Не хватает воздуха

Все шире раскрываются горизонты. Во все стороны ухо­дят хребты с белыми конусами снежных вершин. Чистота горного воздуха позволяет нам ясно различать очертания снежных вершин, удаленных на 200-250 километров. Глаза слепит море света. От солнца сверху, от снежных склонов сбоку, от ледников внизу — отовсюду исходит яр­кий свет.

Чем выше поднимаются альпинисты, тем темнее ста­новится небо, приобретая фиолетовый оттенок. Почти не доносятся сюда частицы земной пыли. В городах в од­ном кубическом сантиметре воздуха бывает до 50 тысяч частиц пыли. На горных вершинах — в тысячу раз меньше.

По мере подъема нами овладевает слабость. Через каж­дые пятнадцать шагов тренированный, выносливый аль­пинист должен отдохнуть и восстановить дыхание. Одыш­ка мучает, даже после самой нетрудной работы. Достаточ­но наклониться и зашнуровать ботинок, надеть рюкзак, за­бить крюк — и опять нужно накапливать силы для следу­ющего движения. Так происходит потому, что на той высо­те, куда мы забрались, воздух крайне разрежен и нам не хватает кислорода, необходимо для дыхания.

В авиации есть правило: на высоте около 5000 метров над уровнем моря летчик должен пользоваться кислород­ным прибором. Альпинисты не сидят в кабине. Они лезут по отвестным кручам и несут, кроме того, за спиной нема­лый груз. Среди груза нет пока кислородных приборов: они слишком тяжелы. Правда, однажды в истории альпи­низма горовосходители взяли с собой приборы для вдыха­ния кислорода. Это были английские альпинисты, пытав­шиеся победить Эверест. Двое из них, взяв кислородные приборы, ушли из последнего лагеря экспедиции к вер­шине Эвереста. Последний раз их видели в подзорную тру­бу на высоте 8604 метров. Обратно они не вернулись.

Недостаток кислорода на больших высотах тяжело сказывается на состоянии людей. Появляются признаки горной болезни. У некоторых начинаются головная боль и легкая слабость, у других — кровотечения из носа, горла и ушей, страшная желчная рвота, полный упадок сил и апатия.

«Спортивный приз» (бронза).

Работа Е. Абалакова

Теперь, после длительной альпинистской практики, нас трудно удивить даже жестокими приступами горной болезни. Не то было вначале. Я вспоминаю наши первые высокогорные восхождения на Памире. Это было в 1933 го­ду во время штурма пика Коммунизма. После многоднев­ной и трудной работы группа альпинистов выбралась наконец на восточный гребень вершины и разбила лагерь на высоте 5600 метров. Каково же было наше отчаяние, когда почти поголовно все мы были сражены жестокими приступами горной болезни. А ведь лагерь 5600 метров можно было считать всего лишь подножьем вершины. Нам предстояло подняться еще на два километра вверх. Не искушенные опытом, мы думали: «Кто же будет выше?! » Но скоро оказалось, что приходить в отчаяние рано. Мы спустились вниз и отдохнули.

«Партизан, взрывающий железнодорожный путь»

Скульптура Е. Абалакова

А вторично поднимаясь к тому же лагерю, мы уже чувствовали себя лучше, даже смогли продолжить путь выше и лазить по труднейшим скалам. К концу недели пребывания на таких высотах организм наш настолько привык к высоте, что почти все признаки горной болезни исчезли — люди, как говорят, акклиматизировались. Опыт­ные альпинисты никогда безостановочно не поднимаются на вершину. Некоторое время они обязательно проживут на большой высоте, чтобы организм привык к разреженно­му воздуху.

Во время последней нашей экспедиции на Памир нам также пришлось приучать себя к большой высоте. Недо­статок кислорода, пониженное давление и страшная су­хость воздуха мучат не только во время движения, но и на отдыхе. Вечером, когда с трудом хватает сил сделать последние шаги к месту бивуака на крутом склоне, нужно еще часа два перетаскивать камни, чтобы соорудить ров­ную площадку для палатки. Но вот палатка установлена. Спасаясь от холода, мы влезаем в спальные мешки. В горле пересохло. Кислый чай или кисель — вот что хочется пить бесконечно. Но это малопитательно. Надо отдыхать, а сон не приходит. До полуночи люди ворочаются в спальных мешках.

Утром мы начинаем последний переход. Все живое ос­талось далеко внизу, к нам не залетают даже птицы. Сов­сем вялы стали движения людей. Вершина близка, но как медленно мы приближаемся к ней. Последние усилия — и вот уже нет точки выше нас...

Мы на семитысячной высоте, на вершине, где еще ни­когда не стоял человек. Даже до ледников, взвивающихся у подножья вершины, не поднимался еще никто. Отсюда, с огромной высоты, мы изучаем сложные системы хребтов и ледников и вычерчиваем на бумаге их расположение.