 |
Печальная история штабс-капитана Словоерсова
|
|
|
|
Я только что выразился очень кратко: "конечный неясный гласный исчез".
Как так? Куда исчез? Разве такие пропажи наблюдаются в языке? Почему это
происходит?
Думая о подобных вещах, я и вспомнил о горестной судьбе штабс-капитана
Словоерсова. У писателя Достоевского один из его героев говорит весьма
своеобразным языком; он рекомендуется так:
"Николай Ильич Снегирев-с, русской пехоты бывший штабс-капитан-с!
Скорее надо было бы сказать: штабс-капитан Словоерсов, а не Снегирев, ибо
лишь со второй половины жизни стал говорить словоерсами. Словоер-с
приобретается в унижении!"
Почему штабс-капитан именует себя такой странной фамилией? Что означает
выражение "словоерс"? И как вообще надо понимать эти его жалобы?
"Словоерсами" назывались в старину те странные для нас "приговорки",
которыми Николай Снегирев снабжает чуть ли не каждое третье из произнесенных
им слов: "Вот и стул-с! Извольте взять место-с!" Или: "Сейчас высеку-с! Сею
минуту высеку-с!"
Лет сто назад не он один, -- очень многие русские люди вставляли в свою
речь звук "с" там, где нам он представляется совершенно неуместным. Так
выражаются, например, капитан Тушин у Льва Толстого, Максим Максимович в
"Герое нашего времени" Лермонтова, многие герои Тургенева:
"Да-с! И к свисту пули можно привыкнуть!" (Толстой)
Или:
"Да, так-с! Ужасные бестии эти азиаты..." (Лермонтов)
Или:
"Хорошие у господина Чертопханова собаки?"
"Преудивительные-с! -- с удовольствием возразил Недопюскин. --...Да что-с!
Пантелей Еремеич такой человек... что только вздумает... все уж так и
кипит-с!" (Тургенев)
У М. Ю. Лермонтова есть даже один неоконченный рассказ, весьма
|
|
|
замечательный во многих отношениях, где в сложную фабулу вмешивается
путаница между немецкой фамилией "Штосе", названием карточной игры "штосе"
(от немецкого "штосе" -- толчок) и русским вопросительным местоимением "что"
со "словоерсом" -- "Что-с?"
В отрывке этом изображается странная встреча героя со
стариком-призраком, только что вышедшим из мрака:
"Старичок улыбнулся.
-- Я иначе не играю! -- проговорил Лугин.
-- Что-с? -- проговорил неизвестный, насмешливо улыбаясь.
-- Штосе? Это? -- у Лугина руки опустились..."
Вся сцена оказалась бы невозможной, если бы не наличие в языке того
времени "словоерсов". Как видите, своеобразное присловье это было во дни
Лермонтова вещью весьма распространенной. Держалось оно и позднее. По
свидетельству современников, со "словоер-сами" разговаривал славный наш
флотоводец П. С. Нахимов. Пользовались ими и многие другие исторические
лица. Да, пожалуй, даже сейчас еще можно услышать из уст человека постарше:
"Ну-с, нет-с!" или: "Тэк-с, тэк-с, мой друг!" Что же все-таки значит и
откуда взялось в нашем языке это непонятное "с"?
ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН И ЕГО СОСЕДИ
"Словоер-с приобретается в унижении!" -- горько говорит штабс-капитан
Снегирев.
Раскройте "Евгения Онегина" -- величайшее из произведений нашего
великого поэта. Здесь в пятой строфе второй главы вы найдете рассказ о том,
почему и за что обиделись и рассердились на столичного щеголя Онегина его
простоватые деревенские соседи-помещики:
"...Все дружбу прекратили с ним:
"Сосед наш неуч; сумасбродит;
Он фармазон; он пьет одно
Стаканом красное вино;
Он дамам к ручке не подходит;
Все да да нет; не скажет да-с
Иль нет-с". Таков был общий глас".
Выходит, по мнению провинциалов-дворян, произносить "да-с", "нет-с" и
|
|
|
тому подобные слова со "словоерсами" было признаком не унижения, а хорошего
воспитания, вежливости. Столичный же аристократ Онегин никак не желал
выражаться столь вежливо. По его мнению, разговор со "словоерсами" был и
впрямь унизителен, показывал плохое воспитание и невысокое положение того,
кто к нему прибегал.
Совершенно ясно, что своеобразная приставка эта не только являлась в
тогдашнем обществе чем-то весьма привычным и распространенным; ей еще
придавалось особое значение в разных общественных слоях и классах. О ней
судили по-разному, и притом довольно горячо.
Тем интереснее допытаться, как могло сложиться столь острое и различное
отношение к маленькому присловью, "в одну буковку". Что выражало собой и о
чем напоминало оно?
ПИР У ЦАРЯ ИВАНА IV
Есть у писателя и поэта А. К. Толстого роман из времен царя Ивана IV --
"Князь Серебряный". Среди прочих сцен имеется там одна, которая
разыгрывается во время пира в царской трапезной. Важные гости сидят за
столами, а стольники и гридничьи отроки разносят им вина и снеди и, кланяясь
в пояс, вежливо говорят каждому:
"Никита-ста! Царь-государь жалует тебя чашей со своего стола!"
Или:
"Василий-су! Отведай сего царского брашна!"
Словом, что-то в этом роде.
Любопытно узнать, каково значение незнакомых нам выражений:
"Никита-ста" и "Василий-су"?
В те далекие времена приставки "су" и "ста" на самом деле придавали
обращению вежливость и почтительность. Людей уважаемых, властных полагалось
бы, собственно, "чествовать", добавляя к имени каждого либо словечко
"старый", либо "сударь" (то есть "государь"). Такой обычай существовал в
древности.
Но именно потому, что подобные обращения повторяли изо дня в день,
постоянно, не заботясь о смысле, а только стараясь, чтобы приветствие было
вежливым по форме, окончания почтительных слов, на которые не падает
ударение, мало-помалу стали произноситься все менее и менее ясно, сделались
невнятными и, наконец, совсем отпали. Так засыхает и отламывается кончик
ветки, к которому почему-либо перестал притекать животворящий сок.
|
|
|
Удивляться этому нет причин. В нашем современном языке мы имеем
множество близких примеров.
Прислушайтесь и скажите, что чаще приходится вам слышать:
"Анна-Ванна" или "Анна Ивановна"?
"Благодарю вас" или "блдарюсс"?
Мы сами доныне все еще, как царедворцы времеЯ царя Ивана, говорим своим
собеседникам: "Скушайте, пожалуйста!" А ведь это значит не что иное, как
"Скушай, пожалуй, старый" (то есть: "пожалуй, награди меня такой милостью
твоей").
Сорок-пятьдесят лет назад можно было повсеместно услышать своеобразное
обращение: "милсдарь".
"Пслушть, милсдарь!" -- заносчиво цедил сквозь зубы какой-нибудь важный
чиновник 1910 года, обращаясь к лицу незнакомому и не слишком, по всей
видимости, значительному.
"Генерал медленно повернул ко мне свое лицо... и выговорил:
-- Вы... тово?.. Вы осмеливаетесь, мальчишка, молокосос? Осмеливаетесь
шутить... милостисдарь?" -- Так, в 1883 году передает разговор между
начальником и подчиненным А. П. Чехов.
Еще примерно за пятьдесят лет до этого И. С. Тургенев записал то же
обращение в несколько более полной его форме:
"Я, наконец, вынужденным нахожусь, милостивый сдарь мой, вам поставить на
вид!" -- говорил генерал Хвалынский, -- "обращаясь к лицам низшим, которых...
презирает".
То, что в дни Тургенева звучало как "милостивый сдарь", то, что ко
времени Чехова превратилось в "милостисдарь", то еще рай ее существовало как
полное обращение: "милостивый государь". Это наглядно.показывает, как слово
за долгую жизнь может потерять значительную часть составляющих его звуков.
|
|
|
