Социалыго-контруктивистские подходы

Социальное конструирование теорий практической социальной работы обсуждалось в главе 1. Здесь же приводятся лишь общие представления о зна­нии и понимании.

С социально-конструктивистской точки зрения знание и понимание окру­жающего мира рождаются в социальных взаимодействиях. Знание, следова­тельно, зависит от культурного, исторического и ситуационного контекстов и содержится в различных формах социального опыта, отраженного в языковых конструкциях. В отношении социальной работы эта позиция подробно рас­крывается в исследованиях финских авторов (Йокинен и др., 1999; Карвинен и др. 1999; Холл и др., 2003), в исследованиях Партон (Партон, 1996; Партон и О'Байн, 2000) и анализируется в рамках социально-конструктивистской теории (см. гл. 8).

Социальный конструктивизм принадлежит к интерпретативным, постмо­дернистским теориям. Согласно данной точке зрения, представления о мире конструируются во взаимодействиях между людьми в разнообразных соци­альных, культурных и исторических контекстах.

Прикладное значение социально-конструктивистскою подхода связано с разработкой определенных методов исследований, целью которых является детальное изучение социальных взаимодействий. К ним относится, в частно­сти, анализ диалогов с видео- и аудиозаписью социальных контактов. Все это систематически анализируется для того, чтобы определить скрытые коммуни­кационные и поведенческие модели.

В рамках данного направления важной исследовательской задачей является построение равноправных отношений между участниками исследования, по­скольку сложность понимания ситуации определяется с помощью анализа различных точек зрения, и окончательное суждение должно основываться на максимально полной картине социальной ситуации. С точки зрения социаль­ного конструктивизма доказательная практика не способна отразить все бо­гатство и сложность реальности. Более того, доказательная практика прими­тивна; необходим более широкий спектр методов, направленный на изучение восприятия людьми социальных ситуаций (Уайт, 1997). Социальный и исто­рический контекст возникновения ситуации и производства знания должен непосредственно влиять на наше понимание отдельных индивидов, общества и самого исследования как источника знания. Важно иметь в виду «негласное знание», т.е. неофициальное представление о повседневных социальных прак­тиках, которое зачастую не находит отражения в формальных результатах исследований (Поланьи, 1958).

Подходы активизации

Подходы активизации доказывают, что именно клиенты являются источ­ником знания, и соблюдение этики требует, чтобы знание использовалось в согласии с желаниями клиентов и в целях их активизации. В литературе по социальной работе данные подходы наиболее четко представлены в исследо­ваниях Бересфорда и Крофта (1993, 2001; Крофт и Бересфорд, 1994). В этой книге они затрагиваются в связи с теориями социального развития, развития микросоциальной среды, этнической сензитивности, активизации и защиты прав клиента (см. гл. 10, 13 и 14 соответственно).

Подходы активизации знания характеризуются следующими особенно­стями:

■ цель социальной работы обязывает специалистов стремиться к социаль­ной справедливости (социал-коллективистская позиция) и, следователь­но, активизировать ресурсы людей, обращаясь к их знаниям и представле­нию о мире;

■ поскольку клиенты (в данном подходе — потребители и пользователи услуг) зачастую обладают наиболее полным знанием о своих обстоя­тельствах и устремлениях, то необходимо опираться на эти представле­ния.

В данном случае приоритет отдается знанию и желаниям пользователей услуг. Поскольку зачастую клиенты находятся в беспомощном, угнетенном состоянии, в подходах активизации считается, что их понимание ситуации должно определять действия социальных работников. Феминистски-ориенти-

рованные социальные работники утверждают, что специалисты социальных служб усиливают пассивность женщин через контролирующие функции соци­альной работы, укрепляющие традиционные патриархальные отношения (До-минелли, 2002а). Во многих практических концепциях говорится о сомнитель­ной пользе тех действий, которые противоречат желаниям клиентов. В других теориях о природе знания специалисты наделяются экспертным знанием, за­дающим направление работы, а знание пользователя услуг недооценивается. В демократических обществах политика и практика социальной работы долж­ны строиться с учетом социальных нужд граждан. Однако данная позиция отличается от этики самоактуализации, согласно которой клиенты имеют право определять направление практической работы. Для подходов активизации ха­рактерно признание наивысшей ценности и необходимости развития тех зна­ний, которыми обладают пользователи услуг. Практическим методом здесь выступает диалог, способствующий обмену мнениями и снижению профес­сионального давления (Селлик и др., 2002). Подобные представления, в част­ности, опираются на понятие «привилегированное знание». Оно предполага­ет, что отдельный индивид или социальная группа, приобретающие опреде­ленное знание или жизненный опыт, имеют преимущество в интерпретации и описании этого знания и опыта. Это справедливо также и для представите­лей групп социальных меньшинств (неблагополучных групп), так как именно они имеют опыт притеснения, который позволяет им оценить его в полной мере. Простого сопереживания их ситуации недостаточно.

Данный подход реализуется и в исследовательских стратегиях. Акционист-скис исследования предполагают, что социальные проекты можно анализи­ровать в процессе их создания и изменять на основе полученных данных. Была доказана важность этого вида исследований для оценки экспериментальных проектов, хотя он и критикуется позитивистами за интерпретативистский ха­рактер и отсутствие точности. Акционистские исследования подвергаются кри­тике и со стороны представителей подхода активизации, поскольку считает­ся, что они отражают точку зрения специалистов или лиц, финансирующих проекты. Поэтому появилась новая форма исследований — партисипативные (с участием пользователей услуг) акционистские исследования, получившие развитие в экономически малоразвитых странах (Уайт, 1999). Возникли также новые виды исследований в индивидуальной работе. Дс Шейзер и Берг (1997), например, подчеркивают, что при реализации метода поиска решений вмес­то следования формальным правилам необходимо учитывать целеустремления клиента. В своей ранней работе Бересфорд и Крофт (1986) описывают иссле­дование, посвященное оценке новой системы управления социальным обслу­живанием по месту жительства с точки зрения клиентов, и интерпретируют активное неприятие этого нововведения клиентами, которое является доказа­тельством неэффективности работы этой службы.

Реалистические подходы

Реалистические подходы являются достаточно новым теоретическим на­правлением. В них утверждается, что реальность не всегда доступна эмпири­ческому наблюдению, поэтому знание возникает или рождается на основе субъективных интерпретаций последовательности событий, которая фикси-

руется эмпирическими методами. В социальной работе реалистические подхо­ды представлены в исследованиях Морена и Блом (2003), а также Казн (2003). Хотя для удобства они называются «реалистическими», многие авторы пред­почитают использовать термин «критический реализм», поскольку такой взгляд на реализм подвергает сомнению общепринятое понимание теории и иссле­дования, что сближает его с социальными теориями критической направлен­ности. Доказательная практика также может быть рассмотрена в качестве реа­листической, поскольку в ней признается существование реальности, доступ­ной изучению. Однако, как было показано ранее, доказательная практика не имеет критической направленности в научном смысле.

В реалистических подходах утверждается, что социальные явления суще­ствуют независимо от социальных конструкций (Хьюстон, 2002), но тем не менее важно иметь представление об этих конструкциях. Это мнение отражено в работах современных социологов, в частности Башкара (1979) и Арчера (1995), специалистов социальных наук, таких, как Посон и Тиллей (1997), а также в интерпретации Казн (2003) в приложении к социальной работе. Послед­ние исследования в этой области обсуждают в своих работах Сейер (2000) и Хьюстон (2001). Башкар (1979, цит. по: Сейер, 2000, гл.1) различает два объекта эмпирического исследования: поведение человека и наше объяснение этого поведения. Например, человеческое поведение анализируется с помощью эм­пирического наблюдения и практического опыта как в психодинамических, так и в поведенческих теориях, но вопрос о том, какая из них является более обоснованной и уместной для различных целей, включая социальную работу, остается открытым. На самом деле человеческое поведение никак не связано с дискурсом об эффективности теорий.

Критический смысл этого различия состоит в том, что человек и его пове­дение существуют реально. Реальные процессы и явления имеют структуры и движущие силы, т.е. обладают способностью инициировать различные собы­тия. У социальной службы, например, есть определенная область влияния, социальный мандат на проведение конкретных задач и привлечение к соци­альной работе специалистов. Социальные работники выполняют свои функ­ции при условии наличия у них соответствующего образования и навыков. Даже в ночное время, когда служба закрыта, эти характеристики продолжают существовать в социальных отношениях и в нашем понимании.

«Реальность» отличается от «действительности». Например, предположим, что появилась новая служба и она начинает работать в понедельник. В выход­ные дни, до открытия, служба и сотрудники уже реальны. Структура, напри­мер отношения между сотрудниками, а также взаимосвязи между службой и обществом, уже существует. Реальная способность (движущая сила) осуще­ствлять социальную работу есть, однако в действительности никакой работы не производится. Только в момент открытия в понедельник утром все это дей­ствительно станет социальной службой.

«Эмпирическое» может быть реальным или же действительным в зависи­мости от того, что доступно наблюдению и опыту. Если мы посетим службу после ее открытия, то сможем увидеть сотрудников и их деятельность, сопо­ставить это с нашим знанием о социальной работе и вынести суждение о социальной работе и социальной службе. Но предположим, мы прибываем в город накануне, в субботу, и хотим посетить эту службу. Если никто не зна-

ет, где она находится, мы начинаем сомневаться в ее реальности, но тем не менее служба реальна. Здание, на котором висит объявление об открытии службы и режиме ее работы в понедельник, прибавит нам уверенности в том, что служба вскоре заработает, т.е. будет действительной. Встреча с со­циальными работниками и их разговор о предстоящей работе станут допол­нительным тому доказательством. Мы утвердимся во мнении, что они имеют правоспособность (движущую силу) стать социальными работниками, но сегодня и завтра еще не будут «действительными» социальными работника­ми. Наша уверенность все более и более укрепляется в том, что это реально, но в данное время пока не действительно. Найти убедительные доказатель­ства существования службы было бы сложно, поэтому позитивистский под­ход здесь неприемлем. В большей мере мы полагаемся на наши собственные представления, опирающиеся на собственную информацию. Хьюстон (2001) указывает, что любая человеческая деятельность осуществляется в открытых системах, которые находятся в постоянном изменении, зависят от челове­ческих решений и не всегда определяются психологией или социальными условиями. Следовательно, с большой долей вероятности предсказать дея­тельность человека практически невозможно. Необходимо обращать внима­ние на события, которые носят характер тенденции и объясняются психоло­гическими и социальными механизмами. Благодаря определению тенденций станут ясными и механизмы.

Арчер (1996) утверждает, что культура, характерная для того или иного общества, воздействует на поведение индивидов и, наоборот, их коллектив­ное поведение формирует культуру. Его представление схоже с концепцией социального конструирования реальности Бергера и Лукмана (1971). Арчер (1995) полагает, что существующие социальные конструкции создают соци­альный контекст, в котором появляются новые социальные конструкции. В свою очередь они формируют новый социальный контекст, в рамках которого про­должают существовать возникшие социальные конструкции. В данной модели социальное конструирование приводит не только к возникновению нового, но и к репродукции старого, т.е. к сохранению возникших новообразований. Тот же вывод характерен и для концепции Бергера и Лукмана (1971): конст­рукции формируют стабильную реальность для существования людей. Похо­жие представления свойственны и теории критического мышления, согласно которой изменить существующий социальный порядок крайне трудно. Таким образом, социальное конструирование отнюдь не всегда приводит к неста­бильности, неопределенности и постоянным переменам, зачастую наоборот. При таком подходе появляется даже возможность позитивистских исследова­ний, но при условии осознания комплексного характера социальной реаль­ности и многообразия возможностей.

Представление о возникновении нового важно для понимания реалистиче­ской критики в отношении доказательной практики, где часто игнорируется появление новых особенностей. Доказательная практика основана на двух по­ложениях: во-первых, все, что существует, доступно наблюдению, и, во-вторых, все действительное возможно. Однако эмпирически изучить нашу социальную службу нельзя, хотя у нас есть определенная информация о том, что в понедельник, возможно, служба начнет свою работу. Теория реализма, следовательно, свидетельствует в пользу появления новых возможностей. Бо-

лее того, Арчер (2000) считает, что, несмотря на важность языка и социаль­ного взаимодействия, именно наше практическое восприятие мира способ­ствует развитию в нас человеческого и личной идентичности. Таким образом, действия в отношении других людей формируют нашу идентичность. Кроме того, это подтверждает то, что реальность формируется именно практикой, а не теоретическими рассуждениями о ней.

Посон и Тиллей (1997) в своей работе описывают результаты исследова­ния и оценки проектов, посвященных профилактике и снижению уровня пра­вонарушений. Каждый проект осуществляется в рамках определенной терри­тории и в различных социальных контекстах. Поскольку изначальные соци­альные условия различаются, то будут различаться и результаты проектной деятельности. Проанализировав несколько проектов, исследователи выявили факторы их результативности. Однако определить конкретные методы, кото­рые могли бы иметь схожий эффект независимо от обстоятельств, как предла­гается, например, доказательной практикой, невозможно. Более того, посколь­ку общество (первоначальная контекстуальная социальная конструкция) ме­няется, то будут меняться и конечные условия. Тем не менее в определенный отрезок времени можно составлять профилактические программы с учетом выделенных факторов. Многие согласятся с тем, что такая модель достаточно обоснованна и может найти применение в социальной работе. Владение зна­ниями и информацией важно, но их необходимо сопоставлять с изменения­ми, происходящими вокруг. Следовательно, гибкий подход, а также отбор принципов и практических моделей представляются более разумными, чем некритичное принятие исследовательских данных и стремление применить их к многообразию человеческих ситуаций.

Следуя этому принципу, исследователь социальной работы определяет, как та или иная техника работает в различных условиях. Успешная в одних обсто­ятельствах, она может быть безрезультатной в других. Факторы и обстоятель­ства, влияющие на ее эффективность, определяются постепенно в процессе накопления информации. В соответствии с изменениями социальных условий меняются и техники.

Идеи, содержащиеся в реалистических подходах, дополняют принципы до­казательной практики; признаются социальное конструирование и существо­вание культурных и социальных факторов человеческой деятельности. В то же время они критикуют подходы социального конструктивизма. Традиционное представление конструктивизма о том, что все контекстуально и зависимо от общепринятых понятий, в конечном счете отрицает влияние физической ре­альности окружающего мира (Бэст. 1989; Башкар, 1979, 1989) на наше пове­дение. Также игнорируются реальность и шшяние предыдущих социальных кон­струкций. Социальная конструкция под названием «социальная работа» пред­полагает функционирование человеческой коммуникации через физические средства. Социальная работа осуществляется посредством взаимодействий на основе социальных ценностей по оказанию помощи людям и решению про­блем. С течением времени происходят изменения, которые очевидны. Вместе с тем всегда существует определенная стабильность, создающая фундамент для социальных взаимодействий. Согласно определению Бергера и Лукмана (1971), социальное конструирование предполагает конструирование того, что высту­пает по отношению к ее участникам как социальная реальность.

