Протестантизм как идеология

Могут возразить: "Современное западное общество — и особенно американское — давно уже атеистично, религии придерживается не­значительное количество населения, и тем более, фундаментализм, пусть протестантского типа, никак не может быть приравнен к офици­альной идеологии США, или тем более Запада в целом". На самом деле, необходимо указать, что религия не обязательно должна высту­пать как культ или совокупность догматов. Часто в современном мире она проявляется подспудно, как психологические предпосылки, как система культурных и бытовых штампов, как полусознательная геополитическая интуиция. Можно сравнить религию с идеологией — одни (меньшинство) владеют всей совокупностью концептуального ап­парата, другие же схватывают идеологию интуитивно. И чаще всего религия сегодня воздействует больше через культурный фон, через семейную психологию, через нормативы социальной этики. В этом отношении США — страна абсолютно протестантская, и этом "протестантизм" затрагивает не только открытых привержен­цев этой конфессии, но и огромные слои людей иных религиозных убеждений или атеистов. Протестантский дух легко обнаружить не только у пуритан, баптистов, квакеров, мормонов и т.д., но и в амери­канском кришнаизме, и в секте Муна, и среди американских иезуитов, и просто в безрелигиозном американском обывателе. Все они в той или иной степени затронуты "протестантской идеологией", хотя куль­тово и догматически это признается относительным меньшинством.

Второй аргумент. Политический класс в США не является пропор­циональным отражением всего общества. Достаточно посмотреть на ничтожное число цветных среди политиков и высших администрато­ров. По традиции мажоритарным типом в американской политике яв­ляется "WASP" — "White Anglo-Saxon Protestant", "белый англосак­сонский протестант". Следовательно, полноценный протестантский фун­даментализм здесь намного более вероятен, нежели в иных слоях.

И наконец, еще более конкретно: Республиканская Партия США, одна из двух,.обладающих де факто политической монополией, руко­водствуется протестантско-фундаменталистским мировоззрением откры­то и последовательно, закономерно считая его осевой линией амери­канской цивилизации, религиозно-догматическим воплощением Manifest Destiny, "Проявленной Судьбы" Штатов.

Промежуточным пластом между общепризнанным светским либе­рализмом для масс и протестантским эсхатологическим фундамента­лизмом политической элиты служат геополитические центры анали­тиков, обслуживающих власть, которые пользуются в своих разра­ботках обобщающей методикой, где главные религиозные и философ­ские постулаты протестантизма, взятые без деталей и пророческого фанатизма проповедников, сочетаются с наиболее прагматическими сторонами либеральной доктрины, очищенной от патетической дема­гогии о "правах человека" и "демократии". Иными словами, геополи­тическое мышление, чрезвычайно развитое у политической элиты США, непротиворечиво совмещает в себе эсхатологический фундамен­тализм, идею "США как Нового Израиля, призванного пасти народы в конце истории" и идею свободной торговли как максимальной рацио­нализации общественного устройства, основанного на приоритете "ра­зумного эгоизма" и "атомарного индивидуума". Протестантское мес­сианство американской геополитики сочетается таким образом с предложением универсальной рыночной модели и либеральной сис­темой ценностей.

1.4 "Империя зла"

Главным геополитическим и идеологическим врагом Запада долгие века была Россия. Это вполне закономерно. На богословском уровне, это коренится в противостоянии католичества (+протестантство) Пра­вославию, Западной Римской Империи — Византии. Западная и вос­точная формы христианства — это два выбора, два пути, два несовме­стимых, взаимоисключающих мессианских идеала. Православие ори­ентировано на духовное преображение мира в лучах нетварного Фа­ворского света, католичество — на материальное переустройство зем­ли под административным началом Ватикана (см. "Легенду о Великом Инквизиторе" в "Братьях Карамазовых" Ф.М.Достоевского). Право­славные почитают превыше всего созерцание, католики — действие. Православное политическое учение настаивает на "симфонии влас­тей", строго разводит светское (василевса, царя) и духовное (патри­арх, клир) начала. Католичество же стремится распространить власть Папы на светскую жизнь, провоцируя обратный узурпационный ход со стороны светских монархов, рвущихся подчинить себе Ватикан. Православные считают католиков "отступниками", предавшимися "апо-стасии", католики рассматривают православных как "варварскую спи­ритуалистическую секту".

Позже наиболее аитиправославные черты — вплоть до отказа от службы и многих догматов — довели до предела протестанты.

Русь была прямой и единственной духовно-политической, геопо­литической наследницей Византии после падения Константинопо­ля. Поэтому, кстати, и только поэтому она называлась "Святой". Ее сделало "святой", "богоносной", "богоизбранной" провиденциальное принятие византийского наследия, верность полноте православной тра­диции (включая социально-политические, и даже экономические ас­пекты). Особенно важно подчеркнуть, что не просто факт распрост­ранения Православия как конфессии дало эту эту святость — право­славные церкви есть и в других странах и среди других народов. Не именно сочетание православной веры с мощной и свободной полити­ческой империей, с царством, с Царем и национальным Русских Патриархом — обеспечивало догматическую и богословскую, эсхато*'--логическую правомочность такого названия. И строго говоря, Русь перестала быть "святой", когда "симфония властей" и православное политическое устройство было отвергнуто — сперва вторым Романо­вым (раскол), затем его сыном западником и ликвидатором Петром Первым.

Как бы то ни было, начиная с XVI века Русь выступает как главный идеологический, цивилизационный противник Европы. Поз­же следует затяжная геополитическая дуэль с Англией на Востоке, а в последнее время — "холодная война".

История не линейна, она часто делает отступления, уходит в сто­роны, выпячивает детали, акцентирует парадоксы и аномалии. Но все же осевая линия очевидна. Безусловно, существует некая "Manifest Destiny" ("Проявленная Судьба") в широком смысле. — Запад она приводит к американской модели, к американскому образу жизни, к сверхдержаве, а Восток (по меньшей мере, христианский Вос­ток) сквозь века воплощается в России. Как абсолютно симметри­ческая антитеза рыночному эсхатологизму протестантских англосак­сов — социалистическая вера в золотой век советских русских. "Ко­нец Света" по либеральному сценарию и его противоположность — "конец света" по сценарию православно-русскому, социальному, евра­зийскому, восточному.

Логика истории постоянно на самых различных уровнях навяз­чиво высвечивает основополагающий дуализм — США и СССР, Запад и Восток, Америка и Россия. В экономике, политике, геопо­литике, богословии, культуре — ясная, пугающе ясная антитеза, как наглядно развернутый перед нами промысел о драме мира, о двух полюсах континентальной дуэли, о великой войне континентов — физических и духовных.

Диспенсациализм

Осознают ли сами американцы богословскую подоплеку своего гео­политического противостояния с Евразией, с Россией? Безусловно, да, и подчас гораздо яснее, чем русские.

Существует особое протестантское эсхатологическое учение, ко­торое называется "диспенсациализмом", от латинского слова "despensatio", что можно перевести как "промысел", "замысел". Со­гласно этой теории, у Бога есть один "замысел" относительно христиан англосаксов, другой — относительно евреев, а третий — относи­тельно всех остальных народов. Англосаксы считаются "потомками десяти колен Израиля, не вернувшихся в Иудею из Вавилонского пленения". Эти десять колен "вспомнили о своем происхождении, приняв протестантизм в качестве своей основной конфессии".

"Промысел" о протестантских англосаксах, по мнению привержен­цев диспенсациализма, таков. — Перед концом времен должна насту­пить смутная эпоха ("скорбь великая", tribulation). В этот момент силы зла, "империя зла" (когда Рэйган назвал СССР "империей зла", он имел в виду именно этот эсхатологический библейский смысл) нападут на протестантов-англосаксов (а равно и на других "рожден­ных снова" (born again), и на короткий срок воцарится "мерзость запустения". Главным отрицательным героем "смутной эпохи", tribulation, является "царь Гог". Этот персонаж устойчиво и по­стоянно отождествляется в эсхатологии диспёнсациалистов с Россией. Впервые отчетливо это было сформулировано во время Крымской войны, в 1855, евангелистом Джоном Каммингом. Тогда он отождествил с библейским "Гогом, принцем Магога" — предводите­лем нашествия на Израиль, предсказанного в Библии (Иезекииль 38-39) — русского царя Николая I. С особой силой эта тема вновь вспыхнула в 1917, а в эпоху "холодной войны" она стала фактичес­ки официальной позицией "морального большинства" религиозной Америки.

