На этой благословенной земле

«На юге Кадбери стоял Камалат, некогда прославленный город или замок. О нем никто ничего не знает точно — кроме того, что в Камалат часто наведывался Артур».

(Джон Леланд, «Антикварий Тюдоров», 1542 г.)

Стоял 470 год от Рождества Христова. Тяжелая зима уже осталась позади. Жестокость стихий привела к тому, что все наши строения решительно нуждались в ремонте, так что большая часть ранних весенних дней прошла под знаком этих нужд. Когда мы не были заняты совместным залатыванием древних каменных кладок Тинтагиля, меня отправляли работать в садах — чтобы не дать сорнякам заглушить наши овощи и фрукты, цветы которых уже готовы были раскрыться. Как раз в один из таких дней туда, где я работал над изгородью, прибежал Иллтуд, принеся известие о том, что аббат хочет немедленно меня видеть.
— Что ты сделал, Артур, чтобы это заслужить? — спросил Иллтуд, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, но не в силах скрыть своего волнения.
А дело было в том, что я совершенно не представлял, чем бы я мог это заслужить, и это приглашение довольно сильно напугало меня, особенно когда меня безо всяких разъяснений ввели в личные апартаменты аббата. Обычно вмешательство самого аббата имело место только в самых серьезных случаях... и то, что мне это было известно, не способствовало моему оптимизму.
— Подожди здесь, — указали мне, — через несколько минут ты предстанешь перед Его Светлостью; сейчас он занят гостем издалека.
Итак, я ждал. Это упоминание о «госте издалека» лишь напомнило мне о том прискорбном факте, что Мерлин (единственный гость, которого я хотел бы увидеть) не вызывал меня с нового года — а сейчас уже почти лето! Потом я вспомнил, что на самом деле Друид приходил однажды, но только для того, чтобы принести новость, что Король Риготамос Пендрагон убит в битве в Малой Британии и его преемником станет его брат Утер. Но какая мне польза от такой новости? Фактически никакой. Все мои надежды и мечты вращались вокруг единственного желания — исчезнуть из этого уединенного места и перенестись в Магический мир Мерлина. Только эта мечта имела для меня смысл.
Все эти размышления помогли мне немного забыть о беспокойстве, которое я испытывал, ожидая аудиенции с человеком, который — я это определенно чувствовал — вообще не одобрял меня. Нет, на самом деле аббат ни разу никоим образом не выразил своего осуждения: его отношение всегда было вполне терпимым — позиция, которую я никогда не мог до конца понять. Вдруг дверь передо мной со слабым скрипом открылась, и в комнату вошел сам аббат.
— Доброе утро, Артос. Идем со мной — один человек хочет тебя видеть.
Меня повели по длинному коридору в зал приемов. Там стоял высокий, одетый в синюю мантию человек. Это был Мерлин! Я, не задумываясь, бросился к нему и крепко обхватил его руками.
— Я тоже рад тебя видеть! — сказал он с улыбкой. — Я уже начал думать, как долго ты намерен заставлять меня ждать в такое прекрасное утро! — добавил он шутливым тоном. — Не вспомнишь ли ты, какой сегодня день, малыш?
Некоторое время я стоял в замешательстве, прежде чем отважиться высказать предположение. Возможно... уже почти май? Да! Сегодня первое мая... мой день рождения! (Мое лицо-расплылось в улыбке.)
Итак, сегодня мой день рождения. В действительности, для Тинтагиля не так уж и необычно забыть такую дату — подобные события всегда считались мирскими делами и, следовательно, им не придавалось большого значения.
— Я долго говорил с добрым аббатом, — начал Мерлин, — и он любезно согласился дать тебе разрешение сопровождать меня в моей поездке по Южному Уэльсу, которая продлится несколько дней. Я надеюсь, это доставит тебе удовольствие, это мой подарок тебе по случаю успешного достижения почтенного девятилетнего возраста!
Я с трудомверил своим ушам. Одно дело, когда Мерлин просто приходит в гости, но совсем другое, когда он устраивает такой вот сюрприз в тайном сотрудничестве с христианским аббатом!
«Конечно, — думал я, — здесь скрывается нечто большее, чем может увидеть глаз... нечто очень важное, в чем заинтересованы и язычники, и христиане». Но где именно могут сходиться их интересы, я, как ни старался, не мог себе представить! Мое воображение уже наполнилось мечтами о тех чудесах, которые, должно быть, приготовил для меня Мерлин.
Я потратил час на то, чтобы уложить необходимые вещи, и поспешил к воротам, успев попрощаться с несколькими братьями. Получив благословение аббата, мы оседлали прекрасного белого жеребца, который уже стоял наготове, поджидая нас, и быстро поскакали по пыльной дороге, ведущей к Боссини.
Лучшего дня для путешествия нельзя себе представить, подумал я, когда мы проезжали мимо сельских жителей, которые, воспользовавшись ясным солнечным днем, с удовольствием работали в поле под чистым синим небом. Казалось, Мерлин знает большинство из нихпо имени — когда мы проезжали мимо, он окликал их и приветливо махал им рукой.
Так мы скакали быстрым аллюром часов шесть, остановившись только раз, чтобы напоить нашего коня и съесть ту простую пищу, которую аббат дал нам с собой в дорогу. Проехав через Думнонию в Сомерсет, мы, когда солнце уже близилось к горизонту, заливая его красно-оранжевым светом, добрались наконец до маленького городка Камел. Здесь мы сделали остановку и купили себе на рынке фруктов и овощей, немного черного хлеба и сыра.
— Есть мы будем не здесь, — сказал Мерлин, садясь в седло. — Сегодняшний вечер — особый. В этот вечер мы будем ужинать в компании наших друзей-Друидов, которые уже собрались и ждут нас. Поехали... теперь уже недалеко!
И мы опять погрузились в сумрак. Я только начал размышлять о том, что, говоря об «особом вечере», Мерлин, очевидно, имел в виду мой день рождения, но тут он прервал мои мысли.
— Не думай, Артур, что ты родился в обычный день. Ты должен знать, что День Первого Мая — это праздник, который имеет очень большое значение для всех, кто исповедует Старую Религию и следует ее путями. Мы называем этот день БЕЛТАН, что означает «Божий Огонь», и именно на исходе этого дня, и никогда больше, Белинус — Верховный Господин Солнца — обновляет свой дар, вновь посылая Чистый Огонь Матери-Земле. Мы, хранители древней мудрости, вносим свой вклад, разжигая большие костры, которые горят всю ночь, и скоро ты сам их увидишь. Еще немного, и мы станем свидетелями этого события в Святой Долине Авалон, взойдя на вершину крепости, которая уже долгие годы остается священной для многих вер, и для нашей в том числе. Смотри! Она сейчас предстанет перед нами!
Мерлин остановил коня у подножия огромного холма или, скорее, плоской возвышенности, потому что у нее были ступенчатые, покрытые террасами склоны и плоская вершина. Когда мы по широкой пешеходной тропе, ведущей прямо к вершине, начали свой подъем, я смог различить вверху и вокруг нас развалины множества больших строений, которые рельефно выделялись на фоне закатного неба. Когда мы приблизились к цели нашего путешествия, я увидел, что площадка наверху холма, немного выше того места, где я стоял, окружена сплошной каменной стеной, которая местами была разрушена или обвалилась. В ней был главный вход, или бастион, который когда-то очень давно должен был служить единственным входом в город. Именно в этом месте нас встретила торжественная делегация одетых в белые мантии Друидов, приветствовавших нас таинственными словами и жестами. Потом нас провели через узкий туннель, прорытый прямо в верхней из трех террас и выложенный гладким серым камнем. Преодолев его шагов за десять, мы оказались в просторном подземном помещении, которое было ярко освещено десятком факелов, вставленных в железные кольца, висевшие вдоль стен. В самом центре комнаты находился огромный круглый стол, поверхность которого была вырезана из одного пня какого-то огромного дерева. Вокруг стола сидело человек тридцать Друидов, облаченных в праздничные одежды.
Стол ломился от всевозможных яств, к которым мы, прежде чем присоединиться к празднеству, добавили то, что принесли с собой. Еда была удивительной, здесь присутствовали все редчайшие дары земли и моря — и беседы за этим столом велись столь же разнообразные и необычные!
Вскоре я понял, что Друиды собрались здесь, на одном из своих священных холмов, чтобы соблюсти традиции Белтана. И, кроме того, я узнал, что как раз сегодня в старинном римском городе Илцестере должна состояться коронация человека по имени Утер, брата недавно умершего Короля Ригота-моса Пендрагона и наследника королевской династии Константина. Оттуда его путь лежит на север, в Гласгонбери, где он должен получить благословение нетолько Христианской Церкви, но и Святой Матери Авалона —той, которая является верховной жрицей Богини! (За годы, проведенные в Тинтагиле, я постоянно слышал истории о Колдуньях Авалона и их языческих обычаях, но это вызывало у меня скорее интерес, чем страх, к большому неудовольствию моих друзей — христиан!) Несмотря на все, что я узнал, я не мог понять, почему новый король выбрал именно этот день для своей коронации. Что он хотел этим показать? Я слышал, что Утер следует христианским обычаям своего отца. Но если это так, то зачем ему благословение язычников Авалонии ~~ и что связывает королевский сан с земным праздником Белтана? (Более того, мои вопросы тут же вызывали новые! Например, как могло случиться, Чгпо все присутствующие здесь Друиды знают меня по имени, если я никого из Н1<х не видел прежде?) И как получилось, что я, еще одно дитя Белтана, удостоился всего этого? Вопросы, вопросы...
— Давай выйдем, Артур, — сказал Мерлин, наклонившись к моему уху —- я хочу показать тебе вид с вершины священного холма.
Прервав мои сны наяву, Мерлин провел меня обратно через каменный туннель и вывел прямо в ясную ночь, полную звезд. Мы направились на
тропинку, котораяпривеланасназад, к входу на плато. На этот раз мы прошли через каменный бастион и оказались среди широкого пространства, заваленного бревнами и резными камнями. Было очевидно, что когда-то здесь был процветающий город, очевидно римский, о чем можно было судить по разбросанным всюду колоннам и обломкам статуй. Кроме самих руин, атмосфера этого места была настолько прекрасна, она так пленила меня, что я почувствовал головокружение. От вида окрестного сельского пейзажа, раскинувшегося на много лиг вокруг, у меня перехватило дыхание. Что и говорить, место меня очаровало.
Петляя среди многочисленных разрушенных сооружений, мы дошли до крайнего северного отрога холма. Здесь мы остановились. Мерлин указал в направлении Полярной Звезды — и я увидел зрелище, которого никогда не забуду! Прямо перед нами, сколько позволял видеть глаз, простирался высокий круглый холм, четко очерченный десятками костров и буквально тысячами факелов, которые несли члены процессии, медленно шествующей вокруг холма. Нигде больше не было видно ни одного огня — все они собрались на этом холме!
— Ты видишь священные костры Белтана, которые ежегодно окружают Долину Авалона от захода солнца и до рассвета, — объяснил мне Друид. — Сам огонь принесен с нашего Святого острова Англси Верховным Друидом и специальными группами Братства, собранными со всего Королевства. И какое это великолепное зрелище: пылающие факелы, движущиеся по древней Дубовой Аллее к берегам Озера — оттуда они перевозятся баржей и передаются в руки Самой Владычицы! И наконец это свершается: искра жизни опять доставляется к ногам Матери-Земли. Ах, Артур... ты еще обязательно это увидишь!
Мерлин обратил мое внимание на самую вершину Холма, рядом с которой можно было заметить кольцо тесно сомкнутых огней, очерчивающих: большой камень, стоящий посередине.
— Именно на этом месте новый Король Утер Пендрагон получит благословение Верховной Жрицы, — продолжал он, — которая среди местных жителей известна также как Владычица Озера. Британия — поистине счастливая страна, ибо Утеру хватает мудрости понять, что для поддержания порядка в этой стране ее правителю недостаточно санкций одной лишь Христианской Церкви. (Мерлин сделал широкий жест, как бы опять приглашая! посмотреть на открывающуюся перед нами живописную картину.) Смотри, как много в Британии тех, кто обращается к древним Богам за поддержкой и руководством, несмотря на то что за последние годы гонения на них возросли... — в голосе Мерлина прозвучала грусть. — Но тем не менее мы еще надеемся, что во время царствования Утера вернутся старые пути и старые истины, которым нельзя дать уйти из этого мира.
Мы долго стояли молча, глядя на колеблющийся свет далеких костров. Это действительно была таинственная ночь — святая ночь, обладающая той земной святостью, с которой не могло соперничать ни одно из церковных впечатлений моих детских лет.
—Мерлин, — тихо сказал я, — даже если я ничего не смогу сделать, чтобы облегчить положение Друидов, знай, что я буду рад отдать за это свою жизнь.
Мерлин ничего не ответил, но, когда он обнял меня за плечи, на лице его появилась печальная улыбка. Потом мы молча вернулись в комнату у вершины холма, где Друид и его собратья еще долго вели тихую беседу. Что же касается меня, мои глаза вскоре закрылись, и праздник Белтана закончился без меня.

* * *

Когда я проснулся на следующее утро, в комнате не было никого, кроме Мерлина, который уже был занят укладыванием в сумку части оставшейся снеди. После торопливого завтрака, состоявшего из сушеных яблок и винограда (которые, как подчеркнул Мерлин, были из Авалона), мы уже снова были в пути, направляясь к тому таинственному месту назначения, о котором я пока ничего не знал. Вся залитая солнцем, вершина холма выглядела теперь совсем иначе, но при этом она ни в коей мере не утратила своего величия и очарования. Мы продолжали двигаться на Север, и я наблюдал, как плато постепенно исчезает за отлогим подножием холма — потом возник естественный вопрос:
— Мерлин, как называется холм, с которого мы спустились?
— За прошедшие века его названия менялись, — ответил он, — но говорят, что жители соседнего города Камел называют его Камелот.
— Камелот... — повторил я про себя, — какое прекрасное название для такого величественного места. Когда-нибудь я обязательно вернусь сюда. Подслушав мои мысли, Мерлин усмехнулся, а потом добавил:
— Я в этом не сомневаюсь. Что-то подсказывает мне, что твое желание обязательно исполнится!

VII

ВОСЕМЬ ПРАЗДНИКОВ РОЩИ

В главе «На этой благословенной земле» мы находим описание кельтского майского праздника Белтана. Точно так же, как мы сейчас отмечаем сезонные праздники, связанные с христианским мифологическим календарем (Рождество, Пасху, День Благодарения и т. и.), древние кельты отмечали свои собственные религиозные праздники, основанные на циклах Земли, связанных с Солнцем или Луной. ДНИ СОЛНЦЕСТОЯНИЯ и ДНИ РАВНОДЕНСТВИЯ назывались четырьмя Альбанами. Время проведения этих праздников определялось положением солнца; между ними выпадало 4 ДНЯ НА ГРАНИЦЕ ДВУХ КВАРТАЛОВ, которые считались промежуточными. Даты этих праздников совпадали с полнолуниями соответствующих месяцев. Для того чтобыполучить общее представление о времени проведения и основных символах восьми кельтских Праздников рощи, познакомьтесь сначала со схемой, приведенной в Прологе и озаглавленной «ДРУИДИЧЕСКОЕ КОЛЕСО СЕЗОНОВ». Каким образом эти праздники отмечались согласно друидической традиции, описывается ниже.

* * *

САМХЕЙН — кельтский «Праздник мертвых», ночь Дикой Охоты. В течение этой ночи, от вечерней и до утренней зари, завеса между здешним и Потусторонним мирами становится наиболее тонкой и любые существа легко могут проскальзывать из одного мира в другой. Это кельтский Новый Год, самый важный праздник всего колеса.

Дата; канун ноября (31 октября) (пик психического подъема: последнее полнолуние «Луна Охотника» перед 1 ноября).
Современный эквивалент: День всех святых.
Кельтские боги: Гвин ап Нудд, Самхан, Керридвен.
Определение: Промежуточный, лунный, мужской.
Обычаи: зажигание костров, «яблочные» игры, устрашающие костюмы, заклинание огня, шутки, резные тыквы, мрачные магические ритуалы Великой Силы, обжигание камней.
Символы: тыквы, обмолоченные снопы злаковых, Сатурн, ядовитые травы, черепа, черные коты и ведьмы, страх/благоговение.
Священная пища: яблоки, красное мясо (говядина, баранина), красное вино, корнеплоды и вьющиеся овощи (тыквы, картофель, пастернак, морковь, турнепс и т. п.).
Благовония: полынь, паслен, конопля; горящие ветки яблони.
Время кульминации: ПОЛНОЧЬ.

* * *

АЛЬБАН АРТАН (ДЕНЬ ЗИМНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ — СЕРЕДИНА ЗИМЫ) — кельтский праздник «Возрождения солнца», самый короткий день года — ночь величайшей лунной неуравновешенности. После этой ночи солнце становится сильнее с каждым днем. Известен под названием ПРАЗДНИКА КАНУНА. (Это не настоящая середина зимы,

-----------------------------
День зимнего солнцестояния на английском языке звучит как Midwinter, приставка mid- означает «середина». —Прим. перев.

здесь под серединой подразумевается «поворотная точка» солнца.)

Дата: примерно 21 декабря, день зимнего солнцестояния.
Современный эквивалент: Рождество Христово, Святки, День Королька.
Кельтские боги: Кернуннос, Мабон.
Определение: Солнечное событие, мужской праздник.
Обычаи: святочное бревно, рождественское дерево, остролист и плющ, поцелуи под омелой, предрассветные костры, звон колоколов/бубенчиков, Санта-Клаус.
Символы: святочное дерево/сосновые ветки, рога оленя/северного оленя (Властелина Зимы), омела.
Священная пища; белое вино, белые лепешки, горькие травы, мята, можжевеловый мед (напиток).
Время кульминации: на рассвете.
Благовония: сосна, кедр и можжевельник, сандаловое дерево; горящие ветки сосны.

***
ИМБОЛК/ОИМЕЛК —Кельтский «Праздник свечей». Отмечает истинную середину зимы, «отбросы зимы». В этот день в каждом доме всю ночь — от сумерек и до рассвета — горит одинокая свеча.

Дата: примерно канун февраля, 1 февраля (пик психического подъема: последнее полнолуние перед 1 февраля).
Современный эквивалент: День Сурка, Сретение Господне, День св. Бригиты.
Кельтские боги: Бригита, Дану, Эпона.
Определение: женский, темный, лунный, промежуточный.
Обычаи: зажигание свечей, разжигание камина.
Символы: одинокое пламя, камин.
Священная пища: специально заготовленная, сушеная, консервированная.
Время кульминации: полночь.
Благовония: морские водоросли и мускатный «цвет»

-------------------------
Сушеная шелуха мускатного ореха. — Прим. перев.

***

 

АЛЬБАН ЭЙЛЕР — кельтский весенний «Праздник птиц». По традиции, люди отправляются встречать птиц, от рассвета до середины утренней поры, чтобы увидеть возвращение птичьих стай, и, если им это удается, отмечают это событие пышным праздником. С этим временем ассоциируются птичьи яйца и птенцы, что является пережитком Друидического общения с птицами.

Дата: примерно 21 марта, день весеннего равноденствия.
Современный эквивалент: Пасха (кельтский праздник богини Истар).
Кельтские боги: Талиесин.
Определение: мужской солнечный/эквивалентен женским силам.
Обычаи: окрашивание/собирание птичьих яиц, наблюдение за птицами, охота за яйцами.
Символы: кролик/ пасхальный кролик, птенцы, ласточки, крашеные яйца.
Священная пища: легкая пища, рыба, конфеты из кленового сахара, зобные и поджелудочные железы теленка, ягненка и т. п., яйца.
Время кульминации: на рассвете.
Благовония: лаванда, нарциссы и ракитник.

***

БЕЛТАН — кельтский «Праздник цветов». Отмечает первый день кельтского лета — первый день Светлой Половины года.

Дата: канун мая/1 мая (пик психического подъема: последняя полная луна перед 1 мая).
Современный эквивалент: День 1 Мая, Сиреневое Воскресенье, День Богородицы.
Кельтские боги: Белинос, флора, Блодеуведд-Определение: мужской, лунный, на границе кварталов.
Обычаи: сексуальная свобода среди сельских жителей, возведение Майского Шеста, сбор цветов, зеленые одежды, заклинание огня, пиры, заключение браков.
Символы: майский шест, бледно-желтый нарцисс, яркие цвета, улыбающееся солнце.
Священная пища: сладкие продукты, продукты с сахаром, вересковый мед, торты, булочки, постная пища, ФРУКТЫ!
Время кульминации: на рассвете. Благовония: сирень, вереск, цветы яблони.

* * *

АЛЬБАН ХЕФФИН (ДЕНЬ ЛЕТНЕГО СОЛНЦЕСТОЯНИЯ — СЕРЕДИНА ЛЕТ А) —кельтский «Праздник дуба», отмечает канун самого длинного дня. Подобно своей антитезе — Альбан Артан (дню зимнего солнцестояния) — слово «середина» применено не в прямом смысле, для обозначения середины лета, а только для обозначения одной из двух поворотных точек годового цикла солнца, которое в этот день находится на вершине своей силы и влияния: Дуб, высший Друидический символ Солнечного Братства, в этот день: также находится в точке своего энергетического максимума.

 

Дата: примерно 21 июня.
Современный эквивалент: день летнего солнцестояния, день св.
Иоанна,
Кельтские боги: Огмиос (Арианрол), Хуон, Мат.
Определение: солнечный/мужской.
Обычаи: ЧИСТЫЙ ОГОНЬ, прыжки между сдвоенными кострами
из дубовых дров, охота за феями накануне праздника, Ритуалы
Вдохновения, сбор священных «солнечных» растений (зверобой,
собачья роза, цветки Дуба), чтения по кругу.
Символы: дуб: листья/желуди/древесина/крона, «Дух» лесной феи,
«Лик солнца», прыжки через огонь, Пан.
Священная пища: дубовое вино, СВЕЖИЕ ВЕСЕННИЕ ОВОЩИ, высокие хлебы, свежий сыр.
Время кульминации: перед наступлением сумерек.
Благовония: сочетание дуба с омелой, зверобой, дикая красная роза, папоротник.

* * *

ЛУГНАССАДХ — кельтский «Праздник зерна», называемый также Праздником хлеба», или «Спортивным праздником».

Дата: 1 августа, по традиции празднуется 15 дней до этой даты и 15 дней после, с самим праздником Аугнассадх в середине этого срока.
Современный эквивалент: праздник Халфмас (христианизированная форма).
Кельтские боги: Луг, или Лугх, или Ллеу, или Ллео; древний кельтский Бог Зерна, который был принесен в жертву и воскрес в честь Матери Августы, покровительницы урожая/земли, бог-покровитель игр и празднеств.

Определение: МУЖСКОЙ для Друидов, ЖЕНСКИЙ для Сестринской общины (которая отмечает это событие как ЛУНАССАДХ, праздник Лунной Матери, в день ближайшего к 1 августа полнолуния); на границе кварталов, пик психического подъема, связанный с полнолунием накануне августа.
Обычаи: игры, соревнования, мероприятия типа олимпийских игр, пиры, заключение временных браков (пробных: на год и на день), БАШНИ ПРАЗДНИКА УРОЖАЯ (соорркение костров, соревнования упряжек лошадей, известные также под названием НОЧИ ЗАЖИГАНИЯ КОСТРОВ), метание копий, собирание ЗОЛОТЫХ ТРУБОК ЛЛЕУ (то есть ромашки лекарственной) и желтого клевера для венков, ФЕХТОВАНИЕ.
Символы: колосья пшеницы (символизирующие волшебное копье Лугха), хлебные караваи, копье, Золотые Трубки, коса/серп.
Священная пища: зерновой хлеб, золотое вино/одуванчик, домашняя птица/рыба (запрет на красное мясо), каши/лепешки, овсяное печенье, кукурузные хлопья, земляника.
Время кульминации: В РАЗГАР ПОЛУДНЯ
Благовония: Золотые Трубки (в системе валлийского Огама известны под названием FURZE

-------------------------------
Переводится как "дрок", но это не соответствует тому растению, которое называется Золотыми Трубками во всем остальном тексте. Согласно названию, приведенному в скобках несколькими строками выше, и согласно применению (см. Приложение VIII) — это ромашка лекарственная. — Прим, перев.

), ноготки, подсолнухи, овсяная солома.

АЛЬБАН ЭЛЬВЕД —кельтский «Праздник виноградной лозы»; язычес-ий День Благодарения.

Дата: примерно 21 сентября, день осеннего равноденствия. Современный эквивалент: День Благодарения.
Кельтские боги: Мабон (Властитель урожая/великий юноша), Бран и Бранвен.
Определение: СОЛНЕЧНЫЙ, женский/пассивный; вода.
Обычаи: праздник урожая (обычно отмечается в ближайшее к дню осеннего равноденствия полнолуние), сбор спелых плодов (часто турнепса или тыкв/кабачков для Самхейна), сбор урожая поздних зерновых и вязание снопов, рыбная ловля, сбор винограда/выдавливание (приготовление) нового вина.
Символы: гроздь винограда/виноградная лоза, снопы злаковых культур, рыба, рог изобилия, бутыль из тыквы.
Священная пища: красные вина, дичь (оленина, медвежатина, рыба, мясо фазана, перепела и т. п.), кабачки, дыни и любые другие сочные плоды, сдобные овощные хлебы и лепешки, овощное рагу (старое название— POTTAGE).
Время кульминации: сумерки.
Благовония: полынь, мирра, шалфей, гилиадский бальзам, ирис.

Пещера Мерлина на горе Ньюэйс, УЭЛЬС.

8

САД

«Ни от моего отца, ни от матери
Моя кровь, моя кровь.
Я был околдован Гвидионом,
Первым волшебником британцев,
Когда он создал меня из девяти цветков,
Девяти бутонов различного вида:
Из первоцвета гор,
Ракитника, таволги и тысячеголова,
Сплетенных вместе,
Из бобов в их тени, рождаюгцей
Белую призрачную армию
Земли, земного племени,
Из цветов крапивы,
Дуба, боярышника и скромного каштана;
Девять сил девяти цветков,
Девять сил соединились во мне,
Девять бутонов растений и деревьев.
Мои пальцы длинны и белы,
Как девятый вал моря».

(Мабиногион, «Хэйнс Блоудуэдд»)

Яркая весенняя зелень окружала нас на всем пути нашего следования на север, в направлении Уэльса.
В это утро мы уже больше пяти часов провели в седле, поэтому при подъезде к большому городу Абергаванни мы сделали привал для отдыха.
Было уже за полдень и солнце палило нещадно, так что мы решили немного передохнуть в тени густого дуба, стоявшего прямо у главной дороги.
— По тому чувству, которое вызывает здесь земля, я могу сказать, что на этом месте была некогда Волшебная Роща, — произнес Мерлин, беря в руки свою флейту. — Когда я начну играть, внимательно наблюдай и прислушивайся ко всему вокруг, я имею в виду — не с помощью своих физических чувств, а с помощью чувств Потустороннего Мира.
Как можно внимательнее прислушивался я к дивным звукам музыки, которые, устремляясь вверх, таинственно рассеивались между холмов и деревьев, но ничего больше не мог обнаружить. Наконец Мерлин положил флейту на колени и поднял голову.
— Сейчас, Артур, ты слушал своими ушами и смотрел своими глазами, но очень мало увидел и услышал. Пришло время посмотреть на мир своим духовным телом — своим Другим Я. Плотно закрой глаза и слушай мою музыку снова — и старайся вообразить себя одним из ее звуков. А когда голос твоего внутреннего наставника подскажет тебе, что пришло время, открой глаза и опять посмотри вокруг.
С этими словами Мерлин опять заиграл на своей флейте. На этот раз мелодия была совсем другой — более нежной и медленной, но она обладала не меньшей силой. Ноты взлетали вверх и падали вниз, пока мне не стало казаться, что я плыву на лодке в открытом море. Через некоторое время я определенно ощутил, что меня начинает переполнять непреодолимое желание увидеть больше. Я открыл глаза, но я не был готов к тому, что я увидел.
Прямо вокруг нас носились, кружась, самые странные существа, какие только можно было себе представить! Короткие пухлые фигурки, напоминающие человеческие, в зеленых одеждах и остроконечных туфельках; крохотные, похожие на эльфов существа, которые порхали с цветка на цветок, взмахивая прозрачными крылышками; маленькие создания, размером не больше собаки, но с торсом человека и крупом лошади!
Решив, что мне это, конечно, снится, я протянул руку, пытаясь ко снуться их. И сразу же все они исчезли из поля зрения. Мерлин перестал играть и досадливо покачал головой.
— Зачем ты это сделал?
— Что сделал? — спросил я в ответ. —Я грезил наяву... вот и все. Но когда Мерлин опять покачал головой, я внезапно осознал, что эти существа мне вовсе не приснились.
— Ты решил, что это тебе привиделось, — с укором сказал Мерлин, — и тут же посчитал, что этого нет на самом деле. Что ж... Я здесь для того, чтобы сказать тебе, что это не так. Кто, например, может видеть ветер? Или волны, которые заставляют землю содрогаться? Или гром? Или тепло в темной печи, благодаря которому печется хлеб? Разве не могут эти вещи валить империи и плавить горы, даже если их нельзя увидеть? Да... сущности, которых ты видел рядом с нами, настолько же «реальны», как и мы сами, — хотя я часто сомневаюсь, не рассматривают ли они нас как нечто менее подлинное (здесь Мерлин сделал длинную паузу)... и как они любят музыку! Нет ничего в мире, что бы И Тилвис Тег любил больше, чем звуки свирели, — сны Не считай их «нереальными» — они просто другие.
На какое-то время Мерлин, казалось, глубоко задумался — он перебирал пальцами траву, загребая целые горсти клевера.
— В любом случае, — сказал он немного погодя, — мы направляемся к месту, которое должно убедить тебя в правоте моих слов. Идем, нам нужно спешить — ибо время, которое нам предназначено провести вместе, быстро близится к концу. А мы не отважимся вызвать гнев доброго аббата или его христианского Бога... не так ли?
После всего этого серьезного разговора я посмотрел Мерлину прямо в лицо, чтобы проверить, насколько искренне он говорит, и увидел, что он улыбается!
Вскоре мы вернулись на дорогу и перед нами выросла другая гора. Очертания ее сильно отличались от мягких контуров пологого холма, который мы только что оставили позади, — ее зубчатые суровые склоны выглядели довольно дикими.
«Дикими, но прекрасными, — думал я, —... и то и другое по-своему прекрасно, ничто нельзя назвать ни хорошим, ни плохим — оно просто другое, как сказал бы Друид!»
— Мы уже почти дома! — услышал я сзади голос Мерлина, и меня удивило то ударение, которое он сделал на слове «дома».
Мы вышли к маленькой каменной хижине, принадлежавшей каким-то пожилым супругам. Здесь мы оставили свою лошадь и отправились вверх по холму пешком. Тропа, по которой мы шли, была живописной и опасной одновременно, местами она так близко подходила к стофутовому обрыву, что У меня перехватывало дыхание. Но Мерлин был все время рядом, стоило мне споткнуться — ион тут же пришел бы мне на помощь.
Уже смеркалось, когда наша тропа внезапно оборвалась, прегражденная водопадом, который падал с такого высокого уступа, что рассмотреть его в наступающих сумерках было невозможно. Усталый и голодный, я громко вздохнул и тяжело опустился на покрытый мхом камень.
—Не падай духом, — сказал Мерлин, — в этом Волшебном Мире существует еще множество вещей, которые сначала выглядят как препятствия, а потом очень часто оказываются воротами в какое-нибудь удивительное царство.

С этими словами он исчез за искрящейся пеленой воды. Я удивленно глядел ему вслед.
При ближайшем рассмотрении я обнаружил, что тропа на самом деле 3Десь не кончалась, а, аккуратно обогнув водопад, делала резкий поворот, которого я сначала не заметил в полумраке. Сделав это открытие, я тут же впервые вошел в удивительную пещеру Мерлина, которая пряталась в горе Ньюэйс.
Как только я заглянул внутрь, возбужденное хлопанье крыльев возвестило мне, что великий ворон Соломон опять приветствует меня! Как часто я думал о том, где пребывает эта хитрая птица, когда она не сопровождает своего хозяина, и теперь мне стало все ясно: она выглядела так, что сразу можно было понять: она здесь «дома», как и сам Мерлин. Вскоре мы с Соломоном возобновили свое знакомство, а Друид занялся разжиганием огня в огромном камине, который занимал добрую часть одной из стен пещеры. Не
Авадцать один урок Мерлина
151
успел я оглянуться, как передо мной уже весело плясало яркое пламя. Усевшись поудобнее, мы сытно поужинали свежими яйцами (которыми забощтш-во снабдили нас жители хижины}, хлебом из Абергавенни, фруктами с холма Камелот и густым темно-коричневым медом из кладовой. Казалось, эта Простая пища никогда не была такой вкусной.
При всей особой атмосфере «уюта», эта пещера была еще и поистине таинственным местом — все вокруг, каждый уступ и каждый закоулок, было заполнено всевозможными приспособлениями и причудливыми предметами, обладающими в моихглазахнепреодолимым обаянием. Пока я бесцельно слонялся вокруг, Мерлин повесил над огнем котелок с водой и закурил свою.трубку. Несколько минут он искусно пускал кольца дыма, потом поднялся и рошел вдоль длинной полки, обильно уставленной бутылочками и склящами всех видов и размеров. Он жестом пригласил меня присоединиться к нему.
— Из какой из этих трав ты предпочел бы заварить чай перед сном? — просил он. — Я сам их вырастил в своем саду, собрал и высушил, здесь есть |все, что нужно для души и для тела.
— У тебя есть сад? —удивленно спросил я.
— Конечно, почему же нет? — ответил он, усмехнувшись. — У каждого Друида должен быть сад, без него мы не могли бы ни успокаивать, ни лечить известными нам способами. Поищи здесь что-нибудь для себя — скажи, что |гебя беспокоит, и мы постараемся найти лекарство среди этих горшочков.
Игра началась! Я тщательно изучал бутылочки, так как на каждой из них были указаны содержащиеся в ней травы. Хотя я не мог тогда все как следует прочесть, я должен был потом вспомнить их все по порядку — как того ребовало задание. Спустя некоторое время я подобрал к ним рифмы, как это Делают Барды; вот эти травы:

Золотарник, янтарная, белая и красная роза,
Тыква, девясил, хина, Дракос, крокус, Дуир — растения летнего зноя,
Серебряная ветвь и артемизия,
Сон-трава, кошачья лапка, двейл,
Морской рог, калина и сирень —
Над полями Голубой Звезды их царство;
Хмель, миктероперка, каран, вероника,
Виноградная лоза и все им подобные,
Дары осенних туманов,
Туч, дождя и моря.
Следующие: подофилл, Паслен, шлемник, валериана,
«Крыло летучей мыиш», горт и дурман,
Полуночная полынь, пыль и роса кладбищ;
«Зимний гуветок», «зимняя ягода», барвинок, оленъи ягоды.
Где бы они ни выросли —
Несут нам дары, тьмы и глубин.
Земли. Зимы и камня,
И наконец, приходит черед благородных трав:
Бет и асфодель,
Мери, листья эльфов, вереск
И Венец для Жрецов — Золотые Трубки;
Бриттаника с чистопгелом.
Цикорий и календула —
Это травы весеннего воздуха
И дерзкого ветра.
Но выше всех родов то, что позволяет
Духу превзойти самого себя,
Хотя и стоит последним, — это лучший друг,
Священная Золотая Ветвъ.

Здесь было также множество других трав, которые занимали все полки и ниши. Вот некоторые из них:

Касатик германский Калина Прюнелла Липа Рудбекия Эвфразия Чесночник Колокольчик Мелисса болотная «Невестина трава» Корникуль ''Солнечные пуговки» Мята лимонная

Артишок «Майское зелье» Воловик Мать-и-мачеха Кислица «Русалочья трава» Мальва Белена Башмачник Ясенец Коровяк Сфагнум Вика

Хризопсис златолистый Ежевика Фабария «Дар Давида» Ясменник Кровавик Плаун Авран «Солнечные Трубки» Клевер Рута Тамариск Аконит

— А что в этих баночках? — спросил я, заметив еще одну маленькую полочку, которая находилась за всеми остальными.
— А... это особые травы! — ответил Мерлин, подходя ближе и сдувая с баночек клубы пыли. — Здесь двадцать одно растение Солнцеликого Огмы — каждое символизирует священную Руну, каждое предназначено для определенного урока. Именно с ними, Артур, ты познакомишься ближе, чем со всеми остальными, которые ты здесь видишь, потому что эти Растения Огмы всегда были краеугольным камнем Друидической Магии, начиная с глубокой древности — со времен Кад Годдо. (С этими словами он подравнял ряды бутылочек и медленно вернулся на свое место.)
Мерлин говорил, что с помощью этих бутылочек он мог облегчать большинство болезней, кроме тех, которые были посланы богами. Только об этих «разрешенных несчастиях» он говорил: ни один человек не обладает силой, способной их излечивать. Что же касается меня, то я чувствовал себя прекрасно. Поэтому, скорее чтобы сделать приятное Друиду, чем действительно испытывая в этом необходимость, я попросил напиток, который помог бы снять с ног и поясницы напряжение, вызванное долгим подъемом. Мерлин быстро отыскал две янтарные бутылочки с надписями «Phy» и «Catwort»

---------------------
Валериана и котовник кошачий — здесь используются старосаксонские названия трав.

и бросил по щепотке содержимого каждой из них в воду, которая начинала уже закипать. Следующий час мы провели за беседой, медленно потягивая

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: