Первая Благородная Истина Будды

Карма — это неумолимый закон причины и следствия. Буддизм утверждает, что этот неумолимый закон причины и следствия есть основная цепь, которая держит живых существ в колесе Сансары. Причинно-следственный закон для живых существ (сознательных существ) и для мертвой материи различен. Для живого существа и для мыслящих индивидуумов он качественно отличается от причины и следствия мертвой материи тем, что сознательный индивид живет Для завтрашнего дня. План завтрашнего дня он составляет сегодня по опыту вчерашнего, тогда как в мертвой материи прошедшее, настоящее и будущее не имеют никакого значения.

Любое живое существо, наделенное Алая-виджняной и Мано-виджняной, с первых же дней своего рождения вступает в борьбу за существование. В этой борьбе основным руководителем выступают клеши (неведение, страсть, гнев, гордость и зависть). Поэтому, естественно, Карма проявляется отрицательно. Любая карма, вызванная клешами, неумолимо требует ответа, т. е. за отрицательную причину индивид обязан испытать отрицательное следствие; это в Сансаре выражается страданием индивидуума. Так как этот бурный водоворот кармических Движений в Сансаре, вызванный индивидами, наделенными клешами, Не имеет начала во времени, на всем протяжении истории Сансары все живые существа то боролись друг с другом, то были союзниками против общего врага, то были матерями и детьми друг другу. Поэтому у огромного количества индивидуумов характер кармы и его результаты общие. Это мы называем общественной кармой.

Поскольку любая отрицательная карма для индивида в условиях Сансары разворачивается в виде страдания, то для многих индивидов с идентичными кармами рождаются их мучители в виде царей, завоевателей, вождей и т. п. Всмотревшись в историю попристальнее, мы увидим, что эти руководители, вожди (великие люди), эти так называемые деятели, — просто образчики известной эпохи, просто безответные игрушки кармических событий, безвинные жертвы «случайностей» и переворотов, которые выталкивают их вперед и выносят наверх кармически, без логических и исторических объяснений.

Изучая историю, мы видим, что во всей жизни человечества нет ни одного светлого дня; мы видим везде борьбу, страдания, насилие и перестаем удивляться тому, что среди этого дикого хаоса возникают и формируются нравственные уроды изумительного безобразия. Свыкнувшись с уродливыми явлениями, мы начинаем относиться с безразличием к титанам порока. Мы перестаем верить в их титанизм, мы принимаем этот титанизм за результат исторической перспективы, мы начинаем разлагать титана на его составные элементы, наконец, мы видим, что в титане нет ничего необыкновенного; кое-что превратно истолковано историками; кое-что неверно понято и недостаточно освещено, а на поверку выходит, что титан просто человек, каких много, и что титанизм его зависит вовсе не от колоссальности его страстей или способностей, а просто от исключительности его случайного, на первый взгляд, но кармического положения, от односторонности его развития, от общего настроения умов в данную минуту.

Странным кажется появление в римской истории Калигулы, который при ближайшем рассмотрении оказывается просто несчастным больным, нуждающимся в уходе и лечении. В современной истории ему подобны кармические вожди революции и всякого насильственного преобразования. Калигулу никто не решался взять под опеку даже тогда, когда он производил свою лошадь в сенаторы, а между тем каждый из приближенных старался эксплуатировать в свою пользу капризы и сумасбродство властелина.

Такая же история была и с нашими современными самодурами в случае неудачи этот же приближенный попадал в руки палача, а на его место становился другой искатель счастья, который точно также подольщался и старался примениться к характеру болезни, чтобы обратить эту болезнь в обильный источник щедрости для себя и для своих близких, как бывает со всеми теми, у которых обильно присутствуют все виды клеш. Эпоха Калигулы, Нерона и Домициана была характерна, ибо она была эпохой падения язычества, где господствовало хаотическое состояние умов.

В современной истории, в эпохе последнего деспота, господствовал расцвет реализма, и тоже было хаотическое состояние умов и разногласие среди тех, кто претендовал на вождей революции и старался организовать, каждый по-своему, новое общество. Невероятным кажется тот факт, что один человек может мучить десятки миллионов людей, хотя эти десятки миллионов не хотят, чтобы их мучили. Однако факты говорят, что все возможно, и это — тоже возможно. Потому что во всем — карма. А если десятки миллионов соглашаются быть пассивным орудием в руках полуумных диктаторов, то диктаторы-то, собственно говоря, ни в чем не виноваты; не Калигула, так другой, не другой, так третий; зло заключается не в том человеке, который его делает, а в том настроении умов, которое его допускает и терпит.

Это настроение умов и есть общественная карма. Конечно, если вы сами развесите уши и позволите бить и обирать себя, то на такое занятие всегда найдутся охотники; а развесить уши заставляет вас общественная карма.

Природа человека, где господствуют клеши, гибка и изменчива; кажется, что обстоятельства делают их хорошими людьми или негодяями. Получая от обстоятельств направляющий толчок, люди вносят в избирательную деятельность ту дозу энергии, умственной силы и изворотливости, которую они получили при рождении вместе с чертами лица и устройством черепа, т. е. кармические особенности. Ведь известно, что много светлых голов затирает темная, трудовая жизнь, и много жалких посредственностей оставляют свое имя в истории по праву рождения и по стечению случайных обстоятельств.

В истории много было разных Хрущевых. У многих больших людей в истории способности и силы составляли их полную, неотъемлемую собственность; что же касается их деятельности, то она зависела преимущественно от исторической обстановки, от декорации и освещения. Они стоят на подмостках времени и места, они окружены послушными исполнителями, за ними стоит великий, безответный народ; вождь думает, действует, управляет событиями, а все, что его окружает, только оттеняет его деятельное могущество своею официальной безгласностью, своим пассивным повиновением. Как величие Диктаторов зависит преимущественно от случайных особенностей их положения, так точно и несостоятельность их исторической деятельности должна быть отнесена на счет условий времени и места.

В действительности условия времени и места целиком и полностью ничто иное, как общественная карма, а великий диктатор является субъектом, который рождается деятельностью общественной кармы. Для того, чтобы мучить миллионы людей. В конечном итоге великий диктатор есть тот, кто был порожден кармическими действиями Десятков миллионов страдающих людей. Вожди не могут и не могли действовать вне законов общественной кармы; за то, что они сделали, они лично не заслуживают ни признательности, ни осуждения; сочувствовать им мы не можем, обвинять их мы не вправе, потому что мы знаем, что они только продукт той общественной кармы, которую создали эти десятки и сотни миллионов людей, которые при этих великих диктаторах живут и мучаются.

Если смотреть объективно, с точки зрения историка, то мы тоже не можем их обвинять, ибо на плечи одного человека, хотя бы он и был исполином, нельзя возлагать ответственность за ошибки целой эпохи или за безгласность целого народа.

Но в истории Сансары, в определенную эпоху, эта деятельность общественной кармы доходит до кульминационной точки, где наступает коренное изменение общественной жизни. Такая эпоха наступает, когда совершаются перемены в области человеческого сознания, в той области, где живут и действуют мыслители, представители относительной истины; внешние события, изменения политических форм, войны и союзы, революции и подвиги исторических деятелей имели на эти перемены значительное влияние; точно также эти перемены целиком и полностью влияли на ход исторических событий.

За последние сто пятьдесят лет почти все события, революции и подвиги совершаются под влиянием реалистической философии и экономического учения, ибо только они могли фундаментально действовать на клеши людей; но источник и законы этих событий жизни лежат вне указанных перемен и случайных событий, ибо, как мы постоянно указываем, все это есть продукт собственной кармы.

Внешне, с точки зрения истории, это выглядит так: подрастающие поколения воспринимали самые разнородные впечатления, зависевшие от внешних событий, происходивших перед их глазами; они чувствовали себя счастливыми или несчастными, порабощенными или свободными, сытыми или голодными. Но весь запас опыта и знания, собранный их отцами и дедами, переходил к этим подрастающим поколениям, вызывал деятельность их мысли, формировал их взгляд на жизнь и обусловливал собою их отношения к религии, к науке, к правительству, к сословиям и к отдельной человеческой личности

В эту внутреннюю историю человечества как ингредиенты входили всякого рода внешние события. Эти события производили определенное впечатление; ряд впечатлений вызывал идею, идея разрабатывалась, видоизменялась, доходила до полной ясности выражения и потом, в свою очередь, порождала события.

В эпоху торжества материалистического или реалистического мировоззрения для подтверждения его истинности постоянно открывались новые законы развития материального мира, открывались новые отрасли науки, они беспрерывно прогрессировали и каждый раз ясно показывали непогрешимость материалистического мировоззрения. Беспрерывно открывалась необъятная сущность материи. Глядя на это, материалисты торжествовали. Наука неумолимо шла к «абсолютной» сущности, которая, в конце концов, отвергла саму материю. В процессе развития науки вчерашняя истина переставала быть таковой, в этом выражалась истинность материального мира — относительность.

Например, законы движения бесконечно больших масс с бесконечно малыми скоростями, или классическая механика Ньютона, оказались бессильными перед недавно раскрытыми свойствами бесконечно малых частиц с бесконечно большими скоростями. Для математического описания последнего процесса потребовались новые идеи: например, теория относительности Эйнштейна. Идея Эйнштейна была сформулирована в начале XX века как последнее открытие в области теоретической физики. Дальнейший процесс развития физики не дает открытий на теоретическом поприще, а ограничивается мелкими экспериментальными открытиями. Здесь пока не предвидится изменений, охватывающих фундаментальные области науки, которые бы изменили ее стиль и методы экспериментов, что дало бы новые логико-математические критерии и понятия. Прогресс экспериментальной науки будет идти дальше по инерции, не выходя за методы и стиль пространственной метрики, установленных классической наукой.

Физика материальных частиц больше не может дать магистрального открытия, ибо при дальнейшем исследовании материя теряет все свои свойства и сама становится пустотою — шуньятой. Но самое сокровенное и последнее свойство материи в виде ядерной энергии дает исследователям такую силу, при помощи которой человек посредством взрыва может полностью уничтожить всю цивилизацию и тем самым всю сознательную историю человечества; эта сила может полностью изменить человеческое общество.

Если взять как пример открытие в средние века пороха, сокрушившее аристократизм военного сословия, то в первом же сражении новое оружие показало бесполезность физической силы, тяжелого вооружения и даже отчасти личной храбрости, хотя, конечно, не опрокинуло преобладания рыцарства. Ряд таких сражений породил солдата и отодвинул рыцаря в область прошлого. Низшие сословия почувствовали свою численную силу и увидели, что перед мушкетного пулею все равны — и рыцарь, и оруженосец, и простой мужик. То обстоятельство, что низшее сословие подняло голову, повело за собою неисчислимые последствия и изменило весь ход всемирной истории

Мы видим на этом последнем примере, что не отдельные факты, Не случайные события действуют на изменение человеческого сознания, на него действует целая цепь однозначных фактов, на него Действуют смысл и направленность этих фактов. Откуда же берутся смысл и направленность фактов? Опять-таки из того же сознания, но — общественного сознания. Общественное сознание и его многогранные проявления являются продуктом общественной кармы. Стало быть, общественное сознание видоизменяется под действием общественной кармы и зависит только от нее.

Другими словами, человеческая природа развивается только по закону кармы, под влиянием клеш и на пути своего развития постоянно разрушает все препятствия, создавая новую индивидуальную и общественную карму. Но такого рода кармические законы и существенные свойства человеческой природы, создающие карму, выявляются медленно, большей частью под влиянием буддийского учения; людям приходится переживать много горя и делать много ошибок ввиду наличия авидьи [45] чтобы доходить до понимания собственной сущности и мучительности Сансары. Все существующие и существовавшие политические системы и большая часть неосуществившихся социальных утопий — не что иное, как ряд практических или теоретических ошибок, из которых постоянно вытекали и вытекают для человеческой личности бесконечные и постоянно повторяющиеся страдания.

