 |
Глава 2. Размышления над проблемой
|
|
|
|
Глава 2. Размышления над проблемой
Наркоман и Анализ
Для понимания различных аспектов наркозависимости -срез модель посвящения, нужно шаг за шагом пройти все элементы, которые изначально привели нас к размышлению над этой проблемой.
Мое общение с наркоманами было связано с психотерапевтической практикой, и я столкнулся с том, что лечение таких пациентов протекает крайне сложно и часто неудачно. Как юнгианский аналитик, я задумался, до какой степени наркоман отыгрывает в своем поведении установки, навязанные его окружением, до какой степени здесь играют роль общечеловеческие потребности, и зависимость ли активирует эти факторы или же порождается ими. Я также задался вопросом, до какой степени в этих потребностях, в этих архетипических моделях проявляется не просто бегство от действительности, а позитивная попытка самоутверждения, даже если такая попытка искаженная и дегенеративная по своим результатам.
Начиная работать с наркоманом, немедленно чувствуешь, что ЭТОТ пациент будет гораздо сложнее, чем большинство других, обычных пациентов, а точнее, что его лечение вызовет ряд трудностей, не присущих другим. Обращаясь к коллегам и литературе за помощью, с удивлением обнаруживаешь, что у аналитиков всех школ очень мало пациентов-наркоманов, а аналитическая литература по данному вопросу очень скудна. Это досадный факт, потому что наркозависимость почти неизбежно влечет большие психические страдания, а долг каждой школы глубинной психологии изучать их. Это еще более неприятно осознавать, учитывая масштабы данной проблемы в современном обществе.
И хотя ситуация в целом не слишком лестная для аналитиков, их нежелание заниматься данной проблемой можно понять. Успехов, достигнутых в психотерапии наркоманов гораздо меньше, чем в лечении других психических нарушений. Если результаты терапии оценить статистически за длительный период времени (кратковременные ремиссии бывают часто но не свидетельствуют о полном излечении), то процент успешных исходов крайне мал, хотя следует задуматься о справедливости такого метода оценивания.
|
|
|
Во-первых, следует изучить само понятие «лечение», которое ошибочно ассоциируется только с медицинской терминологией. Ценности и цели медицины отличаются от ценностей и целей анализа. В случае наркозависимости, например, медицина будет искать способы избавления от состояния интоксикации, и её целью будет заживление поврежденных органов.
С другой стороны, глубинная психология старается разрешить определенные конфликты и бессознательные психические страдания. Очевидно, что некоторые из этих психических страданий облегчаются без обязательного предварительного разрушения порочного круга зависимости. Другими словами, использование какого-либо токсического вещества представляет само по себе зло с точки зрения медицины, тогда как для глубинной психологии это симптом, который может стать хроническим и может существовать независимо от своей «причины» — психического нарушения, существование которого, его характер и динамику трудно подтвердить.
Второй элемент, играющий роль в терапии наркоманов, связан с мотивацией. Соматическое медицинское лечение может быть проведено, даже если пациент не проявляет большого желания и сотрудничества, в то время как аналитическая терапия по определению основана на глубокой личной мотивации со стороны пациента1 (Я с коллегами опубликовал сборник статей на эту тему на итальянском языке в 1977. ). Именно с проблемой мотивации часто сталкиваются при лечении наркоманов. Желание пройти анализ до конца часто навязывается оно не является внутренним и истинно психологическим. Наркомана заставляют лечиться, когда он на пике острой фазы проявляет определенные признаки асоциального поведения. Когда же обострение проходит, и возможно достигнуты первые терапевтические результаты, это давлениe на пациента ослабляется, и он возобновляет прежнюю жизнь.
|
|
|
В процессе лечения пациент будет какое-то время опьянен своими добрыми порывами и хорошим самочувствием. Эго наркомана, по-видимому, находится под воздействием не только физических последствий его привычки, по и всяких интенсивных и примитивных эмоций, сходных с теми, что возникали во время приема наркотиков, так как и наркотики и терапия активируют одни и те же архетипические содержания. Для пациента очень важно воспринимать своего аналитика как союзника, который верит в его благие намерения. Этот союзник необходим в качестве частичной внешней подпорки для эго пациента, которому не хватает твердости и собранности, в качестве внешнего экрана, на который пациент может спроецировать свое самоуважение и уверенность в себе, чтобы таким образом вернуть утраченные качества.
