 |
Боже, благослови полковника Норта
|
|
|
|
– Эта была небольшая сделка. Были поставлены только мелкие партии товара.
Манушер Горбанифар,
торговец оружием из Ирана, «Вечерней строкой», 11 декабря 1986 года
Этот человек выступал по телевидению, развалившись на серебряной парчовой кушетке в Монте-Карло. Рядом с ним сидел Аднан Хашогги, самый богатый человек в мире. Горбанифар непринужденно болтал с Барбарой Уолтере о том, как вместе со своим черноглазым приятелем «Шогги» организовал злополучную сделку, которая внезапно обернулась реальной угрозой для президента Рональда Рейгана.
Космополита Манушера Горбанифара не очень беспокоила паника в Белом доме. Настоящая проблема, сказал он, заключается в том, что они с Шогги не получили ни одного доллара из своего «посреднического гонорара», равного 33 процентам. Они потратили уйму времени и усилий, а их надули: то, что начиналось как обычная операция для привлечения внимания к товару, закончилось кошмаром, который бросил тень на достойных бизнесменов.
Вся затея была организована неумело, жаловался Манушер. В деле принимали участие евреи, канадцы и даже филиппинцы. Но отсутствием профессионализма удивили именно американцы, горько заметил он; из-за них торговля оружием приобрела дурную репутацию.
Международная торговля оружием – гнусный бизнес, и занимаются им не только легкомысленные и бесчувственные иностранцы. К 17 января – по сообщению ЮПИ из Вашингтона – список международных торговцев оружием расширился. В него вошли хорошо знакомые имена Миза, Кейси, Ригана и Буша.
Генеральный прокурор Соединенных Штатов, директор ЦРУ, начальник аппарата Белого дома и вице-президент, который к тому же является сегодняшним фаворитом Республиканской партии на предстоящих президентских выборах. Именно они уговорили президента Рейгана, формально «ответственного за деятельность спецслужб», принять решение от 17 января, которое разрешало продажу американского оружия Ирану. Это решение должно было сделать всю операцию законной.
|
|
|
Кажется, никто не знает, сколько денег было прокручено и куда они ушли. По разным оценкам, сумма колеблется от 12 миллионов до 2 миллиардов долларов – но никто из участников сделки никогда не признает, что получил из этих денег хотя бы один цент: ни «контрас» Адольфо Галеро, ни друзья Оливера Норта. Даже Мэнни и Шогги будут все отрицать.
Детали по-прежнему покрыты тайной. И так будет до января, пока Конгресс не вернется с каникул, чтобы разгрызть этот орех.
Тогда в Вашингтоне заварится серьезная каша. Праздники в Белом доме будут не очень веселыми. Под елкой будут лежать только прах, хлысты и повестки в суд. Остаткам несчастной семьи Рейганов повезет, если им удастся добраться до базы военно-воздушных сил «Эндрюс» до того, как их лишат привилегии пользоваться вертолетами.
Когда распутают весь клубок, Уотергейт будет выглядеть как выходка расшалившегося подростка, а Ричард Никсон – заурядным мелким политиком, который поплатился за жадность и пристрастие к дешевому джину. Грязная «иранская сделка» войдет в историю, как самое отвратительное событие в Вашингтоне с 1814 года, со времен Уилбура Миллса, который сошел с ума и сжег половину города.
Главное пугало Белого дома – Патрик Бьюкенен – обезумел от ненависти и гнева. Для него это было дежа вю. Бьюкенен находится в Белом доме в то ужасное время, когда та же самая банда проныр, которых он называет «прилипчивые выскочки-негативисты», эти умеренные либералы и журналисты беспощадно уничтожили еще одного республиканского президента и оставили самого Бьюкенена без работы.
|
|
|
То был Уотергейтский скандал, мрачный эпизод в его жизни, потрясающее отрицание всего, что он поддерживал. Когда оказалось, что «босс» виноват, как уличная проститутка, у Бьюкенена появилось ощущение, что его предали. «Это был Сизифов труд, – писал он. – Мы катили камень в гору, а теперь он катится назад, прямо на нас».
Но это было давно. Бьюкенен пережил Уотергейт, проскользнул через плохо заделанные щели. Агню отказался оспаривать обвинение, а Никсон ушел в позорную отставку...
А сегодня Патрик снова в Белом доме, в качестве начальника отдела общественных связей. Он снова служит коррумпированному президенту – хотя ему это видится в другом свете. «То, что задумали либералы и левые, – предостерегает Бьюкенен, – это развал республиканского президентства, уже второй при жизни одного поколения».
Отвратительная перспектива, и никто не может уверенно назвать причину этого. Почему каждый президент-республиканец со времен Авраама Линкольна был коррумпирован до такой степени, что каждое утро, чтобы натянуть штаны, ему требовалась команда агентов секретной службы?
Начиная с Юлиссиса С. Гранта и кончая Большим Биллом Маккинли и Уорреном Хардингом, все президенты-республиканцы были настолько грязными, что не могли спать по
ночам.
Даже у Айка был Шерман Адаме. «Он мне необходим, – говорил Айк. – И мне нет дела до его моральных устоев».
Преступные наклонности Никсона были обусловлены генетически. У Агню с рождения было что-то не так. Форд был настолько коррумпирован, что, давая прощение Никсону, не постеснялся заработать на этом несколько миллионов. А Рейган начал перенимать некоторые характерные испанские черты у прибывшего из Никарагуа клана Сомосы.
Сегодня Бьюкенен – единственный активный участник обоих скандалов. Сначала Уотергейт, а теперь, через десять лет – новый ужас, который Патрик пытается называть «Кон-трагейтом» – как будто все, что случилось, сделано из самых лучших побуждений в слишком усердном порыве истинного патриотизма.
Что не соответствует истине. «Иран-контрас» – нечто большее, чем игра «Захват флага» в военной академии; игра, которая непонятным образом вышла из-под контроля. Сегодня у Бьюкенена большие неприятности, и к Дню Сурка он уйдет, второй раз уйдет из Белого дома – искать работу в частном секторе вместе со своим шефом Дональдом Риганом. Они оба пользуются спросом, по крайней мере, на сегодняшний день, и им не потребуются талоны на бесплатное питание, когда, в конце концов, их выбросят за борт. Риган вернется на Уолл-Стрит, а Патрик вновь окажется на телевидении, где будет изводить журналистов и получать тысячу долларов в день.
|
|
|
Адмирал Пойндекстер и полковник Норт будут сидеть в одной камере в лучшей из федеральных тюрем, а Датч уйдет в отставку и отправится на свое «Небесное ранчо» в горах под Санта-Барбарой. Он возьмет с собой жену, собаку и Майкла Дивера, которого вскоре поглотит федеральная программа по защите свидетелей. Когда Майкл станет лесорубом, ему понадобится надежный спонсор, чтобы финансировать его новый образ жизни.
15 декабря 1986 года
РАЗГУЛ НЕКОМПЕТЕНТНОСТИ
Только в пятницу к вечеру нам в конце концов удалось взорвать джип. Вся долина вздрогнула, а куски красной шрапнели пролетели через крышу дома до самого леса, где начинается заповедник Уайт-Ривер. На дороге остановились все машины, а стадо лосей в панике разбежалось.
Все закончилось через двадцать две секунды. Никто из людей не пострадал, и ни одно животное не было убито, несмотря на зловещее присутствие Рассела Чатама, знаменитого художника – любителя мяса из Монтаны.
Рассел, кроме всего прочего, знаменитый повар – и где бы он ни появился, умирают живые существа. Он выловит тарпона в море и антилопу в прериях только для того, чтобы подержать в руках мясо.
Это его кулинарный фетиш, соединенный с высоким художественным чувством и волчьей тягой ко всему, откуда капает кровь... И когда он услышал о том, что мы собираемся взорвать огромную бомбу в самом центре стада лосей, он прилетел из Сан-Франциско – за день до акции.
Но в тот день мяса не досталось никому, даже Расселу. Единственной жертвой взрыва стал джип, который упорно больше 55 часов боролся с грубой и тупой смертью. Но мы, в конце концов, победили.
|
|
|
Бомба была огромной – по местным стандартам. Ира-мит – зверская взрывчатка, известная среди профессионалов как супердинамит. Мы заложили четыре бруска под капот старого красного джипа, оборудованного мотором 278НР V-8 «Шеви» и четырьмя новыми зимними покрышками фирмы «Мишлен»... Получилось то, что в этом ремесле называется «крайне опасной оболочкой».
Так оно и оказалось. Старый стальной джип был реликтом старых и лучших дней, когда эти машины делали так, что они походили на маленькие танки! Он стойко выдержал атаки самых подлых и хорошо оснащенных представителей международного бизнеса насилия. Они набили Джип динамитом, облили бензином и стали расстреливать прямой наводкой из ракетниц, автоматов и новехонькой снайперской винтовки стоимостью в две с половиной тысячи долларов. Дикие парни, сотрудники журнала «Солджер ов форчун», притащили все это оружие через горы из Баулдера.
Все оказалось бесполезно.
Зажигательные «высокоэффективные» патроны для дробовика 12 калибра, которые должны были взрываться после выстрела точно в 150 ярдах, беспомощно падали в высокую траву пастбища, не пролетев и половины дистанции, и поджигали столбы старой изгороди и стога сена.. Автоматическая винтовка M-16S оказалась совершенно дебильной: сплошные очереди попадали во что угодно, но только не в джип, до которого было всего 100 ярдов.
Это была серия гнусных шуток. Большое ружье – индивидуальный заказ, вес 29 фунтов, оптический прицел – по описанию должно было быть столь точным, что «гарантировало» попадание в арбуз с трех тысяч ярдов. На самом деле ружье оказалось хуже церковной свечки в руках пьяного подростка.
Если верить рекламе, ружье представляло «самый современный уровень» во всем, что касалось точности, эффективности, гашения вспышки, отсутствия отдачи, в общем, совершенное оружие... Но первый же человек, который из него выстрелил, – местный спортсмен и торговец лыжами Дэн Диббл – повалился на землю. Из ссадины у него на лбу била сильная струя крови. Ужасная отдача рассекла кожу между глаз. Это было похоже на удар девятифунтовым топориком.
Кровотечение продолжалось часа два-три, пока Дэн не добрался до дома. Его заряд прошел в 8 футах над целью – большой огненный шар, который упал в снег далеко за джипом.
Ребята из «Солдат удачи» были смущены, но никто из них не смог выстрелить лучше.
Они были великими стрелками, сливками общества в среде наемников, у них был доступ к любому оружию – в Вуди-Крик, Анголе и Никарагуа. И все же им никак не удавалось попасть в динамит или еще как-нибудь организовать большой взрыв, который мы ждали.
|
|
|
За весь долгий день торжества безумной некомпетентности появился один-единственный просвет, когда один наемник сумел-таки попасть зажигательным зарядом в переднее сидение джипа и поджег обивку салона.
Мы ужасно разозлились из-за того, что цель не хотела взрываться. Никто не знал, как это объяснить. Джип все дымился, но с бомбой (причем с настоящей бомбой, к которой никто не мог приблизиться) ничего не происходило... И так продолжалось следующие 50 часов.
Наемники сбежали, прихватив с собой все свое хозяйство. Мы гнались за ними по дороге до самой таверны, где они попытались спастись, прикинувшись обычными туристами.
Один толстяк заперся в туалете, но Текс выбил дверь и вытащил его оттуда за волосы.
Другой, называвший себя «шефом», выбежал в боковую дверь и попытался спрятаться между трейлерами на стоянке. Два других забаррикадировались в прачечной и грозили покончить с жизнью, если им не дадут поговорить с Эдом Брэдли и сообщить общественности о конфликте.
Когда в полночь таверна закрылась, они все еще сидели там, а джип все еще горел на заднем пастбище.
Динамит по-прежнему лежал на аккумуляторе типа «Умри тяжело» и кипел от жара; одна из приехавших с наемниками женщин сбежала в их автофургоне. Она умчалась в Ба-улдер на предельной скорости.
Когда в три часа ночи я отправился домой, сердитая толпа все еще стояла перед прачечной, злобно ропща и время от времени скандируя сандинистские лозунги.
Кошмар продолжался еще два дня и две ночи, пока в пятницу, во второй половине дня, мой сосед Джордж Странахан, знаменитый фермер, не пришел с горстью разрывных пуль и не разнес мой джип на тысячи мелких красных кусочков. «Счастливого рождества, – сказал он мне, уходя домой. – На второй странице газеты ты найдешь много международных новостей».
22 декабря 1986 года
ГОД СВИНЬИ
– Это поколение может увидеть Армагеддон.
Рональд Рейган, «People»
За все рождественские каникулы никого из Белого дома не арестовали и не обвинили в преступлении. Но это выглядело скорее как тревожное перемирие, но никто из политиков не думал, что оно продлится долго.
На следующей неделе Конгресс возвращается с каникул, и темп событий резко вырастет. Многие головы полетят с плеч еще до Дня Сурка. В вечерних новостях покажут ролики, в которых законники, глядя безучастными глазами, поведут обанкротившихся политиков в зал суда. В руках прокуроров будут портфели с письменными показаниями и загадочными магнитофонными записями. На расследование потратят кучу денег. Политиков повезут на тележке по улицам рядом с Капитолийским холмом, как возили приговоренных к гильотине аристократов во времена Французской революции.
Наступающий год почти наверняка будет очень странным. Даже Пэт Бьюкенен и тот влез в президентскую гонку. На днях он говорил с Эвансом и Новаком на телевидении и, казалось, без колебаний подтвердил слухи о выдвижении своей кандидатуры.
Я был потрясен. Республика сегодня явно стоит на зыбучих песках... Но это никого не волнует. Дрейф не слишком беспокоит людей Хашогги и толпу из «Меррил-Линч», которая постоянно перемещается то в Белый дом, то обратно и при этом получает все возрастающие оклады...
Неприятная правда заключается в том, что трижды за последние двадцать лет одна из двух ведущих партий сажала в президентское кресло людей порочных и откровенно коррумпированных настолько, что их приходилось досрочно убирать из офиса... И два из трех были избраны на второй срок при шумном одобрении публики.
Никсон победил в 48 штатах в 1972 году, а Рейган – в 49 штатах в 1984-м. Избиратели любили их, но они оба были порочны как черви-паразиты, и даже их близкие и друзья в конце концов были вынуждены осудить их... Джеральд Форд, в отличие от них, не был переизбран и представляет собой совершенно особый случай. Его затащил в офис – на самом деле просто назначил в последний момент – бесстыдный президент-преступник, который сел бы в федеральную тюрьму, если бы преемник не помиловал его. Это и было задачей Форда, и за это он получил основательную трепку в 1976 году. Тогда избиратели предпочли ему губернатора-йеху из Джорджии.
Это напоминало один из «полицейских скандалов», которые постоянно происходят в Нью-Йорке. Кто-то бежит на Бермуды, другие кончают самоубийством или передают свою судьбу в руки богатых иностранцев.
Можно многое сказать о Джимми Картере, но никто никогда не называл его «коррумпированным». Его ни разу не обвинили в уголовном преступлении или даже в административном проступке... Как и Линдона Бейнса Джонсона. Они были единственными демократами, избранными в Белый дом за последние 26 лет...
В 1960 году Джон Кеннеди побил Ричарда Милхауса Никсона и заплатил за эту победу своей головой, которую снесли в Далласе... Единственным преступлением, в котором обвиняли Кеннеди, было то, что он приносил кокаин и на несколько часов в день приводил голых женщин в Белый дом – обычно в обеденное время – и они резвились в когда-то элегантном бассейне Белого дома...
Которого больше нет. Когда Никсон принял офис, первым же своим распоряжением он приказал разрушить бассейн и сделать на его месте отвратительную маленькую комнату для прессы. Там даже не поставили кондиционер. Так все и остается до настоящего времени.
Говорили, что Никсон боялся воды, и Форд, кажется, не отличался от него. А Рейгана не видели на пляже или даже рядом с бассейном с пятидесятых годов, когда он работал на «Дженерал электрик» и продавал лампочки.
Пришло время: теперь мы увидим, насколько умен Рональд Рейган на самом деле. Спектр возможного хода событий удивительно широк.
Если после своего короткого отпуска, проведенного дома, в Санта-Барбаре, Рейган вернется в Вашингтон, значит, он глуп... Если Рейган, вернувшись в Белый дом, спрячется в Восточном зале и будет утверждать, что очень смутно помнит встречу с человеком по имени Оливер Норт, значит, он туп... А если Рейган вернется, охваченный безумием, как Джон Уэйн, сжав кулаки и зубы, чтобы еще два года бросать вызов Конгрессу, прессе и общественному мнению, значит, он сумасшедший.
Вот, собственно, и все варианты. Кажется, Рейган попал в ситуацию, в которой не может победить, впрочем, так же, как и все остальные... Но Датч – единственный из всех – может уйти и оставить все это позади.
Джордж Буш не может убежать, а тем более спрятаться. Для него будет удачей, если он не попадет в федеральную тюрьму, где ему придется каждое утро делать зарядку на грязной асфальтовой баскетбольной площадке вместе с вице-адмиралом Пойндекстером, генералом Сикордом и явно безумным подполковником ВМС Оливером Нор-том.
Их всех посадят на нары, и они потянут за собой остальных... Генеральный прокурор Эд Миз и повредившийся умом шеф ЦРУ Уильям Кейси тоже под прицелом; не исключено, что и они подвергнутся унизительному уголовному преследованию. Еще по меньшей мере тридцать три сотрудника аппарата Белого дома будут обвинены в серьезных преступлениях. Им придется молиться, чтобы избежать тюрьмы... На этот раз даже Пэт Бьюкенен будет вынужден уйти, несмотря на его эксцентричное решение выдвинуть свою кандидатуру в президенты. Все они виновны, как собака, стянувшая кусок мяса.
Гэри Харт и Джесси Джексон займут Белый дом, по меньшей мере, на следующие пять лет, и ко времени президентских выборов в ноябре 2000 года рейгановская революция будет отмечена в справочнике по истории звездочкой – подобно «Новым рубежам»1 или гнусному уродству бывшего генерального прокурора Эда Миза, который к тому времени будет жить на барже в болотах рядом с Антиохией... В 2001 году президентом станет Джо Кеннеди, Мексика перестанет существовать, а штаты Вайоминг, Монтана и Айдахо будут огорожены, как штрафная колония для белой падали... В каждом котелке будет по цыпленку, и каждый честный фермер будет иметь 40 акров и собственного мула.
29 декабря 1986 года
1 Социальная программа президента Кеннеди (прим. перев.).
ОШИБКА АКУШЕРОВ
Когда Рейган и его жена Нэнси садились в президентский самолет, какой-то репортер крикнул им вслед:
– Каким будет восемьдесят седьмой год?
– Прекрасным, – ответил мистер Рейган. А потом добавил: – Лучше, чем восемьдесят шестой.
Кто, кроме Сэма Дональдсона, мог учудить подобное? Кто мог, стоя на горячем бетоне взлетной полосы в международном аэропорту Палм-Спрингс с маленьким микрофоном «Сони» в руке, выкрикнуть такой дьявольский вопрос президенту Соединенных Штатов, да еще ждать ответа...
На такое способен только Сэм. Он большой мастер в этом совершенно особом искусстве. Сэм – корреспондент программы новостей Эй-би-си. Он постоянно работает в Белом доме. Когда Сэм прорывается сквозь туман и бред обычной президентской пресс-конференции – или даже просто делает снимки для вечерних новостей, – ему нет равных.
В своих кошмарах я до сих пор слышу волчье рычание Сэма... Если вы хоть раз стояли рядом с ним на пресс-конференции и слышали, как он орет на президента, это останется в вашей памяти навечно. И это одна из причин того, что я перестал вести репортажи из Белого дома. Регулярно слушать подобные звуки не входит в обязанности нормального цивилизованного человека.
Если не считать Рональда Рейгана. Прошли всего сутки с начала нового года, когда раздался первый выстрел: «Каким будет восемьдесят седьмой?»
Нет, а правда?
Хорошо, Сэм... Я рад, что ты задал этот вопрос. Потому что я, в конце концов, президент, и сейчас я возвращаюсь в Вашингтон, чтобы 11 февраля отпраздновать свой семьдесят шестой день рождения... Но перед этим, Сэм, мне придется выдержать еще одну публичную операцию на кишечнике и столкнуться с катастрофическим падением моего рейтинга в опросах общественного мнения. Кроме того, мне надо попрощаться со старыми надежными друзьями, которые тоже лежат в онкологической больнице... А сам ты, на хрен, как думаешь, на что будет похож восемьдесят седьмой год? Ты, безмозглая, зловредная скотина! Давно надо было отправить тебя в Советы. Как твой геморрой? Вино пьешь по-прежнему? А как поживает твой сынок? Научил его чему-нибудь тюремный опыт?
Не ручаюсь за точность цитаты, но что-то подобное мы еще услышим, и смысл сказанного будет не менее гнусным. Рейган, как и Никсон, всегда ненавидел прессу – даже в прежнее время, когда нуждался в ней, – а сейчас, в мучительные последние дни своего президентства, он больше не видит смысла скрывать это.
И в самом деле, зачем? Он – пожилой человек с благопристойными инстинктами и как президент добился воистину завидных результатов. Его имя будет сверкать в книге истории – если завтра он подаст в отставку и уберется из города, пока еще есть время.
Жестокий совет, но я дал его без злого умысла и даже с некоторым добрым чувством (подлинным признанием и даже симпатией) к одному из настоящих бойцов в политическом бизнесе. Рейган – политик более эффективный, чем Губерт Хэмфри, и актер, более одаренный, чем Чарльтон Хестон.
Кстати, правые чтили Хэмфри как истинного воина, но ему не удалось добиться избрания – и в конце концов, несмотря на множество похвал, его етали считать помехой.
Но по сравнению с тем, что ждет Рейгана, если тот захочет повторить путь Никсона, Губерт ушел легко. Тревожатся даже Эванс и Новак. Недавно на телевидении они успокаивали друг друга – во время интервью с Митчеллом Дэниелсом, «главным политическим советником Белого дома» и, по их словам, «главным архитектором недавней кампании президента Рейгана в поддержку сенаторов-республиканцев».
Юный Дэниеле – человек слабого телосложения, с нездоровым блеском в глазах. Он говорил с осторожным оптимизмом, несмотря на отвратительные результаты своего последнего проекта, который обернулся тяжелым и унизительным поражением для президента, как, впрочем, и для всей Республиканской партии... Дэниеле – мелкий слабак-яппи, который выглядит как существо, которое отвергли еще в роддоме, когда – в суете и неразберихе – его мать получила возможность выбрать между ним и здоровым ребеночком, из которого потом вырос Патрик Бьюкенен.
«Возьму крепенького, – сказала себе эта женщина. – Он будет жить долго и в конце моей жизни окружит меня заботой».
Ну что ж... может, так все и было. Еще мистер Дэниеле заявил, что и партия, и президент находятся в лучшем состоянии, чем кажется людям, несмотря на потрясающее падение ставок из-за Оливера Норта и скандала «Иран-контрас».
«У нас все в порядке, – заявил Дэниеле. – Уверяю вас».
Но не все ему верят. Кажется, Дэниеле не больше «в порядке», чем Бернард Гетц1 (1Человек, застреливший в метро четырех чернокожих подростков, после того, как один из них спросил у него 5 долларов (прим. перев.)).
С ним что-то не так, а теперь он сделал грубую ошибку, и ему от этого не оправиться так же, как Рональду Рейгану.
Как и жертвы калифорнийской «золотой лихорадки», они – обреченные жертвы отвратительной катастрофы, обстоятельства которой никогда не будет выяснены до конца, так же, как обстоятельства Нанкинской резни и аварии на шахте в Спрингхилле2 (2Авария на шахте в Спрингхилле унесла 75 жизней. Некоторые из спасшихся пробирались целых восемь дней через завалы под землей (прим. перев.)).
Всех их надо уволить. С самого начала Кендлстик-парк был гнездом наркоманов и идиотов. Всю конструкцию надо разрушить, и на ее месте устроить свалку.
В наше время становится все труднее и труднее сохранять серьезное отношение к новостям. Снежный буран замел мой джип, стоящий на выгоне за домом. Офицер окружной службы охраны животных идет по моим горячим следам. Они выдвинули иск, обвинив меня в «издевательстве над дикими животными».
– Я понимаю, что это звучит глупо, – сказал мне наш новый шериф, когда неделю назад мы встретились на торжественном обеде, – но от меня требуют тщательного расследования... Господи Боже, – бормотал шериф, – что ты там натворил, в конце концов? Ведь я советовал тебе держаться подальше от диких животных. Теперь от меня требуют официальный рапорт! Что я должен сказать этим людям? Что ты настаиваешь на издевательстве над животными? Что мы пытались остановить тебя, но безуспешно? Нет! – Теперь он кричал. – Я не могу сказать им такое!
– Я знаю, – сказал я. – Не беспокойся. Все это чепуха.
– Что? – завопил он. – Чепуха? – Потом, немного успокоившись, он с горечью усмехнулся. – Да нет, – сказал шериф. – В иске все выглядит по-другому. Как и в той сумасшедшей истории, которую ты написал для газеты!
– Тупица! – сказал я. – Это была политическая аллегория. Лиса – это Пэт Бьюкенен, начальник отдела общественных связей Белого дома.
– Что? – сказал шериф. – И гы на самом деле думаешь, что я могу написать такое в рапорте?
– Нет, – ответил я, – скажи офицеру службы охраны животных, пусть сам пишет рапорт.
Мысль была верной. На этом мы и порешили.
5 января 1987 года
В ПАСТИ ТЬМЫ
Мы ехали по ночной дороге в сторону Игнасио. В двухместной «БМВ 3.0» троим было тесновато. Башни моста Золотые Ворота окутывал легкий туман, а на дорожном покрытии виднелись пятна свежей крови... На этом месте несколько дней назад произошла большая авария.
По мосту было опасно ездить всегда, но в последние годы – особенно. Мост стал своего рода полигоном для испытания примитивных технологий, разработанных специалистами, которые занимаются изобретением правил уличного движения. Линии разметки превратились в лабиринт. К тому же они постоянно меняются. В наши дни ездить по мосту просто страшно. По меньшей мере половина полос движения постоянно заблокирована горящими светофорами или огромными грузовиками с горячим асфальтом. Вокруг грузовиков толпятся люди в широкополых шляпах; у них безумные взгляды, а в руках – кирки и лопаты.
Дорожные рабочие толпятся на мосту круглые сутки, а те несколько полос, которые они оставляют для машин, обычно заставлены большими красными знаками, выглядящими, как тяжелые стальные плевательницы. Эти знаки вызывают ужас у каждого водителя, который не знает, что они сделаны из резины... Никто не хочет ненароком зацепить такую штуковину. Правда, иногда появляется острое желание сбить всю цепочку знаков, штук пятнадцать-восемнадцать, открытой дверцей машины, сделав сумасшедший рывок на предельной скорости.
Но не эти мысли бродили в наших головах, пока наша маленькая машина летела на север к странной цели нашей поездки в Игнасио... В субботнюю ночь полуночное шоссе было свободно. Мы договорились с Ясновидящей на одиннадцать, но нас задержал звонок из Вашингтона, и теперь мы опаздывали.
По телефону мне сообщили, что шеф ЦРУ Уильям Кейси – центральная фигура в разрастающемся, как гриб после дождя, скандале «Иран-контрас» – на самом деле был давно «устранен» своими же сотрудниками, а пожилой джентльмен, который сегодня лежит в пентхаусе клиники Джорджтаунского университета, вовсе не Кейси, а подставное лицо. Этот человек надежно спрятан за стеной телохранителей из ЦРУ.
– Он просто марионетка, – сказал мой информатор. – Его убьют раковыми клетками или каким-нибудь биологическим ядом сразу после того, как в нем отпадет необходимость. Потом они соберут президентскую пресс-конференцию, где скажут, что Кейси жил и умер как настоящий американский герой – который, к сожалению, унес в могилу все секреты продажи оружия Ирану. Все сведения об Оливере Норте и уголовном преступлении президента Рейгана навеки останутся в его теперь ни на что не пригодной голове.
– Это разрушит все расследование, – объяснил мой источник. – Они обвинят во всем Кейси, похоронят этого несчастного старого алкоголика в закрытом гробу, а потом призовут всех к обновлению.
Мой информатор редко ошибается, когда говорит о странных событиях, которые происходят в тайной политике. Но обычно его слова сложно проверить, и случай с Кейси – не исключение.
В конце концов я сдался и решил на несколько дней отложить свой политический обзор. Мой старый приятель Хист – бывший адвокат, у которого отобрали лицензию, – предложил составить ему компанию. Он собирался к экстрасенсу в Игнасио за советом по юридическому вопросу Хиста обвинили в уголовном преступлении: в прибрежной таверне он ткнул какого-то посетителя вилкой в зад. Адвокат разорвал с Хистом все отношения и отказался даже обсуждать причины своего поступка.
Даже общественный защитник не хочет иметь отношение к этой истории, с горечью рассказывал Хист, поэтому он решил передать дело экстрасенсу, которая никогда не оставляла его в беде.
– Она тверже дешевых гвоздей, – сказал Хист, – и получает все свое знание и мудрость от Майкла, который очень хорошо разбирается в политике. Может быть, она поможет разрешить твои сомнения относительно Кейси.
– Кто он, этот Майкл? – спросил я Хиста. – Он имеет какие-то связи с ЦРУ?
Хист растерянно засмеялся, но я видел, что он совершенно обезумел от боли. У него было сломано предплечье, а один глаз ничего не видел – результат происшествия в таверне – и он не мог вести машину. Поэтому за рулем сидел я.
– Ради Бога, помоги мне! – кричал Хист.
– Не волнуйся, – говорил я. – Мы едем, едем...
Далеко за полночь мы добрались до Игнасио, где нас нетерпеливо ждала экстрасенс – симпатичная женщина лет тридцати девяти, одетая в стильное белое платье и босая. В ее доме не было ничего, что говорило бы о занятиях черной магией.
Хист совершенно пал духом. Он не первый раз нарушил закон. В Окленде его знали как дикого пьяницу, который избивал женщин.
– Что скажет Майкл? – прстонал он. – Теперь только он может мне помочь.
Несколько секунд женщина пристально смотрела на Хиста, потом глубоко вздохнула и откинулась на спинку своего кресла из испанской кожи. Ее глаза стали вращаться, пока не закатились до такой степени, что остались видны только белки; губы беззвучно шевелились, как будто она во сне разговаривала с птицами.
Потом она стала постепенно приходить в себя, оглядывая комнату с отсутствующим выражением.
– Майкл говорит, что не может тебе ничем помочь, – сказала она Хисту своим глубоким голосом. – Он говорит, что ты проведешь следующие два года в замкнутом пространстве – скорее всего, в тюрьме Фолсом.
– Что? – закричал Хист. – О, Боже, НЕТ!
Он вскочил со своего кресла и, пошатываясь, вышел из комнаты. Мы услышали, как его вырвало на лужайке перед домом.
Я дотащил Хиста до машины, где он остался сидеть, лихорадочно посасывая из бутылки с шартрезом... Когда я вернулся в дом, там по-прежнему не было никаких признаков Майкла. Тогда я поинтересовался у женщины, где же он прячется.
– Он разговаривает с нами из астрального пространства, – ответила она. – Но он здесь, в комнате.
Внезапно мне все стало ясно. Эти люди думали на другой частоте – как мистер Кеннет на Парк-авеню: то, что они называли Майклом и что Хист пытался выдать за политического гуру-отшельника, на самом деле даже не было человеком.
Согласно оккультной книге, которая лежала на полу рядом с кучей камней, Майкл «состоял из 1050 индивидуальных сущностей, экс-людей, если можно так выразиться».
Ну ладно, подумал я, раз я здесь, почему бы и не задать этому парню вопрос? Может, хоть Майкл что-нибудь знает.
– Пусть он скажет, где сейчас находится Уильям Кейси, – сказал я женщине. – Есть ли доля правды в слухах, что он не там, где нам кажется?
Было видно, что вопрос ее озадачил, поэтому я объяснил некоторые детали, и она передала их Майклу, неважно, как и куда – и ответ прилетел, как ракета.
– Вы, наверное, сошли с ума, – сказала женщина. – Этот человек – директор Центрального разведывательного управления. Конечно, он на самом деле там, где всем кажется!
Вы что, хотите, чтобы меня арестовали?
Она встала и замахнулась на меня большим серебристым камнем.
– Убирайтесь из моего дома! – закричала она. – Я повидала достаточно людей вашего сорта!
Хист умер на заднем сидении, пока мы ехали обратно в город. С помощью капитана Ханссена я сбросил труп около хибары на Скотт-стрит. Там его сожгли вместе с мусором.
12 января 1987 года
|
|
|
