Искусство как воплощение «умной красоты».

Особым образом в русской философии серебряного века раскрывается и статус искусства как сферы деятельности, воплощающей красоту. С.Н. Булгаков фактически обосновывает высокое место искусства в иерархии деятельности самой способностью приобщения человека к высшей действительности (посредством произведений искусства). «Отсюда явствует и исключительное значение искусства, его иерархическая высота. В красоте природы, как в созданиях искусства, ощуща­ется частичное или предварительное преображение мира, явление его в Софии, и красота эта своим эросом поднимает человека в мир вечных образов идей, трепетные кони возносят верного возницу к животворяще­му солнцу, по незабвенному образу платоновского "Федра". Искусство есть мудрость будущего века, его познание, его философия. И филосо­фия софийна, лишь поскольку она дышит этим пафосом влюблённости, софийным эросом, открывающим умные очи, иначе говоря, поскольку она есть искусство: основной мотив философской системы, её тема опознаётся интуицией, как умная красота, сама же система есть лишь попытка рассказать на языке небожественном о вещах божественных» [3, с. 199]. Таким образом, категория красоты не просто возвышается над эстетическим, но и возвышает человека, поднимая его к миру идей, как это мыслится в платоновской традиции. Здесь мы можем с уверенностью утверждать, что русская философская мысль продолжает античную идею красоты и утверждает античный идеал калокагатии посредством приобщения личности к миру искусства.

Осознавая уникальность эстетического опыта в человеческой жизни, С.Л.Франк (1877-1950) также затрагивает исследуемую нами проблематику.

Эстетическая сфера, в основе которой лежит именно категория красоты, играет существенную роль в процессе коммуникации человека с окружающей действительностью. В проблеме прекрасного (эту категорию С.Л. Франк фактически не разделяет с красотой и эстетическим) могут быть выявлены два основных аспекта. Первый заключается в том, что существуют некие особенности индивидуального эстетического восприятия, от которых зависит наше непосредственное восприятие прекрасного; второй аспект затрагивает сферу эстетического объекта. Таким образом, можно утверждать, что в процессе эстетического опыта индивида (личности) воплощаются стороны субъект-объектного взаимодействия, способствующие духовному обогащению и совершенствованию личности. Следовательно, приобщение к красоте в любых её конкретных проявлениях возвышает человека в духовном плане, наполняет смыслом его индивидуальное бытие, а значит, в красоте воплощён тот духовный феномен, соприкасаясь с которым, человек отрывается от корней эгоизма, сдерживающих его подлинную добродетельную сущность.

Продолжение традиции онтологизации красоты мы наблюдаем в масштабной работе Н.О. Лосского, посвященной эстетической проблематике и проблеме красоты в частности.

В работе «Мир как осуществление красоты», точнее уже в самом введении к этой работе, Лосский отмечает, что «решение всякого философского вопроса даётся с точки зрения мирового целого». Отсюда просматривается /прослеживается / становится очевидным для читателя его стремление к той всеохватности, которая свойственна его философской системе. «Поэтому эстетика, как отдел философии, есть наука о мире, поскольку в нём осуществляется красота (или безобразие). Точно так же этика есть наука о мире, поскольку в нём осуществляется нравственное добро (или зло). Гносеология, то есть теория знания, есть наука, открывающая те свойства мира и познающих субъектов, благодаря которым возможны истины о мире. Всего яснее направленность философских исследований на мировое целое обнаруживается в центральной философской науке, в метафизике, которая представляет собою учение о мировом бытии как целом»^[12] [8, с.17].

В точном соответствии с названием книга Лосского посвящена одной эстетической теме – красоте. Как пишет сам автор, «всё содержание моей книги представляет собою обоснование учения об абсолютности красоты, то есть учения о том, что красота предмета есть ценность, общезначимая для всех личностей» [8, с. 340].

