 |
Глава 13. «Прорыв». «Притяжение»
|
|
|
|
Глава 13
«Прорыв»
В шахматах пешечный прорыв — тактический эндшпильный прием, применяемый для образования проходной пешки
Вэл знала, кто стоит за ней, даже не оборачиваясь. Тем не менее, она подпрыгнула, чуть не опрокинув ночник с изъеденным молью абажуром.
Гэвин.
Мерцающий свет придавал его угловатым чертам еще более угрожающий вид, и от его тела, казалось, исходил ледяной холод, хотя это можно объяснить сквозняком от быстро захлопнувшей двери.
Мгновение ни один из них не двигался, его поза казалась угрожающей, а ее — настороженной. Она ненавидела то, как сжалось ее сердце, когда оторвала взгляд от лампы, которую поддерживала дрожащей рукой, и увидела, как он улыбнулся, потому что сжалось оно совсем не из-за страха. Злодеев всегда выставляли уродливыми в книгах и фильмах. Обязательное условие. Потому что, если бы они были привлекательны — если бы их внешность соответствовала их обаянию и хитрости — они казались бы не только опасными.
Они стали бы неотразимы.
Вэл прерывисто вздохнула и сделала шаг назад, проклиная себя за такие мысли. Гэвин ответил на ее отступление шагом вперед, опустив скрещенные руки по бокам. По его лицу можно было догадаться о его намерениях; в конце концов, это часть игры. Лучше преследовать добычу, которая знает о своем преследовании, потому что страх заставит ее бежать быстрее и сражаться сильнее.
А он любит хорошую погоню.
(Ничто не ново под луной)
Все изменилось, и все осталось по-прежнему.
— Чего ты хочешь теперь? — Вэл старалась говорить вызывающе, враждебно. Вопрос прозвучал как жалкая мольба.
Он прикрыл глаза. Она наблюдала, как его вес переместился вперед, как будто Гэвин собирался сократить расстояние между ними, а затем передумал и принял одну из своих расслабленных поз. Но не сутулится — никогда не сутулится. Вэл никогда не заставала Гэвина с опущенной головой. Однако его взгляд был внимательным и задумчивым, как смотрят на картину, словно он пытался найти в ней какую-то сложную символику.
|
|
|
Фарфор под ее дрожащей рукой грозил треснуть. Она все еще держала лампу; казалось, что основание может просто сломаться в ее руках. Вэл подумала, что тоже может сорваться, если ей не за что будет держаться, если ей придется иметь дело с фигурой из ее кошмаров... в одиночку.
— Не надо так на меня смотреть. Я не собираюсь нападать на тебя, — Вэл напряглась, и его улыбка превратилась в страстную ухмылку. — Но я могу тебя слегка укусить.
Вэл открыла рот, чтобы повторить свой вопрос, но тут же передумала.
— Держись от меня подальше, — предупредила она, отступая назад. — Н-не подходи ближе.
— Не вижу, как я могу устоять. Не тогда, когда ты смотришь на меня своими полными страха глазами.
Она крепче сжала рукой горлышко лампы и швырнула ее в него — это произошло так быстро, что она едва осознала, что делает, ослепленная яростью и страхом, которые бурлили в ней, как шампанское. Гэвин упал на пол, вскинув руку, чтобы защитить лицо, когда лампа разбилась о закрытую дверь, осыпав его спину осколками фарфора и стекла.
В небольшом пространстве между ними грохот прозвучал как гром. Слышал ли его кто-нибудь из остальных? Она вспомнила приглушающий эффект стены. Скорее всего, нет.
Он снял свой белый пиджак и галстук, бросив их на пол, а не просто стряхнув. Выражение его глаз стало таким же острыми и жестким, как и блестящие осколки, которые окружали его. Вэл автоматически сделала еще один шаг назад при этом взгляде. Она уже видела его однажды —холодный, решительный, не способный на милосердие.
— Ладно. Чем обязан такому бурному приему?
|
|
|
Вэл подпрыгнула, когда соприкоснулась с краем кровати. Бежать некуда. Она вцепилась руками в покрывало, собираясь с духом.
— Я... — Она облизнула пересохшие губы, и он проследил за ее движением. Сердце Вэл глухо стучало в груди, и кровь, казалось, превратилась в тяжелую грязь в ее венах. — Я ненавижу тебя, — проговорила она. — Жаль, что ты не в тюрьме. Я бы хотела, чтобы ты был...
— Мертв? — Он тонко улыбнулся.
— Ты распускаешь обо мне слухи. Лжешь. Своей команде, — она заставила себя посмотреть ему в глаза. На свету они казались еще более пугающими — бледно-серые, без синевы, с пятнышками более темного серого и золотого в радужной оболочке. «Красивые глаза, — подумала она. — Смертоносные. У тигров такие глаза. Как и у змеи». — Джейсону, — злобно добавила она. — Что мы... то есть... ты…
— Да? — сказал он. Мягко. Опасно.
Ее сердце снова предупреждающе забилось. Но она не могла заставить себя произнести это. Потому что Вэл не совсем понимала, что именно. Все, что она знала так это то, что у Джейсона почему-то сложилось впечатление, что у них с ГМ были какие-то... ну, физические отношения.
«И я не могу это опровергнуть, потому что они потребуют доказательств. Я знаю, что так и будет. А я не могу ничего доказать, не сказав правды... »
Потому что, хотя правда могла бы освободить, вместо нее под угрозой оказались бы ее друзья.
— Сукин сын, — прошипела она, гнев на мгновение пересилил страх. — Ты обманул меня.
— Прошу прощения?
— Вот почему ты хотел, чтобы я держала правду в секрете. Ты понимал, что кто-нибудь узнает... — Вэл украдкой взглянула ему в лицо. В нем не было ни возмущения, ни негодования, только легкое веселье. — Что ты ему сказал?
— Ты ведешь себя как истеричка, Вэл.
— Что ты сказал Джейсону?
— Ты только посмотри на себя. — Он подошел ближе, чтобы взять ее за подбородок, и их тела соприкоснулись. — На краю пропасти, один шаг отделяет от безумия. — Вэл отстранилась от него, перенеся вес тела на руки, чтобы не упасть совсем. Гэвин улыбнулся и наклонился ближе, пока она не оказалась подвешенной под неудобным углом над матрасом на трясущихся руках.
— Единственный, кто здесь сошел с ума, — это ты.
— Это значит, что ты попала в ловушку с сумасшедшим, моя дорогая. Психопатом, — он растянул слово. — Твоя подруга увидела фатальный изъян в этой линии рассуждений гораздо быстрее, чем ты. — Увидев выражение ее лица, он продолжил:
|
|
|
— Угу. Она умная девочка, твоя Лиза. Она подозревает, что что-то происходит, хотя и не совсем уверена, что именно. Тебе придется избегать ее, если хочешь, чтобы наше маленькое соглашение оставалось в силе. И я уверен, что ты не хотела бы, чтобы она видела тебя в таком положении. — Он с силой надавил на нее, используя свой вес, чтобы согнуть ее руки и опрокинуть на спину. — Кто знает, к каким диким выводам она может прийти?
Его пальцы обхватили ее горло, как ошейник.
— Нет, тебе лучше надеяться, что я... — он сделал глубокий вдох, — настоящий оплот здравомыслия. Хотя бы ради твоей подруги. Разве ты не согласна?
Она не могла дышать; она была вынуждена отступить, ослабить его хватку, скользя по его телу и еще крепче в его объятиях. Его запах, само его присутствие — все это действовало ошеломляюще на Вэл. Ей пришлось закрыть глаза, чтобы не впасть в сенсорную перегрузку, чтобы ее разум не сошел с оси и не вышел из-под контроля. Когда она снова смогла посмотреть на него, его лицо было в нескольких дюймах.
— Ты не согласна?
— Нет.
— Нет? — повторил он, пробуя на вкус это слово и его вызов. — Боже мой, ты что же решила очернить меня? Ладно. Эту роль я могу сыграть очень хорошо.
— Не роль, — выдохнула Вэл. Она попыталась вырваться, но он сжал ее горло, словно в тиски. — Правда.
Гэвин покачал головой, позволяя свободной руке скользнуть по ее лицу, и она поняла, что ее щеки мокрые от слез.
— Не играй с вещами, которых не понимаешь. Проиграть гораздо проще, чем ты думаешь. — Он расстегнул свой воротник, затем пуговицы наполовину, так же ловко одной рукой, как многие — обеими. — Итак. Давай поиграем.
А потом он поцеловал ее.
***
Чарли сжимала черного коня до тех пор, пока его основание не образовало красноватый отпечаток на ее ладони, и пальцы не начали болеть в тупом протесте. Она не обращала на это внимания. Боль внутри была гораздо сильнее, скорее горькой, чем сладкой, с оттенком гнева, когда она смотрела, как эти двое возятся на кровати.
|
|
|
Вэл сама сказала, что не интересуется ГМ, что у нее уже есть парень, так как же, черт возьми, это называется? Лицемерная маленькая шлюха. Очевидно, она просто хотела его для себя.
Не то чтобы Чарли могла ее винить. Ну, да, могла — и делала это, — но она понимала причину. Потому что ГМ действительно был совсем другим. Она беззастенчиво смотрела на него, на его наполовину застегнутую рубашку, на спутанные темные волосы на его груди. Неужели он был таким волосатым по всему телу? Он тихо зарычал на Вэл, крепче сжимая ее горло и кусая ее губу.
Чарли могла ворваться в комнату, устроить большую сцену и вдобавок унизить Вэл. Одно это, возможно, стоило того, чтобы увидеть выражение лица этой суки. Она могла бы, но не стала. Такое поведение просто не в ее стиле.
В детстве Чарли видела родителей не часто, поэтому большую часть времени провела под присмотром своего дедушки — заядлого спортсмена, единственной целью которого, казалось, было подстрелить животное на каждом континенте. Иногда он брал с собой ее и ее брата-близнеца. Чарли наслаждалась этими прогулками, хотя ей не хотелось заходить в кабинет деда, где он хранил свои трофеи, из страха, что животные внезапно оживут, стеклянные глаза заискрятся ужасной местью и поглотят ее целиком.
Но если дед и научил ее чему-то, так это тому, что самые трудные достижения часто оказываются самыми стоящими. Тот факт, что он дополнил это лекцией об особенно свирепом сибирском тигре, которого убил в тайге, делал его не менее уместным уроком жизни.
На самом деле, если уж на то пошло, эта встреча может сделать его еще более актуальным.
Слабая улыбка появилась на ее лице, когда она представила, как хозяин этого дома опустился на корточки, как кот, ползая на коленях. Для нее. Образ оказался на удивление простым и довольно ярким. Со своей темной римской внешностью и худощавым мускулистым телосложением он напоминал ягуара. ГМ был симпатичным и высоким, но не держался неуклюже, сутулясь, как большинство мальчиков его роста. Конечно, он мог сколько угодно притворяться вежливым и любезным, но ничто в нем — даже его походка — не указывало на подобострастие.
Так почему Вэл? Может быть, эта невинность — просто представление. Может быть, ему нравилась идея о сопротивляющейся школьнице. Чарли, честно говоря, не находила в этом ничего привлекательного, если только ГМ не начинал запугивать. Что, если очаровательная сцена перед ней была каким-либо признаком его сексуальных наклонностей? Похоже на то. Правда, ГМ? Как предсказуемо.
|
|
|
ГМ взглянул на дверь — Чарли оставила ее открытой — и их глаза встретились. Она почувствовала, как по ней пробежала дрожь от одной только интенсивности выражения его лица. Он прервал связь и поцеловал другую девушку, долго и крепко, запустив свободную руку в ее рыжие волосы. Когда они снова встретились глазами, Чарли смогла прочитать там предупреждение. Это вывело ее из себя.
Но он все еще смотрел на нее из-под опущенных век, и мысль о том, чтобы вызвать его гнев, вызвала у нее трепет совершенно другой природы. «Прекрасно, — подумала она, пытаясь убедить себя, что ей действительно все равно. — Пусть он получит эту тупую шлюху, если это то, чего он хочет».
Она последует совету дедушки. Она подождет. Чарли почти повеселела, уходя. Она даже не заметила клочка бумаги, выпавшего из ее кармана. Подсказка гласила: «королева».
***
Как муха, внезапно попавшая в ядовитую паутину, к тому времени, когда Вэл обнаружила надвигающийся захват, было уже слишком поздно. Она забыла, насколько основательными — нет, агрессивными — были его поцелуи. Как в то время, которое теперь, казалось, другой эпохой, он однажды поцеловал ее так сильно, что она едва могла вспомнить свое собственное имя, не говоря уже о том, чтобы стоять.
В мгновение, которое он дал ей, чтобы перевести дыхание, Вэл смогла различить терпкость розы, пряность сандалового дерева и мускусный, мужской аромат, который был присущ только ему. «Мы уже играли в эту игру раньше — и я проиграла».
Вэл пришла в себя, когда он начал расстегивать ее блузку. Она вскрикнула и толкнула его в грудь, рванув колено вверх. Он повернул бедра, чтобы избежать удара, и переместился так, что ее ноги оказались зажаты его мускулистыми бедрами. Гэвин легко провел пальцами по ее обнаженной ключице.
— Не волнуйся. Я только хочу немного поиграть с тобой.
Ее живот предательски сжался. Только не это снова.
Она схватила его за горло, пытаясь обхватить пальцами цепочку. Он издал резкий звук, когда воздух резко прекратил поступать в его легкие. Схватил за руки, рухнув на нее, так как больше не удерживал свой вес на руках… Вэл захрипела, когда двести с чем-то фунтов веса Гэвина выдавили то драгоценное количество воздуха, которое осталось в ее легких. Она чувствовала каждое движение его тела, когда он пытался дышать.
Он был таким ошеломляющим, когда ей было четырнадцать. И все еще оставался. Возможно, даже больше сейчас, в этот момент, потому что теперь она знала, в какие игры играют мужчины и женщины в темноте.
Но, несмотря на все это, он все равно всего лишь человек.
Она усилила хватку, завязывая металлические звенья вокруг костяшек пальцев, чтобы еще крепче затянуть их вокруг его шеи.
Его глаза сузились, и он оторвал ее руки от цепочки с гораздо большей силой, чем это было необходимо. Она вскрикнула, когда один из ее ногтей зацепился и сломался.
— Хорошо, — прохрипел он, — мы можем играть грубо.
Он снова поцеловал ее, сильнее, стягивая рукава ее свитера вниз по рукам, чтобы заломить запястья за спину, заставляя ее тело выгнуться неестественной дугой, ближе к нему. Даже если запугивание было его первоначальным намерением, его мотивы быстро смещались в сторону секса.
Их зубы стукнулись друг о друга, когда он открыл ее рот достаточно широко, чтобы языком проникнуть внутрь, прежде чем она смогла его укусить. Она крепко прижимала свой к дну рта. Вэл почувствовала, как он улыбнулся, когда поднял ее язык вместе со своим, поглаживая чувствительную нижнюю сторону в грубой ласке.
Она напряглась, пытаясь высвободить руки. Лучшим способом, конечно, было бы извиваться взад и вперед, используя свой собственный импульс, чтобы стянуть свитер с рук. Но это движение включало бы в себя трение о него, как он, несомненно, знал. Вэл отстранилась, пытаясь освободиться, чтобы сильно укусить его, и задохнулась от смешанного ужаса и возмущения, когда почувствовала, как он аккуратно скользнул рукой в ее расстегнутую блузку.
— Ты такая теплая. Почти горячая. — Его руки были немного больше, чем у Джеймса, грубые и незнакомые на ее коже. — И твое сердце бьется, как крылья маленькой птички.
— Прекрати. Пожалуйста, остановись.
— Не думаю, что я делаю что-то не так, — сказал он грубым голосом. Его пальцы играли на покалывающей поверхности ее кожи, заставив Вэл замолчать. С довольной улыбкой он перевел взгляд с ее губ на шею. Она задрожала, когда он двинулся вниз по ее горлу, посасывая плоть достаточно сильно, чтобы сломать тонкие кровеносные сосуды, которые располагались близко к коже. Гэвин бросил на нее обжигающий, вызывающий взгляд и опустился ниже, отодвинув ткань ее блузки в сторону, чтобы заменить пальцы своим ртом. Там, где его губы коснулись, ее кожа загорелась. — Разве ты не этого хотела?
Нервные окончания зашипели, и ее мозг отключился.
— Джеймс.
Его зубы довольно сильно впились в ее плоть при звуке имени ее парня, и возникшее в результате ощущение, как стрела, пронзило ее грудь. Она дернулась под ним, как рыба, пойманная на крючок.
— Да. Джеймс когда-нибудь так прикасался к тебе, Вэл?
Она кивнула. Она бы кивнула на что угодно, если бы думала, что это заставит его отпустить ее.
В ответ он поднял голову с той же величественной грацией, что и тигр, и поцеловал в губы, позволяя своим бедрам прижаться к ее, пока она не почувствовала каждый дюйм его тела через джинсы. Теперь он дышал тяжелее, но это не помогло скрыть холодную, жестокую напряженность в его глазах.
— Лгунья, — тихо сказал он.
Она бы закричала на него, если бы не боялась, что кто-нибудь — Джеймс, о боже — может ее услышать. Вэл едва ли могла представить себе более компрометирующую ситуацию, когда они оба полуодетые, на кровати, в комнате, наполненной чем-то слишком темным и извращенным, чтобы быть просто похотью. Ее руки теряли чувствительность и гудели от онемения, которое имитировало панику в ее крови.
— Откуда тебе знать?
— Знаю, потому что ты плохая лгунья и целуешься лишь немного лучше. Он явно пока не получил тебя. И поскольку еще не научил тебя, как удовлетворять его собственные потребности, он, несомненно, даже не подумал о твоих.
— Заткнись, — она не узнала свой голос. — Ты ошибаешься.
— Я никогда не ошибаюсь. — Он сунул ей в руку что-то твердое, а затем поднялся на ноги, давая возможность освободиться. Холод ворвался, чтобы занять его место, и она неловко застегнула блузку. — Я буду ждать снаружи. Как только ты успокоишься, встретимся там.
Вэл неуверенно посмотрела на свою ладонь. Она держала в руках белого короля.
Подсказка: «жизни».
***
Содрогнувшись от отвращения, Лиза выпутала паутину из своих длинных светлых волос.
— Все, — сказал Блейк, осторожно снимая тонкую нить. — Это всего лишь паутина. Нет никакого паука.
— Как будто это имеет значение, — кисло проговорила Лиза. — Она все равно липкая, жуткая и отвратительная.
Блейк пожал плечами, позволяя паутине упасть на пол.
— Для паука это дом.
Идея подняться наверх принадлежала Лизе. Они уже просмотрели нижние комнаты на наличие шахматных фигур — во всяком случае, тех, которые смогли найти, — и Лиза не собиралась позволять парням принимать все решения. Кроме того, она надеялась заглянуть в спальню ГМ, хотя бы для того, чтобы хоть что-то узнать о личности их таинственного хозяина. Она начинала сожалеть о своем решении.
— Я возвращаюсь вниз, — объявил Джеймс.
— Почему? — Лиза оторвала взгляд от двери, которую пыталась открыть. — Ты тоже боишься этих ползучих тварей?
— Пойду поищу Вэл, — пробормотал он. Лиза смотрела ему вслед, молча качая головой.
— Возможно, это неплохая идея, — заметил Блейк. — Ее не было ужасно долго.
Лиза ударила плечом в дверь.
— Что не так с этой штукой?
— Она заперта, Лиза, — сказал Блейк рассудительным голосом, который ей не понравился. — Давай попробуем другую.
— Он не стал бы ее запирать, если бы ему не было что скрывать, — заметила Лиза.
— Или, может быть, он просто не хочет, чтобы гости шныряли по его комнате.
Глаза Лизы сузились.
— Я не шпионю!
Блейк приподнял рыжеватую бровь, но ничего не сказал. Ее раздражение возросло.
— Не смотри на меня так. Я не шпионю.
— Тогда что именно ты делаешь?
— Я... веду расследование. Потому, что беспокоюсь о Вэл! — добавила она, когда Блейк никак не прокомментировал ее заявление. — ГМ вызывает опасение. Я хочу побольше узнать о нем и о том, почему он интересуется Вэл. — Хочу убедиться, что в его шкафах нет настоящих скелетов.
— И почему он не хочет назвать нам свое имя?
— И это тоже. — И почему он угрожал мне. Почему Вэл так его боится. Почему Джеймс отказывается выступить против него. И почему белая команда совершенно счастлива выступать в качестве его пешек. — Я думаю, это действительно странно, что нет семейных фотографий.
— Некоторые семьи не занимаются подобными вещами.
— Возможно, что там, по крайней мере, будут детские фотографии, фотографии из детского сада, школьные фотографии, фотографии выпуска или выпускного вечера — что-то в этом роде. Я имею в виду, не то чтобы он плохо выглядел. — Как раз наоборот. Возникшая пауза показалась более долгой, чем обычно, что побудило Лизу добавить: — Блейк?
Тишина.
Лиза медленно обернулась. Ее встретил пустой коридор.
— Блейк? — Он был здесь минуту назад. Куда, черт возьми, он исчез? — Блейк! — повторила Лиза, отступая от двери. — Черт возьми, Блейк, — пробормотала она, подтягивая лиф платья. — Это начинает превращаться в плохой фильм ужасов.
Узкий коридор разветвлялся на несколько дверей, освещенных одинокой лампочкой, лениво покачивающейся на потолке. Что-то в этом образе показалось ей неправильным. Ей потребовалось мгновение, чтобы понять, что:
Никакого ветерка.
Глава 14
«Притяжение»
В шахматах притяжение - это тактический мотив, обычно связанный с жертвой, которая заманивается или заманивает фигуру противника, часто короля, на поле, где ее новое положение может быть использовано с помощью тактики, благоприятствующей атакующему.
«Жизни».
Слово растянулось по белой бумаге паучьим почерком — расплывчатым и приводящим в бешенство, как и он сам. И это все? Она взглянула на то место, где несколько мгновений назад стоял Гэвин. Он ушел, хотя оставил дверь приоткрытой. Дразнил ее. Бросил ей вызов, предлагая следовать за ним. После всего этого... Она быстро застегнула блузку, чувствуя такую сильную волну отвращения к себе, что не смогла устоять его натиску.
Даже сейчас она слишком остро ощущала прикосновение одежды к своей коже: сладкое касание, которое гудело от глухих отголосков еще не реализованного удовольствия. Он вызвал в ней томление, и она ненавидела его за это, потому что с Джеймсом такого никогда не было — и Вэл казалось неприятным думать о том, что это может говорить о ней.
Битое стекло хрустело под ногами, когда она шла к двери. Ей хотелось его ранить, чтобы из-за ее нападения у него пошла кровь. Только один раз.
Гэвин стоял, прислонившись спиной к стене, согнув одно колено и сложив руки на груди, и даже не потрудился застегнуть рубашку. Легкая испарина на ее спине превратилась в кристаллики инея. «Он как будто напоминает мне, что не закончил то, что начал».
Она отвела взгляд, слишком поздно поняв, что это может быть воспринято как признак слабости. Ей нужно выбраться отсюда. Она боялась того, что может сделать, если задержится в его присутствии еще на мгновение. Слезы казались наиболее вероятными, и будь она проклята, если позволит ему снова увидеть ее плачущей, но насилие тоже начинало казаться жизнеспособным вариантом. Когда швырнула в него лампой, ей показалось, что ее здравый смысл был уничтожен раскаленной добела яростью. Часть ее хотела убить его.
«Если ему удастся лишить меня самообладания, он победит. Я не позволю ему быть моим хозяином. Я сама себе хозяйка. Больше никто».
Он все еще ничего не сказал, поэтому она отвернулась и быстро пошла в противоположном направлении. Вэл услышала звук, который мог быть смешком, но легко мог быть предупреждением. Должно быть, последнее, потому что через несколько секунд он схватил ее за плечи.
— Я не помню, чтобы говорил, что ты можешь уйти.
— Говори, чего хочешь, или проваливай, — сказала она дрожащим голосом.
— Ах, Вэл — само очарование. Но ведь ты никогда за словом в карман не лезешь.
Вэл отстранилась, и он позволил ей. Она отступила на несколько шагов, прежде чем рискнула оглянуться. Он не двигался и наблюдал за ней с едва скрываемым весельем. На его лице появился румянец, которого раньше не было.
— Ты, — проговорила она дрожащим голосом, — ты — пятьдесят разных видов извращенцев.
— Всего пятьдесят? Вэл, ты ранишь меня.
— Я хочу уйти.
— Без твоего подарка?
— Я ничего не хочу от тебя. Я просто хочу уйти.
— Ты даже не знаешь, что это.
— Мне все равно. С тобой ничто не дается бесплатно.
Гэвин вытащил конверт из кармана брюк, каким-то образом умудрившись при этом сделать шаг ближе.
— Как это верно.
Вэл настороженно посмотрела на него, ее внимание колебалось между кусочком пергамента и его владельцем. Конверт выглядел точно так же, как приглашение, которое она получила раньше.
Однако это письмо — если это действительно письмо — запечатано воском. Ее имя было написано чернилами, которые блестели, как слюда. Она потянулась к нему, сдержала порыв и скрестила руки на груди.
— Я сказала нет.
— Я же не прошу тебя продать мне свою душу. — Он ткнул ее конвертом под подбородок. — Только не открывай, пока я не скажу.
— Как ты узнаешь? — тупо спросила она, глядя на конверт и взвешивая его в руках. Как он туда попал? Она не помнила, чтобы брала его у Гэвина.
— Что именно?
Ей потребовалось мгновение, чтобы осознать, что она сказала.
— Я... как ты узнаешь? Ч-что, если я просто прочитаю его, когда ты уйдешь?
На мгновение он, казалось, опешил, как будто такой масштаб неповиновения был выше того, что он мог ожидать от нее. Но потом Гэвин рассмеялся, и она подумала, не ожидал ли он такого ответа в конце концов. В любом случае, он так быстро восстановил самообладание, что это уже не имело значения.
— Это было бы жульничеством. Думаю, мы оба знаем, как это согласуется с твоим... моральным кодексом.
Конверт сморщился, когда она крепче сжала его.
— Я не жульничаю, — прошипела она.
Он бросил на нее многозначительный взгляд, который заставил Вэл внутренне содрогнуться. Она стиснула зубы и молилась, чтобы едва заметные движения ее тела не были такими предательскими в темноте.
— Но раз уж ты спрашиваешь, я смогу сказать, сломала ли ты печать. Возможно, не сразу... но достаточно скоро.
Она непослушно ковыряла воск, отчего красноватые крошки осыпались на пол.
— Ну и?
— Не думаю, что это в твоих интересах. Будут последствия. Залог, можно сказать, для того, чтобы обеспечить соблюдение этого соглашения обеими сторонами. — Он дернул за свою цепочку и сказал. — Особенно твоей.
Рука, державшая конверт, сжалась в кулак.
— Что...?
— Если ты откроешь конверт... если, конечно, решишь бросить мне вызов, — ты уделишь мне семь минут своего времени.
Семь минут?
— Я... я знаю эту игру, — тихо сказала она.
— Тогда мне не нужно объяснять тебе правила.
— Но... это же детская игра. Ты хочешь сыграть в детскую игру в течение... в течение семи минут? — С таким же успехом она могла бы просто поцеловать ублюдка прямо сейчас и покончить с этим. Это не хуже того, что он уже сделал с ней.
— Ты не ребенок, — сказал он. — И не связана детскими правилами — или детским воображением, если уж на то пошло. Да, теперь ты начинаешь понимать, — проговорил он, когда ее черты изменились в нечто, что, должно быть, напоминало ужас. — У тебя по-прежнему хорошее воображение, Вэл? Оно тебе понадобится... чтобы поиграть со мной.
Вэл ударила его. А потом еще раз. И еще. Не имело значения, что ему удалось увернуться от двух из них; это заставило ее почувствовать себя лучше. По крайней мере, ее атака стерла довольную ухмылку с его губ.
— Тогда забери его обратно, — отрезала она между ударами. — Забери его обратно!
— Не думаю, что тебе понравятся последствия этого. — Он ухитрился поймать один из ее кулаков и рассеянно сжал, заставив ее вскрикнуть. Она почувствовала, как он обхватил ее другое запястье. — Или, возможно... ты их ждешь.
Она пнула его ногой — сильно. Он зашипел от боли и удивления, и его хватка ослабла. Вэл выскользнула из его рук, потирая запястья. Все, что она могла слышать, было ее сердцебиение. Гэвин посмотрел на нее, слегка прищурив глаза, решая стоит ли приближаться к ней.
— Я его не открою. — Вэл сунула конверт в карман джинсов. Или пыталась. У нее не вышло с первого раза, руки слишком сильно дрожали.
— Никогда не знаешь наверняка, — задумчиво произнес он. — Всякое может случится.
И, вспомнив его недавнюю угрозу, она подавилась.
***
Лампочки не могли двигаться сами по себе. Без какого-либо сквозняка… или кого-то, кто вызвал бы этот сквозняк. В тот момент, когда эта мысль пришла ей в голову, Лиза резко развернулась, чуть не упав на своих каблуках. «Как только приду домой, отдам их на благотворительность».
— Блейк? — Она понизила голос. — Джеймс? Вэл? — Она долго колебалась. — ГМ?
Лиза потерла голые руки. Ей вдруг стало холодно, и она уже начала задаваться вопросом, не было ли где-нибудь открытого окна — здесь было довольно пыльно и отвратительно, когда кто-то схватил ее за руку сзади. Она испуганно вскрикнула.
— Какого черта? Кто там?
— Я, — сказал кто-то, совершенно не внеся ясности.
Однако она узнала голос. Только один человек был настолько несносным, настолько социально неполноценным, что счел бы это приемлемой формой приветствия.
— Джексон.
— На самом деле, — голос звучал оскорбленно — Джейсон.
— Мне все равно, хоть Санта Клаус, — холодно сказала она. — Отпусти меня сейчас же.
Он прищелкнул языком. Ей захотелось дать ему пощечину. Все, что он делал, вызывало у нее желание дать ему пощечину.
— Почему у меня такое чувство, что я тебе не очень нравлюсь?
— Наверное, потому, что это так и есть, ты, одна сплошная ошибка природы, — огрызнулась она. — Клянусь, если ты не отпустишь меня прямо сейчас...
— Знаешь, — перебил Джейсон, — ты не так глупа, как я думал. Когда впервые увидел тебя, то решил, что ты пустышка.
— Забавно, — сказала Лиза, невольно начиная пугаться. — Я считала тебя придурком.
— Но ты не дурочка, — закончил он спокойно, как будто она ничего не говорила. — Видишь ли, я подслушал часть твоего разговора с ГМ, так что знаю. Так почему же ты притворяешься той, кем не являешься?
Лиза дернула рукой.
— Отпусти, Джейсон.
— Ты правильно произнесла мое имя. Хорошее начало.
Тонкие щупальца страха захватывали ее разум. Она чувствовала, что вот-вот потеряет контроль над собой. Лиза сжала руки в кулаки, поморщившись, когда ее длинные ногти впились в ладони.
— Чего ты хочешь? — резко спросила она после бесконечного молчания.
— Партнерство.
— Обратись к своей собственной команде.
— Я бы с удовольствием, — последовал сухой ответ, — но у ГМ и Чарли свои собственные планы, а Брент... ну, Брент просто тупой. Не самый лучший материал для работы.
— Мое сердце обливается кровью за тебя, — Лиза отложила в сторону информацию о Чарли и ГМ. Ей было интересно, что они делают, когда ходят сами по себе. Использовал ли ГМ это время, чтобы преследовать Вэл? Джейсон, вероятно, знал. Он уже зарекомендовал себя как шпион. Плюс подражание тактике запугивания ГМ, в придачу. У него не особо получалось, он слишком жалок, чтобы это работало хотя бы наполовину так же эффективно.
Хотя даже половина этой эффективности могла напрягать.
— Так что отвали, — добавила она. — У меня есть своя команда, и, в отличие от твоей, мы на самом деле сплочены.
— О, действительно, — усмехнулся он. — Вэл, кажется, сама часто исчезает. И Джеймс тоже.
Что-то в его словах ее задело, хотя она не могла понять, что.
— Не имеет значения, — парировала Лиза. — У нас еще есть Блейк, и он вдвое умнее, чем ты думаешь.
Даже в темноте она увидела, как напряглось его лицо. И у нее было время подумать, черт возьми, прямо перед тем, как он набросился на нее.
***
Она уже достаточно далеко отошла, направляясь в сторону от гостиной, и теперь коридор начал расширяться, когда Вэл подошла к тому месту, где появилась лестница.
Толстый конверт сморщился, когда она повернулась, чтобы рассмотреть развилку, напоминая ей о своем присутствии.
Пыль густо висела в воздухе, и когда Вэл вдохнула в следующий раз, ее рот наполнился ею. Она закашлялась и сухо сглотнула, поморщившись от того, насколько громким был звук в тишине. Она пожалела, что не догадалась стащить бутылку воды со стола в столовой, но ее мысли, конечно, были заняты другими вещами. Она плотно прикрыла рот в тщетной попытке заглушить звук и услышала крадущееся движение, лишь частично затмеваемое ее собственным.
Она быстро осмотрела оба конца коридора, прежде чем резко повернуться на звук сверху. Вэл замерла, как кролик. Судя по стонам деревянных досок, кто-то спускался по этим ступеням. Однако, в отличие от лестницы в собственном доме Вэл, эта лестница имела небольшой изгиб, так что кто-то на одной из верхних ступеней мог видеть те, что внизу, не будучи замеченным.
«Меня видят? Смотрят на меня прямо сейчас? »
— Вэл?
Ошеломленное, испуганное выражение лица медленно сменилось облегчением.
— Джеймс?
Он шагнул вперед, и она смогла его увидеть. Его лицо было напряженным, серьезным, а руки крепко сжаты по бокам. Джеймс выглядел таким же напряженным, как и она, и это причиняло Вэл боль. Словно он испытывает те же страдания, что и она сама.
При этой мысли Вэл захлестнула волна… чего-то — не совсем привязанности или сочувствия, а скорее порыва, внушенного чувством долга и эмоциональной ответственности. Она подскочила к Джеймсу, обняла его за талию и вдохнула запах смягчителя ткани и «Олд Спайса» от его накрахмаленной черной рубашки. Это немного утешило, но не сильно.
Джеймс не ответил, но она почувствовала, как он напрягся под ее прикосновением. Она опустила руки и сделала медленный шаг назад. Пустота на его лице испугала ее.
— Джеймс?
Очень медленно он посмотрел на нее. Его глаза цвета морской пены горели мягким огнем, который просачивался в его черты, как капли воды с тающего ледника, медленно стекают в полноводный ручей. И она не могла не заметить, что он, похоже, не особенно рад ее видеть. С другой стороны, когда она видела его в последний раз, он не был другим. Потому что в тот раз, когда они встречались, она не смогла должным образом защитить его перед ГМ, несмотря на свои собственные страхи, и в порыве гнева он оставил ее — бросил ее —убежденный в предательстве до того, как она совершила преступление.
«Что если он видел, как Гэвин целует меня? »
Гэвин оставил дверь открытой. Возможно, в этом была какая-то цель. Убил двух зайцев одним выстрелом.
Или, может быть, Джейсон нарушил свое обещание, что означало бы, что она подставила Лизу ни за что.
Вэл с трудом сглотнула и еще раз украдкой взглянула ему в лицо. Теперь он смотрел на нее, и вспышка паники пронзила ее, как молния. Он знает. Ее желудок скрутило, как маленькую лодку, попавшую в отлив при шторме. Она снова опустила голову, стараясь не задыхаться. Каким-то образом он знает.
— Джеймс, я...
— Нам нужно поговорить.
Его слова и тон, которым они были произнесены, вызвали в ней волну холода.
— Я... я... могу объяснить…
— Я не хочу этого слышать, — Джеймс решительно покачал головой, и Вэл подумала, что ее сейчас вырвет. — У меня было некоторое время, чтобы подумать — потому что эта так называемая игра в значительной степени дерьмо — и... ну, я не очень хорош в таких вещах, но… — Он сердито вздохнул, и его челка негодующе взметнулась вверх. — Я вел себя как придурок. Там.
Это было так далеко от того, чего боялась Вэл, что на мгновение она могла только быстро моргать.
— Но...
— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, Лиза уже сделала мне внушение, — добавил он. — Она думает, что я должен был принимать в расчет твои, э-э, проблемы. — Затем, видимо, поняв, что это звучит не совсем как извинения, он поспешно добавил: — И она права. В этом. ГМ вел себя еще большим мудаком, и я не должен был оставлять тебя с ним наедине, когда он доставлял тебе столько неудобств. Особенно с тем… с тем, что, э-э, случилось. — Он сделал паузу. — Я чувствую себя никчёмным идиотом.
Услышав извинения, Вэл снова застыла. Джеймс ничего не заметил.
— Я не должен был позволять ему провоцировать меня. Не должен был вести себя как тупица, но он просто такой гребаный мудак — я имею в виду, ГМ, — и мне не нравится, как он разговаривает со мной, или как он смотрит на тебя. Я имею в виду как он пытается меряться яйцами... — Джеймс взглянул на нее, казалось, только сейчас осознав глубину ее беспокойства. — Ты дрожишь, — сказал он, казалось, удивленный. Его глаза сузились. — Он сделал тебе больно?
— Нет, — сказала она слишком поспешно.
«Но он это сделал. И тебе это понравилось, ты знаешь, что понравилось. Потому что в глубине души ты испорченная. Такая же, как он. Может быть, даже больше. В конце концов, тебе виднее — ты знаешь, какой он».
— Вэл...
— Нет, — прошептала он
|
|
|