Поведение наркомана заставляет некоторых терапевтов поверить, что тот психопатичен, но на самом деле это не так. Он сильно угнетен чрезвычайно тяжелыми внутренними требованиями (что Фрейд называл «садизмом суперэго»), и по-этому, естественно, он ищет хороший внешний авторитет для замены своего жестокого внутреннего.
На стадии успешного сотрудничества добрая воля наркомана, его искренность и желание все исправить могут быть
выражены с такой открытостью и простотой, что пациент, который возможно в начале не производил впечатления по-настоящему намеренного излечиться, в конце концов заставляет ему поверить. В другие периоды наркоман может быть крайне неразговорчив и насторожен, демонстрируя явное нежелание противостоять своим бессознательным мотивациям. Пациент ищет в аналитике, прежде всего, своего союзника и в то же время облегчения чувства вины. И к внешнему «морализаторству» общества, и к внутренней вине наркомана привели симптомы его проблемы (патологическая одержимость наркотиками), а не ее скрытые причины.
|
|
|
Дополнительным фактором, усложняющим проблему мотивации наркомана, является то, что его семья часто бывает невротической, ей в некотором смысле необходим наркоман для поддержания своего равновесия. Так называемая «антипсихиатрия» заходит так далеко, что главной причиной наркозависимости считает патологическую семью. Несмотря на то, что в последние годы это направление утратило свою популярность, следует иметь в виду, что семья часто использует одного из своих членов, наркомана, чтобы освободится от других обязанностей. Хотя семья не обязательно является главной причиной этой проблемы, она играет роль в том, что проблема долго не решается. Так говоря о пьянице, можно было бы сказать, что его семья заинтересована в его опьянении, хотя не в алкоголизме.
Оценивая результаты лечения, проводимого с наркоманами, следует исходить не из количества тех, кто начинает анализ, а считать тех, кто действительно его проходит. Тех, кто по-настоящему не мотивирован, не следует учитывать, так как фактически они никогда и не начинают лечение. Многие наркоманы ожидают от терапии, что их вылечат и поставят на ноги, но при этом у них нет ни малейшего желания задать вопросы самим себе. Самое большое, что можно сделать в таких случаях — это что-то вроде социальной работы. Отсутствие прочных терапевтических результатов у наркоманов не следует приписывать неудаче анализа, которого никогда не было, разве что дело в неспособности аналитика распознать противоречивость мотивации пациента, что на практике- можно выяснить только, если терапия началась. Терапия, которая начинается для наркомана с поиска сочувствующего союзника, может привести к положительному переносу, и только в этом контексте пациент может начать познавать себя и свои мотивации.
Практический смысл — это самое важное для оценки мотиваций наркомана, поскольку необходимая аналитическая работа может быть проведена часто только в защищенной клинической среде2(Подобную точку зрения можно найти в 13 главе «Психотических состояний» Розенфельда (1965), где содержится обзор литературы на эту тему), а искусственная среда не совсем благоприятствует развитию того, что можно было бы назвать идеальной мотивацией пациента. Этот недостаток тем не менее перевешивает важное преимущество. Если поместить вместе людей, которые борются со своей зависимостью, не только возникает дух общего дела, но и создается атмосфера мистической группы, которая вдохновляет и взаимно стимулирует усилия пациентов в достижении их общей цели.
|
|
|
Этот метод, которого придерживаются «Анонимные алкоголики» и другие терапевтические группы по зависимостям, подтверждает нашу начальную гипотезу: индивидуальные потребители наркотиков очень склонны к групповым явлениям. Формы поведения группы этих людей на улице, их способ добывания и приема наркотиков не только несет практическую функцию, но также является ритуальным актом. Такое поведение невольно напоминает древние ритуалы вхождения в общество, посредством которых индивидуум поднимался в более престижную группу или социальный класс. Будь сегодняшние наркоманы группой «посвященных» в полном смысле этого слова, они предвидели бы конечную стадию своей эволюции — отделение индивидуума от группы. И привыкание и избавление от наркозависимости удалось бы облегчить и укрепить с помощью группы.
Древним моделям посвящения в большой степени соответствуют терапевтические группы, нежели группы с улицы (которые по причинам, исследуемых в последующих главах, оказываются в ловушке собственного потребительского подхода к жизни). Терапевтические группы используют не только особые ритуалы вхождения в группу, аналогичные ритуалам примитивных культур, они также способствуют отказу пациенту от группы посредством ритуала выхода или отделения, который традиционно классифицируется в науке как ритуал перехода3(А. Van Genner. Rites of Passage. Chicago: University of Chicago Press, 1960. ). Таким образом, отделение от терапевтической группы или прекращение симбиотической связи с наркотиками можно было бы рассматривать как стадию посвящения. По сравнению с вхождением в наркозависимость, эти фазы гораздо труднее, так как они завершают цикл посвящения и, следовательно, заставляют человека столкнуться со своим одиночеством, даруя ему, однако, безгранично большее самосознание. В этом свете можно понять, почему так много методов лечения, основанных на детоксикации, заканчиваются провалом. Невозможно просто устранить проблемное поведение пациента, не перенаправив его энергию к новым целям.
Однако, присущие лечению наркоманов сложности не препятствуют возникновению обратной ситуации в процессе анализа — что возможно, если терапевтическое взаимодействие между пациентом и аналитиком достаточно эффективно, чтобы сформировать и поддержать интроверсию, с которой пациент раньше был не готов встретиться. В равной мере для пациента может быть важным общение с людьми, ведущими ту же самую борьбу, что в практическом смысле означает возможность привлечения группового терапии в дополнение к анализу. Первой фазой в процессе освобождения от наркотиков может оказаться перенос зависимости с наркотика на аналитика или терапевтическую группу.
|
|
|
Кроме таких тем как «лечение» и «мотивация» в терапии наркозависимости следует учитывать еще экономический аспект. Подсчеты, сделанные в Швейцарии и в Западной Германии за последнее десятилетие, указывают, что каждый реальный наркоман стоит обществу где-то 1 000 000—1 500 000 немецких марок или швейцарских франков, что в переводе на курс доллара означает более нескольких сот тысяч долларов на одного наркомана в год. Для общества, в котором принято выражать ценности в экономических терминах, это определенно обременительные затраты. В этом смысле не совсем верно утверждать, что наркоман отрицает доминирующее требование общества к своим членам быть экономическими субъектами. Он не находится за пределами экономической ситуации, но его присутствие деструктивно.
Я не раз сталкивался с парадоксальным отношением наркоманов к этому вопросу. Я слышал, как гордо они заявляли: «Я принимаю наркотики! » В таких случаях едва ли целесообразно рассматривать привыкание к наркотикам как регрессию, как отказ от своей личностной идентичности или социальной роли. Напротив, следует отметить, активный, более или менее осознанный выбор наркомана исправить свой недостаток идентичности и социальной роли посредством присвоения себе определенной негативной идентичности и роли.
Понятия «идентичность» и «роль» здесь используются вместе, поскольку невозможно полностью отделить психологическую точку зрения на наркозависимость от социологической. Под «идентичностью» подразумевается внутренний психологический опыт, наделенный качествами согласованности и непрерывности (узнавание себя таким, каким я являюсь, даже если это самосознание может меняться в зависимости от времени и места). Под «ролью» (социологический термин) подразумевается внешний элемент, соответствующий идентичности, нечто неизбежно гораздо менее личное, статус и функция в качестве члена общества. Ни идентичность, ни роль не всегда осознаются самим человеком, к которому они относятся.
Следует отметить, что каждая идентичность и роль создаются через процесс последовательного вызревания и дифференциации, возникая из основных архетипических тем, которые, естественно, тем труднее определить, чем больше конкретизирована идентификация личности и специализирована роль в обществе. Однако, в юнгианской теории такими темами всегда будут архетипы Героя или Великой матери, или любые другие архетипы, хотя эти архетипы легче узнать в тех фазах развития личности, где стабильная структура эго ещё не выработалась (из-за юного возраста) или искажена (из-за психических патологий)4(См. Е. Neumann. History and Origins of Consciousness. Princenton: Princenton University Press, 1958. ).
|
|
|
