 |
Астрономическая загадка
|
|
|
|
Утром, когда директор обсерватории, член‑ корреспондент Академии наук профессор Казарин, как обычно, ровно в половине десятого вошёл в свой служебный кабинет, первое, что он спросил у секретаря, было:
– Как дела с «загадкой».
– Алексей Петрович за последние десять минут звонил уже два раза, – ответил секретарь. – Справлялся, приехали вы или нет.
– Вызовите его немедленно ко мне. Если, конечно, он не занят, – прибавил Казарин. – Если занят, пусть позвонит.
Подойдя к своему столу, профессор взял сводку работ обсерватории за истёкшие сутки и внимательно просмотрел её. Против фамилии «Субботин» стояло: «5. 30 – 7. 00. Наблюдение за движением «загадки». Большой рефрактор».
– Так, так! – сказал Казарин. По привычке он думал вслух. – Три ночи наблюдений. Когда же выводы? Что же это такое, в конце концов!
Не поддающаяся пока объяснению, «загадка» волновала не одного только Казарина. Все сотрудники обсерватории и многие люди за её стенами, которым было известно о появлении на небе загадочного тела, ломали себе голову, стараясь понять, что это могло быть. Первоначальное предположение о появлении новой кометы рухнуло очень скоро. Неизвестный астероид – это также не выдерживала критики. Обнаруженное три дня тому назад небесное тело вело себя так, что предположение о «комете» и «астероиде» сразу отпали. Оставалось… но беда была именно в том, что не оставалось ничего. Ни одного разумного объяснения. В Солнечной системе появилось что‑ то постороннее и пока необъяснимое.
Горячие головы додумались до космического корабля с другой солнечной системы, но и это фантастическое предположение не соответствовало данным наблюдений. Тело вело себя неразумно. Оно металось в различных направлениях, без всякого видимого смысла, где‑ то между Венерой и Солнцем. Звездолёт, управляемый разумным существом, не мог вести себя таким образом. Но и физическими законами его движение нельзя было объяснить. Таинственное тело, казалось, не подчинялось законам небесной механики, игнорировало притяжение Солнца и Венеры, возле которой было впервые замечено, двигалось то к Солнцу, то от него. Получалось что‑ то несообразное.
|
|
|
– Если это космический корабль, – сказал кто‑ то из сотрудников обсерватории, – то им управляют безумцы.
Доцент Субботин, обнаруживший «загадку», отложил в сторону все текущие дела и вот уже третье утро наблюдал за своей находкой.
В окуляре рефрактора и на фотоснимках «загадка» выглядела блестящей точкой. Настолько блестящей, что ничего другого, как предположить, что она металлическая, не оставалось. Но это не решало вопроса, а делало его ещё более загадочным.
Сегодня ночью, вернее утром, так как «загадку» можно было наблюдать только перед восходом Солнца и немного после него (потом она терялась в солнечных лучах), Субботин решил во что бы то ни стало выяснить форму таинственного тела. Результатов его работы и ждал с таким нетерпением Казарин.
– Разрешите!
Погружённый в свои мысли, профессор ответил не сразу.
– Да, конечно, – сказал он. – Входите, Алексей Петрович! Я вас жду.
Субботин подошёл к столу. Это был совсем ещё молодой человек лет двадцати пяти, высокий, худой, но, по‑ видимому, очень здоровый. Хотя он провёл бессонную ночь, это нисколько на нём не отразилось.
Пожав руку директора, Субботин сел в кресло.
– Диск, – сказал он. – Идеально круглый плоский диск с какими‑ то пустотами в середине.
– Его размеры?
– Метров двести пятьдесят, а может быть и триста в диаметре. Точно определить невозможно.
– Куда он сейчас движется?
|
|
|
– Двигался от Солнца в сторону Земли, но вдруг на моих глазах повернул к Венере. Повернул резко. По крайней мере, мне так показалось.
– Где же он сейчас?
– Примерно в пятнадцати миллионах километров от Венеры, позади неё. Он движется быстро.
– Точнее.
– Пятьдесят километров в секунду.
– Значит, – сказал Казарин, – примерно через триста часов наша «загадка» упадёт на Венеру.
– Если снова не изменит своего направления. За это время она меняла его шесть раз. Это только в период наблюдения за ней, а они, как вы знаете, кратковременны. Можно с уверенностью сказать, что и тогда, когда мы не можем её видеть, «загадка» движется в разные стороны. Поэтому нет оснований думать, что она упадёт на Венеру. Сделать это она могла уже много раз.
– Однако она не падает ни на Венеру, ни на Солнце… – задумчиво сказал Казарин. – Движется куда хочет. Вам не кажется, Алексей Петрович, что эта штука имеет двигатели?
Субботин развёл руками.
– Небесные тела, – ответил он, – двигателей не имеют. Они движутся по законам физики.
– По каким же законам движется это?
– Ни по каким, это верно. Но двигатели… Значит, разум…
– Сегодня ночью, – зачем‑ то понизив голос, сказал Казарин, – мне пришла в голову мысль, что это звездолёт Белопольского. Но ваше утверждение о форме диска разбивает…
– Позвольте, – перебил Субботин. – Предположим, что вы правы и загадка – это «СССР‑ КСЗ». По каким‑ либо причинам они вылетели с Венеры не 27 сентября, а 8 августа. Предположим, что я ошибся в форме. Но как вы объясните поведение корабля? Зачем он мечется в разные стороны?
Казарин встал и заходил по кабинету.
– В том‑ то и дело, – сказал он. – Поведение наблюдаемого нами тела бессмысленно. Но мы не знаем, что пришлось пережить им на Венере.
– Разве можно предположить, что весь экипаж звездолёта сошёл с ума?
– Зачем весь? Достаточно только Белопольского и Мельникова. Только они могут управлять кораблём. Но могло случиться и другое. Представьте себе, что Белопольский и Мельников погибли. Звездолётом управляет, например, Пайчадзе или Баландин. Не кажется ли вам, что корабль под их неумелым управлением должен или, во всяком случае, может вести себя именно так?
|
|
|
– Сомнительно. По этому вопросу лучше всего запросить Камова. Он лучше всех разберётся. Но я уверен, что форма тела – правильный диск. Значит, это не «КС3». Сейчас вам принесут проявленные негативы моих снимков и спектрограммы. Вы сможете сами проверить мои выводы.
– Я в них не сомневаюсь, – сказал Казарин. – Я просто рассказал вам о моих ночных мыслях. Форма тела не оставляет сомнений – это не звездолёт Белопольского. Но что же это?
Молодой астроном пожал плечами.
– Будем наблюдать, – сказал он.
Вошедший секретарь подал телеграмму.
– Из Крыма, – сказал он.
Казарин прочёл текст и молча протянул листок Субботину.
Астрофизическая обсерватория, расположенная в районе Бахчисарая, сообщала, что прошедшей ночью её сотрудниками была проведена работа по определению формы неизвестного тела, появившегося в Солнечной системе. Выводы совпадали.
– Теперь уже несомненно, – сказал Казарин, – это плоский диск. Но что же это? – повторил он.
И снова ответом послужило молчаливое пожатие плеч.
– Наблюдайте, Алексей Петрович! Загадку надо разгадать во что бы то ни стало. И пора сообщить о ней в печать.
– По‑ моему, ещё рано, – возразил Субботин. – Подождём ещё немного. Завтрашние наблюдения могут дать новые материалы. Если разрешите, я поеду домой.
– Конечно, Алексей Петрович. Отдыхайте. Я постараюсь завтра утром присоединиться к вам. Понаблюдаем вместе.
Едва только за молодым учёным закрылась дверь, раздался телефонный звонок. Казарин снял трубку.
– Это вы, Сергей Владимирович? – услышал он знакомый голос.
– Я, Сергей Александрович.
– Что нового?
– Установлена форма этого предмета. Правильный диск. По выводам Субботина, он имеет внутренние пустоты.
– Значат, не диск, а кольцо?
– Или кольцо, или другая какая‑ нибудь фигура. Диск не сплошной.
– Его размеры?
– Около двухсот пятидесяти метров в диаметре. Самое интересное – оно изменило скорость движения. Вначале было двадцать километров, а сегодня уже пятьдесят. И притом оно движется от Солнца.
– Что же вы предполагаете?
|
|
|
– Пока нет никаких предположений. Сплошная загадка.
– Во всяком случае, это не «СССР‑ КС3».
Совпадение мыслей Камова с его собственными поразило Казарина.
– Я только что говорил об этом с Субботиным, – сказал он. – Как вы думаете, Сергей Александрович, если бы звездолётом управлял не Белопольский и не Мельников, а кто‑ нибудь другой, мог бы он так двигаться?
– Вполне возможно. Так сказать, обучение на ходу. Но вы сами сказали, что форма…
– Да, это предположение можно твёрдо считать несостоятельным.
– Будет что‑ нибудь новое, позвоните.
– Разумеется, Сергей Александрович, не замедлю.
Казарин положил трубку.
* * *
В двадцати километрах, в кабинете директора Космического института, Камов сделал то же.
– Это не они, – сказал он. – Успокойся! Непонятное тело имеет форму диска более двухсот метров в диаметре. Это твёрдо установлено.
– А ошибки не может быть? – Ольга с тревогой взглянула в глаза отца.
– Нет. Раз Казарин говорит определённо, значит, он уверен.
– Я так измучилась!
– Теперь можешь успокоиться. Они на Венере и вернутся на Землю в срок, то есть через полтора месяца.
– После смерти Орлова я ни в чём не уверена, – сказала Ольга. – Пока Борис не вернётся…
– Он вернётся. – Камов говорил, глядя прямо в глаза дочери, твёрдо и уверенно. – За сплошными туманами планеты они даже не видят, не знают о существовании этого загадочного тела. Смешно беспокоиться из‑ за этого.
– Ты сам беспокоился.
– Да, до тех пор, пока можно было подозревать в нём «СССР‑ КС3». Теперь это отпадает.
– Что же это такое?
– Пока неизвестно, но скоро выяснится.
В тоне Камова звучало нетерпение. Ольга уловила знакомую нотку в его голосе. Он всегда был такой. Она встала.
– Постараюсь не думать о «загадке», – сказала она и, поцеловав отца, направилась к двери.
Камов сочувственно посмотрел ей вслед. Он хорошо понимал состояние дочери.
«Тяжело быть женой звездоплавателя, – вспомнил он слова как‑ то сказанные его собственной женой. – Что ни говори, а ни одна почти экспедиция не обошлась без жертв. Звездоплаванию не везёт на первых шагах».
Он вспомнил Хепгуда, останки которого сам хоронил на Марсе, гибель Орлова на Арсене и, наконец, последнюю жертву науки – английского учёного Брейли, погибшего на Марсе. Экспедиция Уильяма Дженкинса недавно вернулась на Землю и доставила тело молодого учёного. Как и Хепгуд, Брейли стал жертвой «прыгающей ящерицы» во время опасной ночной охоты на хищника. Две «ящерицы» были пойманы тогда и живьём доставлены на Землю, но цена, уплаченная за них, была слишком высока.
|
|
|
Когда Камов узнал о появлении возле Венеры загадочного блестящего тела, он сразу подумал, что это может быть, «СССР‑ КС3», покинувший Венеру задолго до назначенного срока, а когда познакомился со странным поведением «загадки», ему пришло в голову то же самое, о чём Казарин говорил сегодня Субботину, – Белопольский и Мельников погибли, звездолётом управляет кто‑ то другой.
Теперь и это отпадало. «СССР‑ КС3» имеет форму сигары, а не диска.
«Если бы можно было сообщить Белопольскому о появлении «загадки»», – думал Камов. – «Они могли бы вылететь с Венеры и рассмотреть вблизи этот странный предмет. Он стоит того, чтобы изменить ради него намеченную программу».
Звонок прервал его мысли. Звонил телефон прямой связи с радиостанцией Камовска, где непрерывно велось дежурство.
– Слушаю!
– Радиограмма с борта «СССР‑ КС3».
– Что?!
Камов не поверил своему слуху.
– Радиограмма с борта «СССР‑ КС3», – невозмутимо повторил радист.
– Читайте!
– Только одна фраза: «Готовьтесь к приёму в обычное время. Пайчадзе. «СССР‑ КСЗ»».
– Кто передал?
– Топорков.
– Откуда передана?
– Неизвестно. Фраза повторена три раза. На вызовы ответа не последовало.
– Выезжаю к вам.
Камов положил трубку. Глубокая морщина прорезала его лоб, густые, нависшие брови сдвинулись.
Что там случилось? Неужели замеченное тело всё‑ таки является звездолётом Белопольского? Неужели те, кто определял форму «загадки», ошиблись? Кораблём командует Пайчадзе, радиограмма подписана им, а не Белопольским или Мельниковым. Страшное предположение, что начальник экспедиции и его заместитель погибли, как будто подтверждалось.
Несколько минут Камов неподвижно стоял у стола, бессознательно сжимая трубку телефона. «Оля! Что я скажу ей после того, как только что убеждал, что всё в порядке, и Борис вернётся? »
Два лица – одно покрытое глубокими морщинами, другое ещё молодое, со шрамом на лбу, со спокойным взглядом зеленовато‑ серых глаз – возникли перед ним так явственно, что он вздрогнул всем телом.
Погибли!..
Всё говорило за это. С поверхности Венеры радиопередача невозможна. Значит, звездолёт покинул планету. Что могло побудить его к этому? Только одно – трагедия, гибель обоих командиров корабля. Что оставалось делать участникам экспедиции, из которых ни один не знаком с техникой управления? Только одно – немедленно вылетать на Землю. Пайчадзе в общих чертах знает устройство пульта и знаком с автопилотом. Замеченное астрономами странное поведение звездолёта можно объяснить именно тем, что его новый командир учится управлению.
Всё как будто совпадало, подтверждая догадку о катастрофе. Всё, кроме одного – утверждения Субботина, что неизвестное тело – диск. Но это могло быть ошибкой. Точно определить форму такого маленького тела на подобном расстоянии очень трудно…
Машина мчалась по Ленинградскому шоссе. Сидя рядом с шофёром, Камов напряжённо думал.
Почему радиограмма отправлена только сегодня, а не три дня назад? «СССР‑ КС3» был замечен восьмого, а сегодня уже одиннадцатое. Три дня он находится в полёте. Почему же они молчали до сих пор?
Гибель Белопольского и Мельникова, только что казавшаяся несомненной, начинала представляться сомнительной. Может быть, они тяжело ранены, но живы и Пайчадзе производит различные манёвры, пользуясь их консультацией? Но этот вопрос выяснится очень скоро. Обычное время радиосвязи – это час дня, а сейчас уже половина двенадцатого. Надо подумать о другом. Может ли неопытный человек, используя автопилот, благополучно привести корабль на Землю?
В мельчайших подробностях вспоминая устройство пульта управления «СССР‑ КС3», Камов приходил к выводу, что Пайчадзе сможет это сделать. Нужно только дать автопилоту исходные данные – и корабль сам долетит до Земли. Что касается спуска, очень трудного манёвра, то Арсен Георгиевич отлично владеет искусством пилотажа реактивных самолётов. Он сможет опустить звездолёт не на землю, а на воду любого из океанов. Это гораздо легче.
В общем, были все основания полагать, что даже без Белопольского и Мельникова экспедиция благополучно вернётся.
«Благополучно! Три жертвы в одном рейсе! » – горько подумал Камов.
Перед отъездом из института он позвонил председателю правительственной комиссии по организации межпланетных перелётов академику Волошину и не удивился, когда, подъезжая к зданию радиостанции, увидел его машину. Волошин умудрялся приехать раньше.
Сорок минут ожидания показались всем очень долгими.
Но, наконец, стрелка часов достигла нужной точки. Час дня! Не думали они, что придётся принимать сообщение раньше 28 сентября.
– Сколько времени будет идти радиограмма? – спросил Волошин.
– Четыре минуты, – ответил Камов.
Он сидел рядом с дежурным радистом, готовый отвечать звездолёту, сообщение которого уже мчалось к Земле. Прямо перед Камовым чернело маленькое отверстие микрофона. Закрывающая его тонкая металлическая сетка чуть заметно дрожала. Внизу под полом оперативной комнаты работали мощные генераторы, энергия которых через несколько минут подхватит голос Камова и понесёт его в неизмеримую даль. Направленная антенна станции была ориентирована на Венеру, возле которой мог находиться «СССР‑ КС3».
Четыре минуты прошли.
И как только большая стрелка коснулась деления циферблата, из громкоговорителя раздался отчётливый голос Игоря Дмитриевича Топоркова – радиотехника звездолёта:
– Говорит звездолёт! Говорит звездолёт «СССР‑ КС3»! Отвечайте! Перехожу на приём!
– Слушаем вас. К приёму готовы, – ответил радист.
Теперь предстояло ждать ещё восемь минут.
– Антенна ориентирована правильно, – сказал радист, выключив передатчик. – По силе звука мы попали точно на них.
– А где находится сейчас «загадка»? – неожиданно спросил Волошин.
– Как будто в том же направлении, – ответил Камов, подумав, как и Волошин, о том, что сейчас можно проверить, является ли «загадка» звездолётом «КС3» или нет. – Я позвоню Казарину и выясню этот вопрос. Только не сейчас. После передачи.
Волошин кивнул головой. Он знал, что у Камова особые причины волноваться. Его дочь была замужем за одним из тех, кого можно было считать погибшим. А если Мельников и не погиб, то во всяком случае так тяжело ранен, что не может управлять кораблём. И в том и в другом случае оснований для мучительных мыслей было более чем достаточно.
– Внимание! – сказал радист.
Часы показывали четырнадцать минут второго.
– Говорит звездолёт «СССР‑ КС3». Передаю сообщение начальника научной части экспедиции Пайчадзе…
Камов и Волошин переглянулись. Что это значит? Почему Топорков называет Пайчадзе начальником научной части, а не командиром корабля? Кто же командир? Куда делся профессор Баландин?..
– Возле горного озера, куда «СССР‑ КС3» перелетел по указанию жителей Венеры, был найден космический корабль, по всем данным прилетевший много тысяч лет тому назад с погибшей планеты Солнечной системы – Фаэтона…
Трое людей слушали затаив дыхание.
|
|
|