Иной "промысел", по учению диспёнсациалистов, существует у Бога относительно Израиля. Под "Израилем" они понимают буквальное восстановление еврейского государства перед концом времен. В отл» чие от православных и всех остальных нормальных христиан, протес­тантские фундаменталисты убеждены, что библейские пророчества относительно участия народа Израилева в событиях "конца времен" надо понимать буквально, строго по-ветхозаветному, и что они отно­сятся к тем евреям, которые продолжают исповедовать иудаизм и наши дни. Евреи в конце времен должны вернуться в Израиль, восстановить свое государство и подвергнуться нашествию Гога, т.е. "русских", "евразийцев" (это "диспенциалистское пророчество" странным! образом буквально исполнилось в 1947 году).

Далее начинается самая странная часть "диспенсациализма". В i мент "великой скорби" предполагается, что англосаксонские христиане будут "взяты" ("восхищены") на небо (rapture) — как бы на "кос­мическом корабле или тарелке" — и там переждут войну Гога (рус­ских) с Израилем. Потом они (англосаксы) вместе с протестантским "Христом" спустятся на землю снова, где их встретят победившие Гога израильтяне и тут же перейдут в протестантизм. Тогда начнется "тысячелетнее царство" и Америка будет вместе с Израилем безраз­дельно господствовать в устойчивом парадизе "открытого общества", "единого мира". •*

Эта экстравагантная теория была бы достоянием маргинальных фанатиков, если бы не некоторые обстоятельства.

Во-первых, убежденным "диспенциалистом", искренне верившим в буквальное исполнение описанного выше эсхатологического сценария, был некто Сайрус Скофильд, знаменитый тем, что является состави­телем самой популярной англоязычной Библии — "Scofield Reference Bible", разошедшейся тиражом во много миллионов экземпляров. В Америке эту книгу можно встретить на каждом шагу. Скофилд вста­вил в библейский текст собственные исторические комментарии и пророчества о грядущих событиях, выдержанные в духе радикального "диспенсациализма", таким образом, что неискушенному читателю трудно отличить собственно библейский текст от авторской диспенци-алистской трактовки Скофильда. Таким образом, пропаганда христи­анства в англосаксонском мире, и особенно в США, уже в самом начале несет в себе компонент "патриотического" американского вос­питания ("Manifest Destiny"), русофобской эсхатологической индокт-ринации и акцентированного сионизма. Иными словами, в "диспенса-циализме" воплощена новейшая форма той многовековой идеоло­гии, которая лежит в основе дуализма Запад — Восток.

В некоторых текстах современных диспенциалистов "промыслы" увязываются с новейшими техническими достижениями, и тогда воз­никают образы "ядерного диспенциализма", т.е. рассмотрения "атом­ного оружия" как некоторого апокалиптического элемента. И снова Россия (или СССР) выступают здесь в качестве "сил зла", "ядерного царя Гога".

Популяризатором этого "атомного диспенсациализма" был еванге­лист Хал Линдси, автор книги интерпретации пророчеств "Бывшая великая планета", разошедшейся тиражом в 18 миллионов экземпля­ров (по тиражам в свое время это была вторая книга после Библии).

Его горячим приверженцем был не кто иной, как Рональд Рейган, регулярно приглашавший Линей читать лекции атомным стратегам Пентагона. Другой "ядерный диспенсациалист" теле-евангелист Джер­ри Фолвелл стал при том же Рейгане ближайшим советником прави­тельства, участвовал в его закрытых заседаниях и консультациях генералитета, где обсуждались вопросы атомной безопасности. Так, архаические религиозные эсхатологические концепции уживаются в столь светском и прогрессивном американском обществе с высокими технологиями, геополитической аналитикой и блестяще отлаженными системами политического менеджмента.

Кстати, именно диспенсациализм объясняет непонятную без этого безусловную произраильскую позицию США, которая сплошь и ря­дом прямо противоречит геополитическим и экономическим интере­сам этой страны. Солидарность протестантских фундаменталистов с судьбой земного Израиля, восстановленного в 1947 году (что явилось в глазах протестантов прямым и внушительным подтверждением трак­товки Скофильда и его Библии), основана на глубинных богословских эсхатологических сюжетах.

Для нас очень важно, что столь же глубоки и устойчивы антирус­ские, антивосточные, антиевразийские принципы американского мыш­ления. Это — глубины отрицания, ненависти, укорененной и тщатель­но взращивавшейся веками враждебности.

Надо сказать, что "диспенциализм" по-своему является потрясаю^ ще убедительным. С его помощью становятся логичными, понятными и осмысленными многие события современности. Восстановление Из­раиля, "холодная война", этапы американского пути к единоличному планетарному господству, расширение НАТО на Восток и т.д.

Они не остановятся.

Складываем все элементы воедино. Получаем страшную (для рус­ских) картину. Силы, группы, мировоззрения и государственные образования, которые совокупно называют "Западом" и которые явля­ются после победы в "холодной войне" властителями мира за дом "либерализма" исповедуют стройную эсхатологическую богослословскую доктрину, в которой события светской истории, технология, технический прогресс, международные отношения, социальные процессы и т.д. истолковываются в апокалиптической перспективе. Цивилизацион-ные корни этой западной модели уходят в глубокую древность, и, в некотором смысле, архаизм сохраняется здесь вплоть до настоящего времени параллельно технологической и социальной модернизации. И эти силы устойчиво и последовательно отождествляют нас, русских, с "духами ада", с демоническими "ордами царя Гога из страны Магог", с носителями "абсолютного зла". Библейское упоминание об апокалип­сических "князьях Роша, Мешеха и Фувала" растолковывается как однозначное указание на Россию — "Рош"(="Россия"), "Мешех" (="Москва"), Фувал (= "древнее название Скифии"). Иными словами, русофобия Запада, и особенно США, проистекает отнюдь не из-за фарисейской заботы о "жертвах тоталитаризма" или о пресловутых "правах человека". Речь идет о последовательной и оправданной доктринально демонизации восточно-европейской цивилизации во всех ее аспектах — историческом, культурном, богословском, гео­политическом, этическом, социальном, экономическом и т.д.

Хочется обратить особое внимание на многомерное совпадение да­леких друг от друга концептуальных уровеней "западной идеологии": сторонники капитализма в сфере экономики, теоретики индивидуализ­ма в области философско-социальной, геополитики на уровне страте­гии континентов, богословы, оперируя с эсхатологическими и апока­липсическими доктринами "диспенсациалистского толка", — все они сходятся к однозначному и совпадающему во всех случаях отож­дествлению России с "империей зла", с историческим негативом, с отрицательным героем мировой драмы.

Это все очень, очень серьезно. Мировые войны и крушение импе­рий, исчезновение целых народов и рас, классовые конфликты и рево­люции — лишь эпизоды великого противостояния, кульминацией которого должна стать последняя апокалипсическая битва, Endkampf, где нам отводится важнейшая роль. В глазах Запада — целиком и полностью негативная.

Они не остановятся пока окончательно не добьют нас. Всех нас, всех наших детей, стариков и женщин. С ветхозаветной жестокостью и либеральным цинизмом.

Их намерения очевидны и ужасны.

Наше спокойствие, зевота, тупость и лень на этом фоне выглядят преступлением.

Глава 2

Мондиалистский заговор

Заколдованный ум

Недавно мы пережили страшное потрясение — внезапное, молние­носное крушение гигантского континентального Государства и уни­кальной социальной системы. Казалось бы, все интеллектуальные силы наши должны быть брошены на то, чтобы понять, осознать, выяснить как это произошло? Почему? Каким образом? И что, собственно, произошло? Без серьезной постановки этих вопросов, без страстного, напряженного, драматического выяснения смысла этого события мы не можем двигаться ни в каком направлении, не можем планировать, не можем ориентироваться, не можем дышать. Но странно: именно этот вопрос все обходят молчанием, либо самоуверенно предлагают готовые, абсолютно несостоятельные, неубедительные схемы, ничтож­ность которых резко контрастирует с масштабом беды.

Ум нации как заколдованный.

С этим надо что-то делать.

В терминах геополитики

Мы предлагаем здесь одну из версий объяснения происшедшей катастрофы, не претендуя на то, что она является единственно верной или совершенной. Это, скорее, приглашение к осмыслению, к дискус­сии. Не более того.