В истории мы видим на первом плане постоянно неудающиеся попытки создать что-нибудь прочное, способное постоянно удовлетворять потребности человека. Эти попытки предпринимаются отдельными личностями; побуждения, которыми руководствуются эти личности, большей частью мелки, узки и своекорыстны, ибо у них достаточно присутствуют вместе рожденные клеши; всякий заметный деятель строит себе какую-то Хеопсову пирамиду. Это особенно видно у деятелей последних времен. Строительство такой пирамиды подкрепляется глубоко теоретическим социально-экономическим основанием, и он оплачивает издержки постройки потом и кровью подвластных людей Жизнь простого человека истрачивается в каторжной работе, на борьбу с нуждой, со всякими притеснениями, с государственными и частными монополиями и монополистами. Как бы ни была велика вера этого незаметного страдальца в возможность лучшего будущего, эта вера не может служить ему подлинным духовным утешением и даже физической поддержкой. Не все, но большинство страдальцев знают или, по крайней мере, должны знать, что это лучшее будущее настанет для отдельных потомков, а может, вовсе не настанет, и что он, страдалец, его не увидит никогда, во всяком случае, такая утопическая идиллия будущего влечет за собою великое страдание людей, миллионы их платят за такое историческое движение здоровьем, силами, жизнью.

До конца XVIII в. во всемирной истории на первом плане стоит история государства, той внешнеполитической формы, видоизменения которой часто не имеют ничего общего с народной жизнью. Жизнь народа идет в тени, на нее никто не обращает внимания; великими людьми считались полководцы, умевшие залить кровью несколько тысяч квадратных километров; министры и дипломаты, умевшие «оттяпать» у соседей большое количество сел и городов; администраторы, выдумывавшие какой-нибудь замысловатый налог; короли, говорившие с полным основанием: «государство — это я»

Когда эти великие люди давали себе труд бросить милостивый взор на жизнь простых смертных, тогда они обыкновенно находили, что все в этой жизни нелепо, все не на своем месте, все никуда не годится; они уверяли себя в том, что им предстоит задача все перестроить и усовершенствовать, и принимались за работу с непрошенным усердием и с полной уверенностью в успехе. Одним декретом они изменяли религию, другим декретом изгоняли взяточничество и пьянство, третьим — старались проводить просвещение; великие люди думали, что не ошибаются, ибо они не замечали свою авидью. Они вполне были уверены, что открыли для себя невыносимое страдание народа (Первую Благородную Истину Будды), но были уверены, что своими бесконечными декретами могут снять это страдание.

А еще большие и наглядные ошибки великих людей начинались тогда, когда они принимались отыскивать причины господствующей нелепости — страдания Сансары и пытались своим умом найти против него лекарство. Они не понимали того, что большая часть сансарных нелепостей происходит именно от того, что в каждом отдельном человеке имеются вместе рожденные клеши, что отдельный индивид сдавлен и опутан проявлениями своей прошлой кармы

Этого «великие» люди из-за своего честолюбия, гордости и авидьи не понимали, им все казалось, что в жизни простых смертных мало счастья и больше беспорядка и страдания; они хотели исправить все это посредством изменения образа жизни простых людей. Король Филипп II хотел превратить своих подданных в монашествующих католиков, Людовик XIV — в блестящих камер-лакеев, Петр I — в голландских шкиперов, и т. д. Такого рода преобразования «великие» люди совершали методами «кнута и пряника», причем «пряники» применялись очень редко и лишь к отдельным личностям, преданным и не жалеющим себя ради реформ своего великого господина, вроде Александра Меншикова при Петра I Но зато они не скупились на жестокие средства: у Филиппа II на то была инквизиция, у Людовика XIV — драгонады, Бастилия и секретные записки короля, заключавшие приказания о высылке и заключении без суда (Letters de cachet); У Петра I были дыба и кнут. И вот такими-то средствами пробавлялись в Сансаре и в ее безначальной истории. Эти средства неумолимо находили себе применение на тех, кто кармически их заслуживал.

Только в конце XVIII в. простые люди заявили, наконец, довольно громко, что им надоели эти странные средства, но они не понимали кармической неумолимости их, и здесь подействовал сансарный закон — переход количества в качество. Со времени этого заявления история европейского Запада оживилась и получила новый характер, и колесо кармы начало крутиться с новой силой, для нового кармического следствия. Великие люди сделались поосторожнее в замыслах и поразборчивее в средствах, а простые люди начали думать, что можно жить своим умом. Об этом говорили простым людям сильные кармические личности, родившиеся среди простого народа, или сильные личности, разделяющие его страдальческую участь

Нам кажется, что жить своим умом, по меньшей мере, приятно, и потому те периоды всемирной истории, во время которых благодетели человечества никому не позволяли жить своим умом, наводят на нас тоску и досаду. Но живя дальше, мы убеждаемся в том, что простому народу в Сансаре никогда и никто не давал и не даст жить своим умом, тем более — власть: кроме красивых слов ничего другого своему народу она не даст и не давала. «Великие» люди, будь они из низов или из среды аристократии, реформировавшие жизнь простых смертных с высоты своего умственного или какого-либо другого величия, по нашему разумению, все в равной мере достойны неодобрения. Одни из этих «великих» людей были очень умны, другие — замечательно бестолковы, но эти обстоятельства нисколько не уменьшают их родового сходства: они все насиловали природу человека, они все вели связанных людей к какой-нибудь мечтательной цели, они все играли людьми, как шашками, следовательно, ни один из них не уважал человеческой личности, и, следовательно, ни один из них не окажется невиновным перед судом истории и кармы, все поголовно они могут быть названы врагами человечества. На фоне общественной кармы, видимо, так оно и есть; там, где виноваты все, там никто не виноват в отдельности; порок целого типа, вызванного кармой, не может быть поставлен в вину неделимому.

Общественная карма — явление трансцендентное, неописуемое, поразительное и непостижимое для ума человеческого. Общественная карма есть причинно-следственный закон, созданный действиями массы сознательных существ. Следствия, вызванные причинами деяний сознательных существ, видоизменяются, принимают бесконечное множество трансформаций, но постоянно сохраняют лишь основное русло — добро и зло. Следствия, вызванные действием добра, бывают добрые, блаженные, а следствия, вызванные действием зла, есть страдания и зло. Особенно карма сознательных существ, наделенных свободной волей, жестко не детерминирована. В мире сознательных существ случайное, непредсказуемое отклонение отдельных моментов общего процесса уничтожает слепую необходимость.

Такой жесткий детерминизм даже в мире элементарных частиц отрицается современной квантовой механикой, одно из фундаментальных положений которой — принцип неопределенности В. Гейзенберга: на уровне атомов и слагающих их частиц мы не можем знать одновременно координаты и импульс (энергию) частицы без определенной погрешности. Хотя погрешность эта ничтожна: предел ее — половина постоянной Планка (6,62*10 — 27 эрг.с), но именно по этой причине мы можем говорить лишь о вероятности того или другого процесса.

Еще более вероятностны кармы сознательных существ, ибо здесь действует сознательная свободная воля индивидуума, которая служит причиной некоторой неопределенности в общественном кармическом процессе. Но основная, магистральная линия общественной кармы неизменна, в ней все явления и процессы подчинены причинным связям.

Общий ход развития всей Сансары является рациональным течением от низшего к высшему. Поскольку само развитие Сансары есть невидимый путь Алая-виджняны к Нирване, Алая-виджняна, как ее называют йогачары, или Мано-виджняна, как ее называют прасангики, наделенная вместе рожденными клешами, не могла сосуществовать с Ясным Светом, или Нирваной, но по своей природе в чистом виде она и есть Ясный Свет. Она стремится к сосуществованию, слиянию с Нирваной, для этого ей необходимо потерять свои клеши. Проходя через сансарные страдания, Алая-виджняна полностью проявляет все свои клеши и этим создает богатую, разнообразную индивидуальную карму, которая, в свою очередь, создает рациональную, закономерную картину Сансары.

В Сансаре есть все. Есть в ней красота, вызывающая эстетическую эмоцию человека, в которой утверждается страсть, стремление обладать красивым, из-за чего разгорается борьба между индивидуумами. В ней есть ценные, в смысле полезности для жизни, и неценные вещи. Индивид, наделенный чувством знания ценного, утверждается в эмоции жадности и собственности, накопления богатства, захвата чужого. Наконец, в Сансаре живет и действует сам индивид, где благодаря авидье признается и утверждается индивидуальное Я и его движения и деяния в Сансаре.

Все перечисленные предикаты Сансары существуют для необходимого кармического страдания живых существ, они создаются кармами, которые, в свою очередь, есть продукты клеш живых существ. Таким образом, вся видимая Сансара в конечном итоге есть продукт клеш живых существ и их деяний. Вся видимая история человечества есть ничто иное, как продукт кармы, созданный деяниями людей, Наделенных клешами. Но история человечества имеет свои закономерности, в ней действует закон общественной кармы.

Наш разнообразный, богатый колоритом мир, есть, с точки зрения буддизма, иллюзия неведения (авидьи). Все элементарные частицы материи, или материальные дхармы, возникли из шуньяты, они рождены вместе с авидьей и с четырьмя махабхути, которые в первоначальном, чистом виде представляли собой ничто иное, как энергию и свойства вещей. Эти элементарные частицы, или предматерия, в первоначальном состоянии не имели никаких особых качеств, вызывающих эмоции отдельных индивидов. Только при образовании грубых материальных объектов благодаря участию четырех махабхути появляются качества, возбуждающие эмоции у людей. Причем эмоции человека, вложенные в его скандху, «сконструированы» так, что страсть обязательно привлекается красивой формой объекта. Такое соответствие эмоционального возбуждения людей с гармонией и рациональностью внешнего мира было создано кармой - этим великим безликим архитектором. Вполне допустимо, что если на земле окажется мыслящее существо из другой цивилизации, то оно может пройти мимо, не заметив красоты людей и нашей природы, или даже наоборот, посчитает их некрасивыми.

Во всяком случае, взаимное соответствие рациональности материального мира и эмоционального восприятия людей на нашей земле есть явление закономерное. Это явление обеспечивает эмоциональную потребность сансарного человека. Кроме того, у человека существует эмоциональность миропонимания, мировоззрения, которая возбуждает в человеке стремление к познанию общественной и научной истины Обе эти истины в движущейся Сансаре являются относительными Например, тот же король Филипп II, который с высоты трона своего увидел, что жизнь простых смертных, подданных его, нелепо мучительна, решил исправить ее посредством изменения их образа жизни, превратив частично в монашествующих, частично в фанатично верующих католиков. Он считал, что находится на абсолютно верном пути. Непослушных он отдавал в руки инквизиции. И те, кто по воле короля попадали в застенки инквизиции и мучались под пытками, считали, что король совершенно неправ и что именно они находятся на пути к абсолютной истине, протестуя против произвола и реакции короля.

Таким образом, везде и всюду каждый высокопоставленный политический деятель, проводя свою политику, считает, что он творит истину, а противник обвиняет его во лжи. Поэтому в общественной жизни не существует абсолютной истины. Вся общественная жизнь несущая в себе относительную истину, развивается закономерно во времени, ибо она идет по закону причинности (кармы). Относительно научных истин будет сказано позже. Всякое идеальное устройство общества должно основываться на абсолютной истине, иначе оно не может стать идеальным. Если действительно будет идеально общество, основанное на абсолютной истине, то у него не будет никакого развития, ибо только относительность есть признак движения, т. е. развития.

С конца XVIII в., со времени Великой Французской революции, простые люди подняли голову и во всеуслышание заявили, что они хотят жить своим умом, не хотят быть пешками в руках господ — «великих» людей. Руководили ими сильные люди из среды простого народа или представители аристократии, сострадающие им. Появление сильных людей в качестве народных вождей является проявлением общей кармы. С этого момента начинается эпоха торжества материалистических идей, ибо революцию, ломку старого, веками существовавшего порядка, который поддерживали религия, государство, законы, ломку нравственного закона, принципов и традиций могли осуществлять материалисты, опирающиеся на свои принципы, призывая массы к новым идеалам.

Сильные люди, вышедшие из среды простого народа, зачастую были теми, кто прошел суровую школу труда и лишений, из которой они вышли сильными и мстительными. Опыт суровой школы жизни развил их природный ум и отучил принимать на веру какие бы то ни было понятия и убеждения; они сделались чистыми эмпириками; опыт стал для них единственным источником познания, личное ощущение — единственным и последним убедительным доказательством. Эти эмпирики принимали только то, что можно пощупать руками, увидеть глазами, положить на язык; словом, только то, что можно освидетельствовать одним из пяти органов чувств. Все остальные человеческие чувства они сводили к деятельности нервной системы; вследствие этого наслаждение красотами природы, музыкой, живописью, поэзией, любовью к женщине вовсе не казалось им выше и чище наслаждения сытным обедом или бутылкой хорошего вина.

То, что раньше аристократы называли идеалом, для них не существует; стало быть, для них не существуют религиозные идеалы, которые удерживали звериные инстинкты людей. Эти люди могут быть честными и бесчестными, гражданскими деятелями и отъявленными мошенниками, смотря по обстоятельствам и личным вкусам. Ничто, кроме личного вкуса, не мешает им убивать и грабить; и ничто, кроме личного вкуса, не побуждает людей подобного склада делать открытия в области наук и общественной жизни. Но многие из них были убежденными в своих идеалах, верили в равноправие людей всех континентов на основе равного распределения богатства и средств производства. Некоторые из них искренне верили своим фантазиям.

В принципе, конечно, их ничто не удерживало от преступления ради осуществления утопических идеалов. И даже ради удовлетворения физической потребности. Они могут не украсть чужого по той же причине, по которой не будут есть тухлое мясо. Если бы они умирали с голоду, то, вероятно, сделали бы и то и другое. Мучительное чувство неудовлетворенной физической потребности победило бы в них отвращение к дурному запаху разлагающегося мяса и к тайному посягательству на чужую собственность.

Кроме непосредственного влечения у них есть еще другой руководитель жизни — расчет. Ценою небольшой неприятности он покупает в будущем большее удобство или избавление от большей неприятности, или карьеру в руководстве простым народом. Словом, из двух зол они выбирают меньшее, хотя и к меньшему тоже не чувствуют никакого влечения. У людей посредственных такого рода расчет большей частью оказывается несостоятельным, они по расчету хитрят, подличают, воруют, запутываются и, в конце концов, попадают в тюрьму и в лагерь.

Люди умные поступают иначе: они понимают, что быть честным очень выгодно в любое время, даже в революционное, и что всякое преступление, начиная от простой лжи и кончая смертоубийством, опасно и, следовательно, неудобно, невыгодно.

Поэтому умные люди могут быть честными по расчету и действовать начистоту там, где люди ограниченные будут вилять. Но стоит этим умным людям во время смуты стать во главе и диктовать законы, стоит им утвердиться в том, что за любые преступные действия они не отвечают перед законом, созданным ими самими, сразу же с них, как рукой, снимаются всякие нравственные рубежи честности и человеколюбия, они превращаются в зверя и творят антиморальные, античеловеческие чудеса.

Когда они находятся действительно у власти, тогда их может удовлетворить только целая вечность постоянно расширяющейся деятельности, постоянные победы в борьбе за власть и постоянно увеличивающиеся наслаждения. Но они действуют под лозунгом борьбы за будущий идеал, за спасение человечества. При этом они приносят в жертву несметное количество человеческих жизней; иногда бывает, что они сами не верят в этот идеал и не думают о нем. Все зло, совершаемое ими, делается ради расширения деятельности.

Эти сильные люди, ведущие простой народ, везде и во всем поступают только так, как им хочется или как кажется выгодным и удобным в этой жизни. Ими управляют только личная прихоть или личные расчеты, ширмой им служат общественные идеалы. Ни над собой, ни вне себя, ни внутри себя они не признают никакого нравственного закона, никакого принципа. Но такие сильные люди приходят в виде вождей в тот момент, когда начинает только заводиться машина революции. Когда она заведена, за руль может сесть любой посредственный по воле своей кармы.

Когда посредственный человек становится у руля, народ начинает дышать, хоть ненадолго, но посвободнее, ибо посредственный не может действовать так, как действовала сильная личность. Он не в состоянии делать ни хорошее, ни плохое, но может делать глупости, от которых опять страдает народ. Он сидит за рулем и крутит баранку с таким расчетом, чтобы не выйти из колеи, проложенной сильными личностями. Сама колея бывает изменчива, она становится то широкой, то узкой. Посредственный, сидящий за рулем, постоянно боится, как бы не выйти на обочину дороги или не упасть в пропасть. Действительно, это для него очень опасно, ибо, во-первых, особенно в наше время, быстро меняется внешняя и внутренняя политика под давлением международной политики. Во-вторых, меняются характер, настроение и убеждения элиты общества, которым он управляет. Эти причины начинают раскачивать посредственного человека то вправо, то влево, в результате чего он запутывается. Но, опираясь на силу, случайно ему доверенную, он может выдвинуть идею замечательно бестолковую. Например, придумать взимание налога с бездетных людей, так называемый холостяцкий налог. Этим, по его понятию, можно заставить иметь детей даже больных людей. Или ограничить приусадебную землю крестьян, или отобрать у них последнюю корову, и т. д. Хотя это, по его убеждению, есть государственное мероприятие, безобидное, но в результате внутренний рынок пустеет, народ начинает голодать. Но ни один человек не издает ни звука, не протестует, ибо слишком свежи в памяти жестокие репрессии, еще воздух не очищен от запаха пролитой народом крови.

И вот как живет народ по силе инерции, как правительственное учреждение, созданное этикетом, не отмененным никаким другим последующим распоряжением. В эту эпоху пролетарий-труженик самим процессом своей жизни, независимо от размышлений, доходит до практического реализма; он за недосугом отучается мечтать, гоняться за идеалом, перестает стремиться к недостижимо высокой Цели.

Развивая в труженике энергию, труд приучает его сближать дело с практическим умом только в одном направлении, ему некогда развивать в себе критическое суждение и сближать акт воли с актом ума. Человек, привыкший надеяться на себя и на свои силы, привыкший осуществлять сегодня то, что задумано было вчера, начинает смотреть с более или менее явным пренебрежением на тех людей, которые мечтают о любви, о полезной деятельности, о счастье всего человечества. Он перестает думать хоть сколько-нибудь улучшить собственное, в высшей степени неудобное положение. Ведь он, как и весь народ, еще не понимает, что в постоянном вихре движения Сансары нет постоянного, идеального. Сегодняшний идеал завтра становится неидеалом. Но он по инерции верит в то, во что нельзя верить; народ инертен. Он платит любой замысловатый налог, даже Холостяцкий, и выполняет любое задание, не задумываясь, выгодно ли оно ему или нет. Потому что он постоянно боится силы, которая может его жестоко наказать. Он начинает чувствовать естественное, непреодолимое отвращение к фразистости, к трате слов, сладким мыслям, к сентиментальным стремлениям и вообще ко всяким претензиям, не основанным на действительной, осязательной силе. Такого рода отвращение ко всему отрешенному от жизни и улетучивающемуся в звуках составляет коренное свойство людей, превратившихся в машины, в роботов. Поэтому-то ими может управлять любая посредственность, любой глупец.

Здесь отходит в область предания роль сильных личностей, им нечего делать там, где не нужно ломать общественных устоев. Общественная карма отправляет их на отдых. У массы простых людей появляется инертность, способность во всем соглашаться и со всем уживаться. Убогость мысли уравновешивается, таким образом, скромностью требований. Человек, у которого не хватает ума на то, чтобы придумать средства для улучшения своего невыносимого положения, может называться счастливым только в том случае, если он не понимает и не чувствует неудобства своего положения.

Жизнь человека ограниченного почти всегда течет ровнее и приятнее жизни гения или даже просто умного человека. Умные люди не уживаются с теми явлениями, к которым без малейшего труда привыкает толпа. К этим явлениям умные люди, в силу их темперамента и развития, становятся в самые разные отношения. В жизни умные люди видят, что сегодня то же самое, что вчера, завтра то же самое, что сегодня: шума, толкотни, движения, блеска, пестроты много, а в сущности, многообразия впечатлений нет. То, что он видел, уже понято им и изучено, новой пищи для ума нет, и начинается томительное чувство умственного голода, скуки.

Разочарованный или, проще и вернее, скучающий человек начинает раздумывать, что бы ему сделать, за что бы ему приняться. И он хочет заняться литературой, искусством, но и здесь находит полный застой, повторение прежнего или вообще полную остановку. Так наступает депре

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: