 |
Глава 1. «Приманка»
|
|
|
|
Глава 1
«Дебют»
Дебют - начало шахматной партии, имеющее целью скорейшую мобилизацию (развитие, развёртывание) сил.
Вэл вышла с урока физики в оцепенении, пока ее лучшая подруга, Лиза Джеффрис, болтала о последних своих завоеваниях.
Сегодня утром Вэл снова позвонили и спросили, нравится ли ей трахаться с опасными мужчинами, и что такие девушки, как она, — «доказательство того, что некоторые женщины сами напрашиваются на неприятности». Как раз тогда, когда ей наконец показалось, что нападки на нее прекратились. Но это совсем не так?
Слезы застилали глаза, и она стиснула зубы, отказываясь моргать и позволить им пролиться. Только не здесь, в школе.
Внезапно ей очень захотелось, чтобы мама оказалась рядом, обняла, прижала к себе и сказала, что все будет хорошо. Из-за таких звонков Вэл буквально ощущала боль в груди.
— Что насчет тебя, Вэл?
— Хм? — Она вытерла глаза тыльной стороной ладони, притворно зевая.
— О чем думаешь? — сухо сказала Лиза.
— Не могу дождаться трехдневных выходных.
— Почему? У тебя есть планы?
Вэл несильно шлепнула ее.
— И что это было? Я только спросила, что ты делаешь в эти выходные?
— Мы обе знаем, что ты на самом деле имела в виду.
Лиза закатила глаза.
— Но я серьезно. Что ты планируешь делать?
— Наверное, ничего. У нас дома ремонт. Все разломано и перевернуто вверх дном… Я, вероятно, закончу тем, что запрусь в своей комнате с компьютером на шесть с лишним часов.
— Значит, все как обычно. — Лиза увернулась от очередного удара. — Никакого горячего свидания с Джеймсом?
Вэл пожала плечами и поправила сумку.
— Думаю, нет.
— Вы встречаетесь уже четыре месяца. Уже занимались страстным сексом?
|
|
|
Вэл покраснела и отвела взгляд.
— Нет.
— А он... ну, ты знаешь... предлагал?
Краснота поползла по ее горлу.
— Это не твое дело, — сухо сказала Вэл.
— Так и есть! Он ведь наверняка предлагал? И ты сказала «нет».
Вэл закрыла глаза. Вся ее прежняя неуверенность вернулась в полную силу. Она почувствовала слабость.
— Я еще не готова. Он не понимает.
— Конечно, нет. Ты его динамишь. Другого объяснения не требуется. Ты — зло.
— Джеймс не такой. Я рассказала ему о… что случилось. Он знает, почему я не могу...
— Вэл, мне очень не хочется тебя разочаровывать, но даже если он притворяется, что ничего страшного, это не так. Все парни втайне такие. Одержимые сексом, я имею в виду. Показывают они это или нет, это просто проверка характера — и любой парень, который говорит иначе, либо лжец, либо мошенник, либо и то, и другое. Вот закончится ваш конфетно-букетный период, тогда и увидишь.
— Ничего я не увижу. Потому что это просто неправда. И вообще, это не твое дело, так что дискуссия окончена.
Лиза вздохнула.
— Это совершенно вне его контроля.
(контроль может быть)
— Что вне чьего контроля?
(мощным афродизиаком)
Вэл споткнулась. Две теплые руки подхватили ее, и она обнаружила, что смотрит в зеленые глаза цвета морской пены.
— Эй, держись, малышка. Ты воспринимаешь «потерять голову от любви» буквально?
(перед которым трудно устоять)
И слишком легко поддаться.
Джеймс нахмурился.
— Эй, ты вся дрожишь. Все в порядке?
Она слабо улыбнулась.
— Нет. То есть, да, я в порядке. Просто споткнулась.
Лиза влезла.
— Мы только что говорили о...
— О том, как долго продлится перерыв. Правда, Лиза?
— О, конечно, конечно, — Лиза одарила Вэл хитрой улыбкой, которой та не поверила ни на минуту.
Джеймс все еще хмурился.
— Твои родители все еще занимаются ремонтом в эти выходные?
— К сожалению.
Его лицо вытянулось.
|
|
|
— Значит, мы не можем тусоваться у тебя.
— Скорее всего, нет. Мне жаль. — Вэл пожалела, что отказывает ему в присутствии Лизы и ее слишком острых глаз.
Джеймс пожал плечами.
— Печально.
— Почему мы всегда ходим ко мне домой? Твой дом больше моего.
— Потому что мой брат — осел, который ведет себя как еще больший осел, когда ты рядом. — Джеймс фыркнул, взглянув на Лизу. — Он по уши влюблен в нее, это даже не смешно. — Он снова повернулся к Вэл. — Ты не поймешь, ты единственный ребенок. Но иногда мне действительно хочется дать ему по морде. Вот почему.
Вэл попыталась отшутиться.
— Эй, ему пятнадцать. Мне все равно.
— Я знаю.
Она постаралась не поморщиться. Его голос был достаточно приятным, но она все еще чувствовала беспокойство. В последнее время ей часто приходилось его отшивать. Сначала из-за футбольного сезона (она состояла в группе поддержки и должна ездить в разные другие города на соревнования, а также выходить на всех главных домашних играх), а затем снова из-за промежуточных экзаменов. Джеймс был выпускником, как она и Лиза, так что должен понимать ее проблемы. Тем более, что его занятия намного, намного сложнее, чем ее.
Она предпочла бы проводить время с ним, чем делать глупые домашние задания или заниматься на кларнете. Только угроза провала на экзаменах и суперопекающие родители не давали заниматься Вэл бегом и не пускали в дом ее бойфренда по выходным. Ну, это, и тот факт, что в последнее время, казалось, он пытался наброситься на нее всякий раз, когда они оказывались наедине.
— Ну, может быть, мы сможем сделать что-нибудь еще. Прогуляемся, например. — Она робко улыбнулась. Он улыбнулся в ответ с заметно меньшим энтузиазмом.
— Возможно.
«Отлично, — подумала Вэл, когда Джеймс с Лизой начали обсуждать футбольный матч в эти выходные. Обсуждение, которое удобно исключало ее. — Он злится».
— Мы все можем пойти на игру, — предложила Лиза. — Стадион достаточно близко, чтобы ты могла вернуться и помочь, если понадобишься родителям, верно, Вэл? У тебя ведь есть сотовый.
— Родители Вэл чересчур заботливы, — заметил Джеймс, прежде чем она успела открыть рот.
Теперь Вэл была раздражена.
— Это не так! — Она помолчала и добавила кислым голосом. — И, учитывая то, что случилось раньше, я бы не стала их винить, даже если бы они были такими.
|
|
|
Она посмотрела на него.
— Извини, Вэл, — пробормотал он, притягивая ее в объятия, которые были неловкими из-за их рюкзаков. От него пахло «Олд Спайс», а его толстовка была такой мягкой и приятной, что ей пришлось подавить желание уткнуться лицом ему в грудь. Она все еще злилась на него; ей не хотелось так легко сдаваться.
— Ну? — Лиза фыркнула. — А передо мной извиниться?
Вэл взглянула на нее через плечо Джеймса.
— Почему я должна извиняться перед тобой?
— За то, что раньше ты на меня огрызалась.
— Прости, Лиза.
— В следующий раз не говори так грубо, и все будет отлично.
Джеймс взглянул на часы.
— Лучше поторопитесь, дамы. — Он отпустил Вэл. — Звонок прозвенит с минуты на минуту.
Все трое направились в холл, где стояли их шкафчики. По тому, как заполнялись коридоры, Вэл догадалась, что звонок скорее дело нескольких секунд.
«Еще сорок пять минут занятий, и я могу идти домой».
Вэл схватила учебник по геометрии. Надеясь, что сегодня она сможет уделить ему внимание. Ей стало немного не по себе.
«Я не забыла принять лекарство? »
Прозвенел звонок, разбивая ее мысли, как хрупкое стекло.
«Я чувствую себя так странно».
Джеймс проводил ее до класса. Его класс математики был всего в двух шагах от ее класса геометрии.
— Зачем ты берешь математику? — спросила она. — Разве это не трудно?
— Мне нравится делать то, чего не могут другие.
И он поцеловал ее. В губы. В школе.
Она знала, что должна чувствовать себя довольной, но все, что она ощутила, было то же самое бесформенное беспокойство.
— Поэтому ты все время приглашал меня на свидание? — внезапно спросила она. — Потому что я все время говорила «нет»?
— Увидимся позже, — проговорил он, отстранившись с улыбкой и помахал рукой.
Его улыбка — только для нее — должна бы вызвать чувство неописуемого счастья. Он действительно делал ее счастливой. Иногда. Она просто не могла быть страстной с ним. В тот момент, когда он подходил слишком близко, ей хотелось убежать.
|
|
|
Так не должно быть.
Часть ее тосковала по ранним дням их отношений, когда они вели себя еще слишком застенчиво друг с другом, проявление чувств было лишь платоническим. Тогда Джеймс тоже старался изо всех сил. И он был остроумный. Более привлекательный. Спокойно приглашал ее к себе. Теперь она задумалась.
«Он любит меня? А я его люблю? »
Однако думать об этом оказалось неприятно, поэтому Вэл отогнала эти мысли.
***
В классе геометрии было темно и душно. Мистер Джайлз сделал вид, что подходит к термостату и возится с различными ручками и переключателями, давая понять, что изменение температуры само по себе бесполезно.
Страдающая от жары и раздраженная, Вэл долго смотрела на свои задачи по геометрии. Она вскинула руку.
— Мне нужна помощь.
— Ага, тебе точно нужна, — прошептал кто-то.
— В чем тебе нужна помощь? — спросил мистер Джайлс.
— Доказательства, — уточнила Вэл. В ее голосе послышался нервный писк. Она прочистила горло. — Я их не понимаю.
— И что именно тебе непонятно?
— Доказательства. — Она обвинительно ткнула пальцем в изображение треугольника. Ей начинало казаться, что она находится в центре одной из тех старых сценок Эббота и Костелло, которые ее отец считал такими веселыми. [[Американский комедийный дуэт. Бад Эбботт и Лу Костелло начали сниматься в кино в начале 1940-х годов, много выступали на радио и телевидении в 1940-е и 1950-е годы. ]]
— Я знаю, что должна объяснять их с помощью теорем и аксиом...
— И определений.
— Да, и это тоже, — нетерпеливо согласилась Вэл. — Но я не понимаю, когда их использовать. Я имею в виду, что едва ли могу решить эти задачи.
— Ты должна запомнить определения, — заметил мистер Джайлс. — Чего ты явно не сделала, судя по некоторым твоим тестам, Валериэн. Возможно, если бы ты действительно делала домашнее задание, тебе было бы легче работать в классе.
Ей это не показалось, кто-то определенно рассмеялся.
— Это трудно, — сказала она, чувствуя себя безнадежной тупицей. Она для него просто еще одна лентяйка, пытающаяся увильнуть от работы. — Я не могу мыслить логистически.
— Логически, — со вздохом поправил учитель. — Ты не можешь мыслить логически.
— Что хорошего в логике?
— Ну, в шахматах, например, логика очень важна.
Дрожь пробежала по ее спине.
— Я не играю в шахматы!
Мистер Джайлс заморгал, пораженный ее горячностью.
— Это может улучшить твои результаты. Шахматы могут быть очень полезны для математики.
(не хочешь заключит небольшое пари? )
От необходимости отвечать ее спас треск интеркома.
— Валериэн Кимбл подойди в администрацию, пожалуйста. Валериэн Кимбл подойди в администрацию.
|
|
|
Она училась в старшей школе уже четыре года, и ее никогда не вызывали раньше. Как же вовремя это произошло. Она взглянула на своего учителя.
Он махнул ей на выход.
— Тебе лучше идти. Мы обсудим твое домашнее задание, когда вернешься.
О боже.
***
Хотя административный офис казался желанным отвлечением от доказательств в геометрии, он был темным и мрачным местом с уродливыми обоями, которые не меняли с шестидесятых годов. В воздухе витал смутный запах дезинфицирующего средства. Скорее всего, он доносился из кабинета медсестры, расположенного дальше по коридору, но, похоже, был заметен и в других местах.
Сегодня дежурила миссис Филдс, и, когда Вэл вошла, она бросила на нее равнодушный взгляд. За макияжем «Невесты Франкенштейна» секретарша выглядела суровой. Неудивительно, учитывая ее имя и тот факт, что оно служило открытым приглашением для шуток, касающихся печенья и ее немалых объемов.
— Что ты хотела?
— Ум, вы вызвали меня по громкой связи?
— Ты Валериэн?
— Вэл, да.
Не обращая на нее внимания, секретарша потянулась к столу и вытащила оливково-зеленую коробку.
— Это передали для тебя. — В ней росло зеленое растение, испещренное маленькими розовыми цветочками. — И вот это, — добавила она, бросая на растение конверт и сминая хрупкие цветы. — У тебя сегодня день рождения или что?
— Нет. — Вэл уставилась на цветы. Она никогда раньше не видела ничего подобного.
— Лучше возвращайся в класс. Тебе нужен пропуск?
Вэл покачала головой.
— От кого они? Кто их прислал?
— Не знаю, он не сказал. А теперь возвращайся в класс.
Он?
Вэл вышла из кабинета, озадаченная и немного раскрасневшаяся. Зачем какому-то парню посылать ей цветы? Или это был мужчина? Она остановилась на улице, чтобы поставить цветы на скамейку и прочитать открытку.
Они не могли быть от Джеймса. Он непременно упомянул бы об этом, намекая совершенно непрозрачно. И он предпочел бы более традиционные розы, с ними сложно ошибиться.
Она пожалела, что не догадалась спросить у секретарши, как выглядит отправитель, но уже слишком поздно. Теперь миссис Филдс имела дело с рассерженным родителем, пришедшим в офис администрации с робким ребенком. Вэл могла видеть драму, разворачивающуюся за окном.
Она снова обратила внимание на конверт. Бумага была зернистой и оставляла ощущение сухости в руках. Она облизала палец, прежде чем просунуть его под клапан и разорвать ногтем. Бумага внутри была гладкой и кремовой, как пергамент. Пахло дорого.
Нахмурившись, она развернула лист, и увидела чернильно-черные буквы. Несколько цветочных лепестков, розовых, как те, что росли на присланном растении, упали на землю у ее ног.
«Я уже давно наблюдаю за тобой. Знаю, что ты увлечена вещами и людьми, которых любишь, и не склонна делать то, что не соответствует твоим интересам. Этим ты напоминаешь мне могущественного хищника, охотника. Но во многих других отношениях ты — существо более низкого уровня. Та — за кем охотятся. Добыча.
Я выделил тебя, потому что у тебя есть потенциал. Я хочу поиграть с тобой. Хочу сыграть с тобой в шахматные поддавки. [[Шахматные поддавки являются одним из самых популярных вариантов шахмат. Цель каждого игрока — потерять все свои фигуры или попасть в тупик, то есть мизерную версию. В варианте книги предлагается сыграть suicide chess (шахматы самоубийц), когда проигрывает игрок, сделавший последний ход. Т. е. победа присуждается тому игроку, который не имеет ходов. Частный случай – все фигуры данного игрока срублены. Главная особенность шахматных поддавков в варианте suicide состоит в том, что король лишён особого статуса: отсутствуют понятия шаха, мата, связки и т. п.; рокировки невозможны; пешки, достигнув последней горизонтали, могут превращаться в любые фигуры, в том числе и в королей. ]]
Ты со своими пешками, а я со своими. Мы будем в равных условиях. И знаешь, что еще? Я уверен, что ты согласишься. Потому что та же страсть, которая питает твои чувства, движет твоим любопытством. Тебе нравится хороший вызов. Думаю, ты найдешь меня довольно серьезным соперником.
Во всех отношениях.
Даже сейчас знаю, что ты ищешь меня, гадаешь, кто я. Где я. Откуда знаю, что делать.
Ответы на эти вопросы сможешь найти в ходе моей игры, хотя, когда придет время, возможно ты уже не захочешь их знать.
Ты боишься? Я тебя пугаю? В этом моя цель. Потому что сначала ты должна проиграть больше, чем можешь себе позволить. Пожертвовать всем. Научиться истинному страху.
Только тогда ты победишь в игре.
Я — гроссмейстер. С нетерпением жду возможности сыграть против тебя, моя дорогая. Х
P. S. Цветы-валерианы. Твои тезки — вполне подходящие, подумал я, хотя и не такие красивые, как ты».
Сердце бешено колотилось, когда она закончила читать письмо.
(Интересно, что заставляет ее кровь биться быстрее — вожделение или страх? )
Вэл опустилась на скамью. Письмо было полно замаскированных эмоций, но несло в себе резкий оттенок неуравновешенной психики, который заставил ее похолодеть. Игры, цветы, добыча, хищники? Это было больше, чем ее разум мог понять. Она смутно помнила, что «гроссмейстер» — это высокий шахматный титул. Гэвин научил ее этому, но она подавила эту мысль в зародыше, как и все мысли о нем.
Где-то, кто-то в этой школе наблюдал за ней. Преследовал ее. Охотился на нее.
Вэл поежилась, несмотря на толстовку, которую натянула поплотнее. Гэвин? Это был Гэвин? Она задумалась, и ветер задул вокруг нее еще яростнее, вторя ее тревогам.
«Ты боишься? — спросил он. — Я тебя пугаю? »
Да, он пугал. Да, она боялась.
(Ты должна бояться)
Глава 2
«Приманка»
В шахматах приманка — это тактика заманивания фигуры, обычно короля или ферзя, в ловушку путем принуждения ее к перемещению на отравленное поле с жертвой на этом поле.
Вэл потребовались годы, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Неделями, месяцами она жила в постоянном страхе перед возвращением Гэвина. Самые незначительные вещи выводили ее из себя: скрип половицы, когда она была дома одна; запах сандалового дерева и роз, краски и опилок; жгучий, горьковато-сладкий вкус мяты.
Со временем она научилась с этим справляться. Лекарства помогли ей оценивать ситуацию с логической точки зрения и соответственно реагировать на потенциальные угрозы, пока они не перестанут казаться угрозами. Это даже немного сработало.
Но в своем блокноте, который вела с первого курса, Вэл записала все его сообщения, а также даты и время их отправки. Она смотрела на его слова, пока они не запечатлелись в ее памяти. Она могла бы процитировать их во сне. Вэл знала его стиль, речь, чересчур фамильярные манеры.
Этот человек, автор письма, вел себя как незнакомец.
И все же — между ними имелось явное сходство. Шахматы. Ссылки на хищников и добычу. Желание страха.
Она получила несколько писем и телефонных звонков от подражателей. Часть из них были довольно тревожными, от людей в городе, которые считали ее саму виноватой в случившемся инциденте. Ее называли «шлюхой» и «потаскушкой», «сталкершей» и «психопаткой». Ее очерняли и отчитывали, приставали и преследовали — до такой степени, что Гэвин начал казаться наименьшей угрозой по сравнению со всем этим.
Может быть, это был еще один из них. Еще один больной урод, который хотел мучить ее, наказывать за то, что она не могла контролировать. Вэл подумала, не показать ли письмо матери и не спросить ли у нее совета, но от этой мысли ее затошнило. Ее мама всегда слишком остро реагировала, из-за чего Вэл так сильно напрягалась, что ей требовался дополнительный визит к психотерапевту.
Даже если Гэвин никогда не вернется, он оставил на ней свой след. Она была проклята, да поможет ей бог.
***
Рабочие пришли рано, как раз, когда Вэл собиралась на футбольный матч. Ее родители уступили, так как это была только игра юниоров, которая заканчивалась раньше, чем университетская, и с условием, что она обязательно позвонит, прежде чем вернуться домой. Отец Вэл добавил:
— Скажи своему парню, если с тобой что-нибудь случится, у меня есть «Ремингтон» и лопата.
Она слабо рассмеялась, зная, что от нее этого ждут, хотя его неудачная попытка пошутить не подняла настроения. С тяжелым сердцем Вэл ждала, когда автобус подойдет к остановке. День был серый, холодный, в воздухе висело обещание дождя, словно плохо завуалированная угроза. Письмо было сложено в карман ее небесно-голубой парки, странные слова давили на нее, как свинцовая глыба. Вэл не могла выбросить их из головы, и это ее беспокоило.
Возможно ли, что Гэвин вернулся после стольких лет? Он был сумасшедшим, да, но не глупым. Отнюдь. Блестящий шахматист, он обладал умом, способным анализировать партии на много шагов вперед, предсказывая бесконечное число как оборонительных, так и наступательных ходов, а также соответствующих им контрударов. Из того, что она знала о нем, эти способности, по крайней мере частично, проявлялись в реальной жизни. Вэл с трудом верилось, что он приедет в город, где у людей есть все шансы узнать его и сдать в полицию или, что еще хуже, устроить жестокий самосуд.
Лучше всего он сам сказал про себя: «я всегда — охотник, а не добыча». Если он и позволял себя преследовать, то только для того, чтобы устроить ловушку, вроде той, для королевы, которую использовал против Вэл, когда учил играть в шахматы много лет назад.
(ты думала, что поймала меня, но единственная ловушка, которую ты расставила, моя дорогая, оказалась на тебя саму)
Теплое дыхание. Теплое тело. Комната, освещенная единственной голой раскачивающейся лампочкой. Приторный запах краски смешивался с запахом сандалового дерева и более темным, животным запахом, который был присущ только ему.
Воспоминания ворвались в Вэл с такой силой, что она почувствовала их физически. Это, в сочетании с мощной смесью эмоций, которые они вызвали, заставило ее отшатнуться.
Ей показалось, что она чувствует его губы на своей шее, и она прижала руку к покалывающей коже, прерывисто дыша. «Мне кажется, — сказала она себе. — Мне кажется».
Автобус подъехал к обочине, разбрызгивая грязную воду. Вэл поймала себя на том, что делает неуверенный шаг в сторону, когда дверь открылась и из нее вышли несколько маленьких детей в сопровождении своих родителей. Некоторые из них бросали на нее тревожные взгляды, поторапливая своих отпрысков.
За рулем сидела та самая женщина, которая возила ее в школу уже почти три года, и она улыбнулась, узнав Вэл.
— Доброе утро! Холодно на улице?
Вэл кивнула.
— По-моему, должен начаться дождь.
Ее рука дрожала, когда она бросала деньги в коробку. Никто этого не заметил.
— Помню, моя бабушка говорила, что дождь смывает невезение. — Водитель ласково рассмеялась. — Хотя, похоже, это не слишком работает. Я всегда просто простужалась.
Не прошло и пяти секунд, как по окнам с неприятным стуком забарабанили капли дождя, заставив Вэл подпрыгнуть от неожиданности. Облака стали темнее, почти черными, и прекрасно отражали ее теперешнее настроение. С натянутой улыбкой она села, прежде чем смогла смутиться еще больше. Почему она так нервничает?
(Ответы на эти вопросы сможешь найти в ходе моей игры, хотя, когда придет время, возможно ты уже не захочешь их знать)
«Не бери в голову. Глупый вопрос». Лучше было бы спросить: что она собирается с этим делать?
(Часть меня хочет, чтобы она бежала)
Вэл уперлась костяшками пальцев в лоб. Она пожалела, что водитель заговорила о суевериях. И письмо, и ненастная погода казались предзнаменованием, что скоро что-то случится, что-то плохое.
— Хорошего дня, юная леди! — крикнула ей вслед водитель автобуса. — Не слишком промокни! — Двери уже закрылись, когда Вэл пришло в голову обернуться.
«Большое спасибо».
Джеймс ждал на автобусной остановке и разговаривал с одним из своих друзей. Услышав скрип тормозов автобуса, он поднял голову.
— Вэл! — Он говорил и двигался одновременно, практически светясь от возбуждения. — А это Марк, — небрежно добавил он, указывая на друга.
— Привет, — поздоровалась она, пытаясь понять, почему он так доволен. — Команда первокурсников победила?
— Первокурсников? — Джеймс растерянно моргнул. — Я не знаю. Почему ты спрашиваешь? Разве ты не пришла посмотреть игру юниоров?
«Я пришла повидаться с тобой».
В самом деле, он мог быть таким беспечным.
А его друг — нет. Он оказался тактичным. Бросил один взгляд на Вэл и сказал:
— Ладно, я должен идти, братан.
— Увидимся позже. О... Вэл, ты получила вчера письмо в школе?
—... Что?
Нетерпение промелькнуло на его лице.
— Я спрашиваю, получила ли ты письмо. В твоем шкафчике. В школе.
Как он узнал? Она ни словом не обмолвилась о письме. Вэл была слишком занята, пытаясь решить, что самой делать с ним, было ли оно вообще реальным.
Оно от Джеймса? Имелась ли в нем темная сторона, которую она не разглядела? Она и раньше задавалась этим вопросом. Но ей казалось, что у Джеймса лиц, не больше чем на двухмерном рисунке. Должно быть другое объяснение.
Джеймс щелкнул пальцами у нее перед носом.
— Вэл? Валериэн? Ты меня слушаешь?
Вэл вздрогнула, понимая, что сделала достаточно долгую паузу, чтобы вызвать подозрения.
— Да, — медленно произнесла она, нащупывая сложенный квадрат в кармане. — Получила. И?
— Ну? Ты собираешься пойти?
— Куда?
— Ты знаешь, — сказал он, глядя на нее очень странно. — На вечеринку.
Вэл моргнула.
— Вечеринка? — Ее первоначальная паника сменилась замешательством, но еще не совсем улеглась. Ей все еще нужно понять. — Какая вечеринка? О чем ты говоришь?
— Я, Лиза и Блейк, по какой-то причине, получили письма в наших шкафчиках после школы, — объяснил Джеймс, очевидно, не заметив ее колебания, или же притворяясь, что не заметил. — Это приглашения на вечеринку в эти выходные.
— О, — проговорила она. — Понимаю.
— Поэтому я и спросил, получила ли ты письмо. — Джеймс провел рукой по взъерошенным волосам, которые были на грани полного промокания. Ее, наверное, выглядела еще хуже. Сегодня утром у нее не оказалось времени помыть голову. — А разве ты его не получила?
Она медленно выдохнула.
— Мое письмо было... немного другим.
Теперь он выглядел смущенным.
— Другим? Чем оно отличается?
— Это не приглашение. — Вэл колебалась. — Это было личное письмо. И... — «любовное письмо — не подходящее название. Какую бы эмоцию ни испытывал человек, написавший его, это определенно не любовь» — странное. И оно все обо мне... и какой-то извращенной игре.
— Не волнуйся, — попытался успокоить ее Джеймс, улыбаясь, — возможно, от какого-нибудь тайного поклонника первокурсника.
— Тайный поклонник? — В последнее время Вэл настороженно относилась ко всем секретам, особенно к тем, которые касались личности. Люди, которые что-то скрывают о себе, делают это не просто так; невинным нечего скрывать. — Джеймс, оно жуткое. И он вовсе не восхищается мной. Оно написано... — она запнулась, пытаясь вспомнить слово, которое было в ее учебнике. — Снисходительно.
— Да ладно. — Он пожал плечами. — Значит, парень не умеет писать любовные письма. Вот для чего я тебе нужен.
— Джеймс, это не шутка.
— Ну, не с таким отношением, конечно.
— Я серьезно. Письмо напомнило мне о… Гэвине.
(Я благородный охотник. Я ловлю, а не убиваю. )
Но от него ли оно? Она не могла решить. Тон казался... похожий, но не совсем правильный. С другой стороны, прошло уже три года. Три года — долгий срок для перемен.
Джеймс уставился на нее.
— Гэвин... Ты имеешь в виду чудака с последнего курса? Парень со Списком Жертв? Зачем ему это?
«Потому что он был одержим мной? Потому что хотел владеть мной? »
— Может он хочет стать приятелем по переписке, Джеймс. Сам-то как думаешь? Ты предупреждал меня держаться от него подальше. Ты знал, что он опасен, даже тогда. Так почему не сейчас? Почему бы ему не захотеть отомстить? Я чуть не отправила его в тюрьму.
Ей захотелось ударить его, когда он засмеялся.
— Месть? Господи, Вэл, ты что, насмотрелась фильмов ужасов? Я бы не стал слишком беспокоиться по этому поводу, — добавил он, как бы запоздало. — Наверное, какой-нибудь придурок решил подшутить. Помнишь все те телефонные звонки, которые ты получала?
— Я все еще их получаю.
— Ну, вот видишь.
Вэл пристально посмотрела на него. Она была раздражена тем, что Джеймс не попросил показать письмо, что она обязательно сделала бы, если бы они поменялись ролями. Неужели ему все равно, что оно от другого мальчика? Ради бога, он же ее парень! Она не склонна к одержимости, но не хотела, чтобы ее игнорировали. Кроме того, это просто не имело смысла. С чего бы Джеймсу ревновать ее к его милому маленькому братишке, но не к этому подонку? И с какой стати ему вспоминать о телефонных звонках? Он знал, как сильно она ненавидела говорить или даже просто думать о них.
(Слышал, ты любишь трахаться с опасными мужчинами? )
Она вздрогнула, массируя виски, в голове уже начинала формироваться сильная боль.
(Если ты сдашь меня копам, я перережу тебе горло)
— Если ты не получила приглашение, пойдешь со мной. Не волнуйся, уверен, что еще один человек никому не помешает.
Вэл боролась с желанием огрызнуться на него за то, что он такой эгоист. Но он явно думал о ней, иначе вообще не стал бы поднимать эту тему, хотя бы потому, что хотел пойти на какую-то дурацкую вечеринку.
— Я должна спросить родителей.
— Уверен, что они тебя отпустят. Они не хотели бы, чтобы ты мешала работе строительной бригады.
Вэл ткнула ногой в лужу, образовавшуюся у ее ног.
— Я не знаю... а вдруг им понадобится моя помощь?
— И в чем им может понадобиться твоя помощь? Ты же говорила, что весь день будешь торчать в своей комнате.
— Им может понадобиться... что-то, я не знаю. Слушай, они настороженно относятся к таким вещам. Ты же знаешь.
Джеймс был невозмутим.
— Вечеринка в большом доме на Иствуд-стрит. Нет никаких причин, по которым твои родители не отпустили бы тебя. Ты видела охрану этих домов?
«Я думала то же самое тогда, с ним».
Но пригласили друзей Вэл, но не ее? Довольно странно. Зачем Гэвину это делать? На него не похоже. Так что, возможно, это не он. Она могла бы убедить себя в этом, если бы жуткое чувство, которое она испытала в автобусе, исчезло, но оно не исчезло; оно усилилось до такой степени, что Вэл почувствовала, как невидимые глаза сверлят ее спину.
Ее письмо, приглашения ее друзей — были ли они как-то связаны?
Совпадение.
«Правда? Действительно? »
— Я не уверена, что должна идти, — запинаясь, сказала Вэл. — Это слишком странно.
— Нет, странно сидеть дома, одной.
— Мои приступы паники становятся все хуже, — прошептала она. — А что, если он случится у меня на вечеринке? Что, если я сорвусь прямо там, на глазах у всех?
— Если ты останешься дома, то считай он победил. Будь сильной, Вэл. Не позволяй ему добраться до тебя.
Как Джеймс мог говорить ей это? Будь сильной. Как будто это так просто. Как будто она должна поддерживать «потолок» своего рассудка, даже когда стены рушились вокруг нее.
— А что было в твоем письме?
— Жду тебя на вечеринке, как никого другого, — невозмутимо произнес он.
Вэл вздохнула с облегчением. Ничего похожего с ее письмом.
Тем не менее, она слышала истории о неприятностях, в которые попадали дети Иствуда на вечеринках. Неприятности, которые прикрывают их богатые семьи. Совсем не про нее.
— В котором часу?
— Э-э... — Джеймс порылся в кармане джинсов и достал слегка смятый клочок черной бумаги. Это несоответствие цветов между двумя письмами заставило Вэл почувствовать себя немного лучше. Она боялась, что он тоже будет кремовым. — Здесь сказано, что вечеринка начинается около восьми, но время окончание не указано. Хотя, наверное, чуть за полночь.
Она посмотрела на него. Ее комендантский час начинался в полночь. И точка. Никаких исключений.
— Ну же, Вэл, — взмолился он. — Это пойдет тебе на пользу.
Если Джеймс будет рядом, чтобы защитить ее, а Лиза будет присматривать за ним, она, возможно, сумеет уговорить родителей еще на час или около того.
Может быть.
Если она вообще захочет пойти.
— Хорошо, — уступила она, — я спрошу.
|
|
|