СССР был явлением крайне сложным, которое можно разбирать, оценивать и описывать на разных уровнях. Мы ограничимся исключи­тельно уровнем геополитическим, в котором в снятом виде присут­ствуют все остальные аспекты анализа. Без такого пояснения, даль­нейшее будет не очевидно.

Как геополитическая конструкция СССР строго соответство­вал континентальной массе, Heartland'у, Евразии, "геополитичес­кой оси истории". Экспансия СССР в южном и западном направлении соответствовала вектору территориальной интеграции, заложенному потенциально и объективно в самой географической специфике мате­рика. СССР в полной мере наследовал миссию сухопутного полюса геополитического дуализма, был законченным выражением "порядка Земли", противостоящего "порядку Моря".

И напротив, Запад, как геополитическая антитеза СССР, являлся воплощением "морского строя", "Мирового Острова.", противостоя­щим во всех своих ипостасях Евразии.

На этом объективном дуализме основана главная демаркационная, силовая линия новейшей истории, взятой в геополитическом срезе.

Итак, ключом к геополитическому объяснению современного эта­па мировой истории (XX век) является утверждение неснимаемо­го, радикального, многоуровневого, комплексного противостояния между "силами Суши" (Россия, позже СССР) а "силами Моря" (Англия+Франция, позже США).

Этот геополитический дуализм, эта "великая война континентов" объясняет все остальное, наглядно и внушительно. Такой подход сра­зу придает смысл всем событиям, которые, в противном случае, пре­вращаются в сложный хаотический вортекс атомарных фактов.

Но такая геополитическая картина мира никогда не была достаточ­но ясно сформулирована и популярно изложена широкой публике. Это не случайно, так как геополитическая компетентность широких слоев общества сильно ограничила бы свободу действия некоторых секторов политических элит, чьи планы и методы в определенных случаях вступали в явное противоречие с интересами отдельных наро­дов и государств, с тем, что объективно можно определить "как геополитические интересы державы". Геополитика никогда не была собственно "секретной наукой", "тайным знанием". Но вместе с тем поражает та диспропорция, которая наличествует между нагляднос­тью и простотой геополитической методологии, ее убедительностью и тем ужасающим невежеством в этой области, которой отличаются не только широкие слои населения, но и многочисленные представители аналитических и политических экспертов. Внешняя "демонизация" геополитики, ее настойчивое зачисление в разряд "лженаук", но вмес­те с тем ее активное использование наиболее компетентными, почти "тайными" кругами мировой финансовой и интеллектуальной элиты в закрытых организациях, занятых мировым планированием — таких, как американский "Совет по международным отношениям", Трехсто­ронняя комиссия, Бильдербергский клуб, Римский клуб и т.д. — все это не может не наводить на мысль, что это не спонтанное отношение зацикленного на академизме научного сообщества, но специальная, прекрасно разработанная стратегия, призванная искусственно скрыть (дискредитировать) ряд методологических моделей, знание ко­торых может привести к неприятным последствиям для правящего класса или какого-то наиболее закрытого его сектора.

Падение СССР в геополитической перспективе означает паде­ние "сил Суши", их тотальный проигрыш перед лицом "сил Моря". Только так, и никак иначе, следует интерпретировать геополитически это ужасное событие. Если бы вопрос изначально — с первых этапов перестройки — был бы поставлен именно таким образом, то едва ли подобное действие могло быть осуществлено так просто и бесшумно, так легко и безнаказанно, как это случилось.

Если бы советское общество отнеслось к СССР и странам Вар­шавского договора как к чисто геополитической, континенталь­ной реальности, органически сложившейся по воле объективных пространственных законов, то любые идеологические перемены или политико-экономические реформы заведомо проходили бы в стро­гих рамках сохранения (а желательно увеличения, наращивания) всего геополитического потенциала Евразии, всей полноты про­странственного контроля над регионами Суши. Не исключено, что идеологические и экономические реформы в таком случае были бы не менее радикальными, но при этом стратегическая мощь Москвы не ослабла бы ни на гран. Следовательно, сохранение геополитики в тайне, ее маргинализация, ее искусственное замалчивание было важ­нейшим тактическим ходом тех сил, которые заведомо были ориенти­рованы на разрушение цитадели "сухопутной цивилизации". Доказа­тельством правоты такого тезиса является и тот факт, что американс­кие политические элиты, напротив, методично сверяют свои планы и проекты с геополитикой, выверяют по этой науке основные моменты своей стратегии, всецело признавая ее приоритет и ее адекватность относительно иных методов анализа.

2.3 Поражение Суши *

Геополитическое объяснение гибели СССР, таким образом, заведо­мо выносится за скобки привычных интерпретаций, делающих упор только на идеологию или экономику. Поэтому и механизмы геополи­тического ликвидаторства должны быть найдены в особой концепту­ально-идеологической области, которая предшествовала последующе­му оформлению начального импульса в ином, более приземленном и упрощенном виде. Иными словами, необходимо выяснить, каким обра­зом руководители гигантской континентальной империи, которым было доверено управление "силами Суши", смогли встать на путь государ­ственного и стратегического самоубийства? Какими моделями опери­ровали те, кто подводил их к принятию целой цепи^фатальных реше­ний и шагов, ведущих великое государство к пропа'сти геополитичес­кого небытия?

Самым простым объяснением было бы утверждение, что руковод­ство СССР было каким-то образом перевербовано в агентов альтерна­тивного геополитического лагеря, перешло на службу "сил Моря". Но такая перспектива представляется фантасмагорией. Как группа людей, контролировавших стратегически и геополитически половину мира, вошедших на вершину власти именно в евразийском государстве и отстаивая "силы Суши" вдруг внезапно в одночасье круто изменила свои убеждения и предала свое достояние врагу? Такой поворот собы­тий мог бы иметь место в тех геополитических конструкциях, кото­рые занимают промежуточное положение между "силами Суши" и "силами Моря", в "береговых зонах", на которые действуют, как пра­вило, два вектора — извне с "Моря" и изнутри с "Суши". Здесь можно допустить, что политическая верхушка может в какой-то мо­мент предпочесть тот или иной геополитический вектор, выбрав себе одну из двух возможностей вопреки другой. Но у СССР как государ­ственного выражения Суши, Евразии, никакого выбора не было. Суше — это не береговая зона. Суша не может выбирать что-то одно из двух. Она есть только то, что она есть, а следовательно, она, в некотором смысле, обречена на свой собственный геополитический и цивилизационный путь. Евразия не может выбрать "атлантизм" про­сто потому, что если Суша выбирает, Море, она перестает существо­вать как такова-я, "затопляется". СССР мог бы превратиться в Миро­вой Остров (как это произошло с Америкой), если бы он простер свое могущество на всю Евразию — включая Западную Европу, Дальний Восток, Индию и Ближний Восток, а затем начал бы экспансию в Атлантику и Тихоокеанский регион, вытесняя оттуда Америку. Лишь в этом случае Материк стал бы превращаться в Корабль, в Остров. Любое другое развитие событий предполагало сохранение чисто кон­тинентальной линии, на всех фронтах противодействующей атлантист-ской атаке Моря, стратегии Анаконды, удушающей Евразию через контроль над береговыми зонами.

Иными словами, переход от объективно евразийского курса к по­собничеству атлантизму в советском руководстве не мог осуществить­ся осознанно и прямо, так как подобный шаг настолько противоесте­ственен, что даже самая черная душа предателя вряд ли является подходящим местом для столь парадоксального суицидального реше­ния, а коллективность руководства СССР исключает решающую роль личности в этом вопросе.

Совершенно очевидно, что самоликвидация СССР есть величайшая победа "сил Моря" и триумф "атлантистской агентуры". Но чтобы загипнотизировать мозги позднесоветских руководителей, это атлан-тистское лобби должно было обладать особой концепцией, которая, опираясь на определенный организм влияния, сумела сбить с толку вождей евразийской империи и подтолкнуть их к фатальным шагам, но которая не была бы при этом простым изложением атлантистского видения ситуации, по определению прямо враждебного стратегичес­ким интересам Москвы.

Что это за концепция? Если мы выясним это, мы вплотную при­близимся к разгадке великой драмы.

⇐ Предыдущая51525354555657585960Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: