 |
Маленькая девочка из Мак-Артур-Парка 12 глава
|
|
|
|
«Уолмарты».
Крус Альварес — латиноамериканец среднего роста, мощного телосложения и с квадратным лицом. Людей с такой внешностью часто можно увидеть в кино на третьих ролях, обычно они играют сутенеров или владельцев ночных клубов.
— Я всегда говорил, однажды эти чертовы…
Не договорив, он оборачивается и видит направленный на него «глок-22».
В магазине пусто, камеры нет. Нужно только нажать на курок. Мне не хочется ничего говорить, даже «Сдохни, грязная скотина». Я пришел не вершить правосудие, а привести в исполнение приговор. В моем поступке нет ни желания славы, ни героизма, ни храбрости — я просто хочу избавить свою подругу от мучений, а это единственный возможный способ. Несколько месяцев назад я втайне от Кароль написал анонимное заявление в социальный центр планирования семьи, но это ничего не дало. Потом отправил письмо в полицию, но делу не дали ход. Я уже не понимал, где добро, а где зло. Я не верю в бога и уж тем более в судьбу. Я знаю только, что мое место здесь и надо сделать всего одну вещь — нажать на курок.
— Том! Что на тебя наш…
Я подхожу, чтобы выстрелить в упор: во-первых, боюсь промазать, во-вторых, хочу использовать только одну пулю.
Выстрел.
Его голова взрывается, окропляя кровью мою одежду.
Я один в магазине. Один во всем мире. Ноги не держат меня. Руки, как плети, висят вдоль тела и дрожат.
«Беги!»
Я подбираю гильзу, вместе с пистолетом кладу в карман и бегу домой. Принимаю душ, сжигаю одежду, стираю с пистолета отпечатки пальцев и выкидываю в урну. Гильзу я решаю сохранить на случай, если кого-то обвинят в убийстве. Но хватит ли у меня смелости сдаться полиции?
Этого я никогда не узнаю.
* * *
Бретань
Плогоф — мыс Ра
|
|
|
— Я никому не рассказывал о том, что сделал тем утром, просто жил с этим.
— А что произошло потом? — спросила Билли.
Мы снова улеглись на диван. Я повернулся спиной, она обвила рукой мой торс, а я держался за ее бедро, как за спасательный круг.
После того как я рассказал эту историю, на душе полегчало. Билли понимала меня и не осуждала, а в большем я и не нуждался.
— Вечером Буш выступил по телевизору, сказал, что не допустит анархии в стране. На следующий день четыре тысячи служащих Национальной гвардии вышли патрулировать город, потом к ним присоединились морские пехотинцы. На четвертый день все затихло, и мэр отменил комендантский час.
— А следствие?
— Во время бунта погибло около пятидесяти человек, несколько тысяч были ранены. Когда все закончилось, арестовывали всех подряд, некоторые задержания были оправданны, другие нет. Но в смерти Круса Альвареса так никого и не обвинили.
Билли закрыла мне рукой глаза и поцеловала в шею.
— Пора спать.
* * *
Рим
Пьяцца Навона
— До свидания, Мило. Спасибо, что слушал и не прерывал, — сказала Кароль, вставая.
Еще не придя в себя от услышанного, Мило тоже поднялся и остановил ее, нежно взяв за руку.
— Подожди… А почему ты уверена, что это сделал Том? Ведь он ничего не говорил.
— Мило, я же коп. Два года назад я получила доступ к некоторым архивам лос- анджелесской полиции, заодно запросила досье по убийству отчима. Ничего интересного: два-три протокола допросов людей, живших рядом с магазином, несколько фотографий с места преступления и халтурно снятые отпечатки пальцев. Никому не было дела до мелкого торговца из Мак-Артур-Парка, но на одном снимке я заметила стоящий у стены скейтборд с падающей звездой.
— И этот скейтборд…
— …это я подарила его Тому, — договорила она, отворачиваясь.
Цепляться друг за друга
Любимому человеку можно дать многое. Слова, безмятежность, радость. Но ты дала мне самое ценное. Я не мог жить без тебя. Даже будучи с тобой, я скучал по тебе.
|
|
|
Кристиан Бобен Понедельник, 27 сентября Париж
Европейская больница Мари Кюри
Хирургическая бригада столпилась вокруг профессора Жана Батиста Клузо.
При помощи пилы он вскрыл грудину Билли, двигаясь от нижней части к подбородку.
Осмотрев расположенные в перикарде коронарные артерии, врач подключил аппарат искусственного кровообращения. Предварительно он ввел концентрированный раствор калия, чтобы остановить сердце, вместо которого теперь работал насос. Легкие временно заменил оксигенатор.
Проводя операции на открытом сердце, Жан Батист Клузо с неослабевающим восхищением смотрел на волшебный орган, от которого зависела наша жизнь. Сто тысяч ударов в день, тридцать шесть миллионов в год, более трех миллиардов за жизнь — все это один небольшой ярко-красный, внешне такой хрупкий насос…
Профессор вскрыл сначала правое предсердие, затем левое и приступил к процедуре удаления опухолей. Особое внимание он уделил их основанию, чтобы предотвратить возможность рецидива. Фиброзная опухоль действительно оказалась очень большой.
«Счастье, что ее вовремя обнаружили!»
Он осмотрел полость сердца и желудочки на случай, если там скрывались другие опухоли, но все было чисто.
Наконец доктор отключил аппарат искусственного кровообращения, провентилировал легкие, установил дренажные трубки для вывода крови и зашил грудину металлической нитью.
«Быстро и хорошо!» — подумал он, снимая перчатки и выходя из операционной.
* * *
Южная Корея
Женский Университет Ихва
Над Сеулом заходило солнце. Как каждый вечер в час пик, автомобили запрудили улицы корейской столицы.
Изель Парк вынырнула из метро, прошла несколько метров по тротуару и перебежала
дорогу, направляясь в кампус. Университет Ихва стоял в самом центре студенческого городка. Он насчитывал двадцать тысяч слушательниц и считался одним из лучших и престижнейших в стране.
Девушка спустилась по длинной пологой лестнице, ведущей к месту, известному как
«разлом», — бетонной дорожке между двумя стеклянными зданиями, стоящими друг напротив друга. Через центральную дверь она вошла в прозрачное помещение, напоминающее пароход. Весь первый этаж занимали магазинчики и кафе, как в суперсовременном торговом центре. Изель на лифте поднялась туда, где располагались учебные классы, театр, кинозал, спортзал, а главное, огромная, круглосуточно открытая библиотека. Юная кореянка задержалась у автомата и со стаканчиком зеленого чая села за стол в глубине читального зала, представлявшего собой квинтэссенцию технических достижений XXI века. Каждый стол был идеальным рабочим местом с компьютером, дающим доступ ко всем имеющимся в библиотеке книгам (естественно, все они были оцифрованы).
|
|
|
Изель потерла глаза. Она спала стоя. Позавчера вернулась из путешествия, а ее уже завалили заданиями. Большую часть вечера она выписывала на карточки слова и повторяла пройденное, то и дело бросая взгляд на экран телефона. Всякий раз, когда он вибрировал, предупреждая о сообщении или мейле, она подскакивала. Но тот, от кого она ждала весточки, не появлялся.
Ее бросало в холодный пот, она дрожала и не находила себе места. Почему Джимбо не подавал признаков жизни? Кажется, зря она поверила ему, изменив своим принципам.
Приближалась полночь. Библиотека постепенно пустела, но некоторые студенты засиживались до трех-четырех часов ночи. Здесь это было нормой.
Изель достала из сумки книгу Тома Бойда, найденную в римской чайной. Она полистала ее и замерла, дойдя до фотографии, на которой двадцатилетние Лука и Стелла стояли рядом со скутером на одной из улиц Рима.
«Никогда не переставай любить меня», — написала молодая итальянка. Именно это Изель хотела сказать Джимбо.
Она достала из пенала пару ножниц и тюбик с клеем, затем отобрала самые красивые фотографии из тех, что сделала за четыре недели счастья с Джимбо. Картину дополняли билеты на спектакли и выставки, куда они ходили вместе: ретроспектива Тима Бартона в Нью-йоркском музее современного искусства, музыкальная комедия «Чикаго» в театре
«Амбассадор» и огромное количество фильмов, которые она посмотрела благодаря ему в синематеке Нью-Йорка, — «Донни Дарко»,[90]«Реквием по мечте»,[91]«Бразилия».[92]
|
|
|
Девушка провозилась с коллажем до утра, вложив в него всю душу. Утром она с красными глазами и мутной головой зашла в главное здание университета, купила на почте конверт с прослойкой из пленки с воздушными пузырьками и, сунув в него книгу в темно- синей обложке, отправила в Нью-Йорк.
* * *
Париж
Европейская больница Мари Кюри Реанимационное кардиологическое отделение
Билли постепенно отходила от наркоза. Нижнюю часть лица закрывал респиратор, а торчащая из трахеи интубационная трубка не давала ей говорить.
— Вынем через несколько часов, — пообещал Клузо.
Он проверил небольшие электроды, крепившиеся к груди Билли и призванные стимулировать сердце в случае, если оно замедлит ритм.
— Все в порядке, — сказал он.
Я улыбнулся Билли, она в ответ подмигнула. Все шло хорошо.
* * *
Среда, 29 сентября Нью-Йорк
Гринвич-Виллидж
— Я опаздываю! Ты же говорил, что завел будильник!
Девушка разгладила мятую юбку, надела туфли и застегнула блузку. Лежавший в кровати юноша смотрел на нее, весело улыбаясь.
— Захочешь увидеться, звони… — сказала она, открывая дверь комнаты.
— Хорошо, Кристи.
— Меня зовут Кэрри, козел!
Джеймс Лимбо — или Джимбо — расплылся в улыбке. Он встал и потянулся, даже не думая извиниться или остановить девушку, с которой провел ночь. Затем он пошел на кухню, чтобы приготовить завтрак.
«Черт, кофе закончился!» — проворчал он, открывая кухонный шкаф.
Джимбо выглянул из окна квартиры, расположенной в здании из бурого песчаника, и заметил Кэрри, или как ее там зовут. Девушка шла по улице по направлению к Хьюстон- стрит.
«Неплохо. Хотя нет, средненько… шесть из десяти», — подумал он, состроив гримасу.
В общем, для одного раза ничего.
Дверь открылась, и вошел его сосед по квартире Джонатан с двумя картонными стаканчиками кофе из бистро на углу.
— Встретил внизу экспедитора из «Ю Пи Эс», — сказал он, показывая зажатый под мышкой пакет.
— Спасибо.
Джимбо схватил посылку и двойной латте с карамелью.
— С тебя три семьдесят пять за кофе. И шестьсот пятьдесят долларов за квартиру, которые я одолжил две недели назад.
Джимбо промычал что-то нечленораздельное, читая обратный адрес.
— Это от Изель Парк?
— Не твое дело.
Юноша вскрыл посылку с книгой Тома Бойда.
«Странная штука», — подумал он, рассматривая фотографии, наклеенные на страницы романа.
— Знаю, тебе плевать на мое мнение, но хочу кое-что сказать. Ты отвратительно ведешь себя с Изель.
— Да, ты прав, но мне плевать на твое мнение, — подтвердил Джимбо, делая глоток кофе.
— Она оставила еще несколько сообщений на автоответчике. Волнуется, все ли в порядке. Хочешь порвать с ней — так и скажи. Почему ты так относишься к женщинам? У тебя какие-то проблемы?
|
|
|
— У меня одна проблема: жизнь коротка, и мы все сдохнем. Как тебе такое объяснение?
— Не вижу логики.
— Джонатан, я хочу стать режиссером. Моя жизнь — это фильмы, и ничего больше. Знаешь, что говорил Трюффо? Кино важнее жизни. Я тоже придерживаюсь такого мнения. Мне не нужна семья, дети, свадьба. Хорошим мужем и отцом семейства может быть кто угодно, а поди найди второго Квентина Тарантино или Мартина Скорсезе!
— Хм… Кажется, у тебя не все дома, старина.
— Ты ничего не понимаешь! — ответил Джимбо, отправляясь в ванную. Он принял душ и быстро оделся.
— Ладно, я пошел. У меня лекция в двенадцать, — бросил он, беря сумку.
— Давай! И не забудь про день…
Слишком поздно. Джимбо уже хлопнул дверью.
В желудке было пусто. Он завернул в «Мамун'с», купил питу с фалафелем и жадно съел ее по дороге. До занятий еще оставалось время. Джимбо зашел в кафе в соседнем с факультетом здании и заказал стакан колы. Сидя за стойкой, он снова принялся рассматривать роман с готической обложкой, который прислала Изель. Юноша находил кореянку умной и сексуальной, они отлично провели время вдвоем, но он устал от ее настойчивости и слащавых фотографий.
Однако книга его заинтриговала. «Трилогия ангелов»? Знакомое название… Джимбо напряг память и наконец вспомнил: «Вэрайети» писал, что Голливуд приобрел права на роман и съемки не за горами. Почему же этот экземпляр так странно выглядит? Джимбо поднялся с табурета и сел за компьютер для посетителей. Он ввел несколько ключевых слов, относящихся к книге и ее автору, поисковик выдал несколько тысяч ссылок. Ограничив поиск последней неделей, он обнаружил, что форумы пестрят объявлениями о поиске уникального экземпляра романа с половиной чистых страниц.
Того самого, что лежал в его сумке!
Он вышел из кафе, обдумывая прочитанное. И тут его осенило.
* * *
Гринвич-Виллидж Тот же день Вечер
Небольшой книжный магазин «Керуак и К» находился на Грин-стрит и специализировался на покупке и продаже антикварных книг и распроданных изданий.
Кеннет Эндрюс в элегантном черном костюме и темном галстуке выставил на витрину издание, доставшееся ему в результате бурного дележа наследства одной старой коллекционерши, — роман «Сойди, Моисей» с подписью Уильяма Фолкнера. Он занял достойное место между оригинальным изданием Скотта Фицджеральда, заключенным под стекло автографом сэра Артура Конан Дойля, афишей выставки с росчерком Энди Уорхола и черновиком песни, которую Боб Дилан написал на обороте ресторанного счета.
Кеннет Эндрюс работал в магазине больше пятидесяти лет. Он застал легендарные пятидесятые, когда литературная жизнь здесь кипела, а район наводнили писатели-битники, поэты и фолк-музыканты. Но жилье дорожало, люди искусства постепенно перебирались в другие части города, и теперь Гринвич населяли обеспеченные люди. Они платили бешеные деньги за реликвии, позволявшие приобщиться к прошлому, которому не стали очевидцами.
Звякнул дверной колокольчик, и на пороге появился молодой человек. Он вошел в магазин и поздоровался.
Джимбо несколько раз бывал в этом магазинчике и находил его весьма живописным. Приглушенный свет, запах пыли и старые гравюры на стенах напоминали декорации черно- белых фильмов, ему казалось, что он переносится в параллельный мир, куда не доносится городской шум.
— Здравствуйте. Чем могу помочь? — отозвался Эндрюс. Джимбо положил на прилавок роман Тома Бойда и спросил:
— Вас такое интересует?
Старик надел очки и с презрительной гримасой взял в руки книгу: искусственная кожа, популярная литература, производственный брак, да еще и фотографии, которые окончательно портили книгу. Одним словом, макулатура.
Он уже открыл рот, чтобы сообщить свой вердикт юноше, как вдруг вспомнил заметку в
«Американ Букселлер». Там говорилось о специальном издании бестселлера, который целиком уничтожили из-за производственного брака. Вполне возможно…
— Девяносто долларов, — сказал Эндрюс, повинуясь интуиции.
— Шутите! Это же уникальный экземпляр. В Интернете за него можно получить в три раза больше, — возмутился Джимбо.
— Так продайте его в Интернете! Я же могу предложить сто пятьдесят долларов, не больше. Решать вам.
— По рукам, — согласился Джимбо после минутного колебания.
* * *
Дождавшись, когда молодой человек выйдет из магазина, Кеннет Эндрюс нашел ту самую заметку:
«Издательство „Даблдэй“ потерпело фиаско: из-за производственного брака специальное издание второго тома „Трилогии ангелов“ популярного писателя Тома Бойда, изданное стотысячным тиражом, было уничтожено».
«Хм, интересно», — подумал старик.
Может статься, ему в руки попал единственный уцелевший экземпляр.
* * *
Рим
Район Прати 30 сентября
Мило в белом переднике разносил аранчини, питоне и пиццу посетителям сицилийского ресторана на виа дельи Сципиони. После отъезда Кароль он решил провести несколько дней в Риме. Работа позволяла оплачивать крошечный гостиничный номер и не тратить деньги на еду. Они с Томом писали друг другу каждый день. Узнав, что тот взялся за работу, Мило на радостях связался с «Даблдэй» и различными иностранными издательствами, сообщая, что они рано похоронили его друга и скоро на полках книжных магазинов появится новый роман Тома Бойда.
— Сегодня вечером я праздную день рождения, — сказала постоянная посетительница, красивая брюнетка, работающая в дорогущем обувном магазине на виа Кондотти.
— Поздравляю.
Женщина захрустела рисовым шариком, оставив на белой панировке следы помады.
— Мы с друзьями устраиваем домашнюю вечеринку. Если хотите зайти…
— Очень мило с вашей стороны, но я не смогу.
Неделю назад он бы с радостью согласился, но после рассказа Кароль… Эта история, открывшая с новой стороны двух человек, которых он любил больше всего на свете, ошеломила его. Мило обуревали противоречивые чувства. Он гордился Томом и испытывал бесконечное сострадание к Кароль, которую теперь любил еще сильнее. Вместе с тем было обидно, что его так долго не впускали в круг доверия и что не ему пришлось выполнить
«грязную работу».
— Думаю, сегодня я попробую эту аппетитную кассату. Пухлая итальянка ткнула пальцем в торт с сухофруктами.
Мило уже собирался отрезать кусок, как в кармане завибрировал телефон.
— Простите.
Это было письмо от Кароль. Всего два слова: «Посмотри сюда» и адрес сайта.
Пытаясь не запачкать сенсорный экран липкими руками, Мило кое-как ткнул на ссылку и попал в онлайн-каталог книжных магазинов, специализирующихся на редких и антикварных изданиях.
Если верить информации, магазин в Гринвич-Виллидж только что выставил на продажу книгу, которую они искали!
Через секунду на экране высветилось СМС:
«Встретимся на Манхэттене?»
Он тут же ответил:
«Уже лечу!»
Мило развязал передник и, бросив его на прилавок, выбежал из ресторана.
— А как же мой десерт? — закричала ему вслед посетительница.
Книга жизни
Время читать — это всегда украденное время. В этом, несомненно, причина того, что метро являет собой величайший в мире читальный зал.[93]
Франсуаза Саган Париж
Европейская больница Мари Кюри
Билли восстанавливалась после операции с поразительной скоростью. Она уже могла дышать без респиратора, из нее вынули дренажные трубки, сняли электроды и перевели в отделение для выздоравливающих.
Клузо заходил каждый день, проверяя, нет ли инфекции и не накопилась ли жидкость в перикарде, но, по его словам, все было в порядке.
Я сделал из больницы рабочий кабинет. С половины восьмого утра до семи вечера я, надев наушники, сидел в кафетерии на первом этаже и работал, а в полдень обедал в столовой для сотрудников, попадая туда по личной магнитной карте Клузо. Интересно, когда он сам успевал есть и спать? Непонятно… В палате Билли для меня поставили дополнительную кровать, и мы, как и раньше, проводили вечера вместе.
Никогда еще я не был так влюблен.
Никогда работа не продвигалась так быстро.
* * *
Гринвич-Виллидж 1 октября
Вечер
Кароль первая оказалась перед небольшим книжным магазином на Грин-стрит.
«Керуак и К».
Взглянув на витрину, она не поверила своим глазам. Книга была там!
Раскрытый роман с этикеткой «Уникальный экземпляр» лежал рядом со сборником стихов Эмили Дикинсон и афишей фильма «Неприкаянные» с дарственной надписью Мэрилин Монро.
Кароль почувствовала, что за ее спиной стоит Мило.
— Поздравляю, ты проявила чудеса настойчивости. Думал, на этот раз мы ее не найдем,
— сказал он, подходя к витрине.
— Ты уверен, что это тот самый экземпляр?
— Сейчас проверим, — ответил он, дергая дверь.
Кеннет Эндрюс собирался закрывать магазин. Он стоял у шкафа, убирая на место книги, с которых только что стер пыль. Прервав работу, старик поприветствовал посетителей.
— Добрый вечер, чем могу помочь?
— Мы бы хотели посмотреть одну книгу. Кароль показала на роман Тома.
— А! Это уникальный экземпляр! — воскликнул продавец.
Он достал с витрины книгу, практически не дыша, словно это была старинная рукопись.
Мило тщательно осмотрел роман, удивившись тому, как бесцеремонно с ним обращались временные владельцы.
— Ну что? — с тревогой спросила Кароль.
— Это он.
— Мы покупаем! — с энтузиазмом воскликнула Кароль.
Она была растрогана и горда собой. Благодаря ее усилиям жизнь Билли теперь была в безопасности.
— Прекрасный выбор. Сейчас заверну. Как будете платить?
— Э-э-э… А сколько она стоит?
За долгие годы работы у Кеннета Эндрюса развилось чутье на выгодные сделки. Видя энтузиазм покупателей, он, глазом не моргнув, назвал астрономическую сумму:
— Шесть тысяч долларов.
— Что? Вы шутите? — поперхнулся Мило.
— Уникальный экземпляр, — объяснил продавец.
— Это грабеж!
Старик показал на дверь:
— В таком случае не буду вас задерживать.
— Ну и не надо! Идите вы знаете куда… — вспылил Мило.
— Спасибо, сейчас туда и отправлюсь. Вам тоже приятного вечера, — ответил Эндрюс, возвращая роман на витрину.
— Подождите! — взмолилась Кароль. — Я заплачу, сколько вы просите. Она достала кошелек и протянула кредитную карту.
— Вы очень любезны, мисс, — сказал старик, беря небольшой пластиковый прямоугольник.
* * *
Париж
Европейская больница Мари Кюри Тот же день
— Ну что, можно ехать домой? Мне надоело тут валяться, — ворчала Билли. Профессор Клузо бросил на нее суровый взгляд.
— Больно, когда нажимаю здесь? — спросил он, ощупывая грудину.
— Немного.
Врач выглядел обеспокоенным. У Билли поднялась температура, шрам покраснел и загноился, а края слегка разошлись. Возможно, легкая инфекция, но профессор на всякий случай назначил несколько анализов.
* * *
Нью-Йорк
— Что значит «не прошел»?
— Мне очень жаль, но, похоже, у вашей жены кое-какие проблемы с банковской картой…
— Я ему не жена.
Повернувшись к Мило, Кароль сказала:
— Наверное, я превысила лимит со всеми этими авиабилетами, но у меня есть деньги на накопительном счете.
— Это безумие! Тратить последние сбережения на книгу… — пытался вразумить ее Мило.
Но Кароль и слушать не хотела.
— Надо связаться с банком, чтобы они перевели деньги с одного счета на другой, но сегодня пятница, а это может занять много времени, — объяснила она продавцу.
— Ничего страшного. Зайдете, когда уладите проблему.
— Понимаете, нам очень нужен этот роман.
— Я отложу его до вечера понедельника.
Эндрюс снял книгу с витрины и положил на прилавок.
— Мы можем доверять вам?
— Обещаю, что никому его не продам.
* * *
Париж
Европейская больница Мари Кюри Понедельник, 4 октября
Билли вскрикнула, когда медсестра наложила ей на грудину теплый компресс.
На этот раз боль была гораздо сильнее. Все выходные у девушки не спадала температура, и Клузо перевел ее из отделения для выздоравливающих в кардиологический центр.
Врач стоял у изголовья и осматривал шрам: он сильно покраснел и продолжал гноиться. Клузо боялся, как бы воспалительный процесс не перешел в кость и костный мозг и не привел к медиастиниту.[94]Это редкое, но очень опасное осложнение, вызванное золотистым стафилококком, хорошо знакомо кардиологам.
Билли прошла несколько обследований, но было до сих пор непонятно, что же вызвало осложнение. Рентген грудной клетки показал разрыв двух металлических нитей, но образовавшиеся после операции гематомы не давали разглядеть некоторые детали снимка.
Возможно, волноваться рано…
После недолгих колебаний профессор решил лично взять еще один анализ. Он воткнул тонкую иглу в полость между легкими, чтобы сделать забор медиастинальной жидкости. Гной был виден невооруженным глазом.
Клузо прописал антибиотик внутривенно и, не теряя времени, отправил пробирку в лабораторию.
* * *
Гринвич-Виллидж Понедельник, 4 октября
9.30
Приезжая в Нью-Йорк, Олег Мордоров всегда начинал день в небольшом кафе на Брум- стрит. Этот понедельник не стал исключением. Миллиардер заказал капучино, вышел на улицу с картонным стаканчиком в руке и свернул на Грин-стрит.
Мягкое осеннее солнце освещало Манхэттен. Олег любил бродить по городу, прогулки позволяли ему спокойно поразмыслить и найти ответы на важные вопросы. В одиннадцать часов его ждала деловая встреча: он собирался заключить договор о крупной сделке с недвижимостью. Его компания хотела приобрести несколько жилых зданий и складов в Вильямсбурге, Гринпойнте и на Кони-Айленде, чтобы затем переоборудовать их в жилье класса люкс. Местных жителей не особо радовал проект, но его это не касалось.
Олегу было сорок четыре года, но из-за круглой, как шар, головы он выглядел моложе. Никто бы в жизни не догадался, что этот мужчина в джинсах, вельветовой куртке и свитере с капюшоном входит в число самых богатых людей России. Он не выставлял деньги напоказ, не ездил в лимузине, как это любят делать олигархи, а его охрана умела соблюдать дистанцию и не бросалась в глаза. Когда ему было двадцать шесть и он преподавал философию в Петропавловске-Камчатском, ему предложили место в муниципальном совете этого крупного порта на востоке России. Он принял активное участие в жизни города, затем благодаря перестройке и ельцинским реформам занялся бизнесом. В какой-то момент он сошелся с подозрительными личностями, которые помогли ему улучшить благосостояние, умело воспользовавшись политикой приватизации государственной собственности. Олег не был похож на афериста, и противников часто вводил в заблуждение его мечтательный безобидный вид, за которым скрывалась стальная воля. С тех пор он проделал длинный путь и давно избавился от неудобных знакомств. У него была недвижимость в Лондоне, Нью- Йорке и Дубае, яхта и личный самолет. Кроме того, он приобрел профессиональную баскетбольную команду и конюшню «Формулы 1».
Олег остановился перед витриной небольшой книжной лавки «Керуак и К». Его взгляд привлекла афиша фильма «Неприкаянные» с автографом Мэрилин Монро.
«Может, подарить Марике? Почему бы и нет…»
Он встречался с Марике ван Эден, двадцатичетырехлетней голландской моделью, которая два года не сходила с обложек модных журналов.
— Доброе утро, — бросил он, входя в магазин.
— Чем могу помочь? — отозвался Кеннет Эндрюс.
— Автограф Мэрилин настоящий?
— Конечно, к нему прилагается сертификат подлинности. Отличная вещь…
— …которая стоит?
— Три с половиной тысячи долларов.
— Хорошо. Можете сделать подарочную упаковку?
Олег даже не думал торговаться.
— Минутку.
Пока продавец аккуратно скручивал в трубочку афишу, Олег вынул карту «платинум» и положил на прилавок рядом с книгой в темно-синей кожаной обложке.
«„Том Бойд. Трилогия ангелов“. Это же любимый писатель Марике…» Миллионер открыл роман и полистал.
— Сколько стоит?
— Мне очень жаль, но книга не продается.
Олег улыбнулся. Его, как бизнесмена, больше всего интересовали вещи, которые якобы не продавались.
— Так сколько? — повторил он.
Круглое лицо уже не выглядело таким простодушным. В глазах загорелся опасный огонь.
— Сожалею, но книга уже продана, — спокойно сказал Эндрюс.
— Если она продана, почему лежит здесь?
— Покупатель придет за ней сегодня.
— Значит, он еще не заплатил.
— Нет, но я дал слово.
— И сколько стоит ваше слово?
— Мое слово не продается, — твердо ответил книгопродавец.
Эндрюс тут же почувствовал себя неловко. Этот тип выглядел угрожающе. Старик взял кредитку, затем протянул русскому упакованную афишу и чек, радуясь, что разговор окончен.
Олег был иного мнения. Вместо того чтобы направиться к двери, он уселся в кресло из рыжеватой кожи напротив прилавка.
— Мне кажется, купить можно все.
— Я так не думаю.
— Кстати, что там говорил ваш Шекспир? Олег задумался, вспоминая цитату:
— «Деньги делают уродов красивыми, стариков молодыми, несправедливых справедливыми, подлецов благородными…»[95]
— Нельзя так цинично думать о людях.
— Что, по-вашему, нельзя купить? — спровоцировал старика Олег.
— Вы прекрасно знаете: дружбу, любовь, чувство собственного достоинства… Миллиардер отмел этот аргумент.
— Человек слаб и продажен.
— Однако есть моральные и духовные ценности, которые не подчиняются этой логике.
— Просто у каждого своя цена.
На этот раз Эндрюс показал на дверь.
— Желаю вам хорошего дня. Но Олег не шелохнулся.
— У каждого своя цена, — повторил он. — Назовите вашу.
* * *
Гринвич-Виллидж Два часа спустя
— Что за бред? — возмутился Мило, подходя к магазину.
Кароль не верила своим глазам. Мало того, что металлическая штора опущена, на двери весит впопыхах написанное объявление, предупреждающее возможных покупателей:
|
|
|
