Домашнее размышление о хлебопашестве

Всяк, кто только бы ни полюбопытствовал, а особливо и вникнул в жизнь поселянскую, конечно бы нашел все то справедливым и совершенным доказательством, что, во первых, деревенская жизнь ведет человека к справедливости, к воздержности, трезвости, к искренности и ко всем добродетелям, ибо жизнь суровая и работная в деревне не имеет в себе никаких пороков таковых, каковые бывают в многошумных городах, где звуки труб и барабанов тревожат людей безвременно. Гордость, пышность, надменность, не уступая друг против друга, ратоборствуя, наводят раздоры, несогласия, а сребролюбие, роскоши, отколь рождается продерзость от чего все злости и злодеяния выходят. А в деревенской неприбранной и замаранной жизни и в их сухоядении всем сим порокам быть весьма не обычно. И какие похоти или пороки могут быть в том, который живет в деревне и упражняется в земледелии? Ибо оно только бережливости и правде, а не роскоши, кичливости и хищению, научает. От чего то мы весьма ясно, хотя и краткого сего примечания, надеяться можем иметь довольное понятие, коль деревенская жизнь сама собою в роде своем есть беспорочна. Не мое бы хотя дело рассуждать о сем, толь приятном, и истинном, и свободном упражнении, которое ведет непосредственно к богу и правде; ибо самое есть безпорочное житие поселянина и первое его употребление трудов в земледелии, которое было еще забавою первого человека, праведного и верного пред богом, но однако ж напоследок и сделалось частию его покаянием, наложенным ему от бога, и так в обое время как безгрешия и греха, оное ему было повелено и самому, и всем его потомкам: “Снеси хлеб твой от трудов твоих!”. Намерения моего нет; в том, приводить сюда древних каковых писателей, от которых довольно уже всем известно, в каком почтении самое первое заведение было, хлебопашество, что многие государи, консулы, диктаторы и прочие знаменитые в государстве люди, брались на таковое высокое служение от плуга. Поселянам же, которые прилежали к сему благословенному от бога беспорочному делу, [194] даваны были великие преимущества и отличные знаки чести; да довольно видим и у самодревнейших гисториков, которые касаяся и наставляя, пиша о домоводстве, поставляют земледелие первейшим, безгрешным и праведным, и наивыгоднейшим, и наипростейшим, упражнением, как для пропитания, так и для здравия человеческого, которое, при умеренном и свободном, всегда на чистейшем воздухе, упражнении весьма полезно. Соразмеряя какому всякие рукоделия, работы, труды и мануфактуры, но земледелие между всех их есть первейшее; ибо без него падают и разоряются, и останавляются. Что ж рассудить должно о людях беднейшего состояния, которые ни от чего иного по большей части терпят оную, как только от неприлежности к трудам и земледелию, ибо оно награждает стократно, о котором по своему его обрабатывания с пренебрежением, выходят такие последствия, что поместно уже начинают в совершенном пропитании иметь в хлебе нужду; но от чего сие зло вкореняется, приводя все обстоятельства и когда бы и не по силам моим и выше меры понятия моего, но предрассудить и описать сие весьма желательно.

Думается, что происходящее сие зло вкореняется в людей от единственного недостаточества, умствований бесполезных, что они поставляют земледелие самопоследнейшим, и гнуснейшим, и подлейшим, упражнением, приличным только таким людям, которых в жизни их почитают не инако с несмысленным скотом в рассуждении трудов их, иногда и неопрятства. Будто определено только тем трудиться, кто только не вник в роскоши, в надменные понятия, в хитрость, сплетающую всякими несправедливостями и волочащую их самих по судам и расправам по всякой неправде. Что можно нынешнего состояния из опытов явственных приметить, что благословенные сии люди, можно назвать, управляющиеся в земледелии, принужденными находятся обрабатывать для пропитания обществом душ по 20 и по 22 на одного работника, кроме собственных своих семейств. Но кажется довольно было бы для такового поселянина, замаранного и неопрятного, чтоб его не только уничтожать во всяком случае, но не лучше ли было бы иметь попечение оных всеми мерами уважать и приохочивать, снабжая иногда полезными на сие хлебопашество правилами, ко умножению и приращению, применяяся в рассуждении: [195] времени разных погод по климатам, где и каковые хлеба могут иметь приращение, а для обрабатывания снабжать и учреждать полезными и порядочными инструментами, яко то плугами, сохами и преподавать наставления, с порядочным смотрением за неприлежными, гулящими и шатающимися единственно только во отягощение народное, а не на употребление пользы общественной. Но сего, как еще не видно, и не дивно, что на таковый предмет еще нет нигде и настояния! Правда же и то, хотя учрежденное в государстве собрание Общества Економического весьма полезно, выдавая разные полезные на все, как земледелие и сохранение всяких домовых избытков к приведению в наилучший цветущий порядок, книги, но книги сии есть мертвы; ибо поступает по ним единственно один из ста господин, имея свои вотчины и разумея силу в оных изъясненную и определяемую, как все сие смешанное быть может простейше и по правилам физическим. То кто б нашелся такой, чтоб, засея, легко взялся и истолкователем был к приведению всех правил презренному и работающему замаранному земледельцу, коего иногда только есть смысла, что так пахать и сеять, как он был сего преемник от своих предков. О пользе же, приращения, хотя он попечителей, но на учреждение иногда ко облегчению трудов своих и сохранению целости от воздушных погод хлеба и прочих сокрывающихся при сем таинств, касающихся и земледелия, никак не понимает и только рассуждает, что Бог изволит, так и будет. На все то сие уже никого нет посмотреть; мы только говорим: “Дороговизна в хлебе, дорог хлеб!”. Но от чего сие происходит, понимать не хочем. Вникнем же, что тут сокрывается, и разыщем сколько известно и понятия нашего будет. Дорог хлеб! но ежели и еще впредь идущие времена вникнуто быть не может на приведение земледелия и хлебопашества и наилучший порядок, и не преподается правил о поступании особо с прилежными земледельцами, и особо на тунеядцев, то ожидать, кажется, кроме дороговизны, ничего. Сколько мы видим таких великих сел и деревень, которые благословением Божиим расположены весьма в таком изобильном климате, где бывают всегда благовременные дожди и росы, имеют достаточно тучных и к принесению плодов преизрядных земель, лесов, здоровых вод, довольных жителей, но при всем том мало, а инде и совсем необработанных, а разве только для единственного своего пропитания, или только, [196] делая один близир что в таком-то селе или селении водится хлебопашество; но соразмерно ль с состоянием жителей и обитающего народа к прокормлению, да не точию своих только семейств, но с избытком ли, чтоб иметь запасный на предыдущие времена, или бы удовольствовать такое место, которое иногда по воздушным обстоятельствам не будет иметь урожая и чтоб прекратить там недостаточество, о сем никто не помышляет. Обитающие же в сих селениях обыватели, коих считая в селении душ мужеска и женска 300, а приемлющихся за плуг и соху едва ли набратся может 60, или 50, по чему уже и видно, сколько они для своего семейства и прокормления и за избытком на продажу обработать могут, а сработает каждый работник не более 6 десятин ржаного хлеба;, пускай снимет в урожайный год с десятины 12 четвертей хлеба, то и выходить должно от каждого работника в год 72 четверти, а на продовольствие 7-ми, или 8-ми душ собственного своего семейства употреблять должно 24 четверти, и столько ж на посев оставить, а на распродажу у него остается третья часть 24 четверти; но по всеобщему вычислению, они, кроме своего семейства, как выше сказано и довольно правильно исчислено, пропитывать должны 22 и 23 души, то каким же посредством 24 четвертями может удовольствовать толиких покупателей, а чрез то самое доставать должны из отдаленных мест весьма дорогими ценами и доставками, что и составляет неизбежную дороговизну. Сделаем же мы хотя не велик вопрос: почему в таком селении, где триста душ, очень мало пахарей? Постыдился бы я вам о сем сказать, но принужденно откроюсь. Роскошь переманила блеском своим изрядных и добрых земледельцев, из их, можно сказать, праведного и, безгрешного пребывания, и рассеяла по разным многочисленным городам, где их принудила снискивать свое пропитание, во изобильном наслаждении не грубых, но вкусных, яств и пития, которые не иначе проживают век свой не только себе самим, но и прочим во отягощение, отставши от истинной и правильной своей должности, принуждены снискивать пропитание свое во грехе, неправде, в сваре и неспокойствии, чего б поселянской жизни лишенным, а прочим, чтоб он не точию правильною и благословенною, от бога поставленною, работаю питался сам и других снабжал и пропитывал, со вредом ближнему отнимая насущные. И от того то есть дороговизна! [197]

По мнению некоторых, которые о сем весьма разумно рассуждая, полагают, чтоб всех таковых, упражняющихся совершенно в хлебопашестве и земледелии снабдить должно; во первых, нарочно для того поставленными смотрителями и економами, избрав честных, постоянных и знающих по сей части разные физические примечания и для облегчения трудов механические правила людей, смотря, чтоб не угнетал оных каковый по случаю нечаянный недостаток в скоте и лошадях, награждать из общественной, на то заведенной, економнческой суммы, с заплатою со временем и исправности; имея свободные магазины для запасного хлеба, дабы онаго, смотря по счислению народному, непременно ставать могло на тригодичное время (от чего, Боже, сохрани!) в случае иногда неурожаев, дабы был сей хлеб замененный как на посев и пропитание готовым; старания особые прилагая, истреблять таковых тунеядцев и отбывающих от истинного упражнения, шатающихся по разным местам и городам, высылая к своим селениям, принуждая совершенно к обзаводству и хлебопашеству, отнимая от них всякую роскошь и прочие принадлежащие в крестьянском быту украшения, о которых более они имеют попечения, нежели об обзаведении скота, и лошадей, и хлебопашества, приходя иногда в неоплатные долги, и чрез то совершенно разоряются, и снискивают пропитание разными несправедливостями по городам и разным местам, где б довольно и без сих земледельцев на всякое служение и должности людей набраться было возможно. По коль же сие, Богом постановленное и благословением утвержденное, земледелие будет оставаться в таком пренебрежении и несмотрении, более надеяться нечего иного, как от времени до времени приходить возможет в упадок, и чрез то претерпевает, как есть душа обогащения государственного, коммерция, в рассуждения возвышения на все товары цен. Сие-то самое уничтожает пределы земледелия и наводит дороговизну.

7, с. 580-581).

Комментарии

73. “СЕМЬ ЧУДСКИХ ПАЛАТ” - разрушившийся культово-жилищный комплекс ойратов XVII в., известный в русских источниках того периода под названием “Каменные мечети”. Состоял из семи зданий (“палат”), сооруженных из сырцового кирпича и каменных блоков с деревянными конструкциями перекрытий (о нем см.: Армстронг П. А. Семипалатинские древности // Известия РАО 1860, т. 2, вып. 4; Черников С. С. Памятники архитектуры ойрат-калмыков (материалы) // Записки Калмыцкого НИИЯЛИ. Элиста, 1960, в. 1; Левишн А. И. Описание. Примечания С. Аджигалиева, (№ 56, с. 446).

74. ГОТГАРД АНДРЕАС (АНДРЕЙ АНДРЕЕВИЧ) ФОН МАНТЕЙФЕЛЬ (1762-1832), граф, российский камергер, сенатор, тайный советник. Принадлежал к лифляндской ветви остзейского рыцарства. Являлся владельцем имений Рингенберг, замков Рингени Талькгоф в Лифляндии. (См. Genealogisches Handbuch der Baltischen Rittershaften. Teil Livland. Gorlitz, 1929.).

75. МАТТИАС (МАТВЕЙ ИВАНОВИЧ) ГЕЙЦИГ (искаж. Генциг), (ум. 1797). Предположительно происходил из ревельской купеческой и пасторской фамилии. Находился на русской службе с 1753 г. В нач. 70-х гг. - секунд-майор Нешебурского пехотного полка, с сер. 80-х гг. - полковник, городничий и комендант Семипалатинска, а также командир местного гарнизонного батальона. Умер в Семипалатинске и там же похоронен.

76. ФРИДРИХ КАРЛ МАКСИМИЛИАН (ФЕДОР) ФОН ВИНКЛЕР (род. ок. 1748), подполковник Ширванского пехотного полка (с 14/VII 1788). Сын саксонского дворянина, шведского подданного, затем голландского подданного и потом русского капитана Карла Филиппа фон В. (ум. 1767). В службе кадетом с 1756 г. в Сухопутном Шляхетском кадетском корпусе. Участвовал в Семилетнюю войну в походах в Пруссии и Померании (1763 г.). В 1773 - 1774 гг. действовал в Оренбургской и Тобольской губерниях против Е. И. Пугачева. С 1786 г. премьер-майор в Ширванском полку, через два года там же подполковник, кавалер ордена Св Георгия 4 степени. Прадед генеолога Павла Павловича фон Винклера (1866-1916). (См.: Крупин Е. Н. Рязанский родословец [Рязань - Рыбное]. 1995, кн. 1, с. 21-25; РГВИА, ф. 489, on. I. D. 1045).

77. ГУСТАВ ЭРНЕСТ (ГУСТАВ ГУСТАВОВИЧ) ФОН ШТРАНДМАН (1742-1803), генерал-лейтенант, с 1798 г. - генерал от инфантерии. Дворянин, уроженец Лифляндской губернии. Сын русского капитана Густава фон Ш. и Кристины Элеоноры фон Гиршхейт. С 1778 по 1800 гг. служил на Сибирских пограничных линиях, с 1787 г. был командующим Сибирской дивизией на границе с Китаем, в 1789-1798 гг. занимал пост командующего Сибирским корпусом и пограничными линиями в Западной Сибири. Оставил обширный рукописный дневник о своей службе на юге Сибири и в Северном Казахстане (см.: PC, 1879, т. 24, № 1, с. 150-156; 1882, т. 34, с. 289-318; 1884, т. 43, с. 55-86, 271-288), но его местонахождение пока неизвестно. Был женат на Луизе фон Икскуль-Гильденбанд. Умер на родине, похоронен в родовом поместье Шлосс-Лел Эстляндской губернии. (О нем см.: РБС, т. Шабанов-Шульц, Спб., 1911, с. 437-439; DBL, s. 775.)

78. САМУЭЛЬ БЕНТАМ (БЕЙДАМ). (1757-1831). В службе с 1783 г. В карабинерных полках, кавалер ордена Св. Георгия IV класса. С 1/I 1793 г. - бригадир. (О нем см.: Ситников Л. А. Новое об истории освоения Северной части бассейна Тихого океана // Источники по истории Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1988, с. 163-196).

79. ОТТО ГУСТАВ ФОН БРЮММЕР (БРИММЕР) (BROMMER) (род. 1764), полковник. Происходил из немецкого дворянского дома Таммик. Во время прохождения военной службы на юге Сибири 8/IV 1796 г. вступил в родственные отношения с семейством потомственного лифляндского дворянина Густава Эрнста фон Штрандмана (см. коммент. 77), женившись на его дочери Луизе фон Штрандман (1777-1836). (См.: Genealogisches Handbuch der Baltischen Ritterschaften. Teil Livland. Band I. Gorlitz, 1929, s. 340).

80. ГАБРИЭЛЬ (ГАВРИЛА АНДРЕЕВИЧ) ЛИЛИЕНГРЕН (ЛИЛЕНГРЕЙН), по происхождению финн или швед. С 1756 г. являлся поручиком русской службы, в 1790 г. - секунд-майор. С середины 90-х гг. служил в Екатеринбургском полевом батальоне в Восточной Сибири

81. КАРЛ ХРИСТОФОР ФОН ДЕР ОСТЕН-САКЕН (САКЕН) (1739-1798). Выходец из курляндского дворянства, в русской службе с 1774 г. Подполковник (с 1/I 1786 г.) Нашебурского пехотного полка сверх комплекта.

82. ДАВЫД НИКОЛАЕВИЧ ЮРГЕНС (ЮРГЕНЦ). Немец по этнической принадлежности, фамильное происхождение неизвестно. В службе находился с 1763 г. Отличился во время русско-турецкой войны, был награжден орденом Св. Георгия IV класса (1770). До сер. 70-х гг.- подполковник, полковник Нашебургского пехотного полка (1781), позднее - генерал-майор, кавалер ордена Св. Георгия III кл., в 1790 г. - комендант Очакова.

83. ИОГАНН (ИВАН) ФОН ТРАНЗЕ (6/VIII 1745-1818, Кременчуг), подполковник 2-го егерского батальона (с 1/I 1786) Сибирского корпуса, позднее полковник, кавалер ордена Св. Георгия 4 степени- Происходил из лифляндской ветви имматрикулированного остзейского дворянства. В службе со 2/VII 1756 г. Был женат на Эльжбете Фигура-Клодавской. В настоящее время его потомки проживают в Германии. (О нем см.: РГВИА, ф. 489, оп. 1, д. 1045).

84 МИХАЭЛЬ (МИХАИЛА, МИХАИЛ) ФОН УНГЕРН-ШТЕРНБЕРГ (УНГЕРН) (ок. 1748-?), барон, полковник Ширванского пехотного полка (с 12/II 1786). Принадлежал к лифляндской ветки древнего остзейского рода. Вступил в службу в 1757 г. в Сухопутный шляхетский корпус кадетом. С 28/VI 1771 г. - подполковник Углицкого карабинерного полка, бригадир (1780-1793). участвовал в походах в Польшу (1768-1772, 1778, 1779, 1780, 1783, 1784), в русско-турецкой войне (1773-1774). Потом служил на Иртышской линии в Ширванском полку полковником, со 2/IX 1793 г. - генерал-майор в войсках под начальством генерал-аншефа А. В. Суворова в Польше (См.: РГВИА, ф. 489, оп. 1, д. 1045).

85 ГУСТАВ ШРЕЙТЕР ФОН ШРЕЙТЕРФЕЛЬД (искаж. ШРЕЙДЕР, ШРЕНДЕР). (13/IV 1758 - 3/VI 1832, г. Ревель), полковник, бригадир (1797-1798). Принадлежал к имматрикулированому дворянству Лифляндии. Сын поручика Иоганна Ленгарда фон Ш. и Магдалены Доротеи фон Будберг. С 1775 г. состоял на службе в Инженерном корпусе, в 1789-1790 гг. - при финляндской армии, в 1792 г. - в Двинском корпусе. В начале 90-х гг. - полковник, бригадир (приб. с 1796 г.), генерал-майор (1799). В период 90-х гг. XVIII в. - 1802 гг. служил на юге Западной Сибири. С сер. 90-х гг. был командующим войсками на Тобольской и Ишимской пограничных линиях. Во время службы на сибирских линиях организовывал в Петропавловске любительские концерты и представления по музыкальным произведениям И. В. Моцарта и итальянских композиторов. С именем этого офицера некоторые сибирские историки связывают зарождение театрального искусства в г. Петропавловске, на территории современной Северо-Казахстанской области. (Копылов А. И. Очерки культурной жизни Сибири, с. 230). В 1803- 1807 гг. служил в Инженерной экспедиции Военной коллегии. На 1822 г. - инженер-генерал-лейтенант

86. АНТОН АНТОНОВИЧ СКАЛОН (SKALON) (1767-1812) капитан, с 1794 г - майор. Сын генерал-поручика А. Д. Скалона (см. ком. 67). В 80-90-х годах XVIII в. служил в Сибирском полку, расквартированном по укреплениям Иртышской линии. Во время Отечественной войны 1812 г. находился в действующей армии, был убит под Смоленском. (О нем см.: Толль Ф. Настольный словарь, т. 3; Энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона, т. 59 Спб., 1900.)

И. Г. АНДРЕЕВ

ОПИСАНИЕ СРЕДНЕЙ ОРДЫ КИРГИЗ-КАЙСАКОВ

[ДНЕВНИК (12 ИЮЛЯ 1795 г. КОНЕЦ 1800 г.)]

В нынешнем месяце июле продавалась ржаная мука весьма недостаточно, и только, где была запасная по излишеству, или только по нужде в деньгах, довольно по [198] 80, по 85 и по 90 коп. пуд, но по вольной продаже от крестьян в базаре нет совсем, да по известиям об неурожае хлеба по великим засухам, и быть не может, о чем довольные уже идут народные разглагольствия.

Июля 12-го числа из письма брата, Флегонта Григорьевича, изрядное сношение достойно сюда вмести к мыслям домашнего размышления к 9-му числу сего июля касательно о приведении хлебопашества в наилучшее состояние.

Между прочим в письме его заключается, что он быв из кайенского Енисейского винокуренного завода в Томске, и оттоле в Красноярске, хлебном городе, где не мог дешевле купить, как по 37 коп, пуд, с их в завод доставкой, но на силу мог по неурожаю закупить свою препорцию до 50 тысяч пудов в мае месяце. Новые на сие мысли угнетают меня совершенно. Слыша такой недостаток в хлебе и таковую дороговизну, которой поелику довольно мне сибирская страна известна, то я не щитаю в оной изобильнее, как Тюменской, Томской, Красноярской и Иркутской уезды, от натуры одаренной таковыми выгодными местами и землями, по всей Сибири наилучшими к шюдоприношению, а Красноярский уезд кольми паче изобиловал хлебом наивсегда, ибо оный по реке Енисею, начинаясь от самых верхних мест его ведомства с полудни даже от китайской границы, от острова Саянского и Абаканского, всегда в прежние времена препровождали хлеб со избытком в нижние места Енисея водою, как в город Енисейск, Туруханск, в самый север даже и ниже к океану, где получали покупкою не дороже сего, как по 30 и 40 коп. за пуд, а также в том краю никаких воинских команд не состоит и продовольствия никакого не выходит, дошел до таковой дороговизны, что видно не инако что и во всех местах тому же быть надобно.

Июля с 10-го числа продолжались при ясном небе и облаках великие сухие ветры, как от W, NW и N, но солнце, при всех сих прохлаждениях, ярко весьма испускает свою горячность, и жары с засухами, за неимением дождей не полыхают, что и 13-е число уже постигает.

21-го числа куплен поросенок за 20 коп.

24-го числа мука ржаная продавалась на базаре по 85 коп. пуд; куплены колеса за 3 руб. 25 коп.

26-го числа майор Сорокин послан был в Ганкинской [199] редут, для обследования нападения киргизского, кои сделав на лагерь нападение, при чем искололи копьями палатки, но из редута отбиты были из пушки. Вреда больше не причинили, да и от лагеря провожены честно 187 выстрелами из ружей, следовательно, такие проводы им весьма были неприятны, что на месте оставили много победоносных знаков.

Приехавши 8-го числа домой, застал все здорово и благополучно; снимали хлеб с полей; хотя бы урожай был и порядочной, но многочисленные галки, не имев к прокормлению своему никаких ягод и прочих полевых плодов и пресмыкающихся, на кореню так побили хлеб, что только почти с нуждою убрать могли третью часть, а многие поля остались нежатыми. А 30-го числа приехал советник Чекунов, для строения барок на плотбище. Сахару голова 14 3/4 ф. - 12 руб.

Августа 31-го числа продано советнику Чекунову лошадей: игреняя 20 руб., корноухая 20 руб., воронко 25 руб., и т. д.; дровней 20 пар 36 руб., телег и приборов 5, 20 руб., пил 2, 6 руб.

Сентября 3-го числа. Во время моего здесь в Семипалатинске бытия, вышло 2 каравана, один из Кашгарии, другой с китайской границы, в первом лошадей до 70, в другом до 40, вывезено, бязей, фанз, несколько, зверей: лисиц, волков и мерлушки, но товары так дороги, что и сказать невозможно.

О заграничных обстоятельствах никакого уведомления не было, ибо все благополучно.

Сентября 17-го выехал из Семипалатной, отколь и полковник и комендант Генциг ехал со мною до Кремлевского плотбища, где были у советника Чекунова сутки. Во время сего проезда многие меня уверяли по форпостам, что птицы галки от недовольного пропитания, как нынешний год засушливый и никакого корму для них нет и ни ягод и ничего, а также и никаких насекомых, по чему, собираясь кучками по пяти, по шести и по десяти, забрався в сухие кустарники, помирали. Как лето сие было засушливое, вся трава, даже и кустарники, были от зноя солнечного как опаленные, так в августе и сентябре совсем дождей не было, и стояла засуха, а когда б только и бывало мрачное небо, но и тогда ни малой склонности к дождю не было, кроме сухих ветров. 22-го сентября в Черлине форпосте, в Казачьем форштате, сгорел 21 двор. Приехал в Омскую 29-го числа, был у генерал-поручика [200] Штрандмана, но не застал. Погода стояла пасмурная, хотя и к дождю склонная, но великие ветры упадать оным весьма препятствовали.

27-го числа куплено пуд пшеничной муки 1 руб. 20 коп., ржаной 5 п. по 80 коп.

30-го числа сентября приехал Штрандман из Петропавловска, и для встречи дали 21 выстрел из пушки.

9-го октября куплено сахару 7 ф. по 95 к., по 65 к. фунт. Сала 1 пуд, 1 руб. 50 коп.

В ночь на 12-ое река Омь покрылась льдом и по Иртышу шуга пошла.

15-го числа за шитье башмаков 1 руб. 20 коп за 4 игры карт 60 коп. За подковку лошадей отдано 50 коп., прислано из двора сукна зеленого 4 аршина по 8 руб. Куплено муки пшеничной 1 п. по 1 руб. 10 коп.

16-е и 17-е числа река Иртыш покрылась.

8-го ноября удивительное приключение привело меня в удивление, что между христианами и, как говорится, правоверными мусульманами святое слово: “во всяком языце делай правду приятен ему есть”. Один ссыльный татарин имел у себя на содержании 12 лет старушку христианку слепую, она сего числа скончалась, которая и похоронена его старанием и попечением, хотя у ней и две дочери есть замужем, да и прежде такая ж беспомощная им была призрена, и похоронена по-христиански. Вот истинный доброжелатель, как царствует между людьми, но не просвещенного, а во тьме заблуждающего, человека, он с плачем сказал при сем, что “и я человек и умереть скоро мне надобно”. Сей есть татарин, живущий в Омске на своем пропитании и при полиции был ходаком, Абдул.

Куплено 2 графина 30 коп., 14 тарелок 3 р., сукна 5 чет. ар. 6 р. 56: к., 6 тарелок 1 р. 25 к., зеркало 3 р. 50 коп. За мыло отдано за 1 п. 25 ф. 4 р. 85 к.

25-го числа сошита платья новаго пара за 65 р. 20 коп.

4-го декабря проехал из Казани Абтагарим Бакиров; объявил, что в Казани хлеб по 40 коп., овес по 1 р. 40 коп., а ежели станет Волга, коя еще и 22-го ноября не закрылася, ожидают дешевле, пшеничная 70 коп., а у вотяков, чуваш и мордвы, хлеба великое множество и около Казани, но от Перми в Сибирь нету.

Привез 5 ар. позументу 11 лот. по 1 р. 10 к., темляк золотой 4 р. [201]

(Здесь следуют выписки из книги: “Лучи мудрости”, “О человеке”, затем изречения и анекдоты о Катоне, Солоне, Пифагоре и других. (Прим. Г. П.)).

Лето 1796 г. в Омске

1-е число января. Погода теплая и приятная, по 6ое число продолжалась с морозами. Великие морозы с погодами и снег перепадал с тепелью весьма довольною.

Куплено 2 конца белой китайки 6 р. 60 к.

Начало сего года пришло с дороговизною хлеба, продавалися: ржаная по 95 к., пшеничная 1 р. 25 к., а круп никаких. Но и весьма недостаточно пропитание. Куплено воз сена 80 к., мяса 2 п. по 60 к.; привезено из уезда от крестьян.

Приехал из 1-го батальона солдат из Екатеринбурга, объявлял, что по недостатку хлеба, который народ ели около Тюменского уезда белую глину, многие от запора померли и мрут, а сыскали средство в пищу употреблять, делая из камыша рубленую муку, меля на мельницах: следовательно, сие средство легче быть может. Недостаток же в хлебе по большей части около Шадринска и Долматова в округах, а в Курган, в Ялуторовск и в Тюмень, по урожаю нынешнего года покупают на Волге 4 р. четверть, и тем довольствуются.

21-е число. От Ивана Никитича 7 ф. вишней по 30 к. Взято сахару 12 ф. по 1 руб.

По полученному совершенному известию к ташкенцам чрез письмо из Кулжи, что поехавшие прошлого года в великий пост Токсалтана брат Шамагмет, Шанияс-салтана сын, Самы-салтана сын - все молодые, в Пекин, как они обыкновенно все к китайскому хану ездят на поклонение, из них померли дорогою от оспы все, и для того караван, при них шедший, остановился, который почитают, что они выехали из Пекина назад тому три месяца, почитают его быть на китайской границе в Кулже, и когда туда прибудут, то должно им посылать на встречу лошадей и верблюдов, то и считают получить оный весьма достаточным около апреля месяца, а не ранее. Несогласие Ханхожи с Пупою и ныне продолжается политически.

Юнус-хожа ташкентский ⁸⁷, довольно ища покровительства, с куконским беком Нурбатою ныне согласен, и никаких раздоров не имеют. Нурбата же, усилившись [202] весьма своими подданными, особливо калмыками волжскими, может весьма иметь вскоре вооруженные силы по его строгости, а к тому ж и Худиярбек, сколько б ни был силен, ему подвластен; а по сему и китайцы ищут его ласки единственными только подарками, от чего он, более гордясь, принимает себе силу и никого не боится, как то была и прежде у него ссора с бухарским аталыком, за убиение одного купца, но он силою и проворством своим, как от китайцев, а равно и бухарцев отделался, и ныне находится в совершенной силе и возможности пуститься везде, где б только нужда потребовала, не трогая сам собою никого из тамошних владельцев, а диких киргизов у себя в протекции, по вероломству их, не имеет.

Осталось в деревне в доме: Образ Богоматери Иверской в резном киоте, риза серебряная; распятие, Николай Чудотвор. оба на бумаге гравированные. Картин божественных из масла 2, столов с ящиками 2, оконников 6, стекольных 2, кровать 1, стулов 6 и скамейка 1, столов малых 2; посуды зеленой: мисок больших 2, малая 1, тарелок 2, деревянных тарелок 12, чашка 1, ручная мельница 1, деревянных жерновов 2, сошников больших 2, у мужиков 4, серпов 18, точило с веретеном 1, невод большой новой 1, таган большой 1, чугунка 1, таган малый 1, клюка 1, ухват 1, ножей и вилок пар 9.

Осталось скота: корова дойная 1, под ней теленок 1, бычков 3 больших, 2 годовых, козел 1, петух 1, кур 6, гусей пара 1. Отдано людям на содержание скота; Андрюшке корова красная криворог, нетель, красные рога высокие; Гришке красная корова, нетель одна, рога калачиком; Яшке красная корова; Кирке чалопестрая, лоб белый; Сеньке бурая корова.

Что осталось в городе в доме: образ местной Богоматери с окладом, в киоте три ризы серебряных; в киоте 3 образа, венцы и пеля; образ Спасителя в резном киоте; образ алебастровой, образ в ризе серебряный, образ с крестом и мощами, риза серебряная, образ Знамения Богородицы, венец и поля серебряные; на холсте: образ Спасителя в передней, образ Благовещения. Картин: живописных 7, за стеклами в золотых рамах 10. Зеркало большое в красном дереве одно, стеновых двойных таких 2, туалет с зеркалом красного дерева 1. Сундуков: большой с теплым платьем 1, белой кованой с посудой медной и оловянной 1, сундук красной кованой с новым [203] 1, сундук белый, железом обит с пенковой (!) посудой 1, сундук белый с бельем 1, погребцов 2, ящик дубовой кованой 1, комод 1, ящик старинной с делами 1, ящик крашеной с выдвижками 1, ящик крашеный пестрый кованый 1. Посуды: самовар медный 1, медяник 1, кастрюль 2, чугунов 2, сковород 2, ухватов 2, сковородник 1. В анбаре в фурмане железные инструменты: топоры и косы, бочек хлебных 5, стол складной большой 1, больших к один с ящиком, 2 столов крашеных, зеленый 1, голубых 2, белый 1, мраморный 1, стульев зеленых 6, белых 12, канапе зеленое 1. Коров дойных 2, телят 6.

Выехал из Семипалатной на первой неделе великого поста в среду 5-го марта, но по 10-е число стояла погода северная, бурная и морозная, так что с трудностью, доехали в Омск, в среду ж 2-й недели. С 10-го числа настала ясная и хорошая погода.

16-го марта: куплено полуситцу 9 ар. по 1 р., воз сена по 1 р. 15 к. и по 90 к.

18-й, 19-й, 20-й и 21-й дни солнечные и теплые, и таяло хорошо.

Мука комковая 5 руб. пуд. Чернослив 2 ф., 60 к., коврижки 2 ф., 40 к., малины 2 ф., 40 к., сандалу 1/2 Ф. 20 к., тириаку 5 з., 15 к., саржи 3 ар. 4 р. 50 к., лент 3 ар. 75 к., хмелю безмен 25 к., перчатки 4 р. 50 к., орехов 5 ф., 40 к.

4-го апреля: пуд сахару 30 р.

На 5-е число в ночь великой ветер и шел дождь, по утру весьма пасмурно.

Мука ржаная по 1 р. 20 к., дел по 13 1/2 к. за сажень. 16-го лед на р. Иртыше пошевелился, 17-го числа ветер с востока и холодно, хотя и при солнце и облаках.

Мая к 1-му числу мост наплавной поставлен: погода весьма хорошая, переменная теплая с дождями и вельми произрастениям полезная.

8-го мая ездили с комендантом за р. Омь на пашни и хутор, где прежних бывал комендатов в 15 верстах, где один колодец, земли пахотной довольно, но воды, лесу и сенокоса нет.

10-го числа ездил в Захламину деревню, взял у мужика Кирилы Холмогорова земли верстах от деревни в 4-х для посева хлеба, и тогда ж зачал сеять овса.

По 16-е число мая стояла ясная погода с переменными [204] ветрами, а сего числа ненастье сухое с холодным ветром, но на 13-е и 14-е были иньи, от чего в городах все позябло, а 10-го числа во весь день пробрызгивал снег с холодным весьма ветром; в р. Иртыше вода так возвысилась, что, выступя из берегов, начала потоплять ужо и нижней форштат, но все еще прибывает вершка на 3 и по 4 в сутки.

Куплено муки ржаной 7 п. по 1 р. 20 к.

Приехал Камнев. 16-го числа посеял хлеб от Захламиной дер. в 4 верстах: овса 3 четверти, пшеницы 3 пуда, ленного семя пуд, проса 1 1/2 загона, репного семя 2 ложки, а земли взяли у крестьянина захламинского у Кирилы Холмогорова, у самой его избушки, на большой дороге, за колочком, в правую руку.

“Из Омска, от 17-го числа мая, 1796 года.

Государь мой, Матвей Степанович!

Я был ныне 10 дней болен, не мог быть у истинной своей должности: но чтоб не потерять время в праздности, которое я почитаю весьма для меня всего дороже, пришла мне на мысль восходящая дороговизна и неурожай хлеба повсеместно хотя ж и прошлого 1795 года. Июля 9-го числа, в домовом моем размышлении полагал нравственно, что сие происходит от клонящихся причин народных, но желательно вам объявить в ниже следующем содержании мои мысли, если заслуживать будут вашего внимания, но не приписывая мне ничего, кроме упражнения моего от скуки. Хотя я употреблен быть инде не мог, но писать с помощью очков болезнь моя не препятствовала. Дороговизна хлеба во всех почти местах Всероссийской империи, но даже и в иностранных государствах, по уведомлениям видимым из получаемых газет, приводя в некоторое размышление о неурожаях, чрез что все коммерческие, как обращающиеся в государстве, равно и вывозные из других земель, товары курсом возвысились, смею сказать, чрез двадцатигодячное время вдвое, равно как все мануфактурные и минеральные изделия, вещи и выделываемые из оных на фабриках все работы, наем рабочих людей, от чего воспоследовали, как только не от дороговизны в хлебе и возвысившихся на оный непомерных цен? Но от чего оное происходит, тайна сия хотя и не маловажная, по всякому [205] покажется странна. В прежнем моем размышлении о дороговизне хлеба говорено несколько без испытания натурального, единственно только нравственно примечаниями испытанного ко обращению нравов человеческих и восходящих обычаев, возрастающих по времени в людях, уклоняющихся к праздности и упражнению в непринадлежащие им должности впадающих, коих только роскошный блеск манит всегда прочь от трудолюбия по разным городам, отставая от истинного и должного им упражнения в земледельстве, и при всем том приходит на мысли еще и то, что старинные из древнейших летами людей вообще все, иногда рассказывая, утверждали, что во времена их молодости своим обращением имели продолжительнее нынешних, и земля приносила свое плодоприношение во всем всегда избыточнее, следовательно, всему сему споспешествовало время и приносило во всем изобилие, в хлебе, во всех плодах и растениях, а по сему, входя в размышление, и сделаем, сколько понятия нашего быть может, некоторое возражение.

Священное Писание ясно выводит, что по сотворении от Бога мира сего, постави Бог землю и утверди ее, снабдя всеми благами к пропитанию и продовольствию избыточному всех тварей созданных, имея на себе людей великих, что доказывается ясно вынутыми из недр земных многими человеческими костями, к их составу, а по Священному писанию, яко филистимляне были злы и по нынешнему рассмотрению бывшие в древности гиганты, как необыкновенного роста человеческого люди, кои жизнь свою продолжали даже до 900 лет и более, равно и все создания, звери, птицы, рыбы, гады, иметь должны были против человечества равную пропорцию, и сотворишася злы перед богом, коего уже милосердный перенесть не мог, и от создания мира в 1262 лето послал всемирный потоп и истребил их, кроме праведного перед Богом Ноя и сынов его, и покрыл Бог лицо земли водою, которое продолжалось годичное время, а потом обновилось лицо земли, следовательно, потеряв первобытное свое состояние, совсем приняла другой вид и другое положение, по чему не инако, как она могла вся проникнуть, бывши в великом движении, или потрясении, как и из примечаний физических уразуметь свободно великие в пестренности опрокинутые горы, наносные без всякого порядка разных существ земли, и пески слоями смешанно лежащие и в глубочайшем оном положении разные [206] бывшие на поверхности земли растения и остатки животных и пресмыкающихся отверделых и окаменелых, и так всей внутренностью земли по действиям своим заимствовала вода, от чего земля, быв сырой, и к приношению; всех плодов и растений могла быть наилучшею; от восходящих же тогда по сырости паров приносила наиболее дождей и рос, и так сказать просто: когда она не только первобытного ее создания, но даже по поправлении Всемирным потопом была нова и молода, а по сему, что есть молодо и ново, ко всякому плодоприношению способнее и приращительнее. Нынешнее же ее состояние, по прошествии от потопа пяти тысяч слишком лет, сделавшись твердою, сухою, иссушившею по лицу земли не только великие реки и источники, но некоторые и моря, и не имея от себя таковой влаги, наименее приносит дождей, рос и всякого окропления и к плодоприношению время от времени становится неудобною; ибо видим по лицу земли умножение людей, а всех произрастаний во умалении, леса иссечены, поля истоптаны, нивы опустошены, где начали наиболее свирепствовать бури, ветры и придавать наиболее сухости, а не влаги; а с другой стороны Священное писание не ложно гласит: “и сократятся дни ваши”;

⇐ Предыдущая234567891011

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: