 |
Философский тип правопонимания
|
|
|
|
Данный подход к пониманию права строится на основе различения сущности права, т.е. объективного свойства права, выражающего его специфику, и правового явления, т.е. внешнего проявления данной сущности в социальной реальности. В этом состоит его принципиальное отличие как от позитивистского, так и от естественно-правового типов правопонимания. Согласно такому подходу, сущность права является критерием и правового качества закона, и правовой природы естественных прав. Закон, не соответствующий правовой сущности, имеет неправовой, произвольный характер. Аналогичным образом норма естественного права, не отвечающая сущностному критерию, выходит за пределы права, распространяя Ц1ог регулятивное воздействие на сферу отношений нравственного, Религиозного и иного, неправового по своей природе, порядка.
К числу сторонников философского правопонимания в какой-то степени можно, как мы уже отмечали, отнести И. Канта, категорический императив или моральный закон которого является, по Мнению B.C. Нерсесянца, не нравственным, а правовым по своей Природе императивом, поскольку представляет собой модификацию принципа формально-правового равенства.
Как философское понимание права обозначал свой подход к праву великий немецкий философ Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770—1831). Правда, в рамках гегелевского учения философское понимание права в значительной мере тяготеет к естественно-правовому подходу и не вполне адекватно приведенному выше определению философского типа правопонимания. Показательно, что Полное наименование его знаменитой работы «Философия права» учит так: «Естественное право и наука о государстве в очерках. Основы философии права». Прежде всего, следует отметить, что в соответствии с традициями естественно-правового подхода Гегель (как и Кант) относит право к нравственным категориям. В своем саморазвитии и конкретизации в действительности понятие права проходит, согласно учению Гегеля, следующие этапы: абстрактное право (в основе которого лежит свобода отдельного человека, его абстрактная правоспособность как личности), мораль (субъективная сторона свободы, превращающая личность в субъекта свободной моральной воли) и нравственность (реализованное в действительности, т.е. ставшее наличным миром, понятие свободы). В сфере нравственности понятие права приобретает, по Гегелю, свою конкретность в виде семьи, гражданского общества и государства.
|
|
|
Другое важное отличие гегелевского подхода от приведенного выше определения философского правопонимания заключается в том, что Гегель не рассматривал надпозитивную сущность права в качестве внешнего критерия, с помощью которого можно оценивать правовые характеристики закона. В его учении, напротив, акцент делается на раскрытии разумности позитивного закона, который по своей природе есть конкретная форма выражения права. В соответствии с разработанной в рамках своей философской системы идеи тождества мышления и бытия Гегель утверждал, что все действительное разумно, имея в виду под действительным не все существующее, а только то, что является существенным и необходимым, т. е. сущностным. В этом смысле позитивное право у Гегеля — это конкретизация абстрактного философского понятия права, т.е. действительность абстрактного права, которое в зародыше, в «свернутом» виде содержит в себе позитивное право. Поэтому Гегель, в отличие от традиционного естественно-правового подхода, не противопоставлял право закону. Было бы недоразумением, говорил он, превращать «отличия естественного или философского права от положительного в противоположность и противоречие между ними». Это не значит, что Гегель считал позитивное право лишенным недостатков, просто он рассматривал недостатки закона как что-то случайное, не касающееся его природы. Эта не критичность гегелевского учения по отношению к законодательству обусловлена его философской трактовкой государства (которое в конкретно-историческом плане выступает в качестве конституционной монархии) как разумного государства, представляющего собой «право в его системно-развитой целостности».
|
|
|
Исходя из такой трактовки соотношения философского и естественно-правового понимания права в учении Гегеля, многие авторы считают гегелевскую философию права одним из направлений школы естественного права. Однако с учетом весьма существенной специфики гегелевского подхода к праву целесообразно отнести его учение о праве к особому — философскому — типу правопонимания.
Главное отличие гегелевского понимания права от естественно правового подхода заключается в том, что Гегель исходит из различения сущности и явления в праве. Правопонимание у Гегеля означает постижение внутреннего разума (внутренней сущности) права, а не эмпирически и исторически случайных внешних форм его про явления и обнаружения. Согласно гегелевскому учению, право в его сущностной характеристике — это свобода. Свобода в учении Гегеля предстает как реализация понятия права в действительности, т.е. как идея права (поскольку идея у Гегеля — это саморазвивающееся понятие, реализованное в наличном бытии, т.е. в действительности). Человек свободен не по своей естественной природе, а но духовной сущности; свободный человек у Гегеля — это результат социально-исторического развития, в ходе которого человек «создает свой мир свободы, права и государства и себя в качестве свободной сущности». Всемирную историю Гегель рассматривал как прогресс в сознании свободы, т.е. как прогрессивное правовое развитие национальных государств, обеспечивающее все более полную свободу для все большего числа людей.
К числу сторонников философского типа правопонимания следует отнести и основоположника историко-материалистического учения об обществе К. Маркса (1818-1883). Хотя К. Маркс не оставил достаточно целостной правовой концепции, из ряда его высказываний очевидно, что он (вопреки распространенным в советской юридической литературе представлениям) вовсе не был сторонником легистского правопонимания, отождествлявшего право с пиконом. В русле гегелевской традиции он неоднократно подчеркивал взаимосвязь формального равенства и свободы субъектов правового общения, со всей очевидностью относя эти характеристики к сущностным свойствам права. Для правовой концепции К. Маркса, сложившейся в рамках его материалистического учения, было характерно различение права (правового отношения, правовой формы) и закона. Возникновение правовых отношений К. Маркс связывал с развитием отношений обмена, по мере упорядочения которых складывались определенные договорные формы взаимоотношений между людьми по поводу обмена товарами. В договорных отношениях люди предстают как носители свободной воли, однако содержание этой воли, как подчеркивал К. Маркс, детерминировано экономическими отношениями сначала простого товарного производства, а затем капиталистического производства. Эти договорные формы взаимоотношений между участниками обмена К. Маркс называл юридическими (правовыми) отношениями: «...Юридическое отношение, формой которого является договор, — все равно, закреплен ли он законом или нет, — писал он в «Капитале», — есть волевое отношение, в котором отражается экономическое отношение».
|
|
|
Анализируя процессы зарождения и развития права как формы, опосредующей экономические отношения обмена, К. Маркс неоднократно отмечал, что в отношениях обмена индивиды значимы друг для друга лишь как владельцы равноценных товаров и что это экономическое равенство участников обмена лежит в основе их формального равенства в качестве субъектов договорного правового отношения. При этом он подчеркивал внутреннюю взаимосвязь формального равенства и свободы индивидов. Поскольку, говорил он, в процессе обмена товарами люди «предположены как равные и выявляют себя в качестве равных, — к определению равенства присоединяется еще и определение свободы. Хотя индивид ощущает потребность в товаре индивида В, он не захватывает этот товар насильно и vice versa, но оба они признают друг друга собственниками, лицами, воля которых пронизывает их товары... Тем самым дана, стало быть, полная свобода индивида: добровольная сделка, отсутствие насилия с чьей-либо стороны...».
|
|
|
Критика К. Марксом права была связана с констатацией формального характера правового равенства, вуалирующего, как он считал, отношения капиталистической экономической эксплуатации. При коммунизме, по его мнению, это буржуазное формальное правовое равенство должно смениться фактическим равенством.
В дореволюционной России традиции философского подхода к праву, заложенные Кантом и Гегелем, развивались прежде всего в работах представителей морально-нравственного учения о праве.
Наиболее заметной фигурой здесь, несомненно, являлся B.C. Соловъев (1853—1900). Оставаясь в целом в русле кантовского подхода, B.C. Соловьев в своем нравственном учении о праве трактует право как «низший предел или определенный минимум нравственности».
При этом он представляет право в виде некой промежуточной области, расположенной между добром, представляющим собой отвлеченный идеал, и далекой это этого идеала действительностью. Таким образом, философско-правовая концепция B.C. Соловьева основывается на трактовке права и государства как необходимого связующего звена между общественной практикой и идеей нравственности (т.е. идеальными требованиями нравственного сознания).
В своей трактовке права как свободы и равенства B.C. Соловьев говорит о праве вообще как о естественном праве, а соотношение естественного и положительного права раскрывает как соотношение сущности права и ее реального проявления в законе. Естественное право при этом он представляет как некую алгебраическую формулу, под которую история подставляет различные действительные величины положительного права. Таким образом, B.C. Соловьев выступает как представитель философского правопонимания, считающий, что нельзя судить или оценивать какое-то правовое явление, не имея перед собой общей идеи права (т.е. теоретического представления о его сущности).
Одним из наиболее последовательных сторонников гегелевского подхода к праву в России был Б.Н. Чичерин (1828—1904), который внес заметный вклад в развитие данного типа правопонимания. В отечественной литературе философию права Б.Н. Чичерина нередко относят к естественно-правовому направлению юридической мысли. Хотя сам Б.Н. Чичерин и называл свое учение философией естественного права, тем не менее его концепция естественного права с меняющимся содержанием — это уже столь значительный шаг в сторону философского правопонимания, что говорить о Б.Н. Чичерине как о представителе школы естественного права можно с очень большими натяжками. Прежде всего следует отметить, что в его учении естественное право предстает не как реально действующее право, а как некий абстрактный идеал, выражающий сущность права, с которым следует соизмерять законодательство. «Философское или естественное право, — писал он, — не есть собственно право; это система понятий о праве, которая становится правом только тогда, когда она осуществляется в общественной жизни». Осуществляться же в жизни, считал Б.Н. Чичерин, этот абстрактный идеал может лишь через позитивное право в том случае, если законодатель соотносит свою деятельность с требованиями правового идеала. Подчеркивая критериальное значение для законодателя «философского права», он писал: «Законодатель не должен думать, что устанавливаемые им нормы зависят исключительно от его произвола. Закон должен сообразовываться не с одними только изменяющимися практическими потребностями, но и с вечными началами, присущими человеческому духу».
|
|
|
В своей трактовке сущности «философского права» (т.е. разумного естественно-правового начала, служащего руководством для законодателя) Б.Н. Чичерин исходил из идеи права как справедливости, основанной на формальном равенстве людей. Равенство, говорил он, возможно только как формальное равенство, потому что оно относится лишь к сущности людей и обусловлено тем обстоятельством, что все люди в своей духовной сущности равным образом созданы по образу и подобию Божьему как разумно-свободные существа. Именно свобода как основа духовной сущности человека, говорил Б.Н. Чичерин, есть корень и источник всех прав При этом был он далек от того, чтобы рассматривать свободу как прирожденное право человека: «Человеческая свобода, — пи сал он в работе «Философия права», — не есть свобода животного, находящегося на воле, а свобода гражданская, подчиненная общему закону. Только в силу этого подчинения свобода становится правом». В соответствии с таким подходом он трактовал право как внешнюю свободу человека, определенную общим законом (т.е. позитивным правом). Таким образом, как и Гегель, Б.Н. Чичерин не противопоставлял философское (или естественное) право позитивному праву, а, напротив, постоянно подчеркивал их единство.
Другое важное отличие философского правопонимания Б.Н. Чичерина от естественно-правового подхода заключается в том, что он проводил различие между правом и нравственностью. Это различие он видел в том, что право регулирует исключительно внешние действия человека, а нравственность — только внутренние побуждения. Поэтому отличительный признак права он видел в том, что право есть начало принудительное. В соответствии с такой трактовкой соотношения права и нравственности Б.Н. Чичерин был сторонником смертной казни, считая, что требование отмены смертной казни — это по своей природе не правовое, а нравственное требование, для которого Россия еще не созрела.
Ограниченность разработанного Б.Н. Чичериным философского подхода к праву с точки зрения современного философского правопонимания связана прежде всего с его недооценкой критериального значения формального равенства и свободы как сущности права. Прежде всего надо отметить, что Б.Н. Чичерин связывал отличительный признак права не с принципом формального равенства, а с принудительным характером права. Но главное — это то, что Б.Н. Чичерин, по 1-ytM дгла, отвергал основополагающий принцип либерализма, в соответствии с которым каждый человек свободен в той мере, в какой его (молода Не нарушает свободу другого человека. Любое право, считал он, может быть ограничено, «когда того, требует сохранение порядка Н1И образ правления, установленный законом и полезный для народа I юлы пая или меньшая свобода зависит единственно от усмотрения власти...». Б.Н. Чичерин не распространял правовой принцип Свободы и равенства на взаимоотношения между индивидом и государством, отдавая государству как выразителю и защитнику «общественной пользы» приоритет перед индивидом.
Другая линия развития философского подхода к праву идет от работ И. Канта. Характерное для кантианцев и неокантианцев стремление найти трансцендентальные ориентиры для деятельности человека как разумного существа применительно к сфере права означало поиск «над-законного права» как эталона для формирования позитивного права и критерия для его оценки. При этом для многих последователей И. Канта в качестве такого «над-законного права» выступало не естественное право, а идея права, связанная с принципом равенства. Так, один из известных неокантиацев, немецкий юрист Г. Радбух писал: «Установление, которому не присуща воля к тому, чтобы обходиться так: равное равно, неравное неравно, может быть позитивным, может быть целесообразным, даже и необходимым,... но ему должно быть отказано в имени право, так как право есть лишь то, что, по меньшей мере, имеет своей целью служить справедливости».
Свое последовательное развитие философское понимание права, основанное на идеях Гегеля и Канта, получило в рамках либертарной концепции правопонимания (от лат. lihertas — свобода), которая была разработана российским юристом B.C. Нерсесянцем (1938-2005). Данный тип правопонимания, ориентированный на различение права и закона и трактовку права как всеобщей формы и равной меры свободы индивидов, начал формироваться в отечественной теории права еще в советский период в острой полемике с легистским подходом, доминировавшим в науке и опиравшимся на официальную поддержку. Анализируя соотношение сущности и явления в сфере права, В.С. Нерсесянц под сущностью права понимает формальное равенство, раскрываемое как единство трех составляющих: всеобщей равной меры регуляции общественных отношений, свободы и справедливости. Согласно та кому подходу право как специфическая форма общественных отношений людей по принципу формального равенства — это абстрактно равная и одинаково справедливая для всех мера (масштаб) свободы. Такое понимание сущности права выступает в качестве критерия для оценки позитивного права и практики его применения. И, по-видимому, не случайно то обстоятельство, что наиболее последовательная версия философского типа правопонимания — либертарная концепция права — сложилась именно в России, где потребность в критической оценке законодательной и правоприменительной практики со стороны общества всегда стояла особенно остро.
Одним из ключевых моментов этой концепции является положение о внутренней взаимосвязи между категориями свободы и формального равенства, согласно которому «люди свободны в меру их равенства и равны в меру их свободы». Ведь если между людьми нет равенства, то отношения между ними строятся не по принципу их свободы и независимости друг от друга, а на началах господства и подчинения, т.е. произвола со стороны сильного против слабого. В этом смысле можно сказать, что формальное правовое равенство это равенство в свободе, которое заключается в том, что «фактически разные (неравные) люди в правовом общении выступают как равные и независимые друг от друга, как свободные индивиды — субъекты права, а их действия измеряются и оцениваются по одинаковому масштабу». Принцип формального равенства включает в себя все многогранные проявления равенства в отношениях между субъектами права: и равенство перед законом и судом (имея в виду, что это правовой закон и справедливый суд), и надлежащую координацию прав и обязанностей субъектов права, и соразмерность вины и ответственности, и т.д.
В рамках либертарной концепции правопонимания «золотое правило» нормативной регуляции, которое в Конституции Российской Федерации получило закрепление в части 3 ст. 17 («осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц»), трактуется как выражение сущностного правового принципа формально-юридического равенства. Ведь то обстоятельство, что индивид может осуществлять свои права и свободы только в тех пределах, в которых не нарушаются аналогичные права и свободы других лиц, означает, что у него нет каких либо привилегий перед другими людьми в сфере права и что он находится с ними в отношениях формального равенства. Такой Подход, согласно которому правовой смысл нормы части 3 ст. 17 Конституции России состоит в выражении принципа формального правового равенства как сущности права, имеет важное теоретико-методологическое значение для интерпретации всех положений Конституции России, а особенно — норм, гарантирующих права и свободы человека и гражданина.
Обоснованная в рамках либертарной концепции B.C. Нерсесянца формула: «Право — это равная мера свободы» получила широкое распространение в отечественной юридической литературе, однако авторство этой формулировки почему-то обычно приписывается Гегелю. Между тем Гегель определял право как наличное бытие свободы, не используя при этом слово «мера», которое подчеркивает тождество свободы и равенства (ведь речь идет именно о равной мере свободы). Право, согласно B.C. Нерсесянцