 |
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 5 глава
|
|
|
|
Макс скептически усмехнулся, закатил глаза:
— Хорошо, предположим, что профессор Полянский на самом деле существует. Только, даю голову на отсечение, он слыхом не слыхивал о какой-то там Лизе.
«А Эвелин?»
— А Эвелин — это пустое место.
«Но я видела ее фото!»
— Ты что, на самом деле такая дура?! — разозлился он. — Фото можно прислать любое, и легенду можно придумать какую пожелаешь. Они же специально шарят по форумам, на которых пасутся вот такие, как ты... — Он хотел сказать «идиотки», но промолчал. — Считай, что ты вообще родилась в рубашке! Это просто чудо, что дурь на тебя подействовала не сразу, что у тебя не снесло крышу и сохранилась возможность двигаться. Убежала, осталась жива — радуйся! Лиза, послушайся дружеского совета — собирай вещички и отчаливай на родину. Нечего тебе здесь делать, такой... доверчивой.
Лиза сжала под столом кулаки. Собирай вещички и отчаливай. А как?! У нее нет ни вещичек, ни денег, ни, что самое главное, документов. Все: и четыре тысячи долларов, отложенных на черный день, и паспорт — осталось в том проклятом особняке! Из-за своей доверчивости она оказалась в безвыходной ситуации. Даже если бы каким-то чудом удалось достать денег, то без документов ни за что не купить билета. И никто ей не поможет, потому что рядом никого нет, кроме этого самодовольного, сытого, насмешливого москвича Макса Легостаева. А он ей никто. Нет, не так: это она ему никто. И он не обязан принимать участие в судьбе излишне доверчивой дуры Лизы Тихомировой. Тем более что она сама во всем виновата...
Она бы, наверное, разревелась от отчаяния, если бы не звонок в дверь. Звонили настойчиво и, как показалось Лизе, сердито.
А Макс растерялся — по лицу было видно. Сначала застыл как вкопанный, потом метнулся к двери. Лиза, затаившаяся в кухне, не могла видеть, что происходит в прихожей, зато она могла слышать.
|
|
|
Щелкнул замок.
— Лора, ты?! — В голосе Макса слышалось неподдельное изумление.
— Легостаев! Ты мерзавец! Я прождала тебя вчера целый вечер. — Чувствовалось, что невидимая Лора разгневана не на шутку. — Мне полночи пришлось провести в компании уродов и придурков!
— Я тебе звонил, ты не отвечала, — оправдывался Макс.
— Не отвечала! Да я потеряла этот гребаный телефон! И тачка у меня заглохла! Я к твоей берлоге от самого проспекта пешком добиралась. Потому что у тебя тут дорога не расчищена, и таксист, козел, дальше ехать отказался! — Женщина на мгновение замолчала.
— Лора, если бы я знал...
Она не дала ему договорить, сорвалась на крик:
— Если бы ты знал! Да ты и представить себе не можешь, как мне тяжело! Этот сраный город по самые крыши завален снегом! Я без машины! Через четыре часа съемки, а у меня еще куча дел! В общем, так, Легостаев, ты мне нужен! Я даже готова тебя простить, если ты поработаешь моим водителем.
— Я поработаю, Лора. Только успокойся.
— Успокоишься тут, — фыркнула невидимая Лора. — В этом дурдоме хрен успокоишься. Пить хочу...
Послышался раздраженный цокот каблуков, а через мгновение в кухню влетела ослепительная блондинка в норковой шубке до пят. У нее было красивое, до боли знакомое лицо. От удивления Лиза даже на время забыла о собственных горестях, потому что посреди Максовой кухни, покачиваясь на высоченных каблуках, стояла сама Лора Лайт, экс-модель, теледива, самая популярная ведущая самого популярного музыкального канала.
Теледива, похоже, тоже удивилась, окинула Лизу изумленно-вопросительным взглядом. Особо пристального внимания удостоился банный халат.
— Легостаев, что это?! — спросила она голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Я спрашиваю, что это такое и что оно делает у тебя дома?
|
|
|
— Это Лиза, — в кухню торопливо вошел, почти вбежал Макс. — Лора, ты не о том думаешь, я сейчас все тебе объясню.
Лиза виновато улыбнулась Лоре Лайт и поплотнее запахнула халат. Кажется, она стала виновницей семейной сцены.
— Я не о том думаю?! — взвизгнула теледива. — А о чем я должна думать, когда на твоей кухне расселась эта... шалава?! Вот, значит, с кем ты ночку коротал! — Презрительно поморщившись, она ткнула в Лизу наманикюренным пальчиком. — Я его, как последняя дура, дожидаюсь, а он тут резвится...
— Лора... — Макс попытался обнять ее за плечи.
— Отвали, урод! — Теледива махнула рукой, уселась напротив вконец растерявшейся Лизы, сказала: — Ну, рассказывай, голуба, сколько он тебе заплатил, понравилось тебе, не понравилось? Поделись впечатлениями...
— Она тебе ничего не скажет, — прервал монолог теледивы Легостаев.
— Это еще почему?
— Да потому, что она немая!
Теледива перевела недоверчивый взгляд с Макса на Лизу. Подумала секунду-другую, а потом простонала:
— Так ты, Легостаев, еще и извращенец! Нормальных баб тебе мало, тебе теперь убогих подавай!
— Лора, ну что ты говоришь?! Сама подумай, зачем она мне такая?
От этих обидных слов Лиза дернулась, попыталась встать из-за стола.
— Куда?! — Макс толкнул ее обратно на стул, сказал чуть спокойнее: — Так, Лора, пойдем в кабинет, я тебе кое-что расскажу. — Он ласково, но настойчиво потянул теледиву из кухни.
Лиза осталась одна, неприязненно покосилась на захлопнувшуюся дверь, поежилась, как от холода. Эта Лора Лайт, эта разряженная кукла назвала ее убогой! Ладно, черт с ней! Ей, дуре, такое простительно, но Легостаев... Он тоже считает ее убогой? Лиза потерла пылающие уши, встала из-за стола, подошла к окну. На улице все было белым от снега. Вдоль расчищенной дороги громоздились сугробы по пояс. Стайка ребятишек лепила снежную крепость. Обычный выходной день, тихий, размеренный. Для всех, кроме нее, Лизы Тихомировой. Она теперь бомж, по собственной глупости очутившийся в чужом городе. И единственный человек, с которым свела ее судьба, считает ее убогой...
Из-за прикрытой двери доносились приглушенные голоса: нервно-обличительный Лоры Лайт и успокаивающий Макса Легостаева. Потом наступила подозрительно долгая тишина.
|
|
|
Когда дверь наконец распахнулась, Лиза поняла — что-то изменилось. Лора Лайт больше не бросалась на нее коршуном, смотрела со смесью жалости и легкой брезгливости. Легостаев виновато улыбался, а его стильная льняная рубашка была застегнута не на те пуговицы...
— Ты правда немая? — спросила теледива.
Лиза отвернулась к окну.
— Макс, может, она еще и глухая? — послышалось за ее спиной.
— Лора, я же тебе уже все объяснил, — в голосе Легостаева слышались смущенные нотки.
— Ох, и удивляюсь я твоей доброте, Максим Валерьевич! С такой добротой впору приют для сирых и убогих открывать.
Лиза крепко зажмурилась, чтобы не заплакать. Все-таки странно устроен человек. Она лишилась всего: денег, документов, надежды, а расстраивается из-за нападок какой-то невоспитанной теледивы...
— Лиза, — голос Легостаева раздался над самым ее ухом, — мне нужно будет уехать. Вернусь только к вечеру. Ты же все равно никуда не уйдешь, пока твоя одежда не высохнет, так?
Она, не оборачиваясь, кивнула.
— Вот и хорошо. В таком случае чувствуй себя как дома. Захочешь есть, пошарь в холодильнике. Станет скучно, посмотри телевизор. Ты меня понимаешь?
Она снова кивнула.
— Легостаев, ну хватит уже! Пойдем, — притопнула ножкой Лора. — Я к стилисту опаздываю.
Ах, она к стилисту опаздывает! Лиза закусила губу. Бедная Лора Лайт! Как же она теперь будет жить? Стоп, не о том сейчас надо думать. Сейчас надо думать о том, как она сама собирается жить...
— Все! Мы ушли, веди себя хорошо... — Голос Легостаева отсек звук закрывшейся двери.
Лиза еще немного постояла у окна, понаблюдала, как из подъезда выплыла Лора Лайт, бережно поддерживаемая под локоток Максом, а потом вернулась за стол, сжала виски руками. Самое время подумать, как жить дальше...
В душе Макса боролись два чувства: радость и неловкость. С радостью все было понятно: Лора его простила и даже допустила к телу, прямо на Максовом рабочем столе. Мало того — Лора его, оказывается, ревнует! Вот новость так новость! Если бы не Лиза, то он, возможно, так никогда бы и не узнал, что великолепная Лора Лайт питает к нему столь сильные чувства.
|
|
|
Лиза... Вот тут все сложнее. Вот из-за нее он и чувствует себя неловко. Не то чтобы он сознательно врал, просто не стал выводить Лору из приятного заблуждения. А Лора почему-то решила, что Лиза не просто немая, а еще и слегка слабоумная. Ему было удобно это заблуждение. В этом ключе все его объяснения не казались такими уж нереальными. Выходило все очень даже складно.
Прошлой ночью он так спешил на встречу с Лорой, что сбил женщину. К счастью для него, женщина оказалась немой и немножко «того», так что никаких претензий она предъявлять не станет. А он с ней потом как-нибудь разберется. Может, денег ей даст — и все дела. И не нужно его к ней ревновать. Это же даже смешно! Да Лора и сама все прекрасно понимает. Она же видела шубейку из неведомого зверя. И о Максовых пристрастиях она тоже все прекрасно знает. Знает, что он гурман, эстет и сибарит. Так зачем же ему в качестве любовницы глухонемая дурочка, рискующая выходить в люди в таком убогом наряде? Вот как хорошо все устроилось, а на душе почему-то муторно.
У Лизы было такое лицо... Нет, не лицо, — лица-то он как раз и не видел, — а вот спина, спина была напряжена. Обиделась?
А чего она, собственно говоря, ожидала? У него из-за нее и так чуть личная жизнь не разладилась. И вообще, она для него совершенно посторонний человек. Пусть спасибо скажет, что он ее на улицу не вышвырнул, а оставил у себя дома, в тепле и комфорте! Правда, дверь запер снаружи — так, на всякий случай. Конечно, Лиза не похожа на воровку, но сейчас такое время — человека с первого взгляда не раскусишь. Эх, нужно было проинструктировать ее насчет коллекции, чтобы не вздумала фигурки трогать, но в тот момент он оказался так увлечен Лорой, что совершенно об этом забыл. Остается надеяться, что Лиза проявит деликатность и не станет шарить в его вещах.
На том Макс и успокоился. Даже угрызения совести ослабли, почти исчезли. Какая совесть, когда рядом Лора Лайт?
...Думать о будущем никак не получалось: мысли то и дело срывались в прошлое. Как же она так попалась? И ведь не дурочка же!
Бордель! Ну конечно, это все объясняет. И про Эвелин, которой, оказывается, не существует в природе, и про уединенный особняк «на две семьи», и про Алексея, который, скорее всего, и не Алексей вовсе...
В целом Лизе повезло. Хотя ситуацию, в которую она попала, трудно назвать радужной. Что у нее в активе? Чудесное спасение из лап коварных сутенеров, чудесное избавление от холодной смерти на улице. Все, на этом чудеса закончились. Вечером вернется Легостаев, благодетель и спаситель, и выставит ее за дверь. А у нее ни денег, ни документов, и она немая. Это у нее в пассиве. Нужно было слушаться Ленку...
|
|
|
Ленка! Она же так ей и не позвонила! Лиза же не одна, у нее есть лучшая подруга, которая обязательно придет на помощь, стоит только попросить.
А как попросить? По телефону? Не получится.
Может, отбить телеграмму? Одолжить у Легостаева немного денег и написать...
Что написать? «Попала беду. Забери меня»?
Откуда забери? С Белорусского вокзала?
Не важно! Хоть бы даже и с вокзала! Пару дней она как-нибудь продержится.
Все-таки для начала стоит попробовать позвонить. Постучать по трубке четыре раза, дать понять, что с ней не все в порядке, а очень даже наоборот. Ленка же умная, начнет наводящие вопросы задавать, а она будет по трубке стучать: один раз — да, два — нет...
Борясь с угрызениями совести, Лиза набрала номер подруги. Ничего страшного, она потом с Легостаевым рассчитается, перешлет ему деньги за международный звонок.
Трубку снял Свешников. Услышав его голос, Лиза от отчаяния закусила губу. Приплыли, как она будет с ним объясняться?
— Алло, я вас слушаю, — повторил Свешников.
Лиза молчала, кусала губы и не знала, как поступить.
— Лиза?! Лиза, это ты? — заорал Свешников.
Она облегченно вздохнула, постучала пальцем по трубке.
— Ну слава богу! А мы так волновались. Почему ты не позвонила? — В голосе Свешникова послышался упрек. — Ленка издергалась вся. Лиза, ну нельзя же так! У нее теперь угроза выкидыша, в больницу положили, капельницы по два раза на дню ставят...
У ее лучшей подруги угроза выкидыша из-за ее безответственности. И Свешников волнуется и дает понять, что это она во всем виновата, безответственная дура Лиза Тихомирова...
— Ты хоть как? — спросил Свешников уже спокойнее. — Ленка говорила, что ты должна постучать. Стучи.
Да, она должна постучать.
Раз, два, три... Все!
У ее подруги проблемы со здоровьем, она просто не имеет права впутывать беременную женщину в свои проблемы. Пусть думают, что у нее все хорошо.
— Все в порядке? Ну слава богу! — выдохнул Свешников. — Удачи тебе, Лизавета, не пропадай. — В трубке послышались короткие гудки.
«Удачи тебе, Лизавета». Да, удача ей теперь ой как нужна! Теперь, когда Лиза лишилась последней надежды...
Иногда слезы помогали, даже в сложных ситуациях. Но ситуация, в которой Лиза оказалась сейчас, не просто сложная — она была критической. Слезы не помогли, девушка проплакала несколько часов кряду. Плакала по-бабьи, навзрыд, отчаянно и безутешно.
Без толку...
У нее нет выхода. Вечером вернется Легостаев, может быть, накормит ее на прощание ужином и скажет «до свидания». И все, дальше — сплошная неопределенность. Нет, нужно быть честной с самой собой, дальше ее не ждет ничего хорошего. Ей даже подумать страшно, что ее ждет...
Нужно подготовиться, сделать «стратегические запасы».
«Стратегические запасы» — сформулировала для себя Лиза, а на самом деле это было банальным воровством. Что ей понадобится на первое время? Еда! Желательно что-нибудь калорийное и компактное одновременно.
На холостяцкой кухне Макса Легостаева продуктов водилось немного, наверное, дома он питался редко. В хлебнице Лиза нашла пачку печенья. В полупустом холодильнике — кусок сыра и огрызок копченой колбасы. Сгодится. Она завернула свои трофеи в полиэтиленовый пакет, сунула его в карман шубы. Как хорошо, что в ее шубе такие вместительные карманы...
Что дальше? Дальше нужно что-то для гигиены, мыло например. Мыло, которое ей удалось найти в ванной, было очень дорогое. Ей бы сгодилось и хозяйственное, но хозяйственного не было, пришлось взять (украсть) это.
Что еще? Может, салфетки? Да, ей обязательно нужны салфетки. Зачем именно, Лиза еще не знала, но понимала, что нужны. А еще нож, чтобы резать продукты, и вообще... Она же собирается жить на улице, ей понадобится оружие.
Нож нашелся в кухне, маленький, складной, тоже, наверное, очень дорогой. Лиза с минуту повертела его в руках, потом решительно сунула в карман джинсов. Что уж теперь? Теперь она и так воровка. Одной кражей больше, одной меньше...
А еще нужно наесться и вымыться про запас — в ее будущей бездомной жизни вряд ли будет возможность принять душ. Лиза наполнила ванну, разделась, ступила в приятно горячую воду. Глотая непрошеные слезы, вымыла волосы, выдавила на палец зубную пасту, почистила зубы. Вытерлась, оделась.
Наесться «про запас» не получилось. Есть не хотелось совсем. Лиза выпила две чашки кофе. Посмотрела на открытую коробку шоколадных конфет, вздохнула, сунула в карман шубы целых пять штук. Это не стратегический запас, это для души...
Время шло, отчаяние и безысходность как-то незаметно сменились апатией. Часы показывали одиннадцать вечера, а Макса все еще не было. Кажется, Лиза получила маленькую отсрочку.
...Она увидела это чудо, уже готовясь ко сну, — диковинные хрустальные фигурки на полках стеклянного стеллажа. Как же красиво! Тут же целое сказочное царство: феи, гномы, русалки, эльфы и драконы.
Этот дракон стоял на отшибе, словно остальная сказочная братия не желала иметь с ним дела. И не дракон даже, а дракончик, с нелепыми, похожими на стрекозиные, крыльями, непропорционально длинным хвостом, упитанным чешуйчатым пузом. В перепончатых лапах он держал хрустальное сердце. Сердце играло сотнями граней и отливало розовым. Из-за странной игры света казалось, что оно пульсирует, гипнотизирует маленького дракона своим хрустальным блеском.
Лиза не удержалась, взяла фигурку в руки. Дракон был таким же изгоем, как и она. Она цеплялась за свое безвозвратно ушедшее прошлое, он — за свое хрустальное сердце.
Они так и уснули вместе: Дракон и Лиза. Вдвоем им было не так одиноко и страшно...
Макс вернулся домой лишь ранним утром. Ну не было у него ни сил, ни желания сопротивляться чарам Лоры! А чары эти о-го-го какие! Ни один нормальный мужик не устоял бы.
В квартире было темно и тихо. Стараясь не шуметь, он разделся, прошел в гостиную. Лиза спала на диване, плед валялся на полу. Макс усмехнулся, поднял плед, положил на кресло.
Он уже собирался выходить из комнаты, когда заметил это безобразие: на подушке рядом с Лизой спал Дракон. Эта фигурка называлась «Дракон и сердце». Макс привез ее из последней поездки в Лондон. Продавец антикварной лавки убеждал его, что это настоящий раритет, культовая вещица, использовавшаяся долгое время в каких-то там магических обрядах. Вот на эту самую культовость Макс и купился. Фигурка и в самом деле казалась странной: сердце, которое Дракон прижимал к своему чешуйчатому пузу, играло и пульсировало. Вот такой был удивительный оптический эффект. Асам Дракон Макса не впечатлил, не затронул ни единой струны в его душе. И это тоже было странно. Такого с ним никогда раньше не случалось. Раньше он одинаково любил всех своих питомцев, а тут такое.
Хрустальная братия новичка тоже не приняла: даже другие драконы косились на его нелепые стрекозиные крылья с пренебрежением. А Лизе, значит, Дракон понравился. Не просто же так она с ним спать улеглась? Интересно, что она в нем нашла, в этом сказочном недомерке? А самое невероятное: Дракон-то выглядел счастливым, и сердце его розовое теперь пульсировало по-другому, словно... влюбленное. Вот дела!
Макс присел на корточки рядом с диваном, взял Дракона в руки. Влюбленный, не влюбленный — не важно. Важно, что это нарушение правил. Коллекция неприкосновенна — все это знают.
«А она не знает, ты не успел ей об этом сообщить, — ехидно напомнил внутренний голос, — и вообще, ты сказал ей — чувствуй себя как дома».
Лишенная хрустального дружка, Лиза заворочалась, пошарила рукой по подушке, ничего не нашла, рывком села, уставилась на Макса своими крапчато-каштановыми глазами.
— Забыл тебя предупредить, — не здороваясь, сказал он. — Мою коллекцию трогать нельзя. — Он помахал перед ее носом Драконом. — Это очень редкая вещь. И очень дорогая!
Макс говорил спокойно и даже доброжелательно — он просто хотел, чтобы Лиза его правильно поняла. А она не поняла, подобралась вся, сжалась пружиной. И глазищами своими смотрела испуганно, точно Макс не добрый самаритянин, а чудовище в человеческом обличье.
— Ладно, хватит на меня таращиться, — сказал он раздраженно, встал, вернул Дракона обратно на полку. Хрустальная братия тут же заволновалась, встретила чужака неприветливо. Ничего, пусть привыкают.
Лиза спустила босые ноги с дивана, зажала ладони между коленок, смотреть продолжала настороженно-вопросительно.
— Как спалось? — вежливо поинтересовался Макс.
Она кивнула в ответ. Не поймешь: то ли ей хорошо спалось, то ли плохо. Впрочем, и не важно. Все равно через пару часов они распрощаются на веки вечные, и он думать забудет о какой-то там Лизе.
— Выспалась?
Опять кивок, теперь уже точно утвердительный.
— Отогрелась?
Еще один кивок.
— Ну, тогда, может быть...
Она не дала ему договорить, сбегала в кухню, вернулась с ноутбуком.
— Слушай, а давай, я тебе подарю ручку и блокнот, — предложил Макс. — Ну зачем технику по пустякам дергать? Лады?
Она аккуратно поставила ноут на журнальный столик, посмотрела выжидающе. Макс выудил из нагрудного кармана ручку, принес новый блокнот, положил его на столик рядом с ноутбуком.
— Дарю, пользуйся.
Лиза потянулась за ручкой, написала:
«Спасибо вам большое, я, пожалуй, пойду».
Ай, какая хорошая девочка! Умненькая и сообразительная. Теперь ему не придется чувствовать себя скотиной, выставляя бедную сироту за дверь. Сама изъявила желание. А желание дамы для него закон.
— Чуть позже, — сказал он. — Сейчас давай позавтракаем, и я отвезу тебя, куда скажешь.
Теперь, когда она сняла с него всякую ответственность, легко оставаться великодушным. Настроение, испорченное было своеволием Лизы и Дракона, улучшилось.
— Ладно, иди свари нам кофе, а я пока совершу заплыв. — Макс потянулся до хруста в суставах, улыбнулся благодушно.
Он едва не уснул в ванне. Ничего удивительного, принимая во внимания сумасшедшую ночь с Лорой. В тонус его привел аппетитный аромат, доносящийся из кухни. Любопытно, что это она там готовит? Нет, неправильная формулировка. Любопытно, из чего это она там готовит?
В холостяцкой жизни Макса был один, но весьма существенный минус: полуголодное существование. Сам он готовить не умел и не любил, все время забывал купить нужные продукты. Перебивался полуфабрикатами, фаст-фудом и общепитом. И лишь изредка, после того как на его кухне похозяйничает мама или Анюта, наслаждался домашней едой. Но родственницы баловали Макса нечасто, говорили, что он уже давно большой мальчик, намекали, что было бы нелишним обзавестись законной супругой, которая его, балбеса, и обстирала бы, и вкусно накормила.
Ну, обстирать Макс себя и сам мог, не просто так ведь стиральную машину купил. Он даже гладить научился не хуже некоторых женщин. А готовить? Заводить жену только затем, чтобы вкусно поесть? Нет уж, ему пока и так неплохо. Тем более что Лора — а только ее он видел в роли своей законной супруги — готовила еще хуже, чем он сам.
А сейчас в его квартире пахло жареным мясом и яичницей! В животе громко заурчало. Макс выбрался из ванной, торопливо оделся, вышел на кухню.
Лиза стояла у плиты спиной к двери. На сковородке что-то шкворчало и потрескивало.
— Ого! — воскликнул Макс восхищенно. — А где мясо взяла?
Не оборачиваясь, она махнула рукой в сторону холодильника. Надо же, у него там, оказывается, и мясо есть? Наверное, осталось с прошлого маминого визита.
Макс уселся за стол, вытянул ноги, скрестил руки на пузе. Наблюдать, как хлопочет Лиза, было приятно. Неожиданно возникло ощущение, что он не в своей кухне, а в родительской. Только пахнет не пирогами, а жареным мясом. Только мама — молодая и молчаливая.
А готовила девушка вкусно. Макс слопал все, разве что тарелку не вылизал. Похвалил свою гостью за домовитость, посетовал, что сам так не умеет. В ответ она улыбнулась ему вежливо, но без души. И ела без аппетита, просто ела, и все. Слушала его похвалы вполуха, думала о чем-то своем.
Кофе Макс вызвался сварить сам. Что-что, а кофе он варил превосходный. Лиза тем временем вымыла посуду, уселась за стол, зажала ладони коленками. Ни дать ни взять сирота казанская...
Кофе они пили в молчании. То есть Лиза и так все время молчала, а вот Максу как-то враз расхотелось болтать. Серьезное решение требовало серьезного подхода. Долгие проводы — лишние слезы. Погостили, пора и честь знать...
Лиза словно прочла его подленькие мыслишки, улыбнулась, почему-то виновато, написала:
«Я готова».
— Готова так готова, — он старался, чтобы голос звучал беззаботно. — Куда тебя отвезти?
Она на секунду задумалась, потом написала:
«На Белорусский вокзал, пожалуйста».
Лиза собралась быстро, по-солдатски. Да и что ей было собирать?
Ехали тоже в молчании. Макс сосредоточился на дороге. Благо за минувший день старый снег уже расчистили, а новый нападать не успел. Лиза смотрела прямо перед собой и выглядела не слишком счастливой. Впрочем, не его это дело. Его дело — доставить ее на Белорусский вокзал, а дальше пусть уж сама выкручивается. Он заставлял себя думать только о приятном, но мысли все равно скатывались на неприятное — на Лизу...
Что она собирается делать на этом своем Белорусском вокзале? У нее же нет ни денег, ни документов. Стоп! Нельзя об этом думать. Жалко, конечно, девчонку, но что поделаешь? Жизнь такая сложная штука: каждый выплывает как умеет.
...Можно было высадить ее у вокзала и ехать себе, но в самый последний момент Макс передумал, вышел следом.
— Провожу тебя, — сказал, не глядя в ее сторону. — Куда идти-то?
Похоже, она сама не знала, куда идти, повертела головой, махнула в сторону пустующей скамейки — туда.
Как он там говорил? Долгие проводы — лишние слезы? Ведь верно говорил. Пора заканчивать это затянувшееся прощание.
Решение пришло неожиданно, в тот момент оно показалось ему разумным и даже благородным. Макс тронул Лизу за рукав, сказал чуть смущенно:
— Знаешь, ты только не обижайся. Я тут подумал, что тебе понадобятся деньги. — Он достал из бумажника три тысячи рублей, протянул Лизе. — Вот, возьми.
Она изменилась в лице, протестующе замахала руками. Глупая девчонка, он же от чистого сердца.
— Бери, бери! — Макс попытался засунуть деньги в карман ее куцей шубейки. Девчонка дернулась, деньги спланировали на землю. Рядом упало что-то маленькое и блестящее. Макс чертыхнулся, подобрал деньги. Маленькое и блестящее оказалось шоколадной конфетой. Он посмотрел сначала на конфету, потом на Лизу. В этот момент Легостаев думал, что должен был сам предложить ей взять с собой что-нибудь перекусить, не эту микроскопическую конфету, а что-нибудь более существенное. А она, похоже, думала о другом. Она закусила губу, уставилась куда-то в сторону, а на Макса не смотрела. Боялась? Стеснялась? Господи! Да что же тут такого? Ну взяла конфету, ну и ладно! Не обеднеет же он, в самом деле!
— Эй, — Макс потянул Лизу за рукав, — ты что?
Она посмотрела на него испуганно и виновато одновременно, потерла виски.
И перчаток у нее нет, а на дворе мороз.
— Перестань. — Он отряхнул от снега деньги, поднял злополучную конфету, снова протянул все это богатство Лизе: — Возьми. Возьми, кому говорю!
Она больше не сопротивлялась, послушно забрала деньги и конфету, сказала «спасибо» одними губами.
— Не за что, — отмахнулся он.
Все, долгие проводы — лишние слезы. Пора!
— Ну, я пошел? — Он старался, чтобы голос звучал как можно более нейтрально.
Лиза кивнула, нерешительно улыбнулась.
— Справишься дальше сама?
Еще один кивок в ответ.
Он посмотрел на ее посиневшие от холода руки, сдернул свои перчатки.
— Вот, возьми на первое время.
То ли Макс слишком торопился, то ли Лиза была не слишком проворной — перчатки упали на снег. Ну упали и упали, сама подымет. Чай не маленькая...
Он возвращался к машине быстрым шагом и даже пытался насвистывать себе под нос. В общем, он делал все, чтобы не оборачиваться. Не удержался, обернулся уже у самой машины. Лиза сидела на скамейке, на коленях у нее лежали его перчатки. На Макса она не смотрела. Ну и ладно, ну и пусть...
Ей было стыдно. Так стыдно, что даже страх перед неизвестностью отошел на второй план. Шоколадная конфета огнем жгла руку. Лиза сунула ее обратно в карман, погладила замшевые, вкусно пахнущие перчатки. Легостаев — очень хороший человек. Хороший и великодушный. А она — воровка, неблагодарная дрянь. Нужно было вернуть все, что она у него украла, а она не вернула, испугалась. Она еще и трусиха...
Пошел снег. Крупные снежинки падали Лизе на щеки, смешивались со слезами, таяли. Встречать неизвестность было очень трудно...
После бодрящего морозца в квартире было тепло, если не сказать — жарко. Макс разделся, прошел в кухню, включил телевизор, сварил себе кофе. По телику показывали прогноз погоды: стройная красавица в строгом костюме пугала москвичей резким похолоданием, заверяла, что настоящий мороз ударит уже к вечеру.
Макс выглянул в окно — тишина, легкий снежок. Ничто не предвещает природных катаклизмов. Может, врет Гидрометцентр? Пусть бы врал. А то до чертиков надоели эти холода. Он, Макс Легостаев, яростный приверженец жары. Даже удушающее московское пекло для него не в тягость. А вот холодной зимой ему все время хочется завалиться в спячку. Работоспособность нулевая, настроение никакое. Даже обязательную светскую активность зимой Макс старался свести к минимуму. Исключение делал только для Нового года и Рождества. Может, и сейчас завалиться подремать?
Дремать он любил в гостиной, на своем удобном диване, под подаренным родителями пледом из овечьей шерсти. Сон не шел. Зато стоило только прилечь и расслабиться, как в голову тут же полезли всякие непрошеные мысли.
Обещают морозы, а Лиза в своей куцей шубейке. Зато у нее теперь есть теплые перчатки. Между прочим, очень дорогие, купленные в Милане! А еще у нее есть Белорусский вокзал, где она, если что, сможет укрыться от непогоды. И целых три тысячи, чтобы продержаться первое время.
Первое время... Ну продержится она первое время, а дальше что? Куда она денется без документов? В лучшем случае ее менты загребут «до выяснения обстоятельств», а в худшем? Сколько на вокзалах ошивается всякой швали, а она — доверчивая дура, да к тому же еще и немая. Лакомый кусочек. Для кого? Да мало ли для кого?! Подонков везде хватает.
А мы в ответе за тех, кого приручили... Так всегда мама говорила. Давно, еще в детстве, Макс приволок домой уличного котенка. До этого у них животных не водилось, а ему так хотелось. Мама тогда очень злилась, ругала его на чем свет стоит, но котенка на улицу не выбросила. Вымыла его в тазике для белья, высушила, накормила, место под туалет приспособила. Котенка назвали Кузьмой. Рос он, честно говоря, проблемным ребенком: царапал мебель, драл обои, на шторах страсть как любил покататься — в общем, шкодливый был парень. И доставалось от его проказ в основном маме, а уж потом от мамы и Максу. Однажды Макс не выдержал, предложил вернуть шкодливого Кузьму в естественную среду обитания. Вот тогда он впервые и услышал эту фразу: «Мы в ответе за тех, кого приручили».
|
|
|
