 |
Схема 11. Структура филогенеза гоминид (по Л. Тобиашу)
|
|
|
|
Д) Результирующее качество социокультурной реальности — историческая форма ее
бытия. Этот вывод, кажущийся самоочевидным и элементарным, нуждается, однако, и в
специальном обосновании, и в разъяснении смысла самого понятия «историзм». Ибо очень
часто не только обыденное сознание, но и представления ученых — гуманитариев и философов
трактуют историзм как непрерывную изменчивость форм бытия некоей системы, ее
содержания и функционирования; между тем таково лишь внешнее проявление историзма —
закон бытия, сформулированный еще Гераклитом: «Все течет, все изменяется, и нельзя дважды
войти в одну и ту же реку, потому что вода уже не та и ты уже не тот», — не является
признанием «исторического» существования космоса, мира, природы. История есть
специфический способ существования человечества, то есть частный случай изменчивости и
ее диалектической структуры.
Историческая форма бытия системы предполагает прежде всего закономерность ее
изменений, их внутреннюю мотивированность, при всей значительности влияний среды на
происходящие в системе метаморфозы; историческая форма бытия является, во-вторых,
развитием системы — движением от низших форм к высшим, более сложным и более
совершенным с точки зрения связей системы со средой и ее собственного жизнеобеспечения;
историческая форма бытия выражает, в-третьих, объективную целенаправленность процесса,
независимо от того, в какой мере целенаправленность эта осознается внутри самой системы и
сколь широк спектр ее многолинейного движения. Обобщающим определением этих
особенностей исторического движения является понятие саморазвития — ибо если изменение
|
|
|
может происходить под влиянием и внутренних, и внешних причин, то развитие есть следствие
одной только внутренней детерминации процесса.
В интересующем нас случае это означает, что даже признав, вслед за А. Л. Чижевским или
Л. Н. Гумилевым, влияние солнечной энергии или иных космических сил на жизнь
человечества, этим влиянием нельзя объяснить его развитие — во-первых потому, что данная
энергия не может действовать избирательно, предпочитая Европу или Азию, Россию или
Италию, тогда как в разных регионах земного шара, в разных странах и даже в разных точках
одной страны в одно и то же время происходят совершенно различные процессы, различные и
по содержательной направленности, и по темпам, и по соотношению индивидуальной энергии
и энергии масс, а во-вторых потому, что развитие как закономерно разворачивающийся
Каган М. С.. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. Книги 1-2. СПб., 2003. (1) 383 с.+
(2)320 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 41
процесс — что и отличает его
от простого изменения состояний данной системы — есть ее саморазвитие, то есть
изменения, порождаемые имманентными системе движущими силами.
Но это означает, что несостоятельно и объявленное в свое время «истинно марксистским» и
«единственно марксистским», а значит, «подлинно научным», представление о развитии
культуры как о простом отражении развития общества, которое определяется изменением
его экономического строя; правда, возникавшие при этом несоответствия данного
представления реальным фактам пытались объяснить так называемой «относительной
самостоятельностью» развития духовной жизни, искусства, культуры (должен признаться, что
и я прибегал к этому спасительному тезису в лекциях и первых изданиях учебника по
эстетике), тогда как синергетика помогает понять, что дело тут просто-напросто в
необходимости видеть в развитии — если, разумеется, рассматриваемое нами движение
|
|
|
действительно является таковым — внутренне детерминированный процесс. Поскольку же
содержание культуры не тождественно содержанию общества, то как бы ни было значительно
его на нее влияние, несомненно, более сильное, непосредственное и непрерывное, чем влияние
космоса и даже земного климата, географии, антропологии, историю культуры нужно изучать
как ее саморазвитие, хотя и с учетом всех внешних воздействий. Вот почему не удавалось
удовлетворительно объяснить эту историю экстраполяцией на нее формационной концепции К.
Маркса — она ведь не была — и не претендовала на то, чтобы быть! — историей культуры или
целостного социокультурного бытия человечества, она вычленяла лишь этапы его социально-
экономического развития, в основе которого лежало закономерное изменение системы
производственных отношений! Между тем сам создатель этой теории трактовал
производственные отношения и воплощавшие их формы собственности как порождение
определенного уровня развития производительных сил, то есть технико-технологического, а на
высоком уровне развития цивилизации и научно-технического, слоя материальной культуры!
Не могу не привести в этой связи точно выражающее Марксову позицию суждение создателя
теории исторического материализма (правда, в корявом, но официально апробированном
переводе): «приобретая новые производительные силы, люди изменяют свой способ
производства, а с изменением способа производства, способа обеспечения своей жизни, — они
изменяют все свои общественные отношения»; за этим следовала прекрасная иллюстрация:
«Ручная мельница дает вам
общество с сюзереном во главе, паровая мельница — общество с промышленным
капиталистом».
Добавлю, что речь у К. Маркса идет об обществе в его экономической и политической
структурах, но не о культуре, развитие которой «начинается» на материальном уровне, в
создании ручной и паровой мельниц, а «завершается» на уровне духовной и художественной
деятельности, непосредственно отражающих принципы создания мельниц и лишь отчасти
зависящих от власти феодального сюзерена и промышленного капиталиста. Нельзя не обратить
|
|
|
внимание на близость философско-исторических концепций Г. Чайлда и Л. Уайта
основополагающей позиции К. Маркса — Л. Уайт называл «технологической, социальной и
идеологической подсистемами культуры» то, что К. Маркс определил понятиями
«производительные силы» — основой материального производства (именно его основой, от
которой зависят производственные отношения, образно определившиеся как «базис»
организации общества), «политическая и юридическая надстройка» над экономическим
базисом и «формы общественного сознания»; неудивительно поэтому, что у этих
культурологов мы встречаем иллюстрации такого понимания иерархической структуры
социокультурной реальности, которые соответствуют известному Марксову примеру с
мельницами: «бронзовый топор, заменивший собой каменный топор, не только является
большим достижением сам по себе, но и предполагает наличие более развитых экономической
и социальной структур» (Г. Чайлд), и «Скотоводческая, земледельческая, металлургическая,
индустриальная, милитаризованная технологии — каждая найдет соответствующее выражение
в философии. Один тип технологии найдет выражение в философии тотемизма, другой — в
астрологии или в квантовой механике» (Л. Уайт). Правда, сведение Л. Уайтом уровня развития
производительных сил к «количеству энергии, потребляемой в год на душу населения», либо к
«эффективности орудий труда, при помощи которых используется энергия», несомненно
упрощает роль произодства в развитии культуры, но направление анализа движущих сил
развития культуры здесь, несомненно, верное, что будет подтверждаться их рассмотрением на
протяжении всего нашего курса.
Синергетический подход к осмыслению истории культуры помогает понять, как
производственные отношения, формы собственности на орудия и средства производства, а
значит, возникновение классовой структуры общества и ее видоизменения оказывают влияние
—
Каган М. С.. ВВЕДЕНИЕ В ИСТОРИЮ МИРОВОЙ КУЛЬТУРЫ. Книги 1-2. СПб., 2003. (1) 383 с.+
|
|
|
(2)320 с.
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru 42
и прямое, и косвенное, то более сильное, то менее, иногда подчиняющее себе культуру,
иногда вызывающее ее негативную реакцию, — но во всех случаях являющееся внешним для
культуры и потому неспособное стать определяющей силой ее развития. Отсюда следует, что
либо нужно заключить: культура не развивается, а только видоизменяется под влиянием этих
внешних для нее сил, хоть социальных, хоть космических, в данном случае принципиального
значения не имеет, тем самым разделив методологические принципы «теории локальных
цивилизаций», либо трактовать историю культуры синергетически, как саморазвитие
сложноорганизованой системы в динамичной природной и социальной среде и соответственно
искать движущие силы этого процесса в нем самом. Поскольку же культура, в обосновываемом
в данном курсе понимании, не сводится к духовной и, тем более, к художественной
деятельности людей, но «начинается» в их материальной, производственной практике,
постольку истоки ее лежат — говоря языком К. Маркса — не в производственных отношениях,
а в производительных силах, не в классовой структуре общества, а в материально-
практической деятельности людей, которая, именно как человеческая деятельность, по ее
толкованию тем же К. Марксом (и не в ранних рукописях, выдающих влияние на их автора и Г.
Гегеля, и Л. Фейербаха, а в классическом сочинении зрелого марксизма «Капитале»), в отличие
от поведения животных, сознательно-целенаправленна в соответствии с предваряющим
практическое действие идеальным проектом. И, добавлю от себя, ценностно-ориентирована.
В самом деле, расчленение К. Марксом всей прошедшей истории человечества на
доклассовую и классово-антагонистическую «формации» — то есть структурные типы, или в
другом варианте, на докапиталистическую и капиталистическую, затрагивает, несомненно,
определенные аспекты истории культуры, но не может быть экстраполировано на нее, потому
что оба эти членения основываются не на сущностных для культуры, а на экономических
критериях различения исторических состояний человечества; поэтому культурологии нужно
искать такие принципы дифференциации исторических состояний культуры, которые отвечали
бы ее собственным системообразующим силам: такова классическая схема Л. Моргана
«дикость — варварство — цивилизация», принятая Ф. Энгельсом, таково разделяющееся
многими современными учеными пришедшее из этнографии выделение в истории культуры ее
традиционного типа и инновационного, или личностно-креативного.
|
|
|
