Глава 15. О Таинстве Причастия 3 страница

И в другом месте: «Чем делаются причащающиеся? Телом Христовым, не многими телами, а одним телом… Так мы соединяемся друг с другом и со Христом. Ибо мы питаемся не один одним, другой другим, но все одним и тем же Телом»¹¹³⁶.

А также: «Пусть никто не имеет внутри себя злых помыслов, но очистит ум; мы приступаем к чистой жертве – сделаем же душу свою святою, чтобы получить пользу от этой трапезы, потому что ты приступаешь к страшной и святой жертве…, предлежит закланный Христос». «Когда ты видишь Господа, закланного и предложенного, священника, предстоящего этой жертве и молящегося… то думаешь ли, что ты… стоишь на земле, а не переносишься тотчас на небеса?.. Сидящий горе с Отцом в этот час объемлется руками всех и даёт Себя осязать и воспринимать всем желающим»¹¹³⁷.

А вот выдержки из молитв св. Иоанна Златоуста, которые вошли в состав молитвослова в раздел «Последование ко Святому Причащению» и читаются православными христианами перед приобщением: «Но да будет мне угль пресвятаго Твоего Тела и честной Твоей Крови, во освящение и просвещение, и здравие смиренной моей души и тела: молитвами пречистой Твоей Матери, умных Твоих служителей и святых сил, и всех святых, от века Тебе благоугодивших, неосужденно благоволи принять мне святое и пречистое Тело Твое и честную Кровь во исцеление души и тела и во очищение лукавых моих помышлений... Не достоин я, Владыко Господи, чтобы Ты вошёл под кров души моей: но поскольку хочешь как Человеколюбец жить во мне, дерзая приступаю (ко Причастию)». Здесь св. Златоуст ясно понимает, что он будет вкушать не просто хлеб, не символ, а Самого Христа. В другой молитве ко причащению (произносимой и поныне священником непосредственно перед причащением) сей вселенский учитель говорит: «Верую, Господи, и исповедую, что Ты есть воистину Христос, Сын Бога живаго, пришедший в мир грешных спасти, из которых я первый. Еще верую, что сие есть пречистое Тело Твое, и сие есть сама честная Кровь Твоя... ».

Св. Василий Великий (IV в. ) понимал причастие так же, как и св. Иоанн Златоуст. Его молитва пред святым причастием вошла в тот же раздел молитвослова, и в ней есть такие слова: «... очисти меня от всякой скверны плоти и духа и научи меня совершать святыню в страхе Твоем, … да святынь Твоих часть приемля, соединюсь святому Телу Твоему и Крови и буду иметь Тебя во мне живущего и пребывающего… Знаю, Господи, что недос­тойно причащаюсь Твоего Тела и честной Твоей Крови, и виновен есть.., но на щедроты Твоя дерзая прихожу к Тебе сказавшему: ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь во Мне пребывает, и Я в нем».

Св. Ефрем Сирин (IV в. ): «Причащайся пречистого тела Владыки с полною верою, несомненно зная, что ты всецело вкушаешь самаго Агнца»; «Тело Господа новым способом соединяется с нашими телами, и чистейшая кровь Его вливается в наши жилы: весь Он вселяется во всех нас по благости Своей»¹¹³⁸.

Св. Амвросий Медиоланский (IV в. ): «Мы всякий раз, когда принимаем тайны, которые через таинство священной молитвы преобразуются (transfigurantur) в плоть и кровь, возвещаем смерть Господню». А также: «Покажем, что сие не то, что природа образовала, но то, что благословение освятило, и что сила благословения более, нежели сила природы: ибо благословением и сама природа изменяется (mutatur)»¹¹³⁹. А также: «Если и простому народу, то есть мирянам, без омовения одежд воспрещалось прежде (в Ветхом Завете) приступать к жертве своей, бывшей только прообразом высочайшей жертвы прообразуемой, то нам ли ныне, пастырям стада Христова, с нечистым сердцем и нечистым телом являться пред жертвенником Самого Господа, недостойно совершать на нём высочайшее Таинство истинной Жертвы, принесённой Иисусом Христом за грехи всего мира? Воздевать руки пред престолом Божиим и молиться за души, врученные нашему смотрению, не очистив и не отрезвив себя всецело? »¹¹⁴⁰. И ещё: «И это тело, которое мы совершаем, есть от Девы: зачем спрашиваешь здесь о порядке естества в теле Христовом, когда свыше естества сам Господь родился от Девы? Истинна была плоть Христа, которая распята, которая погребена; следовательно, воистину сие есть таинство той самой плоти»¹¹⁴¹.

Св. Григорий Нисский (IV в. ): «Поистине думаю и верую, что и ныне хлеб, освящаемый словом Божиим, претворяется (μ ε τ α π ο ι ε ι ̃ σ θ α ι ) в тело Бога Слова»¹¹⁴².

Подобных цитат можно привести ещё множество. То, что Церковь от начала и во все времена веровала в реальность, а не символичность Причащения – очевидно, о чём совершено справедливо свидетельствовал Седьмой Вселенский Собор: «никто из труб Духа, т. е. св. Апостолов и достославных отцев наших, безкровную жертву нашу, совершающуюся в воспоминание страдания Бога нашего и всего домостроительства Его, не называл образом тела Его. Ибо они не принимали от Господа так говорить и возвещать, а слышали Его благовествующего: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни; также: ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем; и еще: приимите, ядите: сие есть Тело Мое.., а не сказал: приимите, ядите образ Тела Моего… Итак, ясно, что ни Господь, ни Апостолы, ни Отцы безкровную жертву, приносимую священниками, никогда не называли образом, но самим Телом и самой Кровию. И хотя прежде, нежели совершится освящение, некоторым из св. Отцов казалось благочестивым называть сие вместообразными; но по освящении они суть Тело и Кровь Христовы, и так веруются»¹¹⁴³.

Итак, мы ясно могли увидеть, что Христос, Апостолы и вся древняя Церковь учили тому, что св. Дары Евхаристии есть истинное Тело и Кровь Христовы.

Теперь хочу сделать несколько существенных и имеющих важное отношение к святой Евхаристии замечаний.

1) В связи с рассмотрением вышеприведенных библейских и исторических свидетельств, важно ответить на вопрос: почему протестанты всё же противятся учению Церкви о Евхаристии? Ответ прост: они отвергли это учение всё по той же причине, по которой они отвергают все вообще Таинства, о чём говорилось в предыдущих трёх главах. Причина эта – отвержение Церкви и Её необходимости для спасения человека. Главная ересь протестантизма, для утверждения которой и создал его дьявол, есть идея личного, а не соборного спасения, и нужна эта идея для того, чтобы оторвать человека от Единой Истинной и Спасительной Церкви, через которую Христос определил совершать спасение людей. Главный догмат протестантизма такой: человек спасается верой во Христа как Своего Спасителя (независимо от Церкви, не благодаря Ей, не через Неё). И под этот уже главный тезис подгоняется всё остальное, и отсекается всё, что ему не соответствует. Учение же о реальности Причастия совершенно противоречит этому тезису, ибо, во-первых, оно утверждает необходимость для спасения не только одной «веры во Христа как личного Спасителя», но и Причастия; во-вторых, это учение устраняет идею личного спасения независимо от Церкви, ибо, поскольку для спасения необходимо причастие, а причащаюсь я через священника, то моё спасение определённо зависит от Церкви и совершается при Её участии и посредстве. Но именно эту истину и не желают знать протестанты. Потому они и сделали причастие простым символом, вовсе не обязательным для спасения, вкушение которого на самом деле не причащает и не соединяет со Христом.

Ко второстепенной причине отвержения протестантами реальности Причастия можно отнести тот факт, что протестанты формировали свои взгляды на Западе, в эпоху «Возрождения», которая стала уделять большое значение рационально-научному объяснению мира и отвергать всякую мистику и чудеса. Именно в эту эпоху стало зарождаться безверие, в результате чего явились такие атеистические философы как Вольтер, Дидро и Руссо. И когда в духе своей эпохи реформаторы стали переосмысливать Таинство Причастия, то они и решили, что никакого чуда и пресуществления быть не может, и что хлеб и вино нужно считать просто символами Тела и Крови Христа.

Итак, учение о символическом причастии продиктовано отнюдь не истиной, не Священным Писанием и не учением древней Церкви, а 1) непобедимым желанием протестантизма утвердить догмат личного спасения без Церкви (и оправдать само своё существование в качестве Церкви), и 2) духом рационализма.

2) Исследуя исторический путь сектантства, можно заметить одну важную тенденцию: чем дальше удаляется секта от Церкви, тем больше она извращает учение о Евхаристии. Так, а) католики, отпав от единой Церкви, сохранили веру в пресуществление, но мирянам стали преподавать Тайны Христовы¹¹⁴⁴ только под одним видом хлеба. От католиков отошли б) лютеране, которые хотя и исправили заблуждение католиков, начав причащать членов своих церквей под обоими видами – хлеба и вина, в общем итоге отошли от Истины ещё дальше католиков, извратив саму суть учения о Причастии, признав только частичное пресуществление (сосуществление), т. е., что Христос «соприсутствуют евхаристическому хлебу, находясь в нём, с ним и под его видом», как учил Лютер¹¹⁴⁵. От лютеран в свою очередь отошло в) множество других течений протестантизма, которые ещё больше извратили учение о Евхаристии: они, начиная с Цвингли, совсем отвергли учение Евангелия и древней Церкви о реальном причащении Тела и Крови Христа и стали учить о причащении символическом. Затем от протестантов (в частности – от субботников), отошли д) последователи Чарльза Рассела, именующие себя «свидетелями Иеговы», которые извратили учение о Таинстве Причастия до немыслимого безобразия: они даже символически не причащаются¹¹⁴⁶, а только проносят хлеб и вино мимо рта! (Как здесь не удивиться и не ужаснуться тому, как цинично потешается дьявол над бедными своими последователями! ) Немаловажно при этом указать и на частоту совершения Вечери Господней: православные совершают Таинство Евхаристии ежедневно, на каждой службе; большинство протестантов – раз в месяц, а «свидетели» – раз в год¹¹⁴⁷! Всё это отнюдь не случайность! Таинство Причастия есть верх Богословия и предел Богообщения, и, естественно, чем ниже падает секта с этой вершины, тем сильнее она искажает и учение о Евхаристии. Об этой тенденции, в виду величайшей её важности, очевидности и совершенной неслучайности, я прошу своего читателя-протестанта особо задуматься!

3) 1Ин.   5: 6 содержит важнейшую истину в отношении Таинств Крещения, Миропомазания и Причастия: «Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию» – этот стих уже приводился в 13-й главе (абз. 32), где я обращал внимание читателя на различие между «приходивший» и «пришедший»: приходивший – это тот, кто пришёл и уже ушёл, а пришедший – это тот, кто пришёл и остался. Тот же глагол в той же форме использует ап. Иоанн и в 2Ин.   7: «Христа, пришедшего во плоти». Так вот, Христос есть не приходивший и ушедший, а пришедший и оставшийся на земле – оставшийся водою, кровию и Духом. Он остался в этом мире: в Духе Святом, ведь как Сын и Отец – одно (Ин.   10: 30), так одно Сын и Дух Святой – потому верующие принимают в Таинстве Духа и Христа; в воде Крещения – потому крещаемый, погружаясь в воду Крещения, и облекается не просто в воду, но во Христа; в Крови (и Плоти) Причастия – потому верные на Евхаристии делаются причастниками Христа. Потому эти три Таинства и являются важнейшими в Православии, ибо через них верующие соединяются со Христом. Итак, Христос пришёл в этот мир (и до сих пор остаётся) Плотью и Кровью. Плоть и Кровь Христа действительно пребывает в Его Церкви в двух видах: в храмах на престолах в дарохранительницах, и в телах и жилах причащающихся в Евхаристии. Где же Плоть и Кровь Христова у протестантов? Как Христос пришёл и остался Плотью и Кровию Своею для них? Никак! А поскольку у протестантов нет Христа во Плоти и Крови, то они и не Церковь!

4) В протестантском отношении к вечери Господней легко заметить явное противоречие. Сначала они решительно отвергают, что хлеб и вино Евхаристии становятся Телом и Кровью Христа, доказывая, что это лишь «простые символы». Затем, вкушая эти символы, они силятся оказать максимальное к ним благоговение: они осторожно принимают их, трепетно с молитвой вкушают их, стараясь, чтобы ни одна крошка хлеба не упала и ни одна капля вина не пролилась. Такое отношение, как точно замечает Димитрий Чуйков, граничит «с идолопоклонством, потому что… секты стараются благоговеть перед хлебом и вином своих «евхаристий»; они усердствуют почтить просто хлеб и просто вино как Плоть и Кровь Христовы, сами того не замечая, что богохульствуют, в некоторой схожести с теми, кто почитает творение вместо Творца»¹¹⁴⁸. И если вспомнить то, что протестанты не признают способность материи освящаться и освящать; что у них нет святых мест и святынь вообще, как и самого этого понятия; что они считают почтение материальных святынь идолопоклонством, в чём постоянно обвиняют Церковь (этой теме была посвящена 1-я глава), то вопрос: «почему и на каком основании они так благоговеют перед хлебом и вином, если это не Тело и не Кровь Христа, и не святыня? » остаётся без ответа.

5) В протестантском учении о причастии (и крещении) легко заметить его ничтожный смысл, или, другими словами – несоответствие между его авторитетом и смыслом. Никто не спорит, что авторитет данного Таинства велик – посредством него Самим Христом перед Его страданиями был установлен Новый Завет, о чём ясно пишут три Евангелиста. Потому протестанты отказались не от всех таинств, хотя их дух стремится к полному отвержению, как таинств, так и самого этого понятия, а только от пяти из семи, оставив крещение и причастие потому, что о них очень уж очень явно говорит Евангелие. Но, не отказавшись от совершения причастия по форме, протестанты, всё же, лишили Таинство его главного смысла – самого причастия Христу, и придают ему только ничтожный, символический смысл, а именно: 1) свидетельство людям о нашей вере; 2) воспоминание¹¹⁴⁹ о страданиях Христа; 3) воспоминание о возвращении Христа¹¹⁵⁰. Но ведь очевидно, что для достижения указанных целей вовсе не обязательно, по самой сути, преломлять и вкушать хлеб – своим общением друг с другом и своими проповедями протестанты намного больше вспоминают и свидетельствуют людям о своей вере, о страданиях Христа и Его пришествии. Смысл причастия, таким образом, в протестантизме только прикладной, второстепенный, не имеющий никакого решающего значения в деле спасения, как, например, вера, покаяние, проповедь и чтение Библии. Поэтому, если бы у протестантов не было причастия, то ничего по самой сути не изменилось бы – этого невозможно отрицать. Это мнение подтверждается и тем, что, как мы видели в настоящей и 13-й главе (абз. 3), протестанты положительно и упорно настаивают на том, что крещение и причастие не спасают, никоим образом не влияют на спасение и не производят его. Посему, протестанты, говоря о значении как крещения, так и причастия, утверждают не их положительный и важный смысл (которого они не видят и которого почти нет в их учении), но главным образом лишь их авторитет. Так, М. Эриксон, как мы видели (см. гл. 13, абз. 71), и признаётся: «мы продолжаем совершать обряд крещения просто потому, что так повелел Христос». То же самое говорят баптисты и о причастии: «Почему участие в хлебопреломлении важно? …потому, что наш Господь говорит: «…приимите, ядите… сие творите" … Всё, что Он повелевает, – важно»¹¹⁵¹. То есть, не находя особого смысла в совершении крещения и причастия (ведь для присоединения к поместной церкви вовсе не обязательно погружаться в воду, как и для того, чтобы вспомнить о страданиях Христа, вовсе не обязательно вкушать хлеб), протестанты настаивают на их важности только потому, что так поступать сказал Сам Христос. Здесь важно также напомнить протестантское отношение к таинствам, выраженное Меланхтоном (о чём говорилось во введении к II части книги, абз. 4), что они даны верующим как знаки ради их маловерия (как даны были знамения Гедеону), для усиления их доверия Богу: «для смягчения этого недоверия в человеческих сердцах Бог добавил к слову знаки»¹¹⁵². Поэтому они по самой сути как бы не обязательны, особенно для людей, крепких в вере, ведь человек и без знамений должен веровать Богу, и, более того, такая вера даже более Богоугодна: «блаженны невидевшие и уверовавшие» (Ин.   20: 29). Поэтому, как Гедеон был бы более блажен, если бы поверил Богу не прося знамений, так было бы даже лучше и более совершенно, если бы люди веровали Богу без знаков и символов, таких как крещение и хлебопреломление – этот вывод ясно следует из меланхтоновского понимания таинств (хотя протестанты никогда и не осмеливаются его делать). В Православии же есть полное соответствие авторитета и смысла Таинств Крещения и Причастия: поскольку эти Таинства имеют величайший смысл, ибо являются главнейшими средствами спасения и соединения со Христом и Его Церковью, то потому так велик их авторитет, и потому Евангелие так ясно об этом говорит.

Таким образом, в Православии есть полное соответствие между авторитетом и смыслом Крещения и Причастия, являющиеся важнейшими Таинствами Церкви, которыми человек спасается и соединяется со Христом. В протестантизме же, напротив, налицо полное несоответствие между авторитетом, который сообщает этим Таинствам Евангелие (и древняя Церковь), и смыслом, которым наполняют их протестанты. И этот факт для разумного человека является важным свидетельством неистинности и человеческого происхождения протестантского учения о крещении и причастии.

Теперь предлагаю моему читателю рассмотреть главные возражения протестантов против учения Церкви о Таинстве Евхаристии, а заодно и уяснить некоторые важные подробности сего спасительнейшего догмата.

Возражение 1. Е. Пушков пишет: «…литургию с пресуществлением… придумали как чудодействен­ное спасающее средство, которое не соответствует евангельскому учению о спасении по вере (Рим.   1: 17), благодатью (Еф.   2: 8)»¹¹⁵³.

Учение о Причастии находится в полном соответствии с учением о вере, ибо Причастие спасает только при условии веры. Как вера приводит человека ко Крещению, которым он спасается и возрождается, так вера приводит человека к Причастию, и только в этом случае оно спасает человека. Причастие является «чудодейственным спасающим средством» только для истинно верующих. Неверующих же и не достойных Господь не причащает, хотя видимо они и причащаются, а некоторых такое причастие не только не спасает, но вредит и убивает (см. 1Кор.   11: 30). Не спасение, а великое осуждение примут те, кто приступал к Причастию без веры, покаяния, рассуждения, благоговения и страха Божия!

В такой же полной мере учение о Причастии соответствует и учению о благодати. Само слово «Евхаристия», как уже было сказано, значит, кроме прочего, «благой дар», иначе – «благодать», и дар Христа в Евхаристии Своих Плоти и Крови верным для вкушения есть наибольший дар Его благодати! Поэтому, спасение через Причастие это и есть в высшем смысле спасение по благодати.

Не православные, а протестанты не веруют Христу (Его словам: «сие есть Тело Мое») и учению Церкви (внушенное Ей Духом Святым) о Причастии, и не принимают спасительную Божью благодать, даруемую Им через Его Церковь в Таинстве Евхаристии: более того, высмеивают эту благодать, ругаются ей, и вместо причащения в Церкви совершают свои кощунственные хлебопреломления. Здесь парадокс: протестанты, так много говорящие о спасении по вере, погибают именно по своему неверию, в частности – в Таинство Причастия; так сильно настаивающие на спасении по благодати, погибают именно из-за отвержения благодати, в частности – спасительнейшей и величайшей благодати Причастия!

Господь. Поэтому, совершая хлебопреломление, и нужно вспоминать о Христе и Его страданиях, а не придумывать странные идеи о пресуществлении.

Во-первых, православные совершенно не отвергают того, что Евхаристия совершается в воспоминание Спасителя и Его страданий. Так, проскомидия¹¹⁵⁴, с которой начинается литургия, начинается со слов: «В воспоминание Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа», повторяемых трижды, и дальше вся проскомидия словами и символическими действиями изображает страдания Христа. И потом, на евхаристическом каноне (главной части литургии), в молитвах священника вспоминаются различные моменты жизни и страдания Христа. Например: «Благообразный Иосиф (Аримафейский), с древа сняв пречистое тело Твое, плащаницею чистой с благовониями обвив, в гробнице новой положил. Во гробе – плотью, в аде – душою, как Бог, в раю же с разбойником, и на престоле Ты был, Христос, со Отцем и Духом, всё наполняющий, Неописуемый». Или: «С этими блаженными (ангельскими) Силами и мы, Владыка Человеколюбец, взываем и глаголем: Свят Ты и пресвят: Ты, и единородный Твой Сын, и Дух Твой Святой. Свят Ты и пресвят, и величественна Слава Твоя. Ты, Кто мир Твой так возлюбил, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Он же, придя и весь замысел о нас исполнив, в ту ночь, в которую был предаваем, а вернее – Сам Себя предавал за жизнь мира, взяв хлеб в Свои святые, и пречистые, и непорочные руки, возблагодарив и благословив, освятив, преломив, дал святым Своим ученикам и апостолам, сказав: приимите, ядите: сие есть Тело Мое, за вас ломимое во оставление грехов, аминь. Также и чашу после вечери, глаголя: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов, аминь. Воспоминая же эту спасительную заповедь и все, ради нас совершившееся: крест, гроб, воскресение на третий день, на небеса восхождение, по правую руку сидение, второе и славное пришествие вновь», и пр.

Во-вторых, литургия и совершаемое на ней Таинство Евхаристии не в обычном только смысле является воспоминанием, но и в смысле самом высшем, Божественном. И вот что имеется под этим в виду: «На обычном языке людей, – пишет митр. Владимир, – «воспоминать» – значит делать в память кого-то или чего-то и, собственно, воспроизводить в памяти минувшее. Но не так на языке Священного Писания. «Воспоминать» здесь – не только субъективно, абстрактно, но и объективно, реально восстанавливать сущность того, что имело место в прошлом, или даже, можно сказать, воспоминать – здесь значит делать явным то, что существует уже само по себе, но не выявлено в действии, не обнаружено. Когда, например, в Сарепте Сидонской умер сын у вдовы, в доме которой остановился пророк Илия, то та объяснила смерть сына как наказание ей за грехи её в прошлом, которые восстановил пред Богом пророк своим посещением её дома: «Ты пришёл ко мне, – говорит она Илии, – напомнить грехи мои и умертвить сына моего» (3Цар.   17: 18). О ветхозаветных жертвах в послании к евреям говорится, что ими «каждогодно напоминается о грехах, ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи» (Евр.   10: 3–4). О молитвах и милостынях благочестивого сотника Корнилия также говорится в книге Деяний апостольских, что они «пришли на память пред Богом» (Деян.   10: 4). Очевидно, что и воспоминание евхаристическое нужно понимать в таком же смысле, то есть в смысле реального воспроизведения того, что уже совершено»¹¹⁵⁵.

Другим словами это можно выразить так. Человек, воспоминая кого-то или что-то, не может реализовать, сделать полностью реальным своё воспоминание; т. е. он не может сделать своё воспоминание полностью тождественным воспоминаемому. Например, сын, которого вспоминает мать – реальнее, чем её воспоминание. У Бога же всё не так. Если Он что-либо вспоминает, то в силу Его совершенства воспоминание Его такое же реальное, как и то, о чём Он вспоминает. Потому, когда разбойник на кресте «сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое! », то Господь ответил: «ныне же будешь со Мною в раю» (Лк.   23: 42–43), ибо для Господа помнить человека это то же самое, что иметь его перед собой в реальности. Потому на православной панихиде умершим постоянно произносят молитвенное пожелание: «вечная память» (равно как и на одном моменте литургии священник, обращаясь к людям, говорит «вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем»), понимая то, что если Господь будет вечно помнить человека в Своём Царстве, то это значит, что сам тот человек будет находиться с Ним, ибо памятование Божие – тождественно реальности, о которой Он помнит. Вот поэтому, когда верные в Евхаристии творят воспоминание Христа, то это их воспоминание силою Божией в реальности становится Тем, о Ком они творят воспоминание, как пишет о том Димитрий Чуйков: «Приведенное Христово повеление («сие творите в Моё воспоминание») имеет и более глубокий смысл. Так как слова: «сие творите…» означают: «совершайте подобные Вечери, претворяя на них благословением Божиим хлеб и вино в Мои Плоть и Кровь», то отсюда должно разуметь, что таким образом обеспечивается совершенное достижение цели названного повеления, то есть – осуществление совершенного воспоминания Христа, а именно такого воспоминания, при котором само воспоминание, в известный момент, достигает абсолютного тождества по отношению к Воспоминаемому»¹¹⁵⁶. Хотя человек не Бог, и его воспоминание не может стать, как у Бога, реальностью, но поскольку Евхаристия есть величайшее Таинство, совершаемое по воле Христа и Его силою; поскольку литургия в Церкви «Божественная», то такое воспоминание, свойственное только Богу, становится доступным и для человека! То есть, в Евхаристии верным дано так вспоминать Христа, что их воспоминание становится реальностью – Сам Христос, со Своим Телом и Кровью, приходит к верным и даёт им Себя в пищу. Вот поэтому Евхаристия и является Таинством Таинств, ибо подобного никогда с людьми на земле (и с Ангелами на небе) и ни в каком другом Таинстве не происходит.

Таким образом, Евхаристия в Церкви и в человеческом и Божественном смысле совершается не иначе, как в воспоминание Христа.

Возражение 3. П. Рогозин пишет: «Учение о пресуществлении, связанное с идеей приношения безкровной жертвы за грехи тех, кто участвует в причащении, полностью отрицает единократное искупление грехов, единократной жертвы Иисуса Христа»¹¹⁵⁷. Подобное говорит и Е. Пушков: «Литургия, подразумевая ежедневное приношение Христа в жертву под видом хлеба и вина, в корне противоречит Священному Писанию: «Христос вошел не в рукотворенное святилище... не для того, чтобы многократно приносить Себя... иначе надлежа­ло бы Ему многократно страдать от начала мира. Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею (Евр.   9: 24–26)" »¹¹⁵⁸. Этот же аргумент приводит и Пол Джексон¹¹⁵⁹.

Когда Церковь совершает безкровную жертву, то это не значит, что Христос каждый раз вновь действительно страдает и умирает (потому, в частности, евхаристическая жертва и называется «безкровной»). Все эти безкровные жертвы есть продолжение единожды принесённой Христом жертвы, есть та же единая жертва, которая как бы приходит на протяжении всех веков в каждое собрание верных, совершающих её воспоминание и желающих сделаться её причастниками. Иначе говоря: Христос единожды – в 33-м году I века, в одном месте – близ Иерусалима на горе Голгофе, умер и принёс Себя в жертву во искупление человека. Благодаря этой жертве и вкушению от неё, человек спасается, о чём прямо и ясно учил Христос (Ин.   6 гл. ). Но как верующим, живущим в разные времена и в разных странах, вкусить от той самой жертвы и сделаться её причастниками? И не менее важный вопрос: как вообще можно причаститься этой жертвы, т. е. каким образом можно вкусить плоть Сына Человеческого и испить крови Его? Вот для того, чтобы это всё стало для человека возможным, Господь и устроил всё так, что: во-первых, сделал возможным для верных посредством молитвы и совершения литургии призывать и переносить к себе на жертвенник ту же самую, единую, вечную, страшную и святую Жертву; во-вторых, преподаёт нам Себя, пренепорочного Агнца, под видом хлеба и вина. Таким образом, безкровных жертв совершается множество, но при этом жертва всегда одна, единожды принесенная, как говорил о том св. Иоанн Златоуст: «Христос не ограничил жертвы пределом времени»; «Первосвященник наш принёс жертву, очищающую нас; ту же жертву, которая была принесена, приносим и мы ныне. И эта жертва одна, а не многие… мы всегда Того же приносим; не ныне одну овцу, а завтра – другую, но всегда того же Агнца, следовательно, одна и жертва»; «Никто не должен приступать иначе к первой и иначе к последней (жертве). Одна в них сила, одно достоинство, одна благодать, одно и то же тело»¹¹⁶⁰.

Протестанты, несмотря на великую мудрость и глубину православного понимания жертвы Христа, несмотря, так сказать, на очевидность великого Божественного логоса данной идей, всё же не хотят ничего об этом знать. Но тогда у меня есть к вам вопрос. Ап. Павел пишет: «Мы имеем жертвенник, от которого не имеют права питаться служащие скинии» (Евр.   13: 11). Для православных эти слова предельно понятны, ведь у них в алтаре действительно находится жертвенник, на котором совершается «безкровная жертва». У вас, протестанты, где у вас есть жертва и жертвенник? Это тот стол, на котором вы совершаете своё хлебопреломление? Но какую жертву вы на нём приносите, и почему никто никогда не называет и не назовёт этот стол жертвенником, а ваши хлеб и вино – жертвой? А что ап. Павел говорит здесь буквально¹¹⁶¹, подтверждается тем, что, во-первых, у древнейших христиан, в местах их собраний (начиная с катакомб) всегда были жерт­венники; во-вторых, о христианских жертвенниках и принесении безкровной жертвы с самой древности постоянно упоминается у церковных писателей при изложении учения о Причастии, как мы видели выше, например: в литургии ап. Иакова: «приносим Тебе, Владыко, сию страшную и безкровную жертву» (абз. 30); в литургии «Апостольских Постановлений»: «принося Тебе чистую и безкровную жертву», «ниспошли на жертву сию Святаго Духа Твоего» (абз. 31); у св. Игнатия Богоносца: «одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единение Крови Его, один жертвенник» (абз. 36); у св. Ипполита Римского: «непорочное Тело Свое и Кровь, которые на таинственной и Божественной трапезе ежедневно приносятся в жертву» (абз. 41); у св. Иоанна Златоуста: «души человеческие нико­гда не могли бы перенести огня этой жертвы» (абз. 42); «сколь же чист должен быть тот, кто наслаждается сею жертвою» (абз. 55); «мы приступаем к чистой жертве… ты приступаешь к страшной и святой жертве», «когда ты видишь Господа, закланного и предложенного, священника, предстоящего этой жертве и молящегося» (абз. 57); у св. Кирилла Александрийского: «мы совершаем в церквах безкровное жертвоприношение» (абз. 54); у св. Амвросия: «нам ли ныне, пастырям стада Христова, с нечистым сердцем и нечистым телом являться пред жертвенником Самого Господа, недостойно совершать на нём высочайшее Таинство истинной Жертвы» (абз. 61); в постановлениях I Вселенского Собора: «на священной трапезе лежит Агнец Божий… приносимый в жертву священниками» (абз. 45), и т. д¹¹⁶². Я ещё раз хочу спросить протестантов: о каких жертвенниках и жертвах говорят ап. Павел и вся древняя Церковь, и где и на чём у вас приносится безкровная жертва? Совершенно очевидно: нет у вас ни жертвенника, ни безкровной жертвы, посему вера ваша это не вера апостольская, не вера древней Церкви!