К праву внутригосударственному

20. Международное и внутригосударственное право. Дуалистическая точка зрения. Согласно так называемой дуалистической точке зрения [Эта точка зрения полностью разделялась автором настоящего курса, а потому текст 20 оставлен без изменений. Формулировку этой доктрины можно найти в работах Трипеля (Triepel), см. выше; см. также Холд Фернекк (Hold-Ferneck), Штpypp (Strupp), Анцилотти (Anzilotti) (в несколько измененной форме) и Вальц (Walz), указанные там же. Указание на третье промежуточное (intermediary) право, находящееся между международным и внутригосударственным правом, см. Scrimali в R. I., 3-mе ser., vol. 20, 1939, pp. 339410.], международное право и внутригосударственное право отдельных государств существенно отличаются друг от друга. Они различны, во-первых, в отношении своих источников. Источниками внутригосударственного права являются обычай, развившийся в пределах данного государства, и акты его законодательной власти. Источники международного права обычай, развившийся среди семьи народов, и правообразующие договоры, заключенные членами этой семьи.

Международное право и внутригосударственное право различаются, во-вторых, и по регулируемым ими отношениям. Внутригосударственное право регулирует отношения между лицами, находящимися под властью определенного государства, и отношения между этим государством и данными лицами. Международное же право регулирует отношения между государствами членами семьи народов.

Международное право и внутригосударственное право различаются, в-третьих, и по содержанию самого права: в то время как внутригосударственное право есть право суверена над отдельными лицами, подчиненными его власти, международное право есть право не над суверенными государствами, а между ними и, следовательно, право более слабое.

Если международное право и внутригосударственное право различаются между собой так, как показано выше, то международное право ни в целом, ни частично не может per se быть частью внутригосударственного права. Точно так же как внутригосударственное право не обладает силой изменять или создавать нормы международного права, последнее ни в какой мере не обладает силой изменять или создавать нормы внутригосударственного права. Если, согласно внутригосударственному праву отдельного государства, международное право, как целое или в некоторых своих частях, признается внутригосударственным правом этого государства, то это может быть лишь в силу внутреннего обычая или закона; в этом случае соответствующие нормы международного права путем их признания становятся одновременно и нормами внутригосударственного права. Поскольку такое полное или частичное признание не имело места, государственные суды не могут считаться связанными международным правом по той причине, что оно per se не имеет никакой власти над этими судами. Если же окажется, что норма внутригосударственного права находится в несомненном противоречии с нормой международного права, то государственные суды обязаны применить первую.

21. Монистическая доктрина. Указанной выше дуалистической точке зрения противостоит доктрина, обычно называемая монистической [См.,например, работы: Кельзена (Kelson), Фердросса (Verdross), Сселль (Scelle), Буркэна (Bourquin), Райта Wright), Кунца (Kunz), Миркина-Гецевича (Mirkine-Guetzevitch) и Рундштейна (Rundstein),указанные в 11, прим]. Эта доктрина отвергает все три предпосылки дуалистов. Она отрицает, во-первых, что субъекты обеих систем права существенно различны, и утверждает, что в обеих системах в конечном счете регулируется поведение индивидуумов, с той только разницей, что в сфере международной последствия такого поведения приписываются государству. Она заявляет, во-вторых, что в обеих сферах права существенным является предписание, обязательное для субъектов права, независимо от их воли. В-третьих, эта доктрина утверждает, что международное право и внутригосударственное право, не имеющие между собой существенных различий, должны рассматриваться как проявления единой концепции права. И это не только по мотивам терминологии, согласно которым было бы неправильно давать одно и тоже наименование двум существенно различным системам норм, регулирующих одно и то же поведение. Главный довод в пользу идентичности в основном обеих сфер права состоит, как утверждает эта доктрина, в том, что ряд коренных понятий международного права не может быть понят без предположения о некоем высшем правовом порядке, из которого вытекают различные системы внутригосударственного права, в известном смысле путем делегирования. Пределы персональной и территориальной компетенции государств определяются международным правом. Подобным же образом, лишь исходя из некоей высшей юридической нормы, по отношению к которой все государства равны, можно понять принцип равенства и независимости суверенных государств. Без такого высшего правового порядка наука права оказалась бы перед лицом около шестидесяти суверенных государств, каждое из которых притязало бы на абсолютно высшую и непроизвольную власть [Это составляет, как будто, также и главное возражение против теории, которая, хотя и является монистической, утверждает, что верховенство принадлежит не международному, а внутригосударственному праву. См., например, Zorn, Grundzьge des Volkerrechts, 1903, S. 7, 151; Wenzel, Juristische Grundbegriffe, 1920, S. 387; Decenciere-Ferrandiere, в R. G., 40, 1933, pp. 4570; и резкую критику Kelsen Souverunitat, S. 151204; см. также Rousseau, pp. 5568].

Допускается, что государственные суды могут быть обязаны правом своих государств применять законы, противоречащие международному праву. Но это, можно сказать, свидетельствует лишь о том, что ввиду слабости международной организации и международного права государства допускают и терпят конфликты обязанностей в пределах одной и той же юридической системыявление, отнюдь не безызвестное и в других сферах внутригосударственного права [См. Jones в В. Y; 16 (1935), p. 14]. Во всяком случае, с точки зрения международного права, сила решения внутригосударственного суда по таким делам носит чисто временный характер. Такое решение не имеет значения для вопроса о международной ответственности государства. Считается твердо признанным правилом, что государство подлежит международной ответственности за решения своих судов, хотя бы и вынесенные в соответствии с правом данного государства, если они противоречат международному праву [См. 23; см. также Hyde, I, 5, 5А].

21а. Международное право как часть внутригосударственного права. Ввиду таких крупных теоретических расхождений необходимо рассмотреть, какую юридическую позицию по вопросу о соотношении международного и внутригосударственного права занимают главнейшие страны.

1. Что касается Великобритании, то следует отметить следующие моменты: а) Все те нормы международного обычного права, которые либо пользуются всеобщим признанием, либо в какой бы то ни было степени получили признание в Великобритании, являются per se частью ее права. В этих пределах в Англии все еще имеет силу доктрина общего права, нашедшая выражение у Блекстона в его замечательном положении, гласящем [ Commentaries on the Laws of England, IV, ch. 5; Westlake, Collected Papers, pp. 498518. См., однако, Picciotto, op. cit. и Adair, The Exterritoriality of Ambassadors in the Sixteenth dnd Seventeenth Centuries, 1929, pp. 238243], что международное право есть часть права страны. Суды неоднократно руководствовались этим положением [См., например, дела Triquet and others v. Bath., 3 Burr. 1478; Heathfield v. Chilton, 4 Burr. 2015, 2016; Viveash v. Becker, ЗМ. and. S. 284,292, 298; De Wutz V. Hendricks, 2 Bing. 314, 315; Emperor of Austria v. Day, 2 Ciff. 628, 678 (поразительное применение этой доктрины), а также многие другие дела, перечисленные у Dickinson. Cases, pp. 56, 57, и Lauterpacht в Grotius Society, 25, 1939, pp. 5267, 7781. См. также решительное подтверждение лордом Финлеем (Finlay) этой точки зрения в деле Лотоса; Р. G. I. J., Series A, No 10, р. 54 и ссылку судьи Moore (ibid., p, 75) на величественное течение общего права, соединяющееся с международным правом]. Если оставить в стороне изолированные obiter dicta (попутные выcказывания), [См., например, дела Mortensen v. Peters (1906), 14 S. L. R. 227, 43 S. L. R. 872 (шотландское дело); Atkin, L. J. в Commercial and Estates Co. of Egypt v. Board of Trade, L. R. (1925), I. K. B. 271, p. 295; Lord Atkin по делу Cheng Chi Cheng v. the King (1939), A. C. 160, 168; Lord Macmillan по делу The Cristine (1938), A. C. 485, 497. Решения по трем последним делам были вынесены в значительной мере на основе норм международного права.], то английские судьи никогда не оспаривали этого положения. Непрерывное применение этого положения сменилось, однако, его отрицанием в результате dicta нескольких судей по делу The Franconia в 1876 г. [R. v. Keyn (1876), 2 Ex. D. 63. Замечания об этой стороне данного деласм. у Lauterpacht, Analogies, p. 76 (n)], но решение по делу West Rand Central Gold Mining Co. v. The King [(1905) 2 К. В. 391] (1905) должно рассматриваться как восстановление в силе классической доктрины. 6) Договоры, затрагивающие частные права или вообще для своего осуществления требующие изменения общего права или закона (статута), должны получить одобрение парламента в форме уполномочивающего парламентского акта [См. Westlake, op. cit., в особенности же McNaIr в В. Y., 9, 1928, pp. 5968. См. также дело Parlement Belge (1880), 5 P. D. 197; Walker v. Baird (1892), A.C. 491. См. также дело Porter v. Freudenberg (1915) 1. К. В. 857. По всем перечисленным делам суды применяли правило, в силу которого при отсутствии уполномочивающего парламентского акта, договоры, затрагивающие частноправовые отношения, являются не эффективными. См. Re Arrow River Tributarics Slide and Boone Co. Ltd., (1932), 2 D.L. R. 250; Annual Digest, 19311932, Case No 2; Administrator of German Property v. Knopp (1933), Ch. 439]. В этих пределах обязывающие договоры, составляющие часть международного права, не образуют права страны, если на этот счет нет прямого постановления законодательной власти. Это отступление от традиционной нормы общего права в значительной степени обязано своим существованием тому обстоятельству, что, согласно британскому конституционному праву, заключение и ратификация договоров являются прерогативой короны, которая в противном случае оказалась бы в состоянии издавать законы для своих подданных, не получив на то одобрения парламента [Интересный пример эффективного использования права заключать договоры для законодательной деятельности, которая иначе, согласно конституции, была бы невозможной, см. в американском деле State of Missouri v. Holland, United States Game Warden (1920), 252 U. S. 416; Dickinson, Cases, p. 1037; Annual Digest, 1919 1922, Case No I (с дальнейшими ссылками) См. также Black (Illinois Law Review 25 (19301931), pp. 911928), который критикует это решение. См. также R. v. Burgess, ex L. Henry, дело, решенное в 1936 г. Верховным судом Австралии (1936), 55 с. L. R., Annual Digest, 19351937, Case No 19; Annual Digest. 19351937, Case No 15. С этими решениями может быть сопоставлено важное решение судебной комиссии Тайного совета по делу генерал-атторнея Канады против генерал-атторнея Онтарио (1937), А. С. 326. Annual Digest, 19351937, Case No 17. Комментарий по этому делу см. в обзоре в Canadian Bar Review 15, 1937, pp. 393507; см., в частности, статьи Mackenzie, pp. 436454; Jennings, pp. 455463 и Jenks, pp. 464477; см. также Stewart в A. J., 32, 1938, pp. 3662. Результатом этого решения явилось отрицание законодательной компетенции парламента доминиона (Канады) в деле приведения в исполнение некоторых международных конвенций о труде, принятых и ратифицированных законодательным органом доминиона]. в) Британское статутное право является абсолютно обязательным для британских судов, хотя бы оно находилось в противоречии с международным правом. При этом, однако, в сомнительных случаях имеется презумпция, что парламентский акт не имеет в виду стать над международным правом [См. 23. В частности, нормы международного права обязательны для британских призовых судов, за исключением случаев, когда они противоречат какому-либо парламентскому акту. Указы короля, принятые в Совете, не согласные с международным правом, не являются обязательными для британских призовых судов, за исключением случаев, когда они приводят к ослаблению прав короны в пользу врага или нейтрального лица или когда они устанавливают репрессалии, оправдываемые обстоятельствами дела и не причиняющие нейтральным государствам чрезмерных неудобств. О дальнейших подробностях см. т. II, 434]. Тот факт, что международное право составляет часть права страны и является бесспорно обязательным для судей и отдельных лиц, не означает, что английское право при всех обстоятельствах признает примат международного права [Важно не смешивать, как это делают многие, вопрос о примате международного права с вопросом о непосредственном действии его внутри государства. Можно отрицать первое, в то же время полностью признавая второе]. 2) Принцип, по которому международное право составляет часть права страны в Соединенных Штатах Америки был воспринят с еще большей определенностью [См. Picciotto, op. cit., pp. 109124; Holdsworth в History of English Law, vol. X, 1938, p. 373; Wright, op. cit.и в A. J ., 11, 1917, pp. 121; Oppenheim, The Panama Conflict, 1913, pp. 4042; Scott в A. J., 1, 1907, pp. 852866; Potter, ibid., 19, 1925, pp. 315326; Sprout, ibid., 26, 1932, pp. 280295; Dickinson, (ibid. pp. 239260; в Hague Reсueil, vol. 40, 1932, t. II, pp. 328349), который правильно, как полагают, приходит к заключению, что доктрина эта не только действенна, но что она также имела далеко идущее и благотворное влияние. См. также Dickinson (Cases, р. 57), который дает перечень относящихся сюда судебных дел. Из них можно указать: The Nereide (1815) 9 Cranch 388;United States v. Smith (1820), 5 Wheaton 153; The Scotia (1871), 14 Wallace 170; The Paquete Habana (1899), 175 U. S. 677; Respublica v. De Longchamps I. Dall. III. Повидимому, отсюда следует, что право (residuary power) окончательного и авторитетного толкования норм международного права относится к компетенции высших федеральных законодательных и судебных органов, а не органов Штатов. См. Jessup в A, J ., 33, 1939, pp. 740743. Применением этого принципа в известной степени объясняются случаи отказа судебных органов Соединенных Штатов Америки в осуществлении своей юрисдикции после задержания или ареста, последовавшего вопреки нормам международного права. См. дело The Mazel Tov, известное как дело Cook v. The United States, 1933, 288 U. S. 102. Относящиеся сюда комментарии см. Dickinson в А. J., 27, 1933, pp. 305310; ibid., 28, 1934, pp. 231245. Относительно позиции в этом вопросе американских республик см. Moore and Wilson в A. S. Proceedings, 1916, pp. 1130]. Международное обычное право, пользующееся всеобщим признанием или по крайней мере получившее признание Соединенных Штатов Америки, а равно все правообразующие международные конвенции, ратифицированные Соединенными Штатами, обязательны для американских судов, хотя бы они находились в противоречии с более ранними нормами американского статутного права; следовательно, согласно практике Соединенных Штатов Америки, как обычное, так и конвенционное международное право стоят выше предшествующего ему внутреннего права, при том, очевидно, условии, что нормы международного права не противоречат конституции Соединенных Штатов. С другой стороны, американское статутное право обязательно для судов Соединенных Штатов, даже если оно противоречит предшествующему обычному или конвенционному международному праву; следовательно, закон (статут), принятый конгрессом, стоит выше предшествующей нормы международного права, хотя в сомнительных случаях предполагается, что конгресс не имел в виду стать выше международного права [ In re Dillon; см. Wharton, I, p. 667; Moore, 1, p. 78. См. также дело Santovincenzo v. Egan (1931) 284 U. S. 30.Относительно последствий объявления президентом Соединенных Штатов Америки международного договора см. Reiff в А., 30, 1936, pp. 6379. По поводу недавнего ясного подтверждения правила, что последующий международный договор заменяет собой более ранний противоречащий ему закон и что международный договор должен считаться отмененным или измененным последующим законом только в том случае, если законодательный орган высказал это ясно и определенно, см. дело Сook v. the United States (1933) 288 U. S. 102; A. J. 27, 1933, pp. 559569. См. также по этому вопросу дело Minerva Automobiles Inc.v. United States, решенное в 1938 г. апелляционным судом Соединенных Штатов Америки по таможенным и патентным делам; Annual Digest, 19381940, Case No 196. Относительно возникшей в Соединенных Штатах проблемы конфликта между договором и конституцией см. Cowles, Treaties and Constitutional Law. Property Interferences and due Process of Law, 1941. Швейцарский федеральный суд по делу Steenworden v. Societe des auteurs, повидимому, признал, что он будет связан последующим законом, противоречащим договору: Annual Digest, 19351937, Case No 4.].

3) В противоположность широко распространенному взгляду, инкорпорация международного обычного права в состав права страны, хотя и сформулированная впервые в англо-американских странах, не ограничивается Англией и Соединенными Штатами Америки. В течение долгого времени такое же по существу положение имело местово Франции, Бельгии, Швейцарии и временно в Германии [См. Ruth Masters, International Law in National Courts, 1932. Такое положение имело место в Германии даже до принятия ст. 4 конституции 1919 г. (см. след. прим.). Так, в деле HellfeId против России, решенном 1910 г., высшая германская инстанция: отвергла точку зрения, согласно которой международноеправо подлежит применению лишь постольку, поскольку оно было принято германским обычным правом. Решение напечатано в А. J.,5,1911, р. 514.].

4) После первой мировой войны ряд государств в своих конституциях прямо воспринял англо-американскую доктрину о том, что международное право составляет часть права страны [См., в частности, ст. 4 Германской конституции 1919 г., гласящую: Обще-признанные нормы международного права имеют силу как обязательные составные части германского федерального права. См. Wenzel, op. cit;, Walz, op. cit.; Stier-Somlo, Die Verfassung des deutschen Reichs, 1920, S. 95 et seq. По делу Reparations Levy (Aliens in Germany) германский рейхсгерихт в августе 1928 г. определил, что, несмотря на ст. 4 Конституции, он обязан действовать по принципу lex posterior derogat priori ( последующий закон отменяет предыдущий) и применить закон, противоречащий постановлениям Версальского договора: Annual Digest, 19271928, Case No 225. В период национал-социалистского режима наблюдалась тенденция давать этой статье ограничительное толкование и применять ее только к нормам, получившим специальное признание Германии. См., например, Walz в Z. V., 18, 1934, S. 150151. См. также Mohr, Die Transformation des Volkerrechts ins deutsche Reichsrecht, 1934 и Schule в Z. о V., 6, 1936, S. 269285. По тому же вопросу см. статью 8 австрийской конституции 1934 г., которая восстанавливает ст. 9 конституции 1920 г. (о последней см. Kelsen, Die Verfassungsgesetze derRepublik Oesterreichs, Teil 5, 1920, S. 75 et seq.; Verdross, Die Einheit des rechtlichen Weltbildes, 1923, S. 111118; Wittmayer в Z. V., 13, 1926, S. 15; Metall, ibid., 14, 1927, S. 161187; Steiner в A. J ., 29, 1935, pp. 125129. О ст. 9 испанской конституции 1931 г., см. Strupp в Friedenswarte,22, 1932, S. 264265; Perassi в Rivista, 24, 1932, pp.453456. Morelli, ibid.,25, 1933, pp. 323; Mirkine-Guetzevitch, в Theorie du dtroit, VII, 19321933, pp.115132: Lacambra, в R. I. (Paris), 15, 1935 pp. 7289.].

Из предшествующего обзора практики различных государств вытекает, что, если мы не хотим перейти в область чисто формальной логики [Так, можно подчеркнуть, что только в силу общего принятия внутригосударственным правом международного права en bloc (в целом) последнее per se влияет на государственные суды и на отдельных лиц. См., например, Triepel, Volkerrecht und Landesrecht, 1899, S. 134; Strupp в Hague Recueil, 1934, I. pp. 4094l2. Каково бы ни было формально логическое значение этого аргумента,им не отрицается факт прямого воздействия на право страны со стороны всей совокупности норы международного обычного права, за исключением случаев, когда эти последние подвергаются прямо выраженному изменению. Об аналогии между государствами и отдельными лицами см. Scott в A. S. Proceedings,1930, pp. 1533; ibid., 1932, pp. 1029; см. также Dickinson в Yа1е Law Journal, vol. 26, р. 564; Lauterpacht, Analogies, pp. 303306], мы не должны будем принять ту точку зрения, что нормы международного права не могут без специального признания их какой-либо страной действовать как часть ее внутригосударственного права. Доктрина, согласно которой международное право есть часть права страны, является нормой положительного права.По этой одной причине от нее не следует легко отказываться. С более общей точки зрения на нее следует смотреть как на доктрину полезную, поскольку ею выдвигается на первое место тот факт, что в конечном итоге обязательства международного права относятся к физическим лицам. В этом смысле рассматриваемая доктрина служит еще одним объяснением того, почему общие принципы права и нравственности также должны лечь в основу международного права.

22. Определенные нормы внутригосударственного правакак вынужденные, так и запрещенные. В целях выполнения государством международных обязательств государствам предписывается или запрещается иметь определенные нормы в составе своего внутригосударственного права. Так, например, с одной стороны, внутригосударственное право каждого государства вынуждено иметь нормы, предоставляющие необходимые привилегии иностранным дипломатическим представителям, защищающие жизнь и свободу иностранных граждан, проживающих на их территории, и угрожающие наказанием за определенные деяния, совершенные на их территории в нарушение прав иностранного государства. С другой стороны, международное право запрещает внутригосударственному праву каждого государства устанавливать, например, нормы, противоречащие свободе открытых морей, или не допускающие свободный проход иностранных торговых судов через территориальные воды, или отказывающие в правосудии проживающим у него иностранцам в связи с ущербом для жизни, свободы или собственности этих иностранцев, причиненным на территории государства его собственными гражданами. Если тем не менее государство в составе своего внутригосударственного права имеет запрещенные международным правом нормы или не имеет внутригосударственных норм, требуемых международным правом, оно тем самым нарушает свою международно-правовую обязанность; но его суды [Это стало совершенно ясным в деле Moray Firth (Mortensen v. Peters см. т. I, полутом 2, 192), в котором суд должен был применить британское право; см. также дело Croft v. Dunphv (1933), I D. L. R. 225, (1933), А. С. 156, где попутно выражена эта же точка зрения в отношении законодательных прав Канады за пределами канадских территориальных вод] сами по себе не могут, во исполнение требований международного права, изменять нормы внутригосударственного права.

23. Презумпция отсутствия противоречий между международным и внутригосударственным правом. Даже те, кто склонны принять так называемую дуалистическую точку зрения, допускают ряд презумпций, уполномочивающих и обязывающих государственные суды применять нормы международного, права, которые не были специально инкорпорированы государством во внутреннее его право. Рассмотрим эти презумпции:

1. Хотя государственные суды должны применять внутригосударственное право даже если оно противоречит международному, имеется презумпция отсутствия такого противоречия. Поскольку международное право основывается на общем согласии различных государств, то неправдоподобно, чтобы цивилизованное государство намеренно создало норму, противоречащую международному праву. Поэтому норма внутригосударственного права, которая кажется на первый взгляд противоречащей международному праву, должна, если возможно, всегда быть истолкованной так, чтобы устранить это противоречие.

24. Презумпция наличия некоторых необходимых норм внутригосударственного права. 2. В случае отсутствия в законах [Едва ли необходимо добавлять, что, когда государство обвиняется в правонарушении международно-правового характера, оно не может в свою защиту ссылаться на то, что его право дефектно или что оно содержит нормы, противоречащие международному праву. См., например, решение по делу Alabama, Lapradelle et Politis, II, 1924, p. 891. См. также консультативное заключение Постоянной палаты по вопросу об обращении с лицами польской национальности на территории Дан-цига: P. C. I. J., Series А/В, 44, pp. 2325. По вопросу о примате (повидимому, в международной сфере) международного права над противоречащими ему постановлениями конституции см. решение от 19 октября 1928 г. Комиссии по франко-мексиканским претензиям по делу Georges Pinson, Annual Digest, 19271928, 4. См. также консультативное заключение Постоянной палаты международного правосудия от 4 февраля 1932 г. по вопросу об обращении с лицами польской национальности в Данциге, отмечающее, что государство в споре с другим государством не может ссылаться на собственную конституцию в целях уклонения от обязательств, возложенных на него международным правом: Series А/В, 44. Об отношениях, международного и конституционного права см. Mirkine-Guetzevitch, Droit сопstitutionnel international, 1933, pp. 1394. Ценное собрание современных конституций имеется в работе Delpech и Laferriere, Les constitutions modernes, 6 vols.,19281934; Mirkine-Guetzevitch, Les constitutions de l'Europe nouvelle, 1930; eгo же Les constititutions des nations americaines,1932. См. также Constitutional Provisions concerning social and economic policy (InternationalLabour Office), 1944] цивилизованного государства определенных норм, требуемых международным правом, суды должны предполагать, что такие нормы молчаливо восприняты внутригосударственным правом страны. Намерение государства, чтобы такие нормы содержались в его внутригосударственном праве, может предполагаться. Если, например, внутригосударственное право положительным законом [Либо в общемили в обычном праве] не предоставляет необходимых привилегий дипломатическим представителям, суды должны исходить из презумпции, что такие привилегии им молчаливо предоставлены.

35. Презумпция наличия некоторых внутригосударственных норм, соответствующих нормам международного права. 3. Бесспорно, что государство не обязано использовать все права, какие оно имеет по международному праву, и что, следовательно, любое государство может путем своего законодательства. прямо отказаться от полного или частичного их использования, при том, однако, непременном условии, что оно выполнит связанные с этими правами обязанности, если таковые имеются.. Однако, поскольку такой отказ не имел места, то внутригосударственные суды, когда того требуют интересы правосудия, должны предполагать, что их государство молчаливо согласилось использовать эти права. Если, например, внутригосударственное право государства положительным законом не распространило свою юрисдикцию на свои территориальные воды, его суды должны предполагать, что, поскольку в силу международного права, юрисдикция государства распространяется на такие воды, их верховная власть молчаливо согласилась на такой более широкий объем своей юрисдикции.

Замечательный случай, иллюстрирующий это правило, произошел в Великобритании в 1876 г. Германское судно Франкония, проходя через британские территориальные воды в пределах трех миль от Дувра, по небрежности врезалось в английское судно Strathklyde (Стрэтклайд) и потопило его. Ввиду того, что при этом утонул один из пассажиров английского судна, капитан Франконии немец Кейн был предан Центральному уголовному суду и признан виновным в убийстве. Но Особый суд (for Crown Cases Reserved), на разрешение которого Центральный уголовный суд передал вопрос о подсудности, большинством одного голоса признал, что, согласно закону страны, английским судам неподсудны дела о преступлениях, совершенных иностранцами в английских территориальных водах. Следовательно, приговор над Кейном не мог остаться в силе [ R. v. Keyn (1876), 2 Ex. D. 63. См. Phillimore, I, 198 b; Maine, pp. 3945; Stephen, History of the Criminal Law of England, 1883, II, pp. 2942; Lauterpacht в Grotius Society, 5, 1939, pp. 6062. См. также т. I, полутом 2, 189, где обсуждается спорный вопрос о том, обладает ли прибрежное государство юрисдикцией над иностранными судами, только проходящими через его территориальные воды. Следует отметить, что решение большинства было вызвано не столько сомнениями относительно законности такой юрисдикции при отсутствии разрешения парламента, сколько неопределенностью норм международного права в вопросе о юрисдикции государства в его территориальных водах. См. приговор Cockburn, pp. 192, 193]. В предвидении в будущем подобных случаев парламент в 1878 г. принял закон о юрисдикции в территориальных водах.