 |
Глава 12. Великая смута. Борьба вокруг присяги
|
|
|
|
Глава 12. Великая смута
Борьба вокруг присяги
Случилось невероятное святотатство – в городе, где все жило памятью о пророке, был убит глава созданной им общины, и никто из его жителей не выступил против убийц, которые к тому же не позволили похоронить убитого. Все это должно бы было поднять мединцев-ансаров против святотатцев, но этого не произошло.
Действительно, у многих людей имелись причины быть недовольными Усманом, и многие в Медине могли со злорадством смотреть, какие лишения испытывает он в осажденном доме, но между недовольством главой государства (а все им никогда не бывают довольны) и его убийством дистанция огромного размера. Но после его гибели недовольная им мусульманская аристократия увидела свой город во власти пришлых мятежников, к которым присоединились беглые рабы, городская беднота и окрестные бедуины, рассчитывавшие чем-нибудь поживиться в богатом городе. Еще до гибели Усмана «жители Медины рассеялись по своим усадьбам и домам. Никто не выходил и не сидел [дома] без меча, чтобы было чем защищаться от бесчинств этих людей», – говорит историк ат-Табари. Так что противостояние существовало не только между сторонниками различных претендентов на халифский престол, но и между верхушкой и низами общества.
Даже похороны убитого халифа превратились в политическую проблему. Живую картину накала страстей вокруг бездыханного тела халифа рисует рассказ Абдаррахмана ибн ал-Азхара, племянника Абдаррахмана ибн Ауфа, особенно ценный для нас тем, что принадлежит очевидцу, занимавшему в этих событиях нейтральную позицию.
«Я совершенно не вмешивался в дело Усмана, [не был] ни за, ни против. И вот, сижу я во дворе своего дома вечером следующего дня после убиения Усмана, как вдруг приходит ко мне ал-Мунзир ибн аз-Зубайр и говорит: " Брат зовет тебя". Я пришел к нему, а тот говорит: " Мы хотим похоронить Усмана. Ты согласен? " Я ответил ему: " Клянусь Аллахом, я совсем не вмешивался в то дело и в это не хочу" – и ушел от него. А потом пошел следом за ними и вижу: идет он с группой людей, среди которых Джубайр ибн Мут‘им, Абу Джахм ибн Хузайфа, ал-Мисвар ибн Махрама, Абдаррахман ибн Абу Бакр и Абдаллах ибн аз-Зубайр. Несут они его на двери, а голова, [болтаясь], стучит: тук-тук. Они положили его в месте, где ставят погребальные носилки. Тут подошли к ним несколько ансаров и сказали им: " Клянемся Аллахом, не будете вы читать над ним молитву! " Абу Джахм сказал: " Вы не позволите нам читать над ним молитву, когда уже помолились над ним Аллах Всевышний и его ангелы?! " Тогда сказал ему один из этих людей: " Если будешь молиться, то Аллах отправит тебя туда же, куда и его". А он ответил: " Да соединит меня Аллах с ним! " А тот сказал: " Соединит тебя Аллах с шайтанами! Клянусь Аллахом, если мы пропустим вас с ним, то Аллах отступится от нас". Люди сказали Абу Джахму: " Не разговаривай с ним, отступись", и он замолчал. Они подняли Усмана и быстро удалились, а я слышал, как голова его бьется о доску. Они унесли его к ал-Баки. Там подошел к ним Джабала ибн Амр ас-Са‘иди из ансаров и сказал: " Нет, клянусь Аллахом, не похороните вы в Баки посланника Аллаха, не дадим вам читать над ним молитву". Абу Джахм ответил ему: " Если мы и не прочитаем над ним молитву, то Аллах уже помолился за него". И они ушли. А с ними была Аиша, дочь Усмана, со светильником в сосуде. И пришли они к Джиср Каукаб[12] и выкопали могилу. Потом они прочитали над ним молитву, которую вел Джубайр ибн Мут‘им, и положили его в могилу. При виде этого его дочь начала вопить, а Ибн аз-Зубайр прикрикнул на нее: «Если не замолчишь, то ударю по тому, в чем твои глаза». Они не положили его как следует, в подбой, а просто засыпали землей".
|
|
|
|
|
|
Погребение Усмана в субботу, на следующий день после убиения, подтверждается другими очевидцами. Другие рассказы, не восходящие прямо к участникам или свидетелям событии, расходясь в дате погребения и описании некоторых обстоятельств, связанных с ним, подтверждают основные моменты рассказа Абдаррахмана. Некоторые рассказы об обстоятельствах погребения явно тенденциозны. Таково сообщение, что похороны состоялись только благодаря разрешению Али, а затем его вмешательству, когда он узнал о противодействии мятежников. Больше доверия вызывает сообщение, что Наила просила разрешения на похороны у Абдаррахмана ибн Удайса, одного из руководителей мятежных египтян, но тот только обругал ее, после чего Абдаллах ибн аз-Зубайр и его единомышленники решили ночью похоронить Усмана.
Перечень инициаторов и участников похорон настолько красноречив, что на нем стоит остановиться.
Абу Джахм Амир ибн Хузайфа, принадлежал к курайшитскому клану бану ади (из которого происходил Умар ибн ал-Хаттаб) и являлся типичным представителем курайшитской аристократии: считался одним из четырех лучших знатоков курайшитских генеалогий, сражался против Мухаммада при Ухуде и принял ислам только после завоевания Мекки Мухаммадом.
Джубайр ибн Мут‘им представлял род бану науфал в совете старейшин Мекки, участвовал в сражении при Ухуде. Приняв ислам только после сдачи Мекки, Джубайр оказался среди той знати, которую Мухаммад старался задобрить, закрывая глаза на ее прежнюю враждебность.
Абдаррахман ибн Абу Бакр хотя и был сыном ближайшего друга пророка и братом Аиши, тем не менее долго оставался его врагом: сражался против Мухаммада при Бадре и Ухуде и принял ислам лишь незадолго до взятия Мекки вместе с Халидом ибн ал-Валидом и Му‘авией.
В некоторых сообщениях среди лиц, провожавших Усмана в последний путь, упоминается также Хувайтиб ибн Абдал‘узза. Он входил в совет старейшин курайшитов и был среди подписавших договор с Мухаммадом со стороны мекканцев. На следующий год во время хаджжа Мухаммада приходил к нему с другими знатными курайшитами, чтобы напомнить, что договоренный срок пребывания в Мекке закончился и пора ее покинуть. Приняв ислам после сдачи Мекки, он ссудил Мухаммада 40000 дирхемов для похода против хавазин.
|
|
|
Последний в этом списке, ал-Мисвар ибн Махрама, был самым младшим из них – в год сдачи Мекки ему было только шесть лет, отец же его, принадлежавший также к курайшитской верхушке, принял ислам лишь после сдачи Мекки. Будучи племянником Абдаррахмана ибн Ауфа, ал-Мисвар активно помогал дяде в организации выборов халифа – все переговоры происходили в его доме.
Как мы видим, всех этих людей объединяла принадлежность к курайшитской племенной аристократии, сохранившей и после победы ислама независимое положение: авторитет и богатство позволяли им не гнаться за военно-административными постами и не подвергать себя превратностям военной карьеры. Именно этот слой людей, независимых и стоящих в стороне от борьбы за власть, мог позволить себе вступиться за честь своего соплеменника и отдать ему последний долг, невзирая на угрозы мятежников. Усман был для них прежде всего курайшитом и человеком, близким им по духу и жизненным устремлениям. Они хоронили не халифа, а собрата, которого хотела унизить чернь. Борьба вокруг похорон Усмана была лишь тенью, отбрасываемой борьбой за власть в столице, а из нее – на весь Халифат. Вопреки встречающимся иногда утверждениям о существовании чуть ли не заговора с Али во главе, организованного для захвата власти у Усмана, длительный период междуцарствия свидетельствует о том, что возникшая ситуация оказалась неожиданной для всех.
Недовольные халифом были и среди мусульманской элиты, но открытую враждебность проявляли лишь немногие, вроде Талхи ибн Убайдаллаха, большинство же занимало выжидательную позицию. Али в последний момент также отстранился от Усмана, но до этого, как уже отмечалось, приложил немало усилий, чтобы смягчить конфликт. Его пассивность на последнем этапе трагедии можно понять: если история с перехваченным письмом соответствует действительности, то Али мог воспринять этот поступок Усмана как откровенное пренебрежение всеми его усилиями – есть какая-то грань, за которой желание человека лезть на рожон, не обращая внимания на старания окружающих удержать его, заставляет предоставить его своей судьбе.
|
|
|
Сами мятежники не претендовали на выдвижение халифа из своей среды, поскольку среди них не было человека, имевшего законные (с точки зрения большинства общины) основания на такую власть, ни по заслугам, ни по происхождению. Ансары, выступая против Усмана, также не предполагали выдвинуть своего халифа – они уже смирились с идеей исключительных прав на халифат курайшитов. А из курайшитов наиболее легитимными претендентами могли быть четверо оставшихся в живых членов совета выборщиков, назначенных Умаром: Али, аз-Зубайр, Талха и Са‘д ибн Абу Ваккас, за ними следовал Абдаллах ибн Умар, участвовавший в выборах халифа в качестве наблюдающего. Первым из них, безусловно, был Али – уже хотя бы потому, что при выборах он получил такое же количество голосов, как Усман, кроме того, на его стороне было близкое родство с Мухаммадом, воспитание в его семье и известное всем расположение к нему пророка. Его преимуществом было и то, что он не занимал прежде никаких административных постов и не мог настроить против себя мединцев или мусульман провинций. Это обеспечивало ему поддержку многих ансаров и жителей гарнизонных городов. В то же время отношения Али с курайшитской знатью, поднявшей голову при Усмане, как можно догадываться, были не очень сердечными. Вряд ли случайно, что, кроме Фатимы и Умамы – дочери и внучки пророка, остальные шесть его жен не были курайшитками. Отсутствие брачных связей с курайшитской верхушкой, вне зависимости от того, какая сторона избегала их, позволяло ансарам надеяться, что Али, став халифом, не будет отдавать предпочтение курайшитской знати и задвигать их на задний план, и делало его наиболее приемлемым кандидатом в халифы. Поэтому они и были инициаторами движения за присягу Али.
Первые два-три дня никто из возможных кандидатов не заявлял открыто претензий на власть, хотя их сторонники убеждали своих фаворитов принять от них присягу. Ситуация осложнялась отсутствием признанного всеми способа легализации выдвижения претендента на пост халифа и последующей присяги ему, так как предшественник был убит, а убийцы активно участвовали в процессе определения преемника. Многие считали, что для этого следовало бы по примеру Умара образовать избирательный совет, шуру, или просто поручить выбор преемника оставшимся в живых членам умаровской шуры.
|
|
|
По словам Мухаммада ибн ал-Ханафии, третьего сына Али, отец ответил пришедшим с предложением присягнуть ему, что согласится на это только по решению шуры или, по другой версии, по решению шуры и участников битвы при Бадре. На необходимость совета ссылались и другие претенденты. Однако использование умаровской шуры было невозможно, так как трое из четверых ее членов сами оказывались претендентами на избрание, а четвертый, Са‘д ибн Абу Ваккас, решительно отказался участвовать в выборах халифа и марать свою честь, заявив, что лучше быть голым, чем позориться, надев оскверненную одежду. Его примеру последовал и Абдаллах ибн Умар.
Лишь в четверг 23 июня видные ансары, поддерживавшие Али, среди которых были Абу-л-Хайсам (один из двух оставшихся в живых накибов Мухаммада, и три участника битвы при Бадре, Аммар ибн Йасир, Рифа‘а ибн Рафи и Абу Аййуб Халид, – обратились в мечети к присутствующим с призывом присягнуть Али. " Ансары, – воззвал Аммар, – вы видели, как с вами еще вчера обращался Усман! И теперь может случиться подобное, если вы не позаботитесь о себе. А для этого самый достойный из людей – Али, по его достоинству и первенству". Присутствовавший при этом Али не решился начать принимать присягу и предложил отложить до утра и подумать. Были ли при этом Талха и аз-Зубайр – неизвестно. В любом случае после этого должны были произойти переговоры, в результате которых Талха и аз-Зубайр согласились отказаться от своих притязаний в обмен на какие-то выгодные предложения.
На следующий день, в пятницу, 24 июня, в саду рода амр ибн мабзул состоялось предварительное рукобитие под пальмой с целью обеспечить поддержку влиятельнейших людей Медины перед официальной церемонией в мечети. Главным было то, что здесь совершили рукобитие аз-Зубайр и Талха. Это действо должно было происходить в узком кругу на случай каких-нибудь инцидентов. Али даже распорядился закрыть ворота в сад, но люди, собравшиеся снаружи, ворвались в сад и столпились вокруг Али, «теснясь, как верблюды у водопоя», чтобы присягнуть ему.
Затем присягнувшие в саду направились во главе с Али в главную мечеть для проведения официальной присяги. Первыми присягнули Талха и аз-Зубайр, публично демонстрируя отказ от притязаний на власть. Затем стали присягать главы группировок и родов от лица своих подопечных. Торжественность нарушил один из мятежников-египтян, которого среди прочих обвиняли в убийстве Усмана, сказав: «Эй, Абу-л-Хасан, мы присягаем тебе с условием, что если ты будешь обращаться с нами, как Усман, то мы убьем тебя».
Присяга Талхи и аз-Зубайра не сняла всех противоречий. Многие влиятельные люди, в том числе и старые сподвижники пророка, отказались присягать Али. Перечень этих «отказников» в разных источниках не совпадает ни по количеству, ни по составу. Особенно болезненным ударом для Али, несомненно, было отсутствие при присяге Са‘да ибн Абу Ваккаса и Абдаллаха ибн Умара. Али распорядился, чтобы их привели в мечеть. Абдаллах заявил, что присягнет, когда присягнут все остальные мусульмане. То же сказал и Са‘д, добавив, что, несмотря на это, с его стороны не будет противодействия. Ал-Аштар порывался пустить в ход меч, но Али остановил его.
В тот же день Али произнес свою первую пятничную речь в качестве халифа. Многочисленные свидетельства современников позволяют нам представить внешний облик четвертого заместителя пророка. На минбар взошел и сел широкоплечий и тучный, очень смуглый человек среднего роста. Ему, по разным сведениям, должно было быть 56–58 лет, но выглядел он старше из-за совершенно белой широченной бороды, закрывавшей грудь от плеча до плеча, обширную лысину окаймлял венчик таких же белых, «как хлопок», волос, свисавших сзади гривой. Большой живот, следствие четвертьвековой безмятежной и малоподвижной жизни (к замечаниям по поводу которого он относился с юмором) не мешал ему при случае предпринять дальнюю поездку верхом. Воинственность, которой Али, по его собственным словам, отличался в молодости (он и первенца хотел назвать Харб, т. е. «копье», да дед пожелал назвать внука ал-Хасаном), ушла в прошлое. Теперь он был главой обширной семьи: от восьми жен у него было девять своих и трое приемных сыновей и десятка полтора дочерей (вместе с рожденными от невольниц, которых биографы не слишком жаловали вниманием); если прибавить к этому внуков, внучек, клиентов-мавлов и слуг, то число обитателей его дома превысит сотню человек.
Гораздо трудней представить себе его характер и взгляды. Панегирические жизнеописания его позднейших почитателей дают нам перечень добродетелей, а не характер живого человека. О поведении и взглядах Али до избрания его халифом историки не сообщают ничего примечательного. Судя по его дальнейшим поступкам, он не принимал многие «новшества», появившиеся после Мухаммада.
Содержание его первой речи, как и события тех дней, излагается различно, и трудно остановиться на каком-то одном варианте. Ее текст в передаче правнука Али состоит из одних общих положений о необходимости следовать правильному пути, предначертанному Аллахом в Коране, и совершенно не касается вопросов, которые волновали в этот момент всех мединцев. Можно, конечно, предположить, что до нас в данном случае дошла лишь вводная часть, непременно содержащая такие общие места.
Гораздо больше соответствует ожидаемому содержанию «тронной речи» выступление в мечети на следующий день после присяги. Она пространна, и здесь имеет смысл привести только наиболее важные для понимания намерений Али отрывки.
Тут же Али обещал, что все незаконные дарения Усмана будут возвращены в казну и на следующий день эти обещания были выполнены. Из дома Усмана забрали все имущество, которое было присвоено из садаки или добычи: оружие, кони, драгоценности. Наличность, находившаяся в казнохранилище, была разделена между теми, кто имел право на жалованье. Раздачу начали с мухаджиров, за ними последовали ансары, потом – все остальные. Но эта очередность оказалась единственным преимуществом ветеранов ислама, так как все вне зависимости от прежних заслуг получили по три динара, что равнялось двухмесячному жалованью рядового воина. Кого-то такая сумма могла удовлетворить, но для верхушки мусульманского общества, привыкшей распоряжаться тысячами динаров, подобная выдача имела чисто символическое значение. Городскую верхушку больше, чем эти деньги, интересовало установление порядка в городе. Группа сподвижников пророка пришла к Али с требованием обуздать бесчинства черни и наказать убийц Усмана в соответствии с мусульманским правом. Али откровенно признался в своей беспомощности, утешив их только тем, что власть шайтана не вечна.
Курайшиты стали подумывать об отъезде в Мекку. Тогда Али предпринял решительный шаг: объявил, что не вернувшиеся к хозяевам рабы будут казнены. Затем он обратился к мединцам с призывом изгнать бедуинов, а тем посоветовал «вернуться к своим водопоям».
Оставалось выполнить требование о наказании убийц Усмана. Установление их, казалось бы, не составляло трудности (тем более что некоторые даже хвастались своим участием), но для обвинения и приговора требовались свидетельские показания. Али обратился к главной свидетельнице убийства, Наиле, с вопросом, кто убил Усмана, и получил ответ, что было несколько мужчин, которых она не знает, и с ними был Мухаммад ибн Абу Бакр. Али вызвал Мухаммада, тот сказал, что входил к Усману, но не убивал его и не притрагивался к нему, а ушел, когда тот пристыдил его именем отца. Наила подтвердила это, добавив: «Однако он привел их». В письме Наилы Му‘авии (которое трудно счесть подделкой) с рассказом об убийстве также назван только Мухаммад ибн Абу Бакр.
Убийц должен был знать Мухаммад ибн Абу Бакр, но он никого не назвал. Вряд ли это могло серьезно помешать выявить по горячим следам одного-двух убийц и казнить их, если бы Али в тот момент обладал достаточной реальной силой. Ему приходилось идти на компромиссы, чтобы не нарушить неосторожным решением с трудом достигнутого примирения в Медине.
Весть о гибели Усмана и избрании Али была встречена в провинциях по-разному. В Египте во время описываемых событий власть в Фустате была захвачена главным противником Усмана в Египте, Мухаммадом ибн Абу Хузайфой, естественно, что он сразу же присягнул Али. Однако часть египетских мусульман во главе с Му‘авией ибн Худайджем отказалась присягать и ушла в район ал-Бахнаса. Мухаммад послал туда отряд для их подавления, но он был разгромлен, а Му‘авийа ушел оттуда и обосновался в Харбите в 60–70 км восточнее Александрии.
В Сирию в качестве наместника был послан Сахл ибн Хунайф. В Табуке, где стоял передовой сирийский пост, его задержали и велели отправляться обратно.
В Куфе сразу же по получении известия о переменах в Медине началась борьба между сторонниками и противниками нового халифа. Наместник, Абу Муса ал-Аш‘ари, назначенный Усманом по требованию куфийцев, колебался и предлагал подождать, пока обстановка окончательно прояснится. Племянник Са‘да ибн Абу Ваккаса, Хашим, выслушав в мечети этот призыв Абу Мусы, язвительно спросил: " Каких еще известий ты ждешь, когда Усман уже убит? Ты думаешь, он вернется с того света? " – и, хлопнув левой ладонью по правой, сказал: " Левая – это я, а правая – Али ибн Абу Талиб", имитируя таким образом присягу. Его поддержали другие сторонники Али, и Абу Муса вынужден был также присягнуть.
Не зная об этом, Али послал наместником в Куфу Умару ибн Шихаба. В Зубале (300 км не доезжая Куфы) он встретился с Тулайхой ибн Хувайлидом, спешившим с отрядом добровольцев в Медину, чтобы наказать убийц Усмана, который заявил, что у куфийцев есть свой амир и менять его они не собираются, поэтому ему лучше убраться в Медину, если он не хочет неприятностей. Умара вернулся в Медину, и Али пришлось смириться с реальностью и утвердить Абу Мусу на прежнем посту.
В Басру был назначен Усман ибн Хунайф. Беспрепятственно достигнув Басры, он не встретил противодействия со стороны Абдаллаха ибн Амира и большинства басрийцев, хотя и здесь часть жителей заявила, что воздержатся от присяги до окончательного выяснения обстановки в Медине.
Назначение наместниками в важнейшие провинции Усмана и Сахла ибн Хунайфа, а также Умары ибн Шихаба (хотя его и не приняли куфийцы) должно было продемонстрировать ансарам, что с засильем курайшитов в высших сферах власти покончено и что надежды, возлагавшиеся ими в этом отношении на Али, оправдались.
При всех сложностях власть Али в короткий срок была признана во всем Халифате, кроме Сирии и Палестины, которыми почти двадцать лет бессменно управлял Му‘авийа ибн Абу Суфйан. Его реакция на события в Медине была неоднозначна. Осуждая убийц Усмана, он в то же время не оказал ему реальной помощи во время осады и не предотвратил убийство. Не признав избрание Али, он не заявил претензий на халифат и не предложил иной кандидатуры. По-видимому, сначала он готов был удовлетвориться сохранением своего наместничества, но прямолинейность Али настроила его более жестко. Когда же Али решил пойти на компромисс и обещал сохранить за Му‘авией Сирию и Палестину, то Му‘авийа, ознакомившись с посланием, отправил посланца обратно, пообещав прислать ответ со своим человеком. Он явно выжидал, что произойдет дальше. И не ошибся.
|
|
|