Общезначимый характер красоты проявляется в её созидательной направленности, которая распространяется на каждую отдельную личность, причастную к созданию и восприятию прекрасного, а также, в конечном итоге, сказывается на формировании гармонично устроенного общества, ориентированного на высокие цели благородства, внешнего и внутреннего совершенства.

Для Н.О. Лосского эстетика предстаёт в более узком и конкретизированном смысле, чем мы привыкли её воспринимать. Он делает центром своей эстетической системы категорию красоты. Лосский относит её к «абсолютным ценностям», сфера которых не поддаётся рационально-рассудочному анализу, поэтому он специально подчёркивает, что главные его эстетические суждения основываются на «непосредственном усмотрении», на личном «опыте высшего порядка», на мистической интуиции в сочетании с интеллектуальной (умозрительной) и чувственной интуициями, лежащими в основе теории познания, разработанной им в специальном исследовании. ^[13]

В своей эстетике Н.О. Лосский не стремится быть новатором; он активно опирается на эстетические идеи своих предшественников, в особенности, Владимира Соловьёва, представителей немецкой классической философии Ф.В.Й. Шеллинга и Г.В.Ф. Гегеля. Несколько упрощённо он рассуждает о красоте в природе и красоте человека, хотя вслед за Чернышевским и Соловьёвым считает, что красота в природе выше красоты искусства ^[14] [6]. Вне зависимости от проявлений красоты, сама она выступает в качестве абсолютной ценности, то есть ценности, носящей характер общезначимости и не нуждающейся для своего существования ни в чём другом, кроме Бога. Согласно Лосскому, абсолютная ценность Бога является условием существования всех остальных мировых ценностей. «Всякая попытка отрицания абсолютных ценностей ведёт к самопротиворечию, так как абсолютная самоценность Бога и царства Божия есть основное необходимое условие и всех относительных ценностей и даже самой бытийственности вообще» ^[15][с. 68]. Кроме того, Лосский рассуждает об идеале красоты, предлагая специфическое видение возникшей проблемы в интерпретации идеала: идеал красоты полностью осуществлён и реализован только в абсолютной сфере бытия – в Боге и в Царстве Божием; в земном же мире воплощением идеала красоты выступает творческая личность (архитекторы, художники, писатели, композиторы…).

Именно предрасположенность к творчеству, способность воплотить идеи в виде прекрасного живописного полотна или литературного шедевра, умение выразить свою мысль посредством творческой деятельности является свидетельством того, что человек причастен к божественному замыслу воплощения красоты в мире. В интерпретации идеала красоты, предложенной Н.О. Лосским, любой творческий человек близок к его воплощению, будучи созидающей личностью.

Таким образом, если в XIX столетии вполне традиционным выступало восприятие красоты в непосредственной связи с добром (красота, отринутая от него, именуется лишь красивостью), то в начале XX века – такой неразрывной связи мы уже не наблюдаем: «красота равнодушна к добру и злу» (С.Л. Франк), «красота находится по ту сторону добра и зла» (Н.А. Бердяев). В целом же, вечной остаётся идея Достоевского о спасительной силе красоты, реализуемой в триединстве ценностей Истины, Добра и Красоты, воспетом русской религиозной философией (В.С. Соловьёв, П.А. Флоренский). Особым оттенком апологии спасительной красоты выступает софиология С.Н. Булгакова, подчёркивавшего глубокую духовность древнерусского искусства, воплотившего образ Софии в иконописных и архитектурных творениях русских мастеров.

Вся русская философская мысль проникнута идеей духовности, воплощённой в земном мире – посредством искусства. Очевидно, что подлинным воплощением идеала красоты может быть названа творческая личность, способная к созиданию, в известном смысле к сотворчеству с божественной Идеей, с божественным началом. Именно в теургической силе красоты, раскрывающей грани благотворного и созидательного воздействия (красоты) на мир, сокрыт ключ к пониманию красоты как духовного феномена.