Неустойчивость в Мавераннахре

Попытки Умара ибн Абдал‘азиза расширить права иноверцев в Мавераннахре, где оставались местные правители со своими вооруженными силами, породило надежды на возможность освободиться от ослабевшей власти. Особенно характерно это было для тех областей, где оставались элементы политической независимости. Это привело к концу 719 г. к отказу некоторых областей Мавераннахра от уплаты дани, что расценивается мусульманскими авторами как отпадение от ислама. Маслама сместил Абдаррахмана ибн Ну‘айма, не справившегося с этой ситуацией, и назначил вместо него своего зятя и троюродного брата Са‘ида ибн Абдал‘азиза, человека, мало способного справиться со стоявшей перед ним задачей приведения Мавераннахра к покорности. Это был сибарит, изнеженный придворной жизнью. Хорасанцев он поразил уже тем, что приехал на двугорбом верблюде, обложенный подушками, в пестрой одежде, моду на которую в верхах завел Сулайман, да и манеры у него, видимо, были женственные. Во всяком случае, когда владетеля Абгара (княжества к югу от Самарканда) спросили после визита к новому наместнику, каков он, тот охарактеризовал его одним словом «хузайна», что по-согдийски значило «дихканка» и ближе всего по смыслу к русскому «барыня». Так и остался он в истории под прозвищем Са‘ид Хузайна.

Начал он свое правление, конечно, с выколачивания недоимок с людей, ведавших финансами. Неразбериха, возникшая при Умаре, когда с кого-то теоретически можно было брать меньше, а практически брали по-прежнему, отчитываясь по должному минимуму, открывала широкие возможности для присвоения собранных денег. В самом деле, хорасанская верхушка располагала большими деньгами: так один из знатных хорасанцев выкупил несколько арестованных по подозрению в утайке казенных денег за 700000 дирхемов. Заключенных по такому обвинению жестоко избивали, и двое из них даже умерли от побоев.

Менее удачлив оказался Са‘ид в военной сфере. В 720 г. в Междуречье стали вторгаться тюрки, поддержанные согдийцами, нападая даже на арабские гарнизоны в крепостях, расположенных на дороге из Бухары в Самарканд. Так была осаждена крепость Каср ал-Бахили («Замок бахилитов»), где-то в районе современного Катта-Кургана, в которой находилось 100 семей арабов. Доведенные до крайности, они решили убить своих жен и сами погибнуть в последнем бою. Отряд из Самарканда отогнал тюрков ночным нападением и вывез гарнизон, а крепость была оставлена.

События вокруг Каср ал-Бахили показывают, что главная дорога, связывавшая Бухару и Самарканд, в любой момент могла быть перехвачена тюрками. Арабы потребовали от Са‘ида решительных действий. Са‘ид собрал войско, и сам возглавил поход. Значительная часть Согда отпала от ислама, и дымы возрожденных храмов огня наглядно свидетельствовали об этом. Войско было очень недовольно его мягкостью по отношению к согдийцам: он не давал опустошать мятежные земли, говоря, что Согд – сад повелителя верующих, и избивать бежавшего врага. Но еще больше возмущало воинов то, что он запрещал захватывать и обращать в рабство семьи мятежных согдийцев – захваченных заставлял освобождать, а захвативших – наказывал. Презрение к изнеженности столичного модника, нерешительность в ведении войны – все вызывало ненависть к нему хорасанских воинов и выразилось в ядовитой сатире местного поэта:

Ты на врага пошел, шутя и забавляясь —

Член на виду и в ножны вложен меч.

С врагами ты – стыдливая супруга,

Для нас – клинок, чтоб голову отсечь.

Согд доится, когда войска надавят,

Дивлюсь, как можешь этим пренебречь.

Избалованность сочеталась в Са‘иде Хузайне с высокомерием и коварством. Хаййана ан-Набати, главу хорасанских мавлов, заподозренного в намерении совершить измену, он угостил чашкой кислого молока с намешанным туда золотом, истертым в пыль, и тот через несколько дней умер. Возможно, образ этого наместника в исторической памяти арабов оказался бы несколько иным, одержи он победу над мятежными согдийскими дихканами, но побед не было. Са‘ид со своим войском находился в Самарканде в полуокружении без заметных побед и поражений. Хорасанцы жаловались на него, но он был неуязвим, пока за его спиной стоял могущественный родственник. И только после того, как Йазид сместил Масламу за недостаточные поступления в казну и на его место был назначен Умар ибн Хубайра, командовавший военными действиями на море во время осады Константинополя, был отставлен незадачливый Са‘ид Хузайна. Его сменил решительный Са‘ид ибн Амр ал-Хараши, человек хаджжаджевской выучки.

Са‘ид Хузайна узнал о смещении, продолжая оборонять район Самарканда, и ушел с войском, оставив оборонять город 1000 всадников. Решительным действием ал-Хараши предшествовали какие-то переговоры или послание Умара ибн Хубайры мятежным князьям (с предложением повиниться и получить помилование). Но они решили переселиться в Фергану под покровительство ее царя из династии Ильтаров и только потом вступать в переговоры с арабами. Царь Согда, то ли Гурек, то ли ставший им владетель Педжикента Диваштич, пытался отговорить их от этого решения, но они остались при своем мнении. Они обратились к царю Ферганы с просьбой принять их под свое покровительство и предоставить место для поселения. Тот выделил им Ущелье Исама в рустаке Исфары, но оговорил, что обязательство оказывать помощь вступит в силу через 40 (или 20) дней. При появлении в Мавераннахре авангарда ал-Хараши, согдийская знать мятежных рустаков покинула свои владения, уводя с собой и часть зависимого населения, направляясь в Фергану. В крайнем случае, согдийцы рассчитывали уйти в китайские владения.

Диваштич предпочел уйти в труднодоступный горный район Абгар, в 90–100 км выше Пенджикента по южному берегу Зеравшана. Согдийцы, преследуемые ал-Хараши, не успели дойти до Исфары и обосновались в хорошо укрепленном Ходженте. Оказавшись в осаде, они обратились к царю Ферганы за обещенным покровительством. Тот ответил, что еще не наступил срок, с которого он обещал оказывать им защиту. Согдийские князья вступили в переговоры с ал-Хараши о помиловании и разрешении возвратиться в свои владения на Зеравшане. Ал-Хараши поставил условие – выплатить неуплаченный харадж и никого не убивать, если же будет пролита кровь, то он ответит тем же, а в качестве предварительного условия выдвигал требование возвратить арабских женщин и детей, каким-то образом оказавшихся в руках согдийцев.

Согдийская делегация, заключавшая договор, находилась в лагере арабов, многие разместились у своих знакомых мусульман и, вероятно, не все имели оружие. В ходе переговоров стало известно, что согдийцы убили одну из женщин. Ал-Хараши послал людей в город (видимо, он уже был сдан), и они обнаружили захоронение убитой. Согдийцы отрицали свою вину, но было ясно, что добром дело не закончится. Не дожидаясь решения ал-Хараши, Карзанч, один из согдийских князей, решил вырваться из лагеря с оружием в руках, но был убит. Это, видимо, стало сигналом к избиению согдийцев, которые из-за нехватки оружия отбивались палками и были перебиты. Наутро арабы перебили 3000 крестьян, переселившихся вместе со своими господами. Досталось и купцам, приехавшим с товарами из Китая – к мятежу они отношения не имели, но все же их товары стали добычей и поступили в обычный раздел.

Покарать Диваштича было поручено наместнику Самарканда Сулайману ибн Абу-с-Сари. Он со своим отрядом, в котором были также хорезмшах и владетель Ахаруна и Шумана, княжеств в районе нынешнего Душанбе и Гисара, пошел через Пенджикент, пограбил и пожег часть домов и дворец, и не без помощи шуманского владетеля, которому местные горы были не в диковину, подошел к селению Кум, где его авангард столкнулся с воинами Диваштича, обратил их в бегство и осадил замок на краю крутого берега Зеравшана, который впоследствии у местного населения получил название гора Муг. Этот обрыв окружал ее с трех сторон, создавая возможность оборонять крепость небольшими силами, да и мусульмане не могли воспользоваться своим численным превосходством. Долгая осада заставила Диваштича пойти на переговоры о сдаче, поставив условием, что его доставят к ал-Хараши на его суд. После его сдачи оставшиеся в крепости согласились сдаться на условии, что 100 человек с женами и детьми не будут обращены в рабство. В крепость было свезено немало богатств, для их учета и доставки ал-Хараши прислал специальных людей. А нам от всего этого богатства остались обрывки архива Диваштича и кое-какие предметы быта, добытые экспедицией Института Востоковедения АН СССР в 1934 г.

Ал-Хараши принял Диваштича с почетом, повез его с собой в Кешш, который заставили вновь заключить договор с условием поставки нескольких тысяч рабов, и оттуда повернул к Бухаре. По дороге, в Рабинджане, он казнил ставшего теперь ненужным Диваштича и распял его на наусе[28], запретив под страхом смертной казни снимать тело. Также расправился ал-Хараши и с Сабкари, владетелем Хузара (Гухара). Согд был усмирен, Са‘ид ал-Хараши оправдал возлагавшиеся на него надежды, но оказалось, что и победителей судят: казнив Диваштича, он превысил свои полномочия и пренебрег приказом Умара ибн Хубайры доставить к нему пленного, да, кажется, добавил к этому административную бестактность: сообщил о своей победе непосредственно халифу. Дошли до него и другие сведения о непочтительности ал-Хараши, и он послал человека проверить их. Ал-Хараши угостил посланца отравленной дыней, но этим только усугубил наказание. Умар ибн Хубайра отозвал его и подверг пыткам, добиваясь полного финансововго отчета. Многократное прижигание живота железом способствовало достижению этой цели. Новым наместником Хорасана стал Муслим ибн Са‘ид.

Возвращение к жестким формам правления при Йазиде вызвало резкую реакцию не только в Согде, наместник Ифрикийи Йазид ибн Абу Муслим, последний секретарь ал-Хаджжаджа, попытавшийся прибегнуть к методам своего патрона, поплатился за это жизнью. Он решил для фиксации налогоплательщиков и уплаты ими налогов ставить метки на руках и даже, намеревался клеймить своих охранников. В рамадане 102/5. III-3. IV. 721 г. возмутившиеся воины напали на Йазида по дороге из мечети к дому и убили. Мятежники поспешили повиниться перед халифом и заявить, что выступили не против него, а против плохого амира. Халиф удовлетворился этим и приказал наместнику Египта Бишру ибн Сафвану занять место убитого, а наместником Египта стал Усама.