Теоретическое обоснование методики речевых стратегий

(Методика речевых стратегий А. Кучер 2006 г.).

Впервые термин «защита» был употреблен З.Фрейдом в его работе «Защитные нейропсихозы» (1894 г.). Позднее, в «Этиологии истерии» (1896 г., с. 51-82) Фрейдом впервые подробно описано функциональное назначение, или цель защиты. Цель защиты по З.Фрейду такова: «Она (цель) заключается в ослаблении интрапсихического конфликта (напряжения, беспокойства), обусловленного противоречием между инстинктивными импульсами бессознательного и интериоризованными требованиями внешней среды, возникающими в результате социального взаимодействия» (13, с.61). Позднее Фрейд ввел специальные обозначения для многих механизмов защиты, которые используются в научной литературе до сих пор.

Большой вклад в развитие знаний в данной области внесла А.Фрейд. Ее взгляды принципиально не отличаются от взглядов З.Фрейда, однако заслуга её заключается в попытке создания целостной теоретической системы защитных механизмов. Впервые А. Фрейд подробно описала различные способы защитного поведения в своей монографии, вышедшей в свет в 1936 году. Механизмы защиты рассматривались ей как «перцептивные, интеллектуальные и двигательные автоматизмы разной степени сложности, возникающие в процессе непроизвольного и произвольного научения. Определяющее значение в их образовании придавалось травмирующим событиям в сфере ранних межличностных отношений» (цит. по Романовой Е.С.,13, с.62). Таким образом, А.Фрейд впервые делает акцент на генезисе защитных механизмов и выделяет несколько критериев классификации защит, таких как локализация угрозы «Я», время образования в онтогенезе, степень конструктивности. Это, в свою очередь, способствовало современному делению механизмов защиты на первичные и вторичные, примитивные и развитые, менее или более осознанные, адаптивные и неадаптивные. Она же полностью развила идею З.Фрейда о связи между отдельными способами защиты и соответствующими неврозами, определила роль защитных механизмов в норме и паталогии индивидуального развития.

А.Фрейд дает первую развернутую дефиницию защитных механизмов: «Защитные механизмы – это деятельность «Я», которая начинается, когда «Я» подвержено чрезмерной активности побуждений и соответствующих им аффектов, представляющих для него опасность. Они функционируют автоматично, не согласуясь с сознанием» (цит. по Романовой Е.С., там же, с.62). Таким образом, употребляя слово «автоматично», А.Фрейд указала на бессознательность защитного процесса, как на одну из его особенностей.

Из отечественных исследователей наибольший вклад в разработку проблемы психологической защиты с позиций теории установки внес Ф.В.Бассин. Он, вслед за общепринятой на протяжении многих лет в отечественной психологии точкой зрения неприятия психоанализа, критикует психоанализ за отсутствие научной основы. Также он рассматривает выдвинутые в практике психоанализа феномены на основе «иной методологии», под которой понимается диалектический материализм. По мнению Ф.В. Бассина и некоторых других исследователей – Б.В.Зейгарник, А.А.Налчаджяна, Е.Т.Соколовой, В.К.Мягер, психологическая защита является нормальным, повседневно работающим механизмом человеческого сознания. По его мнению, защита способна предотвратить дезорганизацию поведения человека, наступающую не только при столкновении сознательного и бессознательного, но и в случае противоборства между вполне осознаваемыми установками. Бассин считает, что основным в психологической защите является перестройка системы установок, направленная на устранение чрезмерного эмоционального напряжения и предотвращающая дезорганизацию поведения.

Б.В.Зейгарник выделяет деструктивные и конструктивные методы защиты. Первые связываются с неосознанностью их субъектом, а вторые – с осознанным принятием и регуляцией. «Материал патологии показывает: многие симптомы при неврозах, тяжелых соматических заболеваниях представляют собой неосознаваемые больными меры защиты. Неосознаваемая и конструктивная защита отмечается и у здоровых людей в ситуации фрустрации. Зейгарник подчеркивает, что, проявляясь на неосознаваемом уровне, меры защиты нередко приводят к деформации поступков человека, нарушению гармоничных связей между целями поведения и определяемой поведением ситуацией. В ситуациях, затрудняющих достижение поставленных целей или угрожающих личностным установкам человека, он нередко сознательно прибегает к мерам психологической защиты» (Романова Е.С., там же, с.64).

Но среди исследователей нет до сих пор единой точки зрения ни на общее количество механизмов защит, ни на степень их соотношения друг с другом, ни даже на их ясные определения в некоторых случаях. Так, например, только в отечественных источниках В.И.Журбиным выделено более десятка вариантов определения психологической защиты. Расхождения в определениях зависят от той научной парадигмы, в которой работает исследователь. «В этой связи показателен тот факт, что среди авторов нет единства мнений о том, сколько же механизмов психологической защиты существует. Например, в оригинальной монографии Анны Фрейд описано 15 механизмов защиты. Колеман, автор учебника по патопсихологии, предлагает список из 17 защитных механизмов. В словаре-справочнике по психиатрии, опубликованном Американской психиатрической ассоциацией в 1975 году, перечисляется 23 механизма защиты» (там же, с. 59). Этот список можно продолжать. К тому же, многие авторы отмечают широко распространенные неясности, синонимичность и омонимичность существующих терминов. На отсутствие понятийной чистоты, кроме того, влияет неточный перевод научных терминов с иностранных языков.

Наконец, как отмечает Романова Е.С., не последней важной причиной теоретической разноголосицы оказывается сложность самого объекта исследования. Учитывая мнение Б.Ф.Ломова о том, что любой объект психологического анализа (а значит и такой феномен как психологическая защита), представляет собой многокачественное, многомерное явление. Значит, каким бы обстоятельным ни был исследовательский проект, он все равно не может предусмотреть изучение объекта во всех его проявлениях и связях. При этом защитные процессы сугубо индивидуальны, многообразны и плохо поддаются рефлексии. Искажаться могут не только субъективные ощущения, но и вербальные сообщения о них, а значит, и интроспективный анализ всегда более или менее приблизителен, а выводы гипотетичны. Она пишет:

«Наблюдения за результатами функционирования защиты осложняются тем, что реальные стимулы и реакции могут быть отдалены друг от друга во времени и пространств. Всё это обуславливает появление в научной литературе фрагментарных описаний единичных и особенных фактов и затрудняет выделение общего. Кроме того, напомним, что некоторые механизмы защиты очень близко соотносятся друг с другом, так что найти различие между ними бывает нелегко, а отчетливые границы можно провести весьма условно».

Итак, по-прежнему остается актуальным вопрос о создании системной и универсальной концепции защиты. При отсутствии системной концепции защиты и одновременной потребности в научной интерпретации и прогнозировании защитного поведения индивидов и групп, в общественное сознание закладывается упрощенное, во многом утилитарное представление о сложном психическом феномене.

Каким же на сегодняшний день является представление о том, что такое защитный механизм? Определений самого феномена «защитный механизм» или «система защитных механизмов», как и отмечалось ранее, почти столько же, сколько и научных парадигм, в которых работали исследователи.

Приведу лишь те определения, на которые в дальнейшем буду опираться:

«Защитные механизмы - это приемы, с помощью которых психика предохраняет себя от внутреннего и внешнего напряжения. Защитные механизмы позволяют избежать реальность (вытеснение), исключить реальность (отрицание), предопределить реальность (рационализация) или предать реальности противоположный знак (реактивное образование). Эти механизмы помещают внутренние чувства во внешний мир (проекция), расщепляют реальность (изоляция), способствуют уходу от реальности (регрессия) или переориентируют реальность (сублимация)» [301].

«За счет нейтрализации опасных для душевного мира сигналов, защита выступает как система стабилизации личности. Проявляется она в устранении и (или) сведении к минимуму отрицательных эмоций, когда есть опасность возникновения чувства тревоги или угрызений совести, как реакция на критическое рассогласование собственных представлений о мире с новой информацией» [70].

 

8.2. Развитие защитных механизмов в онтогенезе. Попытки хронологической классификации защитных механизмов.

 

Проблема хронологии защитных механизмов в онтогенезе остается на сегодняшний день сравнительно невыясненной. Однако, среди исследователей психологической защиты практически не существует разногласий в том, что норма и патология защитного функционирования индивида зависят от того, сумел ли он на определенных этапах онтогенеза реализовать базисные психологические потребности. Возможно, благодаря гетерономному воздействию среды, они были блокированы.

Как отмечает Е.С.Романова, «Хотя существует несколько точек зрения по этому вопросу, главная трудность состоит в том, что теоретические положения о сенситивных периодах для реализации или фрустрации базовых потребностей и образования (преобладания) специфических механизмов защиты, не совпадают с клиническим опытом».

В своей монографии А.Фрейд приводит следующие предположительные этапы развития «защиты Эго»:

· Предстадия защиты – конец первого года жизни.

· Механизмы проекции и интроекции – от одного года до двух лет.

· Механизмы вытеснения и интеллектуализации – от двух до трех лет.

· Механизмы реактивного образования и сублимации – от трех до пяти лет.

Но далее А.Фрейд отмечает, что эта предложенная хронологическая классификация не согласуется с наработанным ими клиническим опытом. Значит, «классификация защитных механизмов, соответственно их появлению во времени, принимает на себя часть сомнений и неясностей, которые даже сегодня касаются хронологических решений в психоанализе. Возможно, будет лучше отказаться классифицировать их подобным образом и заняться детальным изучением ситуаций, требующих защитных реакций» (по Е.С.Романовой, с.83).

Тем не менее, сама идея хронологии защитных механизмов в онтогенезе и связь используемых защит с неудовлетворенными потребностями, является чрезвычайно ценной. Поэтому, целесообразно обратиться к широко известной эпигенетической схеме индивидуального развития Э.Эриксона. Романова Е.С. попыталась сопоставить схему Э.Эриксона со структурной теорией защиты. Выглядит это следующим образом:

 

Таблица № 9.

 

1. Первый год жизни	Альтернатива: доверие – недоверие к миру. Потребности в безопасности, аффилиации, симбиозе	Галлюцинации, сновидения. Предпосылки образования защит группы компенсации. В начале второго года проявляются отрицание и проекция
2. Второй – третий год жизни	Альтернатива: самостоятельность –нерешительность. Потребности в свободе, автономии, отделении	Образуются защитные механизмы замещения и подавления
3. Четвертый – пятый годы жизни	Альтернативы: предприимчивость–чувство вины и умелость–неполноценность	Образуются механизмы защиты группы интеллектуализации и группы регрессии
4.Шестой–одиннадцатый годы жизни	Потребности в самостоятельном познании мира, компетентности, информированности, значимости
5.Средний подростко– вый возраст. Двенадцатый– тринадцатый годы жизни	Альтернатива: полоролевая идентичность–диффузия идентичности и спутанности ролей. Потребности в принятии и самопринятии	Появление механизмов защиты группы компенсации и реактивного образования

 

На основе такой сводной таблицы, Романова Е.С. делает предположение, что «по-видимому, реализация или фрустрация базовых потребностей в определенные им сенситивные периоды онтогенеза вызывают противоположные социально – чувствительные переживания. В случае их травмирующего характера, они обеспечивают появление соответствующих механизмов защиты».

И далее, у нее же:

«Рассмотрение приведенной схемы позволяет выделить еще один критерий хронологической классификации защитных механизмов, а именно, интеллектуальную зрелость индивида соответственно актуализации определенных видов познавательных процессов: памяти или мышления в онтогенезе. Так, регрессия, вероятно, появляется ранее, чем интеллектуализация, замещение и подавление, поскольку является скорее условно – рефлекторной, нежели мыслительной операцией. Это, во-первых, означает, что полярность защитных механизмов не говорит об одновременности их образования. Во-вторых, это указывает на целесообразность соотношения генезиса определенных механизмов защиты не с конкретными, а с более общими тенденциями развития индивида, такими, как присоединение – отделение – присоединение».

Такую попытку предпринял Р.Плутчик. Исходя из гипотезы, что разные механизмы представляют разные уровни развития индивида, он попытался определить уровень развития «Я», отражаемый каждым механизмом защиты. «Эксперты пришли к полному согласию по поводу того, что отрицание, регрессия и проекция – это очень примитивные механизмы защиты, а интеллектуализация и компенсация представляют более высокие уровни личностного развития».

С учетом всего вышеизложенного, Романова Е.С. предлагает следующий порядок образования механизмов защиты в онтогенезе:

 

Тенденция к присоединению: От 0 до 1,5-2 лет	Отрицание Проекция
Тенденция к отделению: От 1,5 – 2 до 11 лет	Регрессия Замещение Подавление Интеллектуализация
Тенденция к присоединению: От 11 до 13 лет	Реактивное образование Компенсация

 

 

По данной классификации возникает несколько вопросов. То, что предложенная хронологическая классификация в значительной мере условна, как и любая другая возрастная периодизация, возражений не вызывает. Но не понятно, почему такому защитному механизму, как проекция приписывается тенденция к присоединению.

Термин «проекция» ввел Фрейд, понимая ее как приписывание другим людям того, в чем человек не расположен себе сознаться. С одной стороны, это можно рассматривать как неявное уподобление окружающих людей себе, своему внутреннему миру, но, с другой стороны, формируется установка отрицательного восприятия окружающих, а это уже скорее противопоставление себя «хорошего» с другими «плохими». Да и сама Е.С. Романова пишет, что проекция развивается «для сдерживания чувства непринятия себя и окружающих как результата эмоционального отвержения с их стороны. Проекция предполагает приписывание окружающим различных негативных качеств как рациональную основу для их непринятия и самопринятия на этом фоне».

С целью переноса неприемлемых собственных чувств и желаний, индивид расширяет границы собственного «Я» настолько, чтобы человек, на которого осуществляется перенос, оказался внутри них. То есть речь идет о «захвате» другого человека, и поэтому данному защитному механизму приписывается тенденция к присоединению. Я думаю, что сам механизм расширения границ является лишь средством, «орудием», которое использует человек для осуществления переноса. Однако, по самой сути процесса нельзя говорить о тенденции к присоединению по той причине, что данное присоединение нужно индивиду не для слияния с «другим», а для последующего отвержения его.

Можно поставить под сомнение то, что регрессии, замещению и подавлению приписывается тенденция к отделению.

Если понимать регрессию как «возврат к более раннему уровню развития или к более упрощенной, более ребячливой манере самовыражения», то, учитывая мнение Романовой Е.С., что «регрессивное поведение, как правило, поощряется взрослыми, имеющими установку на эмоциональный симбиоз», можно предположить, что регрессия скорее, работает на присоединение к значимым «взрослым» и желание иметь их принятие.

Если, вслед за Грановской Р.М., понимать замещение как «вид психологической защиты от нестерпимой ситуации путем переноса реакции с «недоступного» объекта на другой, «доступный» или замены неприемлемого действия на приемлемое», то опять же нельзя, на мой взгляд, отнести данный механизм к тенденции отделения. По существу, замещение «связано с переадресацией реакции, поскольку желаемый путь реагирования для удовлетворения некой потребности оказывается закрытым», а «закрывается» он, если рассматривать это с точки зрения тенденции отделения – присоединения, так или иначе, обществом. Значит, если желаемую потребность все-таки удовлетворить неприемлемым для общества способом, то это означает вступить в конфликт с обществом (его культурной нормой). Используя такой механизм как замещение, человек сможет избежать этот конфликт. При этом он частично снизит напряжение, созданное невозможностью удовлетворить потребность. Трудно согласиться с Е.С.Романовой и приписать замещению тенденцию к отделению.

То же самое можно сказать и о подавлении. Когда человек усилием воли старается нечто подавить, забыть о чем-то пережитом, он тем самым устраняет намерение прояснить неприятную для себя информацию, вызывающую внутренний конфликт. Так или иначе, внутренний конфликт связан с невозможностью позитивного самовосприятия. На позитивность самовосприятия в том возрасте, который приписывает Е.С.Романова образованию и развитию данного защитного механизма, а именно от 1,5-2 до 11 лет, не в последнюю очередь влияет оценка значимого окружения (матери, отца и т.д.). Подавляя негативную для позитивного самовосприятия информацию, индивид блокирует выход недовольства наружу, что снижает угрозу нарушения взаимоотношений с другими людьми.

К тенденции отделения, кроме сказанного выше механизма проекции, можно отнести интеллектуализацию (причисляемую к тому же кластеру, что и рационализация). Если взять за основу понимание механизма рационализации как поиск допустимых причин для недопустимых мыслей и действий, то, по сути, это всего лишь попытка оправдать свое поведение, не заслуживающее доверия, и сделать свои действия морально допустимыми, но никак не предотвратить само действие. То есть, если это интерпретировать с точки зрения тенденции к отделению, то, не смотря на запрет, все же удовлетворить свою потребность, придумав подходящее оправдание. Нарушить запрет и сделать по-своему, значит противопоставить себя кому-то или чему-то (например, общественным нормам). Даже если рассматривать такой вариант рационализации как самодискредитация, то прежде чем дискредитировать себя в глазах других, нужно отделить себя от этих «других».

Что касается таких онтогенетически наиболее поздних защитных механизмов, как реактивное образование, компенсация, а также не рассматриваемые Е.С. Романовой сублимацию и катарсис (психологическая защита, связанная с изменением ценностей), то я считаю, что уже в самих этих защитных механизмах заложены как тенденция к присоединению, так и тенденция к отделению.

Таким образом, не вдаваясь в рассмотрение возрастной периодизации, можно предположить, что каждому из возрастных периодов характерны как тенденции к присоединению, так и тенденции к отделению.

На мой взгляд, можно предположить, что от того, какую из тенденций индивид выберет ведущей, этот выбор неминуемо скажется на дальнейшем развитии индивида. К примеру, для возраста от 1,5-2 до 11 лет характерно зарождение и развитие такого кластера механизмов как регрессия, замещение, подавление и интеллектуализация. Исходя из предположения о противоборстве разнонаправленных тенденций, отнесем первые три вышеназванных механизма к тенденции к присоединению, а интеллектуализацию – к тенденции к отделению. Далее и сама Е.С. Романова говорит, что в зависимости от динамических особенностей психики индивида и характера воздействия среды, образования некоторых механизмов защиты может не произойти. Возможно, они будут слабо выражены, в то время как другие будут использоваться очень интенсивно и оказывать значительное влияние на индивидуальное поведение.

Исходя из вышесказанного, можно было бы изменить представленную Е.С.Романовой хронологическую таблицу (№ 10) следующим образом:

 

Таблица № 10.

 

Возраст	Тенденция к присоединению	Тенденция к отделению
От 0 до 1,5 до 2 лет	Отрицание	Проекция
От 1,5-2 до 11 лет	Регрессия Замещение Подавление	Интеллектуализация
От 11 до 13 лет	Реактивное образование Компенсация Сублимация Катарсис

 

Обращаясь к теме отделения-присоединения в процессе онтогенеза личности, нельзя обойти вниманием взгляды такого исключительно яркого и оригинального теоретика, как Мелани Кляйн. Занимаясь детским психоанализом, она расширила рамки исследования бессознательного, изучая врожденную агрессивность маленьких детей.

Одна из наиболее важных идей Кляйн состоит в том, что агрессия и любовь выступают в качестве фундаментальных организующих сил психики. Агрессия расщепляет психику, тогда как любовь ее цементирует. Ребенок (или взрослый) будет агрессивно «расщеплять» мир, с тем чтобы отвергнуть то, что он ненавидит, и сохранить то, чего он желает.

Таким образом, Клейн постулировала, что первым организатором психики является процесс разделения. Этому деструктивному, расщепляющему процессу противостоит другой, организующий процесс, который производит интеграцию и способствует целостности и любви. Эти состояния образуют два полюса психологического функционирования, которые появляются снова и снова, когда в психику интегрируются новые переживания.

Остается лишь провести аналогию между стремлением «расщеплять» мир, процессом разделения у Клейн и тенденцией к отделению у Е.С. Романовой, и - на другом полюсе – организующий, интегрирующий процесс у М.Кляйн и тенденцией к присоединению у Романовой Е.С.

Фундаментом теории М. Кляйн является идея, что наши отношения к любимым и ненавидимым «объектам» (или значимым людям в нашей жизни) - это строительные кирпичики нашего мировосприятия и мироощущения. Наш опыт общения со значимыми людьми, такими, как наши родители или первые возлюбленные, интернализуется и затем структурирует наше восприятие не только других, но и нашей собственной личности.

Другими словами, «структурирование нашей собственной личности» основано на опыте общения со значимыми людьми. Именно в этом общении формируется наша ценностная система представлений о мире и о себе в этом мире.

Иерархия ценностей.

Взаимосвязь ценностной системы личности с использованием защитных механизмов.

Что касается системы ценностей, ее иерархии, то данная тема хорошо рассмотрена у Р.М.Грановской в ее книге «Защита личности».

Ценностную систему личности, а именно более или менее целостное представление о мире и себе в нем, Грановская называет Моделью Мира человека. Модель мира «составляет центральную часть психической жизни человека. Эту модель человек формирует всей своей жизнью, всем своим опытом». У каждого человека своя Модель мира, основанная на субъективном представлении об объективных обстоятельствах. Это представление учитывает ценностный аспект, т. е. какова ценность какой-либо вещи для нас.

Условием устойчивости психической деятельности является стабильность Картины Мира. Картиной Мира Грановская называет «временный, существующий на данный момент срез Модели Мира».

Ведущим компонентом в Картине Мира фигурируют мотивы.

Мотивы выступают как «психическая напряженность, обладающая не только величиной, но и направленностью». Тем самым они побуждают возникновение активности, нацеленной на удовлетворение определенных потребностей, потому и функция мотивации – смыслообразующая, определяющая целенаправленное поведение.

Таким образом, Грановская Р.М. утверждает, что мера возможной объективности восприятия окружающей реальности определяется системой (или иерархией) ценностей человека. Система ценностей не есть нечто застывшее, образованное едино раз и навсегда. В процессе развития, взросления и социализации личность изменяет те ценности, которые стоят на вершине иерархии мотивов и целей в ее Модели Мира.

Какова же взаимосвязь между системой ценностей и использованием защитных механизмов?

Вся информация, поступающая из внешней и внутренней среды человека, цензурируется (процеживается) системой ценностей и барьеров. Здесь структура ценностей выступает как линза, фокусирующая информацию под углом личных ценностей, интересов и идеалов. Механизмы влияния и способы функционирования цензуры – непостоянны. Они меняются со временем, и их критерии зависят от возраста, пола, воспитания и социального окружения.

Информация, воспринимаемая человеком (осознанно или неосознанно), различается по степени личной значимости и занимает определенное место в имеющейся картине мира.

Пока поступающая извне информация поддерживает сложившееся представление о мире и о себе в этом мире, человек живет в согласии с самим собой. Но любое расхождение с этим представлением вызывает внутреннее напряжение, от которого человек тем или иным способом хочет избавиться или, другими словами, адаптироваться к новым условиям. На сегодняшний день известны три основные формы адаптации. Две из них выделил еще З. Фрейд, а третью (поиск среды) добавил Г.Гартманн.

В данном контексте рассматриваемой проблемы нас интересует последняя из вышеперечисленных форм адаптации. Содержание процесса психологической адаптации можно описать формулой: конфликт – тревога - защитные реакции. Здесь конфликт выступает как результат несоответствия актуальных потребностей личности нормам окружающей социальной среды.

«Поскольку условием устойчивости психической деятельности является стабильность Картины Мира, то это приводит к игнорированию тех частей поля ощущений, которые в эту Картину не вписываются. В результате настойчивого стремления вызвать соответствие между воспринимаемым и перечнем категорий, заготовленных мышлением, мир искажается до неузнаваемости. Неузнаваемое не может быть осознано, а, значит, не может быть воспринято. Так и получается, что всякий вводимый в описание элемент представляет результат усечения определенной области переживания и ограничивает опыт».

Романова Е.С. также считает, что с помощью защитных механизмов «стабилизируется так называемая «позитивная Я – концепция» и ослабляется эмоциональный конфликт, угрожающий ее стабильности».

Если эмоциональная напряженность достигает чрезвычайно сильной выраженности, некоторые механизмы защиты используются сверхинтенсивно или, напротив, не «справляются с ней». Наступает «фаза истощения». И то и другое приводит к разным формам социально – психической дезадаптации и состоянию перманентного конфликта.

Р. Лазарус предложил дифференцировать защитные механизмы по:

· Временной направленности.

· Инструментальной направленности (на окружение или на самого себя).

· Функционально – целевой значимости (имеет ли механизм функцию восстановления нарушенных отношений индивида с окружением или же только функцию регуляции эмоционального состояния).

· Модусу совладания (поиск информации, реальные действия или бездействие).

Кроме того, Р. Лазарус дифференцировал непродуктивные методы психологической защиты. Он выделил в одну группу симптоматические техники: употребление алкоголя, наркотиков, транквилизаторов, седативных препаратов и т.д. В другую группу – интрапсихические техники когнитивной защиты: идентификацию, перемещение, подавление, отрицание, реактивное образование, проекцию и интеллектуализацию.

Д.Берне и Х. Кроне все многообразие техник по переработке субъективно неприемлемой, вызывающей напряжение информации сводят к одному фундаментальному параметру, представляющему дихотомию полюсов континуума «сенсибилизация – репрессивность». Репрессивная переработка информации представляет собой примитивно структурированную и онтогенетически более раннюю форму устранения беспокойства. Другой полюс, сенситивный, более структурирован и вариативен, однако также причисляется к неадекватным формам редукции тревоги.

Становится ясно, что между системой ценностей, ее иерархией и используемыми защитными механизмами есть взаимосвязь. Взаимосвязь состоит в том, что защитные механизмы выступают как охраняющая и стабилизирующая система личности. Она проявляется в устранении или сведении к минимуму отрицательных эмоций, когда есть опасность критического рассогласования собственных представлений о мире (т.е. личной системы ценностей) с новой информацией (Грановская, 1999).

Использование защитных механизмов будет тем интенсивнее, чем более жесткой, ригидной является система ценностей. В свою очередь, сверхинтенсивное использование защитных механизмов приводит к «фазе истощения». Этот термин введен в употребление теоретиком стресса Г.Селье, наступает социально – психическая дезадаптация. Иными словами происходит «прорыв» адаптационного барьера, «ломка» динамических стереотипов в центральной нервной системе, сложившихся в процессе онтогенеза, и наступает психическая дезадаптация или кризис.

Примечание: Диагностика механизмов психологической защиты, свойственных личности, осуществляется с применением «Опросника Келлермана-Плутчика», с помощью которого выявляются характерные для испытуемого механизмы психологической защиты. Опросник содержит 8 шкал и 92 вопроса:

· Реактивные образования.

· Отрицание реальности.

· Замещение.

· Регрессия.

· Компенсация.

· Проекция.

· Вытеснение.

· Рационализация.

 

Антиципация.

Антиципация (от лат anticipatio - предвосхищение) - спо­собность в той или иной форме предвидеть развитие собы­тий, явлений, результатов действий. В психологии различают два смыс­ловых аспекта этого понятия:

1) Спо­собность человека представить себе возможный результат действия до его осуществления (В. Вундт), а также возможность его мышле­ния представить способ решения проблемы до того, как она реально будет решена.

2) Способность организма челове­ка подготовиться к реакции на какое-либо событие до его наступления. Это ожидание (или «опережающее отражение») обычно выражается в определенной позе или движении, и обеспечи­вается механизмом акцептора ре­зультатов действия (П. К. Анохин).

Рассматривая антиципацию, мы должны отметить, что ее реализация невозможна без акцептора результатов действия, обеспечивающего опережающее отражение и интуиции.

Акцептор результатов действия (от лат. acceptor-принимающий) - психологический механизм предвидения и оценки результатов действия. Термин введен П. К. Анохиным в 1955 г. В ин­формационном аспекте Акцептор результатов действия представляет собой «информаци­онный эквивалент результата», из­влекаемый из памяти в процессе принятия решения, обусловливаю­щий организацию двигательной ак­тивности организма в поведенче­ском акте и осуществляющий сли­чение результата с его «опережа­ющим отражением». В случае их совпадения, осуществленная функ­циональная схема распадается, ор­ганизм может переходить к дру­гому целенаправленному поведению. В случае частичного несовпадения вводятся поправки в программу действия, а при полном несов­падении развивается ориентиро­вочно-исследовательское поведение.

Р.М. Грановская утверждает, что «Модель Мира интегрирует человека как личность и служит ему универсальным персональным инструментом, незаменимым при ориентации и решении всех жизненных задач. В ней он ищет ответы на вопрос, где он находится в данный момент и что теперь должен делать? Она же выступает как целостная система ожиданий, где берут свое начало все выдвигаемые человеком гипотезы, помогая ему тем самым предвосхитить события и быть готовым поступать в соответствии с ними. Рассмотрение Модели мира в единстве логического и исторического позволяет подойти к ней, как к обобщенному внутреннему полигону, где отрабатываются все проблемные ситуации»

Представляя способ решения проблемы, человек подключает к этому процессу интуицию.

Интуиция (от лат. intueri - пристально, внимательно смот­реть) - знание, возникающее без осознания путей и условий его полу­чения, в силу чего субъект имеет его как результат «непосредственно­го усмотрения». Интуиция трактуется и как специфическая способность, и как «целостное схватыва­ние» условий проблемной ситуации (чувственная интуиция, интеллектуальная интуиция), и как механизм творческой дея­тельности. Для кон­цепций интуитивизма (А. Бергсон, Н. О. Лосский, 3. Фрейд и др.) характерна трактовка интуиции как скры­той в глубинах бессознательного первопричины творческого акта. На­учная психология рассматривает интуицию как необходимый, внутренне обу­словленный природой творчества момент выхода за границы сложив­шихся стереотипов поведения и, в частности, логических программ по­иска решения задачи. Так называемое «непо­средственное» интуитивное знание обычно опосредствовано опытом практической и духовной деятельно­сти человека. Современные дан­ные психологии чувственного позна­ния, исследования генезиса вос­приятия, визуального мышления и т. п. убедительно свидетельству­ют об опосредствованном характе­ре самых элементарных форм чув­ственного отражения действитель­ности, в котором выражается их об­щественно-историческая природа.

Лайза Шульц – врач по образованию, сейчас практикует как «медицинский интуитив», дает интуитивные консультации.

Будучи сама врачом, Лайза Шульц спонтанно прибегала к интуиции в разное время своей практики: так, она успешно поставила новый опыт в лаборатории, спасла жизнь человеку, которого другие врачи не считали серьезно больным, а помогло именно срочное вмешательство и т.д. Одним словом, с некоторых пор, автор стала использовать интуицию более сознательно в своей работе и накапливать свой опыт.

Результатом ее поисков стала книга “Awakeing Intuition” by Mona Lisa Schulz (1998), переведенная на русский как «Язык интуиции» (2003; Издательство «Эксмо»).

По мнению Лайзы Шульц, существует некая интуитивная сеть, по которой всегда передаются знаки, сигналы, сообщения. Надо просто подключиться к этой сети и считывать эти знаки, чтобы использовать их в Вашей жизни, на благо себе и Вашим близким. Конечно, эти сообщения надо натренироваться понимать, т.е. расшифровывать «язык интуиции», но это приходит с опытом.

Как же подключиться к этой интуитивной сети? Сделать это может каждый, но с разной степенью легкости. Все люди относятся к одному из нескольких интуитивных типов, которые по-разному принимают сообщения интуиции. Некоторые воспринимают сообщения через зрение, некоторые – через слух, некоторые – через ощущения тела, другие – через сны, воспоминания и т.д. Одним словом, для каждого существует некий «излюбленный» канал получения интуитивной информации.

В подходе Лайзы Шульц очень много внимания уделяется ощущениям тела и концепции 7 эмоциональных центров. Так как Лайза Шульц - врач, то самый простой способ подхода к интуиции она предлагает через физические проявления тела, какие уже у Вас развились и присутствуют.

Когда Вы определили Ваш интуитивный тип, или просто готовы практиковаться и принимать сигналы интуиции, то Вы можете приступить к «интуитивному чтению».

Как проводить «Интуитивное чтение».

Войдите в состояние покоя, комфорта, баланса. Имеется в виду и физический комфорт тела и мысленный покой, т.е. е

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: