Президент Академии гуманитарных наук России Гуляев В. Т.

P.S. от редактора: Гуманизм Волкова больше личностно-мировоззренческий и мечтательно-утопический, а не народно-идеологический, без социального источника и базы. Выделим его идеологические открытия: основа гуманизма – творческая личность, принципы творчества, интеллектуальной собственности, Гуманистической партии России, гуманистические реформы, а не революция.

Экономика + право + нравственность=гуманизм

Вера Высотина, кандидат философских наук, г. Коломна.

По большому счёту XX в. не сумел найти синтез частной инициативы, свободного рынка, предпринимательства и социальной справедливости. Поэтому он стал веком социальных потрясений, революций и мировых войн.

Главное достоинство прогресса в том и состоит, чтобы человек перестал быть придатком производства и государства, и, наконец, обрёл человеческую жизнь, стал делать свои дела с достоинством и свободно, жить в доступном для уровня цивилизации комфорте, иметь достаточную социальную защиту и т.д. Но нет пока у общества достаточных ресурсов, культуры и уровня организации, чтобы обеспечить человеку нормальное человеческое существование.

По-прежнему животрепещущим остаётся вопрос, как совместить предпринимательство и рынок с нравственностью человека и социальной справедливостью. К решению этого вопроса можно подходить с разных сторон. Одна из них - этическая. Именно этический взгляд позволяет обществу оценить любой социальный институт, и, более того, в качестве социального фактора может затормозить или ускорить развитие, например, предпринимательства. Проблема нравственного основания рыночной экономики актуальна во всём мире. Как решала эту проблему культура Запада? Во-первых, рыночные отношения на Западе складывались в ходе преодоления феодального сословного устройства общества и засилья католической церкви. Именно в протестантизме, мощном общественном и религиозном движении XVI века христианский тезис об опасности богатства для спасения души приобрел тот смысл, что богатство нельзя тратить на удовольствия. Немецкий социолог М. Вебер заметил, что на протестантизме, как на дрожжах, вырос капитализм. Пуритане как представители раннего предпринимательства были по-своему высоконравственными людьми, полагавшими, что праведность ведёт к богатству вернее, нежели грех и бесчестье. Но в XVII - XVIII вв. интерес сосредоточивается уже не на Боге, а на человеке. Соответственно этому в духовной жизни начинает господствовать наука и право.

Страстная полемика между сторонниками и противниками предпринимательства достаточно хорошо известна и фактически не закончена до сих пор. Запад справился в принципе с диким рынком, беззастенчивым стяжательством, ограничив его правовыми нормами. Едва ли случайно, что примирение этики и предпринимательства как экономической деятельности на уровне общественно-политического сознания, привело к воплощению в жизнь многих принципов социал-демократии и «социального государства».

Западный человек с его гипертрофированным индивидуализмом (надо вспомнить, что община в Западной Европе распалась очень давно и «общинный дух» уже давно выветрился) стремился развить свой семейный (малый) бизнес, в котором без учёта репутационного фактора не обойтись. Хозяин не будет продавать в своем магазинчике черствые булочки, владелец заправочной станции не будет разбавлять бензин - они лишатся клиентов. Им надо не только привлечь, но и удержать их. Они берегут свою репутацию как зеницу ока. В гигантских же супермаркетах с их огромным потоком покупателей репутационные механизмы работают не так эффективно. Тем не менее, реальные условия бизнеса на Западе отучали от хамства, обмана, обвешивания и т.д.

Нашему капитализму около пятнадцати лет. И этот подросток, увы, пока жадный, ненасытный, вороватый и наглый. Следовательно, если и учиться у Запада чему-то, то прежде всего тому, как там сумели обуздать дикий капитализм правовыми рамками. Но в этом деле могут срабатывать и некоторые нравственные черты русского менталитета. Как верно заметил А.И. Солженицын, «сегодня - нравственные проблемы острее экономических». Рассуждая о моральных устоях нашего бизнеса, мы не обойдёмся без экскурса в психологию российского «третьего сословия». Существенной чертой миропонимания в России (в отличие от Запада) было то, что купечество смотрело на свою деятельность не только как на источник наживы, но и часто как на некоторую религиозно окрашенную миссию. Про богатство говорили, что Бог дал его в пользование и потребует по нему отчета. Именно в русской купеческой среде были развиты благотворительность и меценатство. В деле призрения бедных особую роль играли частные пожертвования. На три четверти существование благотворительных заведений в России обеспечивалось именно из частных источников, и первыми в списках жертвователей шли представители предпринимательского мира. Здесь вспоминаются имена Третьяковых, Морозовых, Демидовых, Рябушинских, Мамонтовых и др. Немалую роль при этом играла религиозность купеческой среды, следовавшей известному евангельскому тезису: «Кто одел голого, накормил голодного, посетил заключенного, тот Меня одел, Меня накормил, Меня посетил». К сожалению, эта традиция восстанавливается слишком медленно. Напротив, стало модным, едва ли не обязательным освящать офисы, банки, «колесницы» (т.е. джипы и прочие дорогие иномарки автомобилей).

Модернизация всей нашей жизни заставляет социологов снова и снова обращаться к такому сложному феномену, как психология, где тесно переплелись особенности возраста, эпохи, национальные особенности.

В русском национальном характере можно назвать много черт, определяющих его своеобразие: потребность в опоре на власть и начальство, общинность и неприятие индивидуализма, доверчивость и даже легковерие, долготерпение, совестливость и т.д. Но как часто бывает, недостатки есть продолжение достоинств. Поэтому есть в народе и неприятные и даже отвратительные черты: заниженная самооценка и достоинство, придавленность личности, холопство, стремление к уравниловке, покорность, приспособленчество. Деспотический режим веками приучал народ ловчить, выкручиваться, идти на всевозможные ухищрения и даже подлость. Об этом много размышляли С. Франк, Н. Бердяев, А. Солженицын.

Но вот уже нет самодержавия, нет революции, нет социализма, но наступившие радикальные экономические перемены не только не отучили от пороков, а, наоборот, возродили и усилили многие из них. Людям опять приходится изворачиваться, ловчить, приспосабливаться в условиях захлестнувшей страну коррупции и других видов преступности.

Поразительные противоречия в русском характер породили сегодня три основных психологических типа:

а)так называемые «новые русские» с их неразборчивостью в средствах, наглостью, жестокостью и цинизмом. Они составляют преобладающую часть первой генерации российских бизнесменов. Трудно себе представить, чтобы обращение к их нравственному чувству и человечности вызвали бы у них понимание и адекватную реакцию. Что здесь возможно – это держать их в жестких правовых рамках и хотя бы при минимальном гражданском контроле;

б)в отличие от них сохранился тип русского человека-романтика, для которого Родина, народ - самоценны. Высокий смысл их бытия - жить не по лжи, жить по правде. Капитал, прибыль им, в общем-то, неведомы, а деньги - всего лишь средство для достойной жизни. Но, к сожалению, они, как правило, пассивны, мечтательны и беспомощны, их социальная значимость близка к нулю, и этот слой населения имеет тенденцию к вырождению;

в)как хочется надеяться, основную массу людей составляют сегодня те, кто, хотя и с трудом, но адаптируются к новой реальности, усваивая положительные установки. Из всех слоев населения, прежде всего у молодёжи, формируется новое умонастроение, складывается новый образ жизни. Её новый менталитет поддерживает и стимулирует прогрессивные преобразования. В качестве примера можно назвать молодых городских профессионалов (их называют «яппи» yuppie-young urban professionals). Это жители крупных городов, с хорошим образованием (как правило, они закончили серьезные экономические и юридические вузы, стажировались и учились за границей), они имеют стабильный и достаточно высокий заработок, амбициозны, энергичны и целеустремлены. Они, прежде всего, рассчитывают на себя, собственные усилия (а не на государство и родителей), способны пойти на радикальные жизненные перемены, например, резко поменять профессию. Они сумели обрести свою социальную идентичность и практически демонстрируют стиль жизни «среднего класса». Но их удельный вес в общей массе молодёжи, к сожалению, пока небольшой, и обитают они, преимущественно, в столице, Санкт-Петербурге и ещё в некоторых больших экономчески благополучных городах.

В большинстве регионов из-за нерешённости экономических и социальных проблем наиболее уязвимой оказывается именно молодёжь. Чем более закрыты и недоступны для молодёжи ведущие социальные институты - экономические, политические, культурные, - тем глубже возрастное расслоение. Например, в сфере труда, по данным опросов экспертов, более половины молодых людей заняты неквалифицированным или малоквалифицированным трудом. У многих выполняемая работа, так или иначе, связана с криминалом, производится в неблагоприятных, зачастую опасных психофизиологических условиях, без чёткого ограничения рабочего времени. Молодёжь в большей степени подвержена различным формам социальной дискриминации: незаконные увольнения, сверхурочный неоплачиваемый труд, особенно в период продолжительного испытательного срока, штрафы и т.д. Особенно опасен рост молодёжной безработицы, так как это ведёт к маргинализации и увеличению численности социально отверженных, преступных и поражённых другими социальными болезнями групп населения.

Знание всех этих особенностей актуально не только для сферы научных исследований, но и для содержания образования в вузах. Высшая школа ставит задачу подготовить молодёжь к встрече с новой социальной средой, не просто приспособить к существующей действительности, а дать установку на её преобразование и творчество. В этой связи необходимо отказаться от формальных и абстрактных форм воспитательной и образовательной деятельности. Как в учебно-воспитательном процессе сориентировать молодёжь на реальную жизнь, причём не на принципах пассивного приспособления и молчаливого согласия со всем, что происходит, а на принципах профессионализма, созидания, гражданской ответственности, на принципах участия в решении общественных проблем?

В данном случае это ведь вопрос целей и средств. Знания -это средства, а цель их получения - приемлемая для общества достойная жизнь человека. В образовательном процессе всгда незримо присутствует социальная цель, ради которой собственно воспитуемым и дают знания. Незнание личной и общественной ценности, заложенной в целях обучения, делают человека - даже при формально отличных профессиональных знаниях - игрушкой в руках негативных социальных сил.

Сегодня популярно слово «ментальность». Это понятие характеризует и умонастроение, и ценности, и установки людей. Но главное, как они воплощаются в повседневном поведении. Сама по себе ментальность инерционна и формируется как следствие культурных, национальных, географических, социально-политических условий жизни народа. Эти глубинные черты и особенности могут стать как мощным стимулом, так и препятствием на пути перемен. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в повседневном общении и поведении людям часто не хватает цивилизованности. Маргинальная, барачная, наполовину уголовная психология до сих пор не изжита, даже если мы переехали в приличное жилье и идем покупать товар в модный супермаркет. Это накладывает отпечаток на всё, что мы считаем «мелочами», не стоящими внимания: на состояние подъездов наших жилищ, на вид улиц и площадей, замусоренных окурками и бутылками...Грязь, бескультурье, хамство, равнодушие мы воспринимаем как нечто само собой разумеющееся. В наши критерии культуры человека редко входили гигиена и бытовая культура. И если мы хотим успешно двигаться по пути цивилизации, необходимо изменить наше сознание. Культура вообще, и бытовая, в частности, не дается без усилий, ограничений и самоконтроля.