Сиффинская битва и третейский суд

Пока Али переправлялся через Евфрат, Му‘авийа успел занять удобную позицию и встать лагерем на южном берегу Евфрата у разрушенного византийского селения Сиффин в 40 км западнее Ракки, захватив единственную в этом районе дорогу к Евфрату, проходившую посреди непроходимых болотистых зарослей поймы. Эта широкая болотистая полоса протянулась на 10–12 км (2 фарсаха) на восток от Сиффина.

Подойдя на следующий день после столкновения авангардов к Сиффину и начав разбивать лагерь, иракцы обнаружили, что единственный путь к водопою перекрыт противником. Достаточных водных источников на плато нет, а возить воду для пятидесятитысячной армии за полтора десятка километров при том, что верховым и вьючным животным нужно ее больше, чем людям, – непростая задача. В мае, когда трава уже выгорела и жара в степи превышает 40° в тени, когда животные не могут восполнять потребность в воде сочным кормом, для удовлетворения потребности такой армии необходимо ежедневно до 1000 тонн воды – примерно 15000 ослиных или 4000 верблюжьих вьюков.

Али обратился к Му‘авийи с просьбой допустить иракских водовозов к воде, но тот отверг эту просьбу, припомнив, как противники лишали воды Усмана. Ал-Аштар вызвался атаковать сирийцев и расчистить путь к воде. Озлобление лишенных воды воинов способствовало тому, что двухтысячный отряд ал-Аштара отбросил пятитысячный сирийский отряд и занял дорогу. Это произошло в конце зу-л-ка‘да – начале зу-л-хиджжа 36/середина мая 657 г. Теперь пришла очередь беспокоиться Му‘авийи. Амр ибн ал-Ас, будто бы с самого начала стоявший за совместное пользование дорогой, успокоил его, сказав, что Али в отличие от него дорогу к воде не перекроет. Так оно и случилось – Али разрешил сирийцам пользоваться дорогой, хотя многие в его окружении осуждали этот излишне благородный поступок в отношении людей, поступавших иначе. Однако решение Али разрядило обстановку, создало условия для дальнейших переговоров и укрепило образ Али как ревнителя блага мусульман.

Мелкие стычки отдельных племенных отрядов с неизбежными поединками их предводителей и удальцов продолжались весь месяц зу-л-хиджжа (21 мая -18 июня 657 г. ). В промежутках между ними родственники и единомышленники, разведенные по разным лагерям, посещали друг друга, спорили и искали пути к примирению. Особенно активны были знатоки Корана, «чтецы» (ал-курра), которые стали в стороне отдельным лагерем.

В следующем, «запретном» месяце мухарраме, когда кровопролитие считалось недопустимым, общение рядовых воинов стало еще более оживленным, а Али использовал это затишье, чтобы склонить Му‘авийю к присяге, вновь и вновь доказывая свое право и законность избрания, но неизменно получал в ответ требование наказания или выдачи убийц Усмана. Месяц не принес никаких изменений в позиции соперников, и надежды большинства воинов на примирение, зародившиеся в этом месяце, оказались обманутыми.

Вечером 18 июля, когда кончился мухаррам, т. е. 1 сафара 37 г. х., Али объявил, что возобновляет военные действия. На рассвете оба войска стали строиться в боевые порядки. Подробный перечень подразделений обеих сторон, их командиров и глав племен, совпадающий в нескольких источниках показывает, как сложна была система управления войском с таким пестрым составом. В основных семи отрядах (авангард, центр с левым и правым флангом, правое и левое крыло и засадный отряд) кроме общего командира имелись начальники пехоты и кавалерии, но были также командующие всей пехотой и всей кавалерией. Все это усложнялось наличием племенных подразделений и их вождей. В войске Али насчитывалось 25 племенных подразделений: одни и те же племена делились на куфийские и басрийские, даже курайшиты Куфы и Басры выступали раздельно, отдельную единицу составлял сводный отряд воинов, не принадлежавших к куфийцам и басрийцам.

Сохранение управляемости таким войском требовало от командующего не только военных, но и дипломатических способностей, учета возможных осложнений от перемещения командующих отдельными отрядами и группами. Решающее сражение, начавшееся утром в среду 1 сафара/19 июля 657 г. продолжалось девять дней с перерывами на ночь и для молитв. Большая часть сведений представляет описание поединков, а некоторые эпизоды явно дублируются, вроде неоднократных прорывов Али к шатру Му‘авии. При этом в рассказах об этом сражении подчеркивается благородство Али и его сторонников и недостойное поведение Му‘авийи и его сирийцев. Так, вместо того, чтобы принять вызов Али на поединок и по-рыцарски решить исход битвы, Му‘авийа посылает взамен себя мавлу, переодев его в свои одежды. По понятиям рыцарской чести того времени вызывать на поединок мог только равный вызываемому по положению и происхождению.

Низкий моральный уровень противников Али подчеркивается тем, что племя акк, одно из наиболее отличившихся в этом сражении на сирийской стороне, в опасный момент боя согласилось атаковать иракцев только при условии, что каждому из 2000 воинов будет дано по 2000 (дирхемов? ), иракцы же будто бы сражались, не щадя себя, только из преданности Али. В действительности, убежденность обеих сторон в своей правоте была настолько велика, что друг против друга были построены одни и те же племена, нередко в поединках встречались близкие родственники, но при этом не было случаев, чтобы какая-то часть племени перешла на сторону противника. В один из последних дней сражения, когда обе стороны были подавлены тяжелыми боями и большими потерями, глава сирийских хас‘амитов предложил своему иракскому собрату Абу Ка‘бу выйти из боя и вместе ожидать исхода сражения, чтобы потом присоединиться к победителю. Абу Ка‘б отказался, и вскоре погиб в бою вместе с сыном и многими соплеменниками. Накал сражения нарастал с каждым днем, а вечером, когда бой стихал, недавние враги выходили на поле боя, чтобы унести с него убитых и тяжелораненых. Каждый день вместе с безвестными рядовыми воинами гибли и знатные люди. На четвертый день ал-Аштар убил в поединке Убайдаллаха ибн Умара, сына халифа, который служил для Му‘авийи противовесом знатным курайшитам, окружавшим Али, погиб глава сирийских йеменитов Зу-л-Кала‘, а иракцы потеряли Аммара ибн Йасира, и в один из последних дней в попытке прорваться к шатру Му‘авийи погиб Абдаллах ибн Будайл. Кажется, безрезультатность боев заставила Му‘авийю усомниться в успехе и предложить Али, выражаясь языком современных журналистов, «нулевой вариант» – прекратить войну с сохранением за каждым его владений. Али ответил отказом. Полностью положиться на это сообщение все-таки нельзя.

Апогея битва достигла в четверг 9 сафара/27 июля 657 г. В раскаленной степи, в тучах желтой пыли, сквозь которую багровым пятном едва проглядывало солнце, сошлись оставшиеся в строю с обеих сторон 70–80 тыс. воинов, сражавшихся с сознанием, что битва не может больше продолжаться, что это последний бой, который выявит победителей. В первой половине дня иракцам удалось потеснить сирийцев в центре и приблизиться к ставке Му‘авийи. В ответ после полудня сирийцы атаковали левый фланг иракцев, где находился Али с сыновьями. Он отошел к центру, в сумятице боя воины на какой-то момент потеряли его из виду, и это вызвало панику. Пробившись к ал-Аштару, Али поручил ему исправить положение. С отрядом из 800 хамданитов он бросился наперерез бегущим и остановил их, воздействуя личным примером и палкой, которой нещадно бил их по головам. Порядок был восстановлен дорогой ценой – гибелью 180 его воинов. В этот день Амр ибн ал-Ас будто бы встретился, закрыв лицо, в поединке с Али, и тот сбросил его с коня ударом копья. Амр упал вверх ногами, а поскольку арабы в ту пору еще не переняли иранской моды носить штаны, то позорно заголился перед многочисленными зрителями поединка. Али удовольствовался его позором и не стал добивать упавшего. Достоверность этого рассказа весьма сомнительна, он больше похож на расхожий солдатский анекдот того времени. К этому же дню относят еще несколько поединков Али, в которых он получил три удара по голове и дважды был ранен в лицо.

Ожесточенность битвы не позволила сторонам прерваться на молитву даже после заката солнца. В темноте бой, вероятно, распался на схватки отдельных групп. Понять, что происходит, было трудно: из темноты лишь слышались крики сражающихся и вопли раненых. Так и осталась эта ночь в памяти участников сражения как «ночь воплей». На рассвете ал-Аштар, находившийся на правом фланге, оттеснил сирийцев к их лагерю и, чтобы развить успех, Али послал ему подкрепление.

Сражение явно клонилось к победе Али. Но оба войска были на грани истощения. Бой продолжался по инерции. Как рассказывал один из участников сражения историку аш-Ша‘би: «Мы были покрыты пылью и кусали друг друга, и дошли до того, что стояли, глядя друг на друга, и не мог ни один человек из двух войск броситься на противника и сразиться с ним». В этой обстановке достаточно было малейшего толчка, чтобы сражение кончилось полным разгромом одной из сторон, и, скорее всего, эта судьба ожидала сирийцев.

Положение спас изворотливый Амр ибн ал-Ас, предложив повернуть против Али его же оружие: призвать к тому же, к чему тот всегда призывал, – к решению «следовать Книге Аллаха» и остановить бой, подняв на копьях свитки Корана. На рассвете перед иракцами появились фигуры со странными знаменами, которые при приближении оказались свитками, прикрепленными к копьям. Самый большой из них несли на нескольких копьях, вероятно, развернутый горизонтально, как в наши дни носят транспаранты на демонстрациях. Сирийцы кричали: «Боже, Боже! Подумайте о ваших женах и детях и о том, кто останется для [отражения] румов, тюрок и персов! » Бой сразу прекратился, кроме далеко продвинувшегося правого фланга ал-Аштара.

Али да и многие из его сторонников прекрасно понимали, что это – уловка, чтобы спастись от поражения, но и отвергнуть предложение сирийцев было невозможно, не потеряв лица. Однако изнеможенные воины хотели только одного – отдыха. Али обратился за советом к предводителям войска. Мнения разделились, лишь немногие были безусловно за продолжение сражения, другие колебались.

Пока шло совещание, большая часть войска прекратила сражение, лишь ал-Аштар продолжал рваться к ставке Му‘авийи. Все ждали решения Али. Он понимал, что отказ принять предложение решить спор по Корану лишит его морального превосходства и что невозможно заставить воинов сражаться с прежним упорством. После короткого раздумья он произнес: «Был я вчера повелевающим, а сегодня стал повелеваемым, был распоряжающимся, а стал распоряжаемым. Вы хотите остаться в живых, и я не могу вести вас к тому, что вам претит». Али отправил человека с приказом ал-Аштару прекратить сражение, но тот, в предвкушении близкой победы, ответил отказом. Лишь вторичный приказ возымел действие. Возвратившись к войску, обрадованному наступившим перемирием, ал-Аштар обругал всех трусами и сказал с горечью: «А я уже ощущал победу…»

Али было трудно после открытой вражды перейти к переговорам. Инициативу прямых переговоров взял на себя главный сторонник примирения, ал-Аш‘ас ибн Кайс. Му‘авийа предложил ему, чтобы обе стороны выбрали по авторитетному человеку, решению которых они подчинились. Сирийцы без долгих раздумий поручили представлять их интересы Амру ибн ал-Асу; иракцы же оказались в затруднении. Ал-Аш‘ас и курра предложили Абу Мусу ал-Аш‘ари, но Али отверг его, припомнив противодействие Абу Мусы во время конфликта с Талхой и аз-Зубайром, и предложил Абдаллаха ибн Аббаса. Ему на это возразили: «Какая разница – будешь ты или Ибн Аббас. Мы хотим человека, который равно отстоял бы от тебя и от Му‘авийи». Али предложил ал-Аштара, но его с негодованием отверг ал-Аш‘ас, сказав, что он будет добиваться решения только мечом. Али пришлось согласиться на избрание Абу Мусы. Против него резко возражал ал-Ахнаф ибн Кайс, предложивший себя в арбитры или по крайней мере в напарники Абу Мусе, но южноарабские лидеры отвергли тамимита ал-Ахнафа. Али осталось только сказать: «Делайте, что хотите». Тут же послали за Абу Мусой, который находился сравнительно близко – в Урде, небольшом селении между Тадмуром и Русафой, куда он удалился после отставки с поста наместника Куфы.

Тем временем вчерашние противники принялись составлять текст соглашения о третейском суде. Сразу же возник спор о титуловании: сирийцы решительно воспротивились тому, чтобы называть Али амиром верующих. Али вспомнил пример пророка при Худайбии, который встал перед такой же проблемой, согласился быть названным только по имени и подписал договор. В нем помимо главного обязательства сторон принять решение арбитров, каким бы оно ни было, предусматривалась гарантия неприкосновенности арбитров, замена одного из них в случае смерти новым арбитром по выбору соответствующей стороны, обязательство следовать решению возлагалось и на преемников обоих претендентов в случае смерти одного из них. Устанавливался крайний срок вынесения решения – конец рамадана текущего года. Договор был подписан средой 13 сафара 37/31 июля 657 г. и заверен 30 свидетелями с каждой стороны.

Договор был зачитан перед войсками каждой из сторон и встречен сирийцами с единодушным одобрением. Иначе отнеслись к нему на иракской стороне. Недавняя радость по поводу окончания сражения сменилась раздумьями, и часть воинов, отдохнувших за четыре дня, почувствовали себя обманутыми: все жертвы и старания оказались напрасными, а близкая победа – упущенной. Стали раздаваться голоса, что такое важное дело не может быть передано на людской суд, рассудить его может только Аллах, а это подразумевало решение его в бою. Когда ал-Аш‘ас, зачитывавший договор перед каждым отрядом иракцев, начал читать его тамимитам, один из воинов со словами: «Разве люди могут судить о деле Аллаха?! Нет суда, кроме суда Аллаха! Эй, ал-Аш‘ас, где наши убитые?! » – бросился на ал-Аш‘аса с мечом, но промахнулся и задел лишь круп лошади. Товарищи нападавшего с криком: «Придержи руки! » – утихомирили его. Ал-Аш‘ас ускакал к Али и доложил, что все в порядке, хотя некоторые и недовольны.

Несмотря на все инциденты, договор был одобрен и иракцами. Похоронив убитых, оба войска возвратились к родным домам. С военной точки зрения битва кончилась вничью, но в политическом отношении она была явно проиграна Али. Подписанием договора он поставил под сомнение свое бесспорное право на халифат, Му‘авийа благодаря этому был поставлен с ним на один уровень, а армия, до того дружно поддерживавшая халифа, раскололась.

На обратном пути, при приближении к Куфе, в селении ал-Харура, противники заключенного договора отделились от войска и провозгласили войну до победы с последующим созывом совета для избрания халифа. Они выбрали своим предводителем Шабаса ибн Риб‘и ат-Тамими, а имамом-предстоятелем на молитве – Абдаллаха ибн ал-Кавва ал-Йашкури. Эта группа получила прозвание харуритов по селению, где произошел раскол. В дальнейшем их последователей чаще стали звать хариджитами, от глагола хараджа – «выйти» [из повиновения], «восстать». Из Куфы Али послал Абдаллаха ибн Аббаса на переговоры с мятежниками. На его доводы цитатами из Корана те отвечали ссылкой на другие слова Корана. Когда выяснилось, что такие аргументы недостаточно убедительны, Али применил более простой и действенный способ – подкуп. Один из руководителей харуритов, Йазид ибн Кайс, получил назначение наместником в Исфахан и Рейй, затем Али сам явился в ал-Харура. В ответ на упреки, что спор о Халифате нельзя передавать на суд людей, Али ответил, что они сами заставили его прекратить битву, когда сирийцы вышли с Коранами. Харуриты признали, что согрешили тогда. Али пообещал им через шесть месяцев, когда будут собраны деньги и животные нагуляют жир (и, добавим, закончится встреча арбитров), выступить против врага. Харуриты вернулись в Куфу.

Едва уладив дело с харуритами, Али вынужден был обратить свое внимание на две самые отдаленные пограничные провинции – Египет и Хорасан. Посланный в Хорасан незадолго до похода к Сиффину Абдаррахман ибн Абза дошел до Нишапура, осадил его, но взять не смог. Его преемник также не смог взять Нишапур. Лишь третий наместник, Хулайд ибн Курра ал-Йарбу‘и, принудил нишапурцев пойти на переговоры и сдать город. Остается неясным, повлекла ли за собой сдача Нишапура покорение остального Хорасана вплоть до Мерва и Балха. Вероятнее всего, эти отдаленные районы остались независимыми.

Важнее всего в это время было овладеть ситуацией в Египте, который, пока длилось противостояние у Сиффина, был в относительной безопасности, но теперь, когда армия Му‘авийи возвратилась в Сирию, мог в любой момент подвергнуться нападению. Нужен был дельный и авторитетный наместник. Выбор Али пал на Кайса ибн Са‘да. Получив назначение сразу же после перемирия, Кайс с небольшим сопровождением поспешно преодолел 1400 км от Сиффина до Фустата и 1 раби‘ I 37/17 августа 657 г. появился в Фустате.

Он занял компромиссную позицию по отношению к сторонникам Му‘авийи, что породило у того надежду на привлечение его на свою сторону. Он предложил Кайсу наместничество всего Ирака, если тот перейдет на его сторону. Кайс ответил, что это дело серьезное и нужно подумать, но обещал не проявлять враждебности. Такая позиция вызвали беспокойство и недовольство Али.

Идея решить спор о власти с помощью Корана была безупречна с точки зрения благочестия, но совершенно невыполнима на практике, потому что решать его все равно надо было людям, стоявшим на противоположных позициях. О том, как проходила встреча арбитров известно очень немного. Спорно и место встречи (Думат ал-Джандал или Азрух), и даты ее начала (ша‘бан 37/12 января – 9 февраля 658 г. ) и завершения (рамадан/10 февраля – 11 марта того же года). Обоих арбитров сопровождала охрана (у Абу Мусы 400 человек), и с обеих сторон присутствовали возможные кандидаты на избрание халифом и ряд знатных курайшитов, Абдаллах ибн аз-Зубайр, Абдаррахман ибн ал-Харис ибн Хишам ал-Махзуми, Абдаррахман ибн ал-Асвад аз-Зухри, Абу Джахм ибн Хузайфа ал-Адави и, конечно же, Мугира ибн Шу‘ба. Сын Са‘да ибн Абу Ваккаса поспешил к отцу, жившему в это время в каком-то оазисе в землях бану сулайм, и пытался уговорить его приехать на встречу арбитров, так как никто не имеет больше прав на избрание халифом. Однако Са‘д отказался принимать участие в усобицах.

Наши источники не позволяют получить ясное представление о том, как были организованы переговоры и сколько точно времени они заняли. Не ясно, происходили ли какие-то публичные диспуты арбитров или все обсуждения шли с глазу на глаз. Все, что известно, относится к последним дням или даже к последнему дню встречи. Абу Муса с самого начала отказал Али в праве быть халифом. Амр, естественно, предложил избрать Му‘авийю, но Абу Муса отверг и его. Возникали кандидатуры Абдаллаха ибн Умара, сына Амра ибн ал-Аса и другие, но ни на ком так и не остановились.

Шел спор и о том, кто должен будет утвердить кандидатуы. Договор вроде бы предполагал, что решение арбитров является самодостаточным, но Абу Муса полагал, что они лишь договорятся о кандидатуре, а окончательное решение примет совет.

Обстоятельства вынесения окончательного решения, излагаемые рядом источников и принятые современными исследователями, выглядят следующим образом: Амр и Абу Муса наконец договорились о том, что отвергают обоих соперников, Али и Му‘авийю, и вышли объявить об этом авторитетным свидетелям. Коварный Амр, используя хорошо известную слабость Абу Мусы всюду быть первым, предоставил ему как более старому сподвижнику пророка право первым объявить свое решение. Абу Муса поддался на эту уловку. Выйдя к ожидавшим решения, он заявил, что они обсудили все стороны дела и решили, что для исправления положения в общине и преодоления раскола необходимо отвергнуть и Али, и Му‘авийю, а решение об избрании халифа предоставить совету. После этого выступил Амр ибн ал-Ас и заявил, что согласен с Абу Мусой относительно отстранения Али и считает, что достойнее всех возглавить государство – Му‘авийа.

По другой версии арбитры договорились, что Али и Муавийа одинаково недостойны халифства. Амр предложил выбрать Абдаллаха ибн Умара. Абу Муса поддержал его. На следующий день Амр привел с собой людей, которые должны были быть свидетелями, и побудил Абу Мусу первым изложить свое мнение. Тот сказал, что нужно отвергнуть Али и Му‘авию и предоставить это дело Абдаллаху ибн Умару ибн ал-Хаттабу. Амр, выступивший следом за ним, согласился с этим, а затем добавил: «А я утверждаю на халифство Му‘авийю».

После того как Амр поспешно удалился с места собрания, споры не утихли. Иракцы порицали коварство Амра и заявляли, что это решение для них необязательно и теперь все вернулось к прежнему состоянию. Не обрадовало случившееся и наиболее разумных сирийцев. Один из них обратился к иракцам с просьбой одуматься и не возобновлять войну, которая будет одинаково губительна для обеих сторон.

С юридической точки зрения заявления двух арбитров не имели обязательной силы. Возможно, Амр сознательно шел на скандал, чтобы сорвать бессмысленные переговоры, а заодно и умалить авторитет Али.

Делегации обеих сторон разъехались, а опозоренный Абу Муса поспешно удалился в Мекку в добровольное изгнание, навсегда распрощавшись с политической карьерой и не покидая больше Мекки.