 |
Нет более уязвимых людей, чем победители
|
|
|
|
После того как на защиту Месмера поднялись ученые и общественность, он сам переходит в наступление. В 1785 году он обращается с жалобой в парламент. В ней он указывает, что комиссия «исследовала проблему с помощью исказившего его учение Деслона, вместо того чтобы выяснить вопрос у истинного открывателя метода». Он требует нового, непредубежденного разбирательства. Но поздно, все кончено! После десяти лет неотступного к себе внимания Месмер подвергся несправедливым нападкам и, потеряв в результате миллионное состояние, вынужден был в 1786 году покинуть Париж, позднее изредка там появляясь.
В один из своих приездов «Моцарт магнитов» пытается, неизвестно зачем, баллотироваться в депутаты Лиона, но терпит неудачу. Но нет — так нет. Одинокий, разочарованный, достигший пятидесяти двух лет, Месмер оставляет арену своих европейских триумфов. За минувшие годы он не раз испытал превратности судьбы. Она то взметала его вверх, то бросала вниз. Он многое познал: напряжение ожесточенной борьбы и радость успеха; обманутые надежды и торжество победы; доверие и подозрение; вражду и дружбу; добро и зло. И вот финал:
Париж больше не нуждается в Месмере, кого еще вчера он встречал как спасителя и осыпал всевозможными почестями и знаками внимания. Все произошло по крылатому выражению Шиллера: «Мавр сделал свое дело, мавр может уйти!»
Американский историк Роберт Дарнтон (R. Dam ton, 1968) и французский Ф. Рауски (F. Rausky, 1977) в своих книгах «Месмеризм и конец просвещения во Франции» и «Месмер, или Терапевтическая революция» показали связь месмеризма с событиями 1789 года. Дарнтон говорит, что месмеризм оказал влияние на общее направление интеллектуальной и политической жизни во Франции. Дарнтон цитирует в этой связи Лафайета, Марата, Сиейеса, мадам Ролан, Кондорсе, Демулена и др.
|
|
|
Мы не располагаем точными сведениями, чем занимался Месмер в промежутке с 1786 по 1788 год. Не будем теряться в догадках. Возвратившись в 1789 году в Париж после поездки в Швейцарию, Месмер с прискорбием узнает о смерти Глюка. Близкий друг ушел из жизни незаметно. Он перенес два инсульта (1779 г. и 1781 г.), тогда смерть только потрясла своим копьем. Она ударила его 15 ноября 1787 года. Кроме этого печального события произошло много других…
14 июля 1789 года Людовика XVI неожиданно разбудили ночью. Удивленно и растерянно слушал он торопливый рассказ герцога Лианкура о взятии Бастилии.
— Это же бунт! — пробормотал сонный король.
— Нет, государь, это революция, — печально ответил герцог.
В этот летний день комендант Бастилии де Лоне, имевший в своем распоряжении только 32 швейцарских гвардейца и 82 инвалида, был выведен на улицу, где ему тут же нанесли удар шпагой в плечо. На улице Св. Антуана ему стали рвать волосы; защищаясь, он ударил одного из издевавшихся над ним людей ногой. Его немедленно пронзают шпагой, волочат по грязи, а человеку, которого он ударил, предоставляют право отрубить ему голову, что тот и сделал не моргнув. Голова, отделенная от туловища, насаживается на вилы, и шествие направляется через Пале-Рояль[56]за Новый мост, где толпа складывает трофеи перед монументом Генриха IV. Ипполит Тэн считал революцию «дитем общего возбуждения» (Taine, 1870).
