Европейский суд по правам человека о праве на квалифицированную юридическую помощь. Практика Конституционного суда РФ

I. Дело Artico против Италии. В августе 1972 г. г-ну Артико для подачи жалобы в Кассационный суд была предоставлена бесплатная юридическая помощь. Однако в сентябре официально назначенный адвокат уведомил заявителя, что он не в состоянии вести его дело по причине других обязательств. После чего г-н Артико многократно обращался в Кассационный суд и к прокурору при данном суде с просьбой назначить взамен другого адвоката, утверждая, что нарушается его право на защиту. Однако другой адвокат не был назначен и не было предпринято никаких шагов, чтобы заставить первоначально назначенного адвоката выполнить свои обязанности. Европейский суд установил нарушение Конвенции, указав следующее — государство гарантирует право на адекватную защиту в ходе судебного разбирательства, осуществляемую как лично, так и при посредстве адвоката; это право усиливается обязанностью со стороны государства предоставить в определенных случаях бесплатную юридическую помощь. Европейский суд счел довод страны, что обязанность была выполнена, так как адвокат для оказания правовой помощи был назначен и происшедшее впоследствии никоим образом не касается Итальянской Республики и он продолжал оставаться до самого конца и «во всех смыслах» адвокатом заявителя, неприемлемым. Суд напомнил, что Конвенция призвана гарантировать не теоретические или иллюзорные права, а их практическое и эффективное осуществление; это особенно справедливо в отношении права на защиту, которое занимает видное место в демократическом обществе, как и само право на справедливое судебное разбирательство, из которого оно вытекает Как справедливо подчеркивали представители Комиссии, в статье 6 п. 3 (с) Конвенции говорится о «помощи», а не о «назначении защитника». Само назначение еще не обеспечивает эффективной помощи, т. к. назначенный адвокат может умереть, серьезно заболеть, в течение длительного периода быть лишен возможности действовать или уклоняться от выполнения своих обязанностей. Власти, если они уведомлены о возникшем положении, должны либо его заменить, либо заставить выполнять свои обязанности. Данное Правительством ограничительное толкование этого подпункта ведет к результатам, которые не разумны и не соответствуют как смыслу подпункта (с), так и статьи 6 в целом, ибо во многих случаях бесплатная юридическая помощь может оказаться бесполезной. // Сборник «Европейский Суд по правам человека. Избранные решения»: В 2 т. — М.: НОРМА, 2000.

Дело Sannino v. Italy. Защиту обвиняемого представляли один за другим приглашенных два адвоката. В дальнейшем был назначен очередной адвокат, уведомленный о дне слушания, но не уведомленный чью защиту он осуществляет. Обвиняемый не был уведомлен о такой замене. Адвокат не явился на слушания дела, и суд распорядился о его замене на другого адвоката на каждое слушание. В результате на каждом судебном заседании интересы обвиняемого представлял новый назначенный судом адвокат, который вообще не ориентировался в деле. Европейский суд установил нарушение п. 3 (с) ст. 6 Конвенции и указал, учитывая явные недостатки в работе назначенного судом адвоката, власти обязаны были вмешаться, однако они не предприняли никаких шагов для обеспечения эффективного представительства и защиты интересов заявителя в суде // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. № 8/2007. Правовая система «Гарант».

Дело Moiseyev v. Russia. Состав суда, рассматривающего дело, часто менялся (всего состоялось 11 замен), и с появлением нового участника разбирательство начиналось заново. Более того, в деле заявителя не только часто происходили замены, но их причины были известны только в двух случаях. Передача дела другому судье часто практиковалась председателем суда. По закону страны это было возможно. Европейский Суд вместе с тем указал, что председательствующие в деле заявителя фактически использовали неограниченное усмотрение по данному вопросу, без каких-либо процессуальных гарантий, например, обязанности информировать стороны о причинах такой меры или предоставления им возможности высказывать по этому поводу свое мнение или обжаловать замену в вышестоящем суде. Поэтому сомнения заявителя относительно независимости и беспристрастности суда, рассматривавшего дело, могут считаться объективно оправданными. Суд установил нарушение п. 1 ст. 6 Конвенции // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. N 2/2009. Правовая система «Гарант».

III. Дело Y.B. и другие против Турции. Пятеро заявителей были арестованы и заключены под стражу в полиции. Перед тем, как их доставить к судье, полицейские следователи решили представить заявителей на обозрение журналистам на пресс-конференции, организованной в помещении полиции безопасности. На пресс-конференции сотрудники полиции заявили, что арестованные являются членами незаконной организации и что их участие в преступной деятельности считается установленным фактом. В тот день, когда заявителей доставили к прокурору и к судье, газета уже опубликовала статью, в которой заявители описывались как злоумышленники, совершившие конкретно названные в статье преступления. В газете их упомянули поименно и поместили их фотографии. Только спустя несколько дней заявителям были предъявлены обвинения в совершении упомянутых в публикации преступлений. По результатам разбирательства дела, состоявшегося в том же году в суде, заявителей признали виновными. Европейский Суд установил нарушение п. 2 ст. 6 Конвенции, указав: несмотря на то, что власти страны вправе информировать общество о ведущихся уголовных расследованиях, в данном случае то, как заявители были представлены журналистам, позволяло легко идентифицировать их личности, и в пресс-релизе указывалось, что совершение ими преступлений является «установленным фактом». Все это несовместимо с принципом презумпции невиновности // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. № 2/2005. Правовая система «Гарант».

IV. Дело Pakelli v. Germany. Палата по уголовным делам Федерального суда Германии отказалась назначить официального защитника для оказания помощи гражданину Пакелли во время рассмотрения апелляции, поскольку законом для рассмотрения дела высшей судебной инстанции такое назначение не предусмотрено. Европейский Суд усмотрел нарушение п. 3(с) ст. 6 Конвенции и указал, что если бы адвокат участвовал в слушании, гражданин Пакелли получил бы возможность обосновать свои жалобы, представить, в случае необходимости, дополнительные подробности; согласно п. 3 (с) ст. 6 Конвенции процесс не должен проходить без соответствующего представления дела о защите // Сборник «Европейский Суд по правам человека. Избранные решения»: В 2 т. - М.: Изд-во НОРМА, 2000.

Как указал Конституционный Суд РФ в Постановлении от 28 января 1997 г. N 2-П, "гарантируя право на получение именно квалифицированной юридической помощи, государство должно, во-первых, обеспечить условия, способствующие подготовке квалифицированных юристов для оказания гражданам различных видов юридической помощи, и, во-вторых, установить с этой целью определенные профессиональные и иные квалификационные требования и критерии".
В своем Определении от 5 февраля 2004 г. N 25-О "По жалобе гражданки Ивкиной Валентины Оноприевны на нарушение ее конституционных прав частью первой статьи 45 и статьей 405 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации" Конституционный Суд РФ (в абзацах восьмом и девятом пункта 3 мотивировочной части) установил:
"...содержащееся в статье 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации положение о том, что каждому гарантируется получение квалифицированной юридической помощи, означает конституционную обязанность государства обеспечить каждому желающему достаточно высокий уровень любого из видов предоставляемой юридической помощи, но не обязанность потерпевшего и гражданского истца пользоваться помощью только адвоката; в противном случае это нарушало бы также конституционное право, закрепленное статьей 52 Конституции Российской Федерации, в силу которой права потерпевших от преступлений (в том числе признанных гражданскими истцами) подлежат охране законом, а государство обеспечивает им доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба".
Таким образом, часть первая статьи 45 УПК Российской Федерации - в соответствии с ее конституционно-правовым истолкованием - предполагает, что представителем потерпевшего и гражданского истца могут быть адвокаты и иные лица, в том числе близкие родственники, о допуске которых ходатайствует потерпевший или гражданский истец. Соответствующая правовая позиция сформулирована в сохраняющем свою силу Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 5 декабря 2003 года по жалобам граждан Л.Д. Вальдмана, С.М. Григорьева и региональной общественной организации "Объединение вкладчиков "МММ".
В этой связи следует признать, что Конституционный Суд РФ занял жесткую позицию, которая сводится к тому, что представителем потерпевшего и гражданского истца в уголовном процессе могут быть иные - помимо адвокатов - лица (в том числе близкие родственники), о допуске которых ходатайствует потерпевший или гражданский истец.
Кроме того, установление подобных требований согласуется с п. 2 ст. 1 Конвенции МОТ от 25.06.1958 N 111 "Относительно дискриминации в области труда и занятий", согласно которому различия, исключения или предпочтения в области труда и занятий, основанные на специфических (квалификационных) требованиях, связанных с определенной работой, не считаются дискриминацией.

В заключение хотелось бы еще раз обратить внимание на следующие обстоятельства.
Конституционный Суд РФ неоднократно указывал на то, что государство, гарантируя право на получение квалифицированной юридической помощи, должно установить определенные профессиональные и иные квалификационные требования и критерии в отношении лиц, оказывающих юридическую помощь (см., например, пункт 3 мотивировочной части Определения от 8 ноября 2005 г. N 439-О или Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2008 г. N 428-О-П).
Как следует из рассмотренной выше позиции, занятой Конституционным Судом Российской Федерации, оказание квалифицированной юридической сводится к помощи адвоката (защитника) задержанному, заключенному под стражу, обвиняемому (подсудимому, осужденному) в совершении преступления.

35. Право на уважение частной и семейной жизни: понятие и содержание. Исторические предпосылки закрепления данного права в современных законодательных документах.

В российском законодательстве понятия «личная» и «семейная» жизнь охватываются терми​ном «частная жизнь», хотя каждое из этих понятий наделено определенной специфи​кой.

Законодательство России не только определяет обязанность государства воздер​жаться от любого незаконного вторжения в данную сферу жизнедеятельности людей, но и обязывает его совершать конкретные позитивные действия, направленные на обеспечение прав и интересов человека, позволяющих ему самоопределиться, обрести автономию, реализовать себя в сфере частной и семейной жизни.

Как следует из приведенных позиций, статья 8 Конвенции вслед за Всеобщей декларацией прав человека (1948) и Международным пактом о гражданских и политических правах (1966) делает акцент на уважении личной и семейной жизни и запрете вмешательства в нее публичных властей. Таким образом, частная (личная, семейная) жизнь гражданина ограждается, обособляется от государства. Это сфера гражданских прав, которые призваны обеспечить независимость гражданина от произвола государственной власти. Содержание статьи 8 Конвенции не затрагивает каких-либо конкретных правовых отношений, возникающих между членами семьи либо между семьей и государством. Такие отношения, например, имущественные, в том числе наследственные, или отношения по поводу предоставления государственной поддержки семьям, имеющим детей, в том числе предоставления отпусков по уходу за ребенком, выплаты пособий, установления льготного порядка пользования медицинскими и культурными учреждениями, регулируются национальным законодательством государств - членов Европейского союза.

Семейный кодекс Российской Федерации (далее - СК РФ) признает браком только юридически оформленные отношения мужчины и женщины, фактические супружеские отношения не влекут за собой юридических последствий. В связи с этим следует обратить внимание на то, что Европейский Суд расширил понятие семейная жизнь, с учетом современных изменений социальных и культурных моделей семейной жизни. По конкретным делам Европейский Суд признавал наличие семейной жизни между лицами, не состоявшими в браке. Такое решение было принято по делу Джонстон против Ирландии. Определяющее значение для принятия такого решения, как убедительно показано доктором Килкэли, имел устойчивый характер взаимоотношений заявителей и тот факт, что, проживая вместе со своими детьми, они не отличались от семьи, основанной на браке.

Что касается прав детей, рожденных вне брака, то российское законодательство, как и Европейский Суд при применении Конвенции, исходит из полного равенства прав детей, рожденных в браке, и внебрачных детей.

Содержание частной жизни «составляют те стороны личной жизни человека,
которые он в силу своей свободы не
желает делать достоянием других.
Это своеобразный суверенитет лич(
ности, означающий неприкосновен(
ность его «среды обитания»2. Это
право включает в себя широкий
спектр общечеловеческих ценнос(
тей, содержание и специфика кото(
рых определяются соответствую(
щими сферами жизнедеятельности
человека и гражданина и закрепля(
ются соответствующими нормами
права.
В юридической литературе не(
прикосновенность частной жизни,
право на личную и семейную тайну
иногда рассматриваются как часть
более широкой правовой конструк(
ции — личной неприкосновенности.
По мнению Н. П. Лепешкиной 3, лич(
ная неприкосновенность по своей
сущности означает правовой режим,
основу взаимоотношений между
личностью и обществом, граждани(
ном и государством. Этот режим ис(
ключает необоснованное стеснение,
ущемление прав и свобод индиви(
дов.

Современными исследователями справедливо отмечается, что право на неприкосновенность частной жизни «законодательное закрепление… нашло лишь в середине XX века».1 Однако не следует забывать, что неприкосновенность частной жизни — сложноуровневое и емкое понятие, включающее в себя целый комплекс общественных отношений. Так, размышления о сфере частной жизни, ее дихотомии с государственной, общественной сферой содержатся в трудах Аристотеля, который, как и Платон, рассматривал государство через призму единства его составляющих элементов. Однако чрезмерное стремление к единству, проявляемое в общности жен и детей, предлагаемой Платоном, по мнению Аристотеля, ведет к деградации и уничтожению государства. Таким образом, Аристотелем предприняты первые попытки обоснования необходимости невмешательства со стороны государства в такие сферы частной жизни, как брачно-семейные отношения, вопросы воспитания детей, неприкосновенности жилища и частной собственности. В своих трудах Аристотель последовательно исключал из сферы действия политической (государственной) власти отношения отцов и детей, мужей и жен, господ и рабов.

Таким образом, право человека на неприкосновенность частной жизни начало формироваться еще в античный период, где были заложены основные идеи и формы взаимодействия человека и государства и определены основные критерии невмешательства последнего в частную сферу.

Содержание права на неприкосновенность частной жизни в России также претерпевало различные изменения. Так, эти права граждан получили регламентацию только в Конституции СССР 1936 г., предусматривавшей неприкосновенность личности, жилища и тайну переписки (ст. ст. 127 и 128).2

В 1948 г. ООН была принята Всеобщая декларация прав человека, ст. 12 которой предусматривает, что никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным посягательствам на неприкосновенность его жилища, тайну его корреспонденции или на его честь и репутацию. Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.1

В 1976 г. в отношении Советского Союза вступил в силу Международный пакт о гражданских и политических правах 16 декабря 1966 г., ст. 17 которого предусматривает, что никто не может подвергаться произвольному или незаконному вмешательству в его личную и семейную жизнь, произвольным или незаконным посягательствам на неприкосновенность его жилища или тайну его корреспонденции или незаконным посягательствам на его честь и репутацию и каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств.2

Эти международные документы и объективные особенности развития советского права стали основными причинами расширения каталога личных прав в советской Конституции 1977 г. Основная норма впервые в советской истории предусматривала, что личная жизнь граждан, тайна переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений охраняются законом (ст. 56)3.

Конституция РСФСР 1978 г. содержала нормы, аналогичные Конституции СССР 1977 г., и только в редакции от 21 апреля 1992 г. в ее тексте появилась норма о частной жизни. Модернизация конституционного строя потребовала принятия Декларации прав и свобод человека и гражданина 22 ноября 1991 г. Статья 9 указанного документа предусматривает, что каждый имеет право на неприкосновенность его частной жизни, на тайну переписки, телефонных переговоров, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только в соответствии с законом на основании судебного решения, а сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются, за исключением случаев, указанных в законе.

В 1993 г. была принята Российская Конституция, предусматривающая неприкосновенность частной жизни. Основой этого права стал комплекс ее ст. ст. 23 и 24. В соответствии со ст. 23 каждый имеет право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения. Согласно ст. 24 сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом.

Таким образом, в российских конституциях право человека на неприкосновенность частной жизни декларировалось по мере его закрепления в международно-правовых документах. Долгое время право на неприкосновенность частной жизни носило чисто декларативный характер. Но, в настоящее время в связи с провозглашением России правовым государством и становлением гражданского общества институт неприкосновенности частной жизни приобретает все большее значение и находится под государственно-правовой охраной.