 |
Глава I. Вводная. Courage / Отвага
|
|
|
|
Глава I
Вводная
Из сей бесплодной пустыни стали и камня подаю я голос, дабы вы услышали.
К востоку и к западу я обращаюсь. Северу и югу показываю я знак -
Провозглашая: «Смерть слабому, богатство сильному».
Откройте глаза, чтобы услышать, о, люди с заплесневелыми умами, и слушайте меня, вы, трудящиеся миллионы!
Ибо я стою здесь, чтобы бросить вызов мудрости мира, чтобы подвергнуть сомнению «законы» человека и «Бога».
Я требую объяснения смысла вашего золотого правила[22] и спрашиваю «почему? » и «для чего? » у ваших Десяти заповедей. [23]
Я не сгибаюсь ни перед одним вашим идолом в молчаливом повиновении, и тот, кто сказал «ты должен» — мой смертельный враг. [24]
Я требую доказательств всех вещей, и принимаю с оговорками даже то, что истинно.
Я погружаю свой указательный палец в водянистую кровь вашего бессильного спасителя (вашего божественного демократа, вашего еврейского безумца) и пишу на его изорванном шипами лбе: «Истинный Принц зла — Король рабов! »
Ни одна убелённая сединами ложь не станет истиной для меня — ни один культ и ни одна догма не поработит моё перо.
Я вырываюсь из всех соглашений. Одинокий, безгранично свободный. Я воздымаю в безжалостном вторжении знамя Сильного.
Я вглядываюсь в остекленевшие глаза вашего трусливого Иеговы и дёргаю его за бороду, я поднимаю топор и проламываю им его изъеденный червями череп.
Я вскрываю бледное содержимое побелённых гробниц философии и смеюсь с сардоническим гневом.
Затем, достигнув лакированных и сочащихся гноем фасадов ваших высших моральных догм, я пишу на них буквами пылающего презрения: «Взгляните сюда, всё это ложь»!
|
|
|
Я отрицаю все вещи! Я спрашиваю со всех вещей!
И всё же! И всё же! -
— Соберитесь вокруг меня, о, вы, неповинующиеся смерти, и вся земля будет вашей, владейте ей и храните её.
Что есть ваши «цивилизация и прогресс», если их единственный результат — истерия и деградация?
Что есть «государство и закон», если их урожай — человек, лишённый жизненных сил?
Что есть «религия и литература», если их величайший продукт — толпы верующих рабов?
Что есть «эволюция и культура», если их красивый, но гнилой плод — презренная раса существ, чьи кости тронуты тленом?
Как получается, что «признанные авторитеты» не задают вопросов относительно существующих «моральных кодексов», по которым наша когда-то сильная Северная раса медленно и верно разрушает своё сердце в мирном бездействии и изнурительном гниении?
Стандартные «моральные принципы» деспотично подаются их ортодоксальными апологетами как однажды созданная и неизменная данность, и подвергать сомнению божественную правоту этих «принципов» есть измена и святотатство. Когда величайшие мыслители расы не способны или же боятся огласить свой манифест или логические заключения, едва ли стоит удивляться тому, что средние люди также не желают рисковать «жизнью, судьбой и священной честью», чтобы опрокинуть популярные концепции «правильного и неправильного», которые, как им известно из их горького жизненного опыта, являются неосуществимыми фальшивками. И хотя обычный человек чувствует сердцем, что почти все политические и религиозные установки — действующий обман, с какой осторожностью он избегает любой открытой констатации соперничающих теорий! У него нет храбрости для такого убеждения. Он боится открыто высказать то, о чём тайно думает. Иными словами, он живёт в положении подчинённости, вассалитета. Он позволяет своему разуму быть подчинённым и удерживаться в рабстве разумом другого. С самого детства он был преднамеренно подвергнут продолжительному внешнему давлению, направленному в основном на принуждение его сознания строго следовать уже созданным взглядам морального, политического и религиозного «долга». Ему не было дано ни одного мига истинной ментальной свободы. Он впитал с молоком матери лживые убеждения. Он прислушивается к самой отвратительной лжи, прославляемой в его присутствии как благородная истина. Он слушает фальшивые песни высокопарного хора. Он слышит их, звучащие из серебряных и золотых горнов. Он слышит их, произносимые нараспев скоплениями верующих, среди раскатов священной музыки и торжественного грохота молитвенных песнопений. И таким образом его разум стерилизуется властью до того, как получает шанс повзрослеть. Потому молодёжь ментально кастрирована, и потом её естественная жизненная энергия изнуряется ярмом традиций — ярмом рабства. В детском саду, в школе, в колледже пластичная мякоть мозга намеренно помещается в заранее заготовленную форму. Всё, что так или иначе может сделать развращённая цивилизация, нацелено на направление развивающегося интеллекта в неестественные русла. Потому огромное число людей, населяющих сегодня землю, не имеют никакой инициативы, никакой оригинальности и независимости мысли, вот они и остаются самыми обычными подчинёнными личностями, которые никогда не вносили ни малейшего вклада в создание тех идеалов, которые они формально почитают.
|
|
|
Но если средний человек не принимал никакого участия в формировании моральных кодексов и законов, то почему он подчиняется им с собачьей покорностью? Он научен послушанию, прямо как бык, впряжённый в ярмо своего хозяина. Он рождён рабом и воспитан с самого детства, чтобы быть ведомым другими.
Китайцы намеренно уродуют ноги своих детей, бинтуя их шёлковыми лентами и замыкая на них металлические скобы. Христианская цивилизация разрушает и заключает в скобы умы своей молодёжи при помощи лживой философии, искусственных моральных кодексов и политических кредо. Разрушительные субтеории о добре и зле систематически вводятся в нашу естественную литературу, и постепенно, не встречая серьёзных препятствий, кристаллизуются в законченные железные формулы, несокрушимые конституции, дарящие обманчивые надежды евангелистские проповеди и прочие смертельные эпидемии.
|
|
|
Современные «властители дум» в подавляющем большинстве желают оригинальности и славы. Но их мудрость есть глупость, их лекарства есть яд. Они бездумно провозглашают, что направляют судьбы наций, когда в реальности они ничто, лишь мусор и грязная накипь, беспрепятственно скользящая по тёмному потоку декаданса.
«Итак, все люди на земле беспомощны, потому что ведущие их — слепы». [25]
Человечество утомлено, утомлено своими мнимыми пророками, их демагогией и их утверждениями. Оно вопиёт о королях и героях. Оно требует благородства — благородства, которое нельзя подкупить деньгами, как рабов и подъярёмных животных. Мир ожидает прихода могущественных людей отваги, великих разрушителей; разрушителей всего гнусного, ангелов смерти. Мы пресыщены до тошноты «добрым Господом Иисусом», затерроризированы властью священников, толпы и проконсулов. Мы до смерти устали от «Равенства». Боги в забвении, требуются дьяволы. Тот, кто будет править следующей эрой, должен быть силён, жесток и совершенно неустрашим, ибо мягкость совсем не подходит для того, чтобы нападать на идолы толпы. Эти идолы должны быть разбиты на куски, сожжены дотла, и это не может быть совершено по заветам любви.
Живые силы зла должны быть найдены в живых идеалах сегодняшнего дня.
Заповеди, законы и моральные кодексы, которые мы должны чтить и которым мы призваны поклоняться, являются коварными происками декаданса. Это моральные принципы, производящие нищих. Это золотые правила, прославляющие слабость. Это законы, созданные для того, чтобы превратить людей в спаниелей. [26]
Человек может соблюдать каждую из Десяти заповедей, и при этом оставаться дураком на протяжение всей жизни. Он может подчиняться каждому писаному земному закону, и при этом быть полным ничтожеством и рабом. Он может «любить Иисуса», находить радость в золотых правилах, но до самого часа смерти быть зависимым неудачником. Истинный путь в ад — это следование всем заповедям Господа.
|
|
|
Если всё побеждающая раса, к которой мы принадлежим, пока необратимо не превращена в множественное ничто (как низшие стада, которые она уничтожила или поработила), тогда крайне важно, чтобы семитские паучьи сети (которые так хитро плелись веками в сознаниях наших властителей) были безжалостно вырваны с корнем, даже если процесс их вырывания будет кровавым и болезненным.
Если мы хотим сохранить и защитить унаследованный нами дух, мы не должны позволить себе быть навечно погруженными в сон, убаюканные сладкими колыбельными восточного идеализма. Слишком долго мы были загипнотизированы оккультными чарами еврейского утопизма. Если мы продолжим подчиняться коварным заклинаниям, которые были наложены на нас, одним страшным утром мы проснёмся перед вратами ада — «ада на земле», — широко разверзшимися, чтобы захлопнуться за нами навечно.
Идея ада во многих смыслах является верной в применении к данному факту. Если мы переместим его на землю, то в нём не будет ничего, противоречащего гармонии. Множество рас, множество племён и множество великих империй отправились в зловещую реальную преисподнюю. Разве не справедливо и не честно то, что подлая, низменная и дегенеративная (как можно сказать обо всех рабских народах земли) раса должна быть безжалостно наказана за её гнусную трусость? Разве не верно то, что они должны, как и поступали с ними в прежние времена, быть изжарены и сожжены, утоплены в кипящей крови, что они должны танцевать в жарком сатанинском ликованье с покрытыми волдырями ногами и вырванными глазными яблоками на раскалённых докрасна песках Сахары?
В этой операции Природа жестока и безжалостна к человеку, как и ко всем иным созданиям. Дайте племени человеческих животных жить естественной жизнью — и Природа будет улыбаться ему и его потомству; но предоставьте ему возможность попытаться организовать неестественные условия существования в раю равенства, оно будет наказано — вплоть до полного уничтожения.
Вся этика, политика и философия есть чистое притворство, основанное на притворстве же. Они не покоятся ни на каком несомненном основании. Они ничто, лишь призрачные воздушные замки, воздвигнутые мечтателями или жуликами на детских небылицах. Долгое время они тщательным образом возводились на живучем фундаменте. Это никогда не было бы доведено до конца, если бы перед этим расовое сознание не было бы полностью вычищено, радикально дезинфицировано порочными, чужими, деморализующими концепциями правильного и неправильного. И, согласно неумолимой логике, ни в каком человеческом разуме не найдётся достаточно места, пока все существовавшие ранее заблуждения не будут уничтожены. Половинчатые решения не принесут пользы, мы должны добраться до самых корней и вырвать их, вырвать до последнего их волокна. Мы должны быть тверды, жестоки и неумолимы, как сама природа.
|
|
|
Слишком долго мёртвым рукам было позволено стерилизовать живую мысль — слишком долго правильное и неправильное, злое и доброе извращалось фальшивыми пророками. В наше время ни одно кредо и ни один кодекс, исходящий от власти, от человека, от сверхчеловека или от божества, не может приниматься во внимание. (Мораль и условности — для подчинённых. ) Религия и конституции — лишь случайные принципы, и каждая возможная теорема должна непременно ставиться под вопрос. Ни одна моральная догма не должна приниматься как должное — ни один стандарт меры не должен обожествляться. В основе моральных кодексов нет ничего святого. Как деревянные идолы прошлого, все они — творения человеческих рук, а всё, что человек создал, человек может и уничтожить.
Тот, кто с трудом верит всему и вся, обладает верным пониманием, ибо вера в один лживый принцип есть начало всеобщей глупости. Высший долг каждого века есть создание нового человека и определение его свобод, ведение его к материальному успеху — крушение (как это всегда и происходило) проржавевших замков и цепей мёртвых традиций, которые всегда препятствуют его здоровой экспансии. Теории, идеалы и конституции, которые могли значить жизнь, надежду и свободу для наших предков, для нас могут означать разрушение, рабство и бесчестие. Как окружающая среда изменчива, так и ни один человеческий идеал не может оставаться несомненным.
По этой ли, по той ли причине, ложь возвела свой трон, и пусть он будет атакован внезапно и яростно, без сожалений и раскаяния, ибо под властью фальши ни одна нация не может постоянно процветать. Пусть учреждённые софизмы будут развенчаны, вырваны с корнем, сожжены и уничтожены, ибо они представляют опасность для истинного благородства мысли и действия. Какая бы утверждаемая «правда» не была подтверждена фактами, будучи лишь пустой выдумкой, пусть она будет без церемоний вышвырнута во внешнюю тьму, вместе с мёртвыми богами, мёртвыми империями, мёртвыми философиями и прочим бесполезным хламом и обломками.
Самая опасная из всей почитаемой лжи есть ложь святая, благословлённая, привилегированная ложь — ложь, в которую «все» верят как в эталон истины. Она — плодовитая мать всех известных ошибок и иллюзий. Подобно гидре она имеет сотни голов. У неё тысяча корней. Она — социальный рак. Ложь, о которой известно, что это ложь, уже наполовину истреблена, но та ложь, которую даже разумные люди почитают за святой факт — ложь, которая была привита с материнским молоком — в борьбе с собой опаснее, чем наползающая чума. Популярная ложь всегда была самым сильным врагом личной свободы. С нею можно бороться только одним способом. Вырезать её, вырезать до самого основания, как это делают с раковой опухолью. Вырезать её корни и ветви, или они, несомненно, пожрут нас самих. Мы должны уничтожить их, или они уничтожат нас. Половинчатые средства бесполезны.
Как бы то ни было, если ложь зашла слишком далеко — если она обосновалась во всех тканях, костях и мозгах людей, тогда все лекарства бессильны. Даже ланцет не сможет помочь. И раскаяние в прошлых деяниях не сможет «спасти» порченых от уничтожения. Смертельная стрела натягивает тетиву, в пламенное горнило всеобщего рабства и забвения должны они следовать, дабы быть там заслуженно преданы смерти. Из их праха может возникнуть нечто новое, более благородное, но это лишь простейшее оптимистическое предположение.
В природе расплатой за грех всегда служит смерть. Природа не любит тех, кто поступает неправильно, она старается любыми возможными путями уничтожить их. Её проклятие на челе «кротких и смиренных». Её благословение в сердцах и в крови сильных и смелых. Лишь евреи, христиане и прочие дегенераты могут полагать, что возрождение может прийти через закон и молитву. «Все слёзы всех мучеников» могли быть просто-напросто никогда не пролиты.
Во что бы народ ни верил, что это освобождает его, на самом деле это порабощает его или извращает самую его суть в строгом соответствии с естественным порядком. Вследствие этого, если люди полностью принимают на веру то, чему их учат философы, то они скорее всего будут одурачены. И если многие расы одурачены таким образом, то их обман представляет угрозу для свободы всего мира.
Свободные люди никогда не должны перестраивать своё поведение согласно решениям других, а когда они поступают так, они перестают быть свободными. Ни один человек не должен подчиняться ни одному соглашению, написанному или высказанному, кроме тех, которые он сам облёк в свои личные строгие убеждения, достигнув для этого ментальной зрелости и неограниченной свободы. Лишь рабы рождаются для соглашений, написанных и заверенных их прародителями. Свободный человек рождается свободным, живёт свободным и умирает свободным. Он, независимо от того, что живёт в поддельной цивилизации, стоит над всеми законами, конституциями, теориями о том, что правильно, а что — неправильно. Он, конечно, поддерживает и защищает их, если они подходят для его цели, но если же нет — тогда он уничтожает их самым простым и самым прямолинейным методом.
Нет ни одной обязанности, которой человек должен пассивно подчиняться, когда его жизнь, его свобода и его собственность попраны разбойниками, убийцами и государственными деятелями.
Один из лейтенантов Колумба однажды пленил в Вест-Индии карибского вождя, используя весьма тонкую стратегию. Вождь был приглашён на пир и там его льстивыми речами уговорили надеть на себя (сидящего на лошади) отполированные до блеска стальные кандалы, вероломно убедив его в том, что они являются регалиями власти. Он глупо доверился коварным льстецам, и, когда цепи были накрепко стянуты на его руках и ногах, его увели, дабы он умер как раб, раздробленный жерновами испанских тюрем. И чем были эти сияющие кандалы для индейского вождя, тем и являются конституции, законы, моральные кодексы и господствующие еврейские цивилизации для остальных наций Земли. Точно так же, под видом прогресса и социальной эволюции, человечество было ввергнуто в темницы обмана, где оно беспрерывно трудится во тьме, отчаянии и позоре и не получает ничего. Как испанский лейтенант, хозяева земли сначала льстят своим жертвам, чтобы затем их было легче заковать в цепи. Кто в наши дни не говорит о «независимых людях» без презрительного смеха? А когда-то это мыслилось термином, полным значимости. Их «независимость» сегодня обернулась подделкой, а свобода — лишь мечтой. Прокляты независимые люди.
Из этого ясно следует, что человек или нация, желающие сохранить свободу или находиться в безопасности, не должны принимать никакого утверждения как истины в последней инстанции — не должны верить ни во что написанное или неписаное, живое или мёртвое — не должны верить ни в особых Иегов, ни в плачущих Спасителей — ни в яростных демонов, ни в дьявольские философии — ни в привидений, ни в идолов, ни в законы — ни в женщин, ни в мужчин.
Смотри-ка, я слышу, шагают бойцы,
О, пытки ада и надежды рая,
Лишь одно очевидно — жизнь проходит,
Лишь одно несомненно, остальное — ложь,
Тот цветок, что однажды зацвёл, всегда на смерть обречён. [27]
Тот, кто сказал себе: «я должен верить, я не должен вопрошать» — не человек, но малодушный ментальный кастрат. Тот, кто верит «потому, что так было установлено» — лакей в душе, а тот, кто верит «потому, что так было написано» — дурак в своём безрассудстве. Дальновидные души отрицают все вещи, и принимают быстро лишь то, что кажется несомненно истинным.
Правила жизни не могут быть найдены в коранах, библиях, десяти заповедях или конституциях, но лишь правила деградации и смерти могут быть найдены в них. Закон законов не записан в еврейских летописях и не выгравирован на плитах из латуни и камня, но заключён в сердце каждого человека. Тот, кто подчиняется каким бы то ни было стандартам правильного и неправильного, а не тому, что установило его собственное сознание, предаёт себя в руки врагов, которые всё время пребывают в ожидании момента, чтобы связать его и бросить на свои жернова. И в большинстве случаев самые опасные враги для человека — его соседи.
Властные люди презрительно смеются над церковными проклятиями и ни в коем случае не трепещут перед приговором какого бы то ни было человеческого суда. Они над всем этим и сверх этого. Законы и правила — для побеждённых вассалов. Свободному человеку они не требуются. Он может создавать и распространять Десять заповедей, чтобы связывать и управлять подневольными, но сам он никогда не ограничит свою свободу тем, что создал своими собственными руками — разве что сделает это в качестве уловки.
Книги законов и золотые правила были сделаны для того, чтобы сковывать рабов и дураков. Они весьма действенны, с их помощью можно управлять толпами осуждённых каторжников, наполняющих фабрики и возделывающих поля. Из этого следует, что все моральные принципы есть слуги, но не хозяева сильного. Сила создаёт моральные кодексы, и сила отменяет их.
Человек не обязан подчиняться чему-либо или кому-либо. Лишь прислужники должны подчиняться, ибо они презренны в своём рождении, в своём размножении, своих условиях существования. Мораль требуется только в аморальных сообществах, то есть завоёванных сообществах.
Бойся Бога, обуздывай дух и подчиняйся закону — этот совет замечателен, как совет философа мужлану, но когда он со всей серьёзностью адресован человеку с врождённой силой, тот в ответ улыбается с молчаливой издёвкой. Такой человек прекрасно знает, что в реальной жизни путь к победе и славе лежит не через Гефсиманские сады, [28] но через поверженных врагов, через руины соперничающих заговорщиков, через Акелдаму. [29] «Кротость духа» признаётся им за обыкновенный предрассудок, очень подходящий для управления его слугами, его женщинами и его детьми, но в других случаях недейственный.
«Я возлагаю свои надежды на ничто», — сказал Гёте, [30] и властолюбивые умы всех времён никогда не поступали иначе. Эта неоспоримая мысль даёт всем истинно великим людям манифест их превосходства над безмозглым, визжащим стадом. «Обычные люди» всегда бывают одурачены каким-нибудь написанным, или деревянным, или металлическим идолом — какой-нибудь конституцией, декларацией или евангелием. Следовательно, большинство их всегда было духовными рабами, живущими и умирающими в состоянии сильнейшего заблуждения. Они остаются загипнотизированными и обманутыми до того самого часа, когда их время не иссякнет — и большая их часть должна оставаться в таком состоянии. Однако, массы человеческие — осадок, из которого много лет назад выкристаллизовались гораздо более ценные элементы. Эти массы совершенно не способны к настоящей свободе, и если бы она была дарована им, то они немедленно, за двадцать четыре часа, выбрали бы себе хозяина или тысячу хозяев. Владычество правильно — Владычество естественно — Владычество вечно. Но только для тех, кто не может низвергнуть его, бросить к своим ногам и растоптать. Кто сказал, что в реальной жизни избирательные урны, наполненные десятью миллионами голосов подчинённых личностей, перевесят, если их положить на весы против дальновидной мысли, телесной доблести или, скажем, десяти хранящих молчание сильных мужчин?
Общеизвестно, что самая чёрная ложь всегда появляется облачённой в самые великолепные и роскошные регалии. И ясно, что посему долг храброго человека — принимать все священные вещи, все легальные вещи, все конституции, всё святое с более чем обыкновенным подозрением. «Я отрицаю, и я утверждаю» — это пароль материальной свободы. «Я верю, и я подчиняюсь» — предрассудок крепостного. Вера — чернорабочий, женщина. Сомнение — хозяин, создатель. Тот, кто отрицает фундаментальное, облачён в тройную броню. Он неуязвим. С другой стороны, говорят, что каждая вера, каждая философия имеет в себе зерно истины, но мы можем к этому добавить, что каждая несёт в себе и безумие.
Сильных людей в преследовании их цели ничем не остановить. Они идут прямо к цели, и эта цель — красота, здоровье, материальная власть. Задача силы — контролировать и использовать бессильных, потому что бессилие преступно. Мир был бы обителью ужаса, если бы все люди были «хорошими», а все женщины — недоступными.
Насколько бы далеко огни человечества ни проникали в тьму, скрывающую происхождение рас, мы видим покорённых и покоряющих, плебеев и патрициев, монархов, которые правили, и вассалов, которые подчинялись. И нет ничего в современном социальном развитии (сегодняшних бессильных дней), что дало право какой бы то ни было вере заменить древнее и естественное подразделение человеческих животных на касты высших и низших, суверенов и крепостных. Рабовладельческий кнут щёлкал с начала времён, и он будет щёлкать до Страшного Суда. В каждом королевстве, республике, империи Земли мы имеем (скрытых под той или иной маской) повелителя и раба — ведущего и ведомого. В течение столетий менялись лишь имена, но суть оставалась неизменной. Форма правления может изменяться, но короли никогда не умрут. Власть существовала изначально, и власть будет существовать до конца. Мы строим, но так, как строили наши отцы. В изменениях нет прогресса, и ничто не улучшается.
Каждый, кто хочет быть свободным, должен продемонстрировать свою силу. Неизменна основа всего земного величия. Тот, кто возвысит себя, будет возвышен, а тот, кто будет вести себя скромно, будет справедливо затоптан копытами стада. «Покорные» подходят только на еду для псов. Храбрость включает всякое достоинство, всякую смиренность, всякое преступление. Тому, кто боится рисковать своей жизнью, не должно быть позволено побеждать.
Человеческие «хорошо» и «плохо» не определяются справедливостью, но лишь силой. Определяй их, как тебе угодно, — обнажённый меч остаётся создателем королей и их убийцей, как и в былые времена. Все остальные теории — ложь и уловки.
Следовательно! Если ты желаешь завоевать богатство и славу, силу и почитание, ты должен быть практичен, суров, холоден и беспощаден. Ты должен двигаться к успеху через головы своих врагов. Их поражение — твоя сила. Их падение — твоё возвышение. Лишь сильный может быть свободен, сила стоит вне морали. Жизнь реальна, жизнь состязательна, и не ад и не рай — её конечная цель. И любовь, и радость, и рождение, и смерть, и судьба, и борьба — будут вечно.
Этот мир есть огромный вихрь воюющих атомов — настоящая арена постоянно возобновляющейся борьбы. Каждая молекула, каждое животное дерётся за свою жизнь. Ты должен драться за свою или сдаться. Так что смотри за тем, чтобы твой клюв и шпоры, твои клыки и когти были остры, как сталь, и настолько эффективны, насколько наука может сделать их такими.
И, хотя выживание сильнейших есть логика всех событий, личная трусость — великий порок нашего деморализованного века. Трусость разъедает мозг и кровь нашей расы, но люди научились скрывать эту ужасную немощь за жалобным нытьём о «гуманности» и «доброте». Слова льются вместо крови, а обиды и оскорбления наносятся вместо валящих с ног ударов.
Насколько богат этот дегенеративный мир мелкими, малодушными, желающими получить всё ни за что людьми, которые постоянно оправдывают своё инфантильное бессилие всякими скользкими фразами и общепринятыми выдумками?
Мужество, говорю я! Мужество, а не доброта, есть великая цель, — мужество, которое требует не жестяных рожков и не друммондова света, [31] не духовых оркестров и не кричащего большинства, чтобы назвать это эффективным действием.
Мужество, идущее по своему пути в одиночестве, прекрасно, когда оно движется к «победе или смерти» среди враждебной поступи вооружённых легионов.
Courage / Отвага
Courage, that delights in danger —
Courage, that knows not despair!
Courage that proudly, defiantly,
Smiles on death!
Courage, that regards with equal loathing
The multitude's mad howls of hate,
Its stupid hee-haws
And its stridulating 'tremendous applause.
Courage, that asks no quarter,
Even with the knife at its throat.
Courage that is stiff-necked,
Unyielding, sullen, pitiless!
Courage, that never falters —
Never retreats!
Courage, that looks down with supreme disdain
Upon all slave regulations,
Upon all rights and wrongs,
Upon all good and evil!
Courage, that has made up its mind
To conquer or — perish!
That is the kind of courage
This world lacks.
That is the kind of courage
That aids by active co-operation
The survival of the Fittest —
And the survival of the Best.
That is the kind of courage
That has never turned a master's mill.
That is the kind of courage
That never will turn it.
That is the kind of courage
That will die, rather than turn it.
Отвага, что находит восторг в опасности —
Отвага, что не знает отчаянья!
Отвага, что гордо и с дерзостью
Улыбается перед лицом смерти!
Отвага, что с равным презрением
Взирает на полные ненависти крики толпы,
На её тупые «иа-иа»
И на трескотню её «бурных аплодисментов».
Отвага, что не просит пощады
Даже с ножом у своего горла.
Отвага, которая упряма,
Непреклонна, строптива, безжалостна!
Отвага, что никогда не колеблется —
И никогда не отступает!
Отвага, что смотрит свысока, с великим презрением
На все рабские уставы и нормы,
На все «правильно» и «неправильно»,
На всё зло и добро!
Отвага, которая сама воспитала свой разум,
Чтобы сражаться или — погибнуть!
Вот та отвага,
Которой миру недостаёт.
Вот та отвага,
Которая помогает активным содействием
Выживанию Наиболее Приспособленных —
И выживанию Самых Лучших.
Вот та отвага,
Что никогда не становилась хозяина слугой.
Вот та отвага,
Что никогда не станет им.
Вот та отвага,
Что лучше умрёт, чем станет им.
«Когда Свипдаг подъехал к ограде, ворота крепости были заперты, так как в обычае тех мест было либо отсылать прочь тех, кто желал войти и просто поглазеть, либо приглашать их принять участие в военных играх. Но Свипдаг не обратил внимания на это препятствие, он просто выломал ворота и въехал во двор.
И королева Йиса сказала: «Этот человек будет принят здесь»». [32]
|
|
|