Это был первый случай в Великой французской революции, когда народ насладился видом крови и продемонстрировал издевательство над трупом врага. Преодолев естественное отвращение, он начал опьяняться еще незнакомым ему доселе сладострастием убийств. 23 июля над интендантом Фулоном совершаются уже более изощренные истязания. Потом покатилось под гору само собой. Неудавшееся бегство короля, расстрел на Марсовом поле, конституция. Франция ликовала, ее армия казалась непобедимой. В Лионе, Бордо, Марселе восстали роялисты. Но в ответ в Париже образовалась якобинская диктатура, появилась новая конституция, заработал Комитет общественного спасения, один из комитетов Конвента, фактически игравшего роль правительства. Руководил им кровопийца Робеспьер. Максимилиан Мари Исидор Робеспьер родился в мае. Месмер тоже родился в этом месяце. Пожалуй, это все, что их объединяет. Робеспьер, озлобленный адвокат из Арасса, сын туберкулезной матери и душевнобольного отца, был маленький, болезненного вида, бледнолицый, худой, с низким лбом и курносым носом. Во время возбуждения у него бывали тикообразные подергивания лопатки, его смех производил впечатление гримасничанья, его телесные движения были деревянны и машинообразны. Фанатик Робеспьер, ученик Руссо, робкий мечтатель, тщедушная добродетельная фигура, не понимает творимых им ужасов. Он углублен в чтение «Contrat sociale», своей любимой книги, идеи которой претворяет в действительность с педантичной тщательностью. Он не чувствует, что делает, и продолжает посылать на гильотину с неподкупной справедливостью. Он не понимает, что это причиняет страдание. При этом пишет стихи и проливает слезы умиления, когда говорит. Скромный, мягкий, нежный семьянин, который больше всего боится оваций и дам.
|
|
|
«Красная вдова» [57]
О времена, о нравы!
Цицерон
Грянул революционный террор, безжалостно пустивший кровь загипнотизированному народу. Семьдесят тысяч аристократов разбежались по соседним странам. В Париже летели головы то роялистов, то жирондистов. Сколько уже пролилось крови! По улице Сент-Оноре проезжали повозки с осужденными на казнь, которых везли на гильотину из тюрьмы Консержери на площадь Согласия.
Антон Месмер смотрел, слушал, думал. Какая могла быть работа в таких условиях! Что нужно делать — лечить? Зачем, когда каждый день умерщвляли десятки людей? Пока везло: он зритель, а не статист в кровавой драме.
В 1792 году судьбе было угодно, чтобы Месмер познакомился с 42-летней графиней Мари-Жанин Дюбарри, бывшей фавориткой Людовика XV. Незаконная дочь сборщика податей Вобернье, она провела крайне сомнительную молодость, пока не попала в руки ловкого проходимца графа Дюбарри, поставлявшего любовниц Людовику XV. Отгремели страсти. Давно покинул сей неугомонный мир Людовик XV, покровитель Дюбарри. Она живет с большой пышностью в подаренном им замке Марли после непродолжительного заточения при Людовике XVI. Мы не располагаем точными сведениями, что произошло между Месмером и Дюбарри, исторические сведения пестрят неточностями и ошибками, но есть основания полагать, что дело шло к свадьбе. Однако этому не суждено было сбыться. Во время революции Дюбарри помогала эмигрантам, к тому же поддерживала отношения с жирондистами. Конечно, ей не забыли напомнить, что она была объектом королевской любви. За это она была арестована и посажена в тюрьму. Графиню поместили в ту же камеру, которую до нее занимала Мария Антуанетта. Жена тюремщика Ришара относилась к ней почтительно.
|
|
|
Ей очень хотелось жить, на эшафоте она просила палача: «Еще одну минутку, прошу вас!.. Подождите, сударь!..» Но палач, казалось, не слушал слов, произнесенных прелестными устами Дюбарри. Схватив несчастную, нисколько не жалея ее роскошного тела, сохранившего еще свои дивные формы, он бросил ее на ужасную перекладину, и необыкновенной красоты голова, которая приблизила ее к трону, скатилась под ударом топора 23 декабря 1793 года.
3 сентября 1792 года погибла пациентка Месмера Ламбаль[58], принцесса Кариньян. Смерть ее была ужасной:
«…Шарла, парикмахерский подмастерье с улицы Сен-Поль, бывший барабанщик Арсийского милиционного батальона, вздумал сорвать с нее чепчик концом сабли. Опьяневший от вина и крови, он попал ей повыше глаза, кровь брызнула ручьем, и ее длинные волосы рассыпались по плечам. Двое людей подхватили ее под руки и потащили по валявшимся тут же трупам. Спотыкаясь на каждом шагу, она силилась сжимать ноги, чтобы не упасть в непристойной позе. Возмутительные по распутству сцены, которые при этом происходили, не поддаются никакому описанию. Шарла ударил принцессу, лежавшую уже без чувств на руках у тащивших ее людей, поленом по голове, и она свалилась замертво на груду трупов. Другой злодей, мясник Гризон, тотчас отсек ей голову мясным косарем. Обезглавленный труп был брошен на поругание черни и оставался в таком положении более двух часов. По мере того как кровь, которая струилась из трупа, заливала тело, специально поставленные люди стирали ее, цинично обращая внимание окружающих на его белизну и нежность. У несчастной принцессы вырезали груди, потом вскрыли живот и вытащили все внутренности. Один из злодеев обмотал их вокруг себя, вырвал сердце и поднес его к своим губам».
|
|
|
Все, что можно придумать ужасного и зверского, пишет современник, историк Мерсье, все было проделано над телом Ламбаль. Когда наконец оно было окончательно обезображено и изрублено в куски, убийцы поделили их между собой, а один из них, отрезав половые органы, устроил себе из них искусственные усы (Мерсье, 1862).
С 13 августа 1792 года по 21 января 1793 года Людовик XVI, Мария Антуанетта, двое ее детей и сестра короля провели в казематах тюрьмы Тампль, старинном (XII в.) замке ордена тамплиеров, опустевшем, почти безлюдном и сумрачном. Главнокомандующий Национальной гвардией Ла-файет не сумел спасти короля, и 21 января 1793 года Людовику XVI отрубили голову, а 1 августа Конвент решил предать суду Марию Антуанетту. Кроме того, закрыть все парижские заставы, изгнать враждебных иностранцев. Последнее было чревато для Месмера. Через девять месяцев после казни короля, 16 октября 1793 года, на площадь Революции при огромном скоплении войск и народа в зловещей тишине привезли к эшафоту преждевременно поседевшую 38-летнюю Марию Антуанетту.
Казни продолжаются. Гильотина пожирает последних оставшихся видных представителей монархии. На эшафот поднимаются мадам Элизабет, сестра Людовика XVI, известные аристократы Монморанси, Роган, Собрейль…
31 октября 1793 года по приговору Революционного трибунала казнен ученик Месмера, Жак Пьер Бриссо (Brissot de Warville, 1754–1793). Бриссо был 13-м ребенком в семье трактирщика из Шартра. Он назывался по деревне, в которой провел детство и где находилось имение его отца, Brissot de Onarville. Впоследствии, изучив английский язык, он переделал Onarville в де Варвиль, чтобы придать своей фамилии английский оттенок. В 1870 году он переехал в Париж, где работал вторым помощником прокурора, первым был Робеспьер. Постепенно, начиная с 1784 года, Бриссо стяжал славу популярного журналиста. После заключения в Бастилию за памфлет «Дьявол в кропильнице» он становится видным деятелем Великой французской революции, лидером жирондистов, избранным в Законодательное собрание и затем в Конвент, где с 1792 года возглавил борьбу против якобинцев.
|
|
|
Знаменитый историк А. Олар утверждал, что Бриссо «был популярен и уважаем в такой же степени, как Робеспьер». Но по части удивительно богатой и живописной биографии Робеспьеру было далеко до этого талантливого, но сумасбродного и неустойчивого, маленького ростом человека с длинным бледным лицом. Бриссо написал множество сочинений, побывал во многих странах, даже в Америке, испытал фантастические приключения. Поистине в его жизни были факты на любой вкус: от бескорыстно благородных поступков до деятельности в качестве тайного полицейского агента.
Об этом периоде умопомешательства, когда умертвили 40 000 французов, прекрасно написал С. Цвейг: «Массовый гипноз, более неистовый, чем конвульсии у бакэ, потрясает всю страну; вместо магнетических сеансов Месмера гильотина практикует свои безошибочные стальные сеансы. Теперь у них, у принцев и герцогинь и аристократических философов, нет больше времени остроумно рассуждать о флюиде; пришел конец сеансам в замках, и сами замки разрушены. Друзей и врагов сражает та же отточенная секира. Нет, миновала пора философских треволнений по поводу лечебной магии и ее представителя, теперь мир помышляет только о политике и прежде всего о собственной голове» (Цвейг, 1932).
Возвращение в Вену
Вечная весна Месмера превратилась в зиму. Он спешно решает бежать от изверга Робеспьера сначала в Вену, затем в Швейцарию, опасаясь разделить судьбу Дюбарри и своих пациентов Ламбаль и Бриссо.
Антон Месмер растерян, он не знает, куда преклонить голову. В Вене остался дом на Загородной улице, № 261 (доставшийся ему в наследство после смерти жены). До сих пор ехать туда он остерегался — слишком свежи в памяти воспоминания о разразившемся там скандале. Но делать нечего, и 14 сентября 1793 года пятидесятивосьмилетний Месмер все же возвращается в Вену, где в почестях и любви прошли его лучшие годы. Там он узнает, что в 1791 году в расцвете творческих сил ушел из жизни компаньон по домашнему оркестру Моцарт. Месмер не может в это поверить, ведь гениальному музыканту было всего 35 лет. Особенно подавляло, что его похоронили в могиле для нищих. Моцарт никогда не забывал, что, несмотря на императорский приказ, директор придворной оперы Афлиджио (попавший потом на галеры) не захотел поставить его первую оперу «Вастьен и Бастьенна», музыкальный же меценат Антон Месмер предоставил свой театр для ее исполнения, став, таким образом, крестным отцом первого оперного произведения четырнадцатилетнего Моцарта.
«Моцарт магнитных симфоний» возвращается домой с надеждой, что за 16 лет его отсутствия в Вене ненависть его преследователей остыла. Ученые Венского медицинского факультета уже в могиле, Мария Терезия умерла еще 29 ноября 1780 года от воспаления легких, а за нею и два сына императора — Иосиф II (20 февраля 1790 года) и Леопольд II (1 марта 1792 года). Кто вспомнит о злополучном приключении с девицей Парадиз! Но нет, покоя он не находит.
В доме Месмера живет принцесса Гонзага, знатного итальянского рода, представители которого в 1328–1708 гг. были синьорами Мантуи, что в Ломбардии на севере Италии. Двор Гонзага был одним из центров Возрождения. Гонзага, принявшие сторону Франции в Войне за испанское наследство, в 1708 году потеряли Мантую, и с тех пор представителей этого рода судьба расшвыряла по европейским странам.
Принцесса поселилась в садовом павильоне возле фонтана. Месмер наносит ей визит, в ходе которого они обмениваются впечатлениями о происходящих событиях на европейском театре. Месмер простодушен, он хвалит французского императора за демократические преобразования, хотя 20 апреля 1792 года Франция объявила войну императорской Австрии, и на протяжении последующих тринадцати лет еще четырежды Наполеон будет воевать с ней. Принцесса Гонзага возмущена: как, в ее доме настоящий якобинец! Не успел Месмер выйти за дверь, как принцесса передает его слова своему брату, графу Ранцони и гофрату Штупфелю. Это слышит кавальер Десальер, сыщик, решающий заработать на доносе в полицию. Его донесение читает граф Коллорадо и в гневе восклицает: «Как, якобинец в Вене?» И вот уже 18 ноября, после всего лишь двух месяцев пребывания дома, с благословения австрийского императора Месмера арестовали.
Министр внутренних дел, граф Перген, припоминает Месмеру и его старые грехи. В конце концов следствию не удается доказать вину Месмера, и полиции более ничего не остается, как отпустить его с миром. Под угрозой нового ареста его высылают в Тургау, в один из небольших кантонов Швейцарии Фрауэнфельде. Там, нищий, в полной безвестности, он проживает свои годы. Былая жизнь утратила для него ценность, хотя он продолжает лечить, все еще на что-то надеясь.
Выше мы говорили, что, когда вспыхнула революция, Месмер потерял большую часть своего состояния, вложенного в государственные бумаги. В 1798 году он еще раз отправляется в Париж, чтоб урегулировать свои имущественные дела. Правительство в возмещение понесенного урона назначило ему ежегодную ренту в 3000 франков в качестве пенсии. После этого Месмер возвратился в Тургау.
Затворник
Десятки лет живет в швейцарской крохотной горной деревушке Месмер, и никто не подозревает, что этот тихий седовласый человек, лечащий крестьян и сыроваров, — тот самый врач, которого принимали у себя императоры и короли, в чьем доме собиралось дворянство и рыцарство Франции, с которым враждовали все медицинские академии и факультеты Европы, чьей системе животного магнетизма посвящены сотни печатных книг. Влияние Месмера в девятнадцатом столетии на умы было значительным. Вряд ли найдется в Европе другая личность такого масштаба, о которой бы столько писали и спорили. Даже о Руссо и Вольтере, Дидро и Даламбере меньше написано, чем о Месмере.
«Ничто так не выявляет лучшее в характере, чем испытание успехом», — говорит писатель. Чуждый чванству и хвастовству в период своего безмерного успеха, этот стареющий среди полного забвения человек проявляет величественную скромность и мудрость древнегреческого стоика. Месмер не цепляется за былую славу, не сопротивляясь, он отступает в безвестность и не предпринимает ни малейшей попытки еще раз привлечь к себе внимание. Напрасно друзья зовут его в 1803 году, через десять лет его затворнической жизни, обратно в Париж, чтобы он снова открыл там клинику и лечил больных. В благородном самоотвержении Месмер отвечает: «Если, несмотря на мои усилия, мне не досталось счастье просветить своих современников относительно их собственных интересов, то я внутренне удовлетворен тем, что исполнил свой долг в отношении общества».
Из Фрауэнфельда Месмер переехал в Констанц — он живет у Боденского озера, где прошли его счастливые детские годы, — затем в Мерсбург, там близится к закату его жизнь, полная приключений. Иногда он навещает в Женеве семейство старых знакомых, естествоиспытателей Соссюров. Отец — Орас Бенедикт — один из основоположников описательной геологии, первым исследовавший геологическое строение Альп; сын — Никола Теодор экспериментально доказал, что растение в процессе дыхания поглощает кислород и выделяет углекислоту, а на свету усваивает углерод углекислоты и выделяет кислород. Дочь — Сюзанна, урожденная Кюршо де ла Нассе (1739–1794), — ставшая женой Неккера, матерью Жермены де Сталь, считалась одной из выдающихся писательниц своего времени, от которой дочь Анна Луиза унаследовала блестящие литературные способности.
В декабре 1786 года вышел в свет двухтомник старшего Соссюра «Путешествие в Альпах»; счастливый автор сообщил об этом Месмеру, который очень любил горы. Незадолго перед тем Орас передал кафедру в Женевской академии своему ученику Пикте, но продолжал активно участвовать во всех научных делах вплоть до самой смерти в 1799 году. Он был младше Месмера на шесть лет, но Бог раньше призвал его в свои чертоги. Месмер сожалел об утрате. Орас был нужен ему, чтобы поговорить о жизни, о старости, и для этого Месмер не останавливался перед тем, чтобы проделать длинный путь. Дорога не казалась утомительной: в Альпах круглый год красиво. А от Лозанны вдоль озера рукой подать до Женевы. Другим знакомым Месмера был профессор математики и физики Жорж-Луи Лесаж, чьи родители были из Франции. Его отец, крупный самобытный писатель, знаменитый сатирик и романист Ален Рене Лесаж (Allain-Rene Lesage, 1668–1747), писал так называемые плутовские романы («Хромой бес» (1707), «История Жиль Блаза из Сантильяны») рисующие картину нравов тогдашней Франции. Месмер хорошо был осведомлен об этом, так как его друг Гайдн написал зингшпиль (тип оперы) «Хромой бес» на либретто И. Ф. Курца-Бернар дона, поставленный в 1752 году в Венском Кернтнер-тортеатре под названием «Новый хромой бес».
|
|
|
