. Литература сегодня. О русской прозе. 90-е. М., 1998.
|
|
|