Оценка эпистемологических подходов в социальной работе

Можно ли сравнить различные подходы к знанию в социальной работе? Трежде всего, насколько важен этот вопрос для практиков? Существуют раз-гичия между позитивизмом и интерпретативной парадигмой, которые имеют

ноговековую историю в философии и актуальны до сих пор. Робине и соав-

~:»ры (1999) утверждают, что внимание к научной теории и познанию являет­ся идеологически значимым и новым для социальной работы. Данный инте-гес играл большую роль в социальной работе на рубеже XX и XXI вв. Он имеет

.ентральное значение и для определения политических и социальных ценно­стей. Например, представители критической и феминистской теорий отдают

педпочтение человеческим взаимоотношениям и критикуют позитивистские подходы за технологическое знание, которое используется для манипуляции сюдьми в целях сохранения существующего социального порядка. В позити­вистских подходах безусловно принимается общий социальный контекст, в - отором мы живем и в котором усилия направляются на изменение индиви­дов. Так, Халми (2003) утверждает, что объяснительные модели в социальной габоте должны включать также представления, исходящие из теории хаоса и -елинейного мышления, согласно которым элементарное причинно-следствен-->ое объяснение человеческого социального поведения, принимающееся в до­казательной практике за точку отсчета, недостаточно сложно для отражения реальности.

В табл. 3.4, созданной на основе работы Гиббс'а и Гамбрилл (2002), пред­ставлены аргументы против практико-доказательного подхода, полученные в гезультате анализа медицинских исследований. Кроме того, в ней отражены мнения других авторов «за» и «против» этого подхода. Они также направлены против концепции Вебба (2001), который утверждает, что в социальной рабо-

. аоказательным является то, что

■ поддерживается организациями, доступностью ресурсов, коммуникаци­ей и социальными отношениями;

■ находится в границах принятия решений;

■ условно, поскольку большинство социальных ситуаций не поддаются исчерпывающему анализу;

■ прагматично, возникает благодаря пересечению ситуационных интере­сов клиентов, специалистов и служб, а не вследствие официальных ре­шений терапевтического характера.

Он считает, что необходимо исследовать влияние этих факторов на приня-^_ие решений в социальной работе, а также изучать социальную полезность доказательного подхода.

Материал, представленный в табл. 3.4, демонстрирует, что доказательная.рактика опирается на разные подходы в получении данных. В то же время,.огласно оппозиционной точке зрения, доказательная практика тенденциоз­на и тяготеет к определенному подходу в социальной работе, а именно тера­певтическому, где очевидна направленность решений и действий социально-

Таблица 3.4. Аргументы относительно доказательной практики (по Гиббсу и Габрилл, 2002; Хсйтеман-Пайпер и др., 2002; Рейнор, 2003; Сейср, 2000; Вебб, 2001, 2002)

 

Аргументы «против»	Аргументы «да»
Доказательная практика основана на оп­тимальном поведении человека в струк­турированной, организованной среде, жизнь же подчиняется другим принципам	Доказательная практика учитывает струк­турированный и систематичный подходы к пониманию сложных ситуаций, пусть даже и не дает исчерпывающих ответов
Социальные работники имеют дело с реф­лексивным пониманием комплексных от­ношений, а не с принятием решения в ситуации определенности	Правильная постановка вопроса упроща­ет ситуацию. Доказательная практика учитывает организованный подход к не­определенным ситуациям
Разделяя «факты» и «ценности», доказа­тельная практика затрудняет профессио­нальную оценку и свободу действий	Профессиональная оценка должна осно­вываться на фактах, а не на ценностях
Доказательная практика сводит социаль­ную работу к узкой, линейной рацио­нальности, реализации управленческих целей, схематизации и ограничению свободы выбора	Управление службами должно совершен­ствоваться и использовать то, что эффек­тивно, поскольку постоянное проведение исследований будет более дорогостоящим
Доказательная практика не предлагает ничего нового, данные собираются в любом случае	Поскольку доказательная практика вклю­чает постановку проблемы, исследова­тельский поиск, критический обзор и совместное принятие решений, она вну­шает доверие
Предлагая определенный способ мышле­ния, доказательная практика определяет и его содержание, причем может быть доказана любая точка зрения	Доказательная практика предлагает кри­тическую оценку доказательств и проти­востоит неадекватному их использованию
Доказательная практика сдерживает инновации	Инновации должны опираться на дока­зательства, а не на непроверенные идеи
Доказательная практика утверждает ав­торитет исследователей	Доказательная практика утверждает авто­ритет клиента. Другого рода руководства облекают властью службы и повышают авторитет специалистов
Доказательная практика игнорирует предпочтения клиентов в угоду научным исследованиям (с точки зрения теории активизации)	Доказательная практика ориентируется на представления клиентов, происходит обмен профессиональной и исследова­тельской информацией
При принятии и реализации управленче­ских решений более влиятельны полити­ческие приоритеты, чем доказательная практика	Следование решениям, исходящим «сверху», неэффективно; в конечном сче­те влияние имеют факты и результаты исследований
Доказательная практика нарушает гиб­кость терапевтических отношений; твор­ческие, духовные моменты заменяются рациональными рассуждениями специалистов	Рациональное мышление и критическая оценка результатов исследования более предпочтительны, чем субъективные мне­ния специалистов; творческие и духовные проявления важны для клиента, но не для специалиста

Продолжение табл. 3.4

Аргументы «против»

Доказательная практика не придает зна­чения неявному знанию и социальному конструированию, а также их влиянию на социальные отношения (социально-кон­структивистская позиция)

Доказательная практика основана на предположении, что все доказанное полезно для практики

Многие вопросы, с которыми взаимодей­ствуют социальные работники (например, бедность и дискриминация), не решаются доказательным путем

Доказательная практика — это «поварен­ная книга», в ней собраны факты, полу­ченные в рамках разных подходов, теоре­тически плохо сочетающиеся друг с дру­гом

На практике нет возможности использо­вать многочисленные данные исследова­ний

Потребности клиентов не удовлетворя­ются, если нет соответствующего иссле­дования

Метод случайной выборки, чаще всего встречающийся в этих исследованиях, неадекватен для практики социальной работы

Эффективность зависит от точки зрения, т.е. относительна

Логический позитивизм и бихевиоризм, лежащие в основе доказательной прак­тики, несостоятельны

Доказательная практика утверждает пре­имущественное значение определенной исследовательской парадигмы. Другие методы, а также альтернативные подходы к оценке эффективности и обучающим программам применяются непоследова­тельно

Аргументы «за»

Доказательная практика учитывает прояв­ления социального конструирования при проведении оценки, хотя и не подвергает их тщательному анализу

Доказательная практика связана с про­веркой истины на практике. Она находит то, что может иметь прикладную ценность

Некоторые виды доказательной практики содержат технологии работы с социаль­ными проблемами. С помощью хорошо продуманных вопросов о целях клиентов можно получить необходимую инфор­мацию

Критическая оценка значения опреде­ленного метода в каждом конкретном случае подтверждает его теоретическую обоснованность

Для работы с определенными клиентами не требуются практические руководства, указы и ежедневные исследовательские отчеты

Отсутствие исследований нужно обсуж­дать с клиентами, чтобы они понимали действия специалиста

Метод случайной выборки хорошо за­рекомендовал себя, но для достижения различных целей необходимы другие ме­тоды (считающиеся, однако, менее убе­дительными)

При обсуждении полученных доказа­тельств важно учитывать мнение клиентов

Доказательная практика восходит к меди­цине. Эффективность когнитивно-пове­денческой практики показана во многих исследованиях

Доказательная практика поднимает важ­ные вопросы и пользуется методами, ко­торые можно интегрировать в образова­ние и практику. Обвинение в непоследо­вательности не должно приводить к отка­зу от инновационных исследований

Окончание табл. 3.4

 

Аргументы «против»	Аргументы «за»
Объем курсов по методам исследований в программе образования по социальной работе не позволяет рассмотреть методы доказательной практики	Можно пользоваться существующими об­зорами и руководствами, а для освоения методов оценки эффективности не требу­ется специализированных учебных курсов
Доказательная практика обвиняет людей в существующих условиях; она нечувст­вительна к многообразию и нетипичности	Доказательная и поведенческая практика имеет единую критериальную основу, поэтому клиенты не обвиняются в своих проблемах, а результаты исследований общей популяции не переносятся автома­тически на группы меньшинств

го работника на терапевтические результаты. Кроме того, эти подходы указы­вают на связь с управленческими и контролирующими функциями социаль­ной работы, а не с функциями освобождения и трансформации. Критики до­казательной практики признают ценность обоснованных выводов, но вместе с тем отмечают, что доказательная практика игнорирует практические и мо­ральные аспекты социальной работы, а также роль эмоций, установок, суж­дений и свободы выбора (Тэйлор и Уайт, 2001). Согласно этой точке зрения, знание — это не единственная ценность, важен характер его применения, а также политические и социальные технологии его использования. Существу­ют различные подходы к получению и применению знания. В частности пред­ставители интерпретативного социально-конструктивистского и позитивист­ского практико-доказательного подходов взаимно недооценивают достоин­ства противоположной точки зрения. Сторонники позитивизма, например, отрицают представление о неявном знании; по их мнению, все знание позна­ваемо и поддается исследованию позитивистскими методами. Сторонники до­казательной практики пытаются использовать методы интерпретативного ха­рактера, но это редкий случай, поскольку они убеждены в их недостаточной обоснованности по сравнению с позитивистскими методами. Однако их суж­дение основано на позитивистских критериях, а не на критериях валидности (отражения действительности. — Примеч. науч. ред.). Примером является при­знание плюрализма в выборе исследовательских методов, но только в контек­сте общих стандартов оценки исследовательского знания (Райд, 2001). Марш (2003) утверждает, что в практико-доказательных подходах отрицается цен­ность теории как способа организации данных в удобные мыслительные кон­струкции. Практико-доказательная осторожность в использовании практиче­ских руководств является еще одним примером сопротивления внедрению до­казательного знания в практику.

В свою очередь сторонники интерпретативной точки зрения не согласны с возможностью независимого объективного исследования, лишившись ко­торой доказательная практика не будет иметь под собой основания. Смит (2000) отмечает, что в исследовании, нацеленном на достижение эффек­тивных результатов, теряется значимость процесса. Социальные факторы обычно настолько сложны, что достижение положительных результатов не­обязательно означает эффективность проделанной работы: ее успех может

зависеть от множества других причин. Обычно измерение результатов не за­трагивает промежуточные достижения и реальную работу. Мэхрер (2004) счи­тает, что процесс помощи требует знаний и понимания последствий реаль­ных ситуаций; доказанное посредством эмпирических методов не всегда по­лезно, а нужные информация и теория могут быть менее обоснованными, но важными для практической деятельности. Гамбрилл (2001) утверждает с позиции доказательной практики, что социальная работа не вовлекает кли­ентов в процесс принятия решений, а опирается при выборе необходимых действий на авторитетные приказы служб и профессиональные мнения. Дан­ная позиция сближает доказательную практику с теорией активизации, но вместе с тем здесь мнения и установки клиента не являются главным руко­водящим принципом, скорее, полученные результаты обсуждаются совме­стно с клиентом. Сторонники теории активизации возразили бы, что в этом случае основное значение придается профессиональным интерпретациям ре­зультатов исследования.

Сложности в понимании человеческих и социальных ситуаций не избе­жать, поэтому в зависимости от поставленных целей необходимо обращать­ся к разнообразным методам исследования. Исследование Нэрхи (2002), про­веденное в Финляндии, показывает, что социальные работники черпают практическое, ценностное, фактическое, процедурное и неявное знание из различных источников, в том числе из своего личного опыта, наблюдений за работой службы, а также исходя из установок и мнений клиентов. Они постоянно обмениваются впечатлениями со своими коллегами, создавая модель прикладного знания, которое связано с более формальным знанием. Процесс создания знания, его накопление и использование на практике — это рефлективный процесс, значение и сложность которого были показаны в главе 2. Розен (2003) утверждает, что любое знание должно использоваться систематически, аргументированно (Осмо и Розен, 2002), без трансляции стереотипных мнений о клиентах и их обстоятельствах, в адаптированном к практическим нуждам виде, а также отражать как психотерапевтические на­мерения, так и цели социальной справедливости и активизации. Вебб (2002) полагает, что формы реализации когнитивно-поведенческих стратегий не позволяют практиковать в соответствии с ситуацией, поэтому важно нали­чие широкого спектра теоретических подходов и их тщательный отбор. По­скольку эффективность является нашей целью, иногда нужно прибегать к экспериментам, результаты которых являются доказательной основой для практики. Вместе с тем необходимо принимать в расчет мнения клиентов о ситуации, социально-политическую расстановку сил, а также невидимые на первый взгляд источники информации, исторический и социальный кон­тексты.

ПРИМЕР ИЗ ПРАКТИКИ

Семья Гагери 2

Вернемся к ситуации, в которой оказалась семья Гагери (см. гл. 1). Подумай­те о возможных практических подходах, соответствующих теоретическим направ­лениям, представленным в табл. 3.1. Что интерпретативная методология и пози­тивистская методология могут предложить для лучшего понимания данной си-

туации? Насколько сходны и различны будут исследования, проведенные с по­зиций доказательной практики, активизации, социального конструирования и реализма, если их целью будет приращение знаний в социальной работе? Какие эпистемологические подходы будут эффективными в работе с семьей Гагери?

Перспективы теории социальной работы

Теория социальной работы должна иметь будущее, поскольку любая дея­тельность сообщается через теорию, хотя это может быть завуалировано или неявно. Какие тенденции и в таком случае возможны?

Теоретические тенденции социальной работы ведут к реформированию ее идей. Психодинамические, поведенческие и экзистенциальные идеи сме­няются когнитивными концепциями, в которых больше внимания уделяется рациональному контролю окружения и собственного поведения. Традицион­ные психодинамические представления о клиентах, ведомых иррациональ­ными и низменными потребностями, практически исчезли из социальной работы. Строгий радикализм, утверждающий, что клиенты самостоятельно не способны преодолеть давление капиталистического общества, также из­живает себя, как и системная перспектива, согласно которой энергия для преобразований должна поступать извне. Данные представления трансфор­мировались под влиянием конструктивистской, критической и экологиче­ской теорий соответствующих направлений, а также разнообразных возмож­ностей, которые существуют, несмотря на сложность окружающих обстоя­тельств. Пациент, клиент, пользователь услуг или гражданин сегодня вчита­ется ключевым актором успешной социальной работы. Таким образом, со­циальная работа должна в большей степени носить характер совместной де­ятельности, а не терапии. Об этом свидетельствует успех целевого подхода (модели решения задач). В социальной работе должны признаваться соци­альные и личностные особенности клиентов, универсальный подход здесь неприменим. Это подтверждается феминистскими и гуманистическими пер­спективами. Необходимо также учитывать социальное положение клиентов и признавать возможность активных действий. Это подтверждают активизиру­ющий и сензитивный подходы. Если клиент является ключевым актором, то социальные отношения между специалистом и организационным контек­стом служб, по всей вероятности, могут измениться, что утверждают совре­менные теоретические подходы.

В социальной работе, следовательно, формируется новое ядро. Это заметно благодаря теоретическим трансформациям. Рефлексивно-терапевтический эле­мент продолжает существовать, но налицо тенденция к рефлексивности и уходу от терапии. Признается и индивидуал-реформистский элемент (имеется в виду

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: