 |
Последний старт
|
|
|
|
– У меня нет никаких сомнений, что фаэтонцы говорили с венерианами с помощью какого‑ то аппарата, – закончил свой рассказ Мельников. – К сожалению, нет никаких указаний, что это за аппарат.
– Я могу объяснить, – сказал Топорков. – Такой же или во всяком случае похожий аппарат изготовлен мною и Константином Васильевичем. Венериане, безусловно, говорят, но только ультразвуком, и поэтому мы их не можем слышать. Чтобы говорить с ними, нужен трансформатор звука. Как я сказал, он готов. Аппарат трансформирует ультразвук в частоту, воспринимаемую нашим слухом. Когда ночью явятся венериане, мы услышим их речь.
– Но как вы смогли догадаться? – спросил Белопольский.
– Не будучи биологом?.. – лукаво улыбнулся Игорь Дмитриевич. – Догадался, как видите. Мне помог случай. Когда вы вернулись к нам со дна озера, я следил по экрану за венерианами и вдруг заметил на экране звукового локатора какие‑ то линии. Они возникали каждый раз, когда венериане пытались что‑ то объяснить жестами. Локатор что‑ то «слышал». Вы знаете – он работает на ультразвуке. Тогда и мелькнула у меня эта догадка. Потом я проверил её у порогов, во время работы венериан. Удалось даже установить, что частота издаваемого ими звука находится на пороге слышимой нами полосы частот. Константин Васильевич помог мне, и вот аппарат к вашим услугам.
– Вы сделали большое дело, – сказал Белопольский. – Если мы услышим венериан, то изучить их язык вопрос времени. Фаэтонцы смогли это сделать, сможем и мы.
– Скорей бы наступила ночь! – воскликнул Коржевский.
Но до захода Солнца было ещё далеко. Завтра, 8 августа, должен был наступить «полдень». Рассчитывать на встречу с венерианами днём не приходилось. Было уже совершенно очевидно, что обитатели планеты не выходят при свете.
|
|
|
– А когда общались с венерианами фаэтонцы? – спросил Белопольский.
– Только по ночам, – ответил Мельников. – Судя по их «фильму», днём они не встречались с обитателями планеты. Вероятно, не хотели нарушать их сон.
– Мы должны поступить так же.
– Тем более, – подхватил Коржевский, – что «черепахи», возможно, и не спят. В отсутствие венериан они могут напасть на нас.
– Подождём ночи, – окончательно решил Константин Евгеньевич.
Князев, Романов и Пайчадзе под руководством Зайцева приступили к постройке ангара для сборки самолёта. Белопольский намеревался совершить целый ряд разведывательных полётов над горами и окрестностями озера в радиусе тысячи километров.
Воспользоваться деревьями не удалось – слишком они были велики. Ангар строили рядом с кораблём из стальных балок и запасных плит. Зайцев сокрушался, что не захватили с Земли разборных ангаров.
– Насколько проще была бы работа! – говорил он.
– Подумать об этом следовало именно вам, – упрекнул его Белопольский.
– Всего не предусмотришь! – вздыхал старший инженер звездолёта.
Не приходится говорить, что космический корабль фаэтонцев, так счастливо найденный благодаря указаниям венериан, всё время был в центре внимания экипажа «СССР‑ КС3». Всем хотелось своими глазами увидеть его необычайные помещения, странные «металлические» трубы, становившиеся прозрачными, когда в них кто‑ нибудь находился, и чудесную схему Солнечной системы с движущимися по ней десятью планетами. Проявленные и отпечатанные Второвым фотоснимки рассматривались по несколько раз, и Мельникову приходилось ещё и ещё раз повторять свой рассказ о пребывании на таинственном звездолёте.
Доктор Андреев тщательно обследовал обоих разведчиков и не нашёл никаких признаков отравления воздухом корабля. По‑ видимому, его состав был безвреден для людей. Вряд ли какие‑ нибудь микроорганизмы могли уцелеть в течение тысяч лет.
|
|
|
– Пребывание на фаэтонском звездолёте не опасно, – доложил он Белопольскому.
Члены экспедиции просили разрешить посетить корабль по очереди, но Константин Евгеньевич, посоветовавшись с Мельниковым, решил отказаться от этого. Он понимал, что надо осмотреть звездолёт, но, так же как Мельников, опасался какого‑ нибудь сюрприза.
– Было бы лучше всего, – сказал он, – оставить корабль фаэтонцев в покое до следующей экспедиции. Он никуда не денется. Здесь нужны крупные технические специалисты.
Против этого нечего было возразить. Космический корабль пятой планеты представлял собой техническую загадку колоссальной трудности. Никто не знал, где расположены его двигатели, что они такое, какие силы приводят их в действие, как устроена система управления и, самое главное, что надо сделать, чтобы двигатели заработали. А в том, что они могут работать, сомневаться не приходилось. Техника звездолёта была, очевидно, в полной исправности.
И всё же осмотреть корабль ещё раз было необходимо. Мельников и Второв видели слишком мало. Надо было доставить на Землю снимки всего корабля, чтобы учёные‑ специалисты могли составить о нём более полное представление и понять его конструкцию. Белопольский хорошо понимал, что если это не будет сделано, его упрекнут, и упрекнут справедливо.
Скрепя сердце, он решился на второе посещение.
– Ты и Геннадий Андреевич были на звездолёте, и вам показывали, где и как расположены кнопки дверей, – сказал он Мельникову. – Кроме того, вы уже дышали воздухом звездолёта. Если он всё‑ таки вреден, незачем подвергать опасности заражения других. Вам обоим придётся отправиться туда ещё раз. Сделайте снимки снаружи и внутри, не пропуская ни одной детали. Не буду говорить об осторожности, ты сам это хорошо знаешь. Никого, кроме вас, я туда не допущу. И сам не пойду.
– Я понимаю, – ответил Мельников. – Это совершенно правильно, Константин Евгеньевич. Мы будем очень осторожны и ни до чего не дотронемся, кроме кнопок дверей.
8 августа в одиннадцать часов утра вездеход отошёл от звездолёта и направился в лес. Кроме Мельникова и Второва, в машине никого не было.
|
|
|
Шёл второй день пребывания экспедиции на Венере. Члены экипажа торопились выполнить в полном объёме намеченный план работ.
– Четыре человека заняты постройкой ангара, – сказал Белопольский, – другие четверо должны всё время находиться на корабле. Сам понимаешь – я никого не могу отпустить с вами.
– И не нужно, – ответил Мельников. – Дорогу мы знаем. А пока будем в отсутствии, машину никто не украдёт. Вернёмся часов через пять.
Вездеход скрылся в лесу.
Мельников и Второв взяли с собой тройной запас кислорода, чтобы, не опасаясь его нехватки, тщательно осмотреть корабль.
День был удивительно ясный. С самого утра ни один грозовой фронт не приближался к озеру. Ветер стих, и поверхность огромного горного водохранилища была гладкой как зеркало. От воды поднимался и медленно таял в воздухе прозрачный туман, – термометр показывал семьдесят три градуса выше нуля. Это было меньше, чем на равнине в предыдущий полдень, – сказывалась высота места над уровнем океана. Звездоплаватели работали в охлаждающих костюмах.
В три часа дня, как обычно, все собрались в кают‑ компании. Было время обеденного перерыва.
– Они должны скоро вернуться, – сказал Зайцев, присаживаясь к столу, на котором Андреев уже разложил всё необходимое и расставил «блюда».
Белопольский посмотрел на часы. В этом не было никакой необходимости, так как он хорошо знал, сколько времени.
– Они уже четыре часа находятся там.
По звуку голоса все поняли, что Константин Евгеньевич волнуется.
– Они привезут с собой много нового, – заметил Коржевский.
– Какие счастливые! – вздохнул Князев.
Больше ни одного слова не было сказано. Волновался не один Белопольский, волновались все, но старались не показывать этого. Обед закончился в полном молчании, быстрее обычного.
– Пошли! – сказал Зайцев, вставая первым. – Ангар надо закончить сегодня. Завтра с утра приступим к сборке самолёта.
И вот когда четыре человека прошли в выходную камеру, а остальные в обсерваторию, чтобы приготовить нужные приборы, внезапно раздался пронзительный свист, настолько громкий, что все, находившиеся на корабле за толстыми металлическими стенками, невольно заткнули уши. Начавшись на низкой ноте, свист быстро поднялся до сверлящей мозг высоты и сразу прекратился.
|
|
|
Белопольский и Пайчадзе как раз в этот момент находились у окна обсерватории. Только они двое видели, как из чащи леса вырвалось что‑ то жёлто‑ серое, мелькнуло в воздухе и скрылось и тучах.
Только одну секунду они стояли неподвижно, ошеломлённые, не понимая, что произошло на их глазах.
С подавленным криком Белопольский бросился к выходу. 
Ещё мгновение – и дробный звонок тревоги прозвучал по всему кораблю. Вспыхнули над всеми дверями и люками красные лампочки.
– По местам! – прозвучало из всех репродукторов.
Корпус звездолёта уже дрожал мелкой дрожью от работы двигателей. «СССР‑ КС3» стремительно поднимался, наращивая скорость.
Внезапный старт застал экипаж врасплох. Люди упали там, где их застал сигнал тревоги. Ощущение повышенной тяжести показало им, что корабль находится в полёте не как реактивный самолёт, а как ракета. Было ясно, что он покидает Венеру, но, кроме Пайчадзе, никто не понимал причины. Четверо лежали на полу выходной камеры, вернее на боковой стенке, ставшей полом, трое – в обсерватории.
Белопольский, очевидно, находился на пульте. Не ожидая выполнения своей же собственной команды, он 
начал ускоряющий полёт. Только очень серьёзная причина могла заставить его это сделать.
Люди лежали, стараясь не шевелиться, терпеливо ожидая, когда прекратится работа двигателей и они смогут пройти на пульт и узнать, что случилось.
Тридцать три минуты томились они полной неизвестностью, но никому не пришла в голову правильная догадка. Каждый делал самые невероятные предположения и сам же отвергал их как совершенно нереальные.
А когда появилась невесомость и они поняли, что звездолёт летит в пространстве на полной скорости, раздался одновременно заданный вопрос, обращённый друг к другу:
– А как же Мельников и Второв?
Двое членов экипажа как будто остались на Венере. У Андреева мелькнула мысль, что Белопольский сошёл с ума. Но только он успел это подумать, из репродуктора раздался голос командира звездолёта:
– Арсен, к телескопу! Топорков – к локаторам! Во что бы то ни стало найти корабль!
И тогда все поняли, что означал слышанный ими свист. Звездолёт Фаэтона улетел с Венеры. В нём улетели неизвестно куда Мельников и Второв.
Как это могло случиться?.. Почему заработали двигатели кольцевого корабля?..
|
|
|
И нарушавший все правила молниеносный старт получил объяснение – «СССР‑ КС3» ринулся в погоню за космическим кораблём фаэтонцев. Если удастся быстро нагнать его, Мельников и Второв могут быть спасены. Но с какой скоростью летит этот корабль? Этого никто не мог знать.
Белопольский сидел в кресле у пульта. Казалось, он внимательно наблюдал за показаниями приборов, как всегда спокойно ведя корабль. Но Зайцев, «войдя» в рубку, в первую секунду не узнал своего командира. Перед ним был дряхлый старик. Не верилось, что это тот самый человек, которого он видел всего полчаса назад.
Белопольский повернул голову и посмотрел на инженера. Слёзы бежали по его щекам, но он даже не пытался скрыть их.
– Что мне делать, Константин Васильевич? – спросил он. – Никто, кроме меня, не сможет довести корабль до Земли. А я… не смею вернуться.
Столько отчаяния было в этом голосе, что Зайцев почувствовал, как у него сжалось сердце от нестерпимой жалости.
– Вас никто ни в чём не упрекнёт, – сказал он как мог мягко.
– Ни в чём?.. О нет, я виноват! Нельзя было пускать их на этот проклятый корабль!
– Если кто‑ нибудь виноват, то только они сами. Они стали жертвами собственной неосторожности.
– Жертвами? – Белопольский вздрогнул. – Да, вы правы! Они погибли. Где это кольцо?! – вскричал он, протягивая обе руки к экрану. – Куда оно улетело? Что если сейчас мы летим в противоположную сторону?
– Может быть, удастся его обнаружить. Не отчаивайтесь!
Белопольский сжал голову руками:
– Нет! Мы его не найдём. Это невозможно! Не надо было улетать с Венеры. Ещё одна ошибка, последняя. Четыре жертвы! Четыре жертвы в одном рейсе!..
Зайцев видел, что автопилот не включён. Но может ли Константин Евгеньевич вести корабль в таком состоянии? Инженер вышел, чтобы позвать Андреева.
– Белопольский выглядит невменяемым, – сказал он доктору.
– Сильнейшее нервное потрясение, – ответил Андреев. – Ничего удивительного. Я пройду к нему, а вы пока не входите. Жаль, что Арсен Георгиевич не может покинуть обсерваторию.
И три часа, не теряя надежды, искали в просторах звёздного мира исчезнувший звездолёт. Тщетно! Его нигде не было!
Куда улетел он, никем не управляемый, не руководимый разумом человека? Где и когда закончит он свой последний полёт? Куда доставит безжизненные тела двух человек, унесённых им? Может быть, прямо в огненные объятия Солнца!..
«А что если они успели выйти из корабля, – невольно думал каждый член экипажа «СССР‑ КС3». – Что если наш поспешный отлёт погубил их, вместо того чтобы спасти? »
Но никто не осмелился высказать эту страшную мысль.
Белопольский почти не покидал пульта. Дни, а часто и ночи, он просиживал в кресле, безучастный и равнодушный ко всему.
– Я доведу корабль до ракетодрома, – сказал он как‑ то Арсену Георгиевичу.
Все были уверены, что эти простые и естественные слова таят в себе зловещий смысл.
Белопольский знал, что не переживёт всего, что случилось, как он думал, по его вине. Разве не он увлёк Баландина к озеру? Разве не он послал на смерть Мельникова и Второва?.. Его надломленные силы поддерживало только сознание долга перед семью людьми, жизнь и смерть которых зависела от него.
– За ним надо внимательно наблюдать, – говорил Пайчадзе. – Особенно в момент финиша. А когда мы сдадим его с рук на руки Камову, всё будет в порядке. Сергей Александрович сумеет вернуть его к жизни.
|
|
|
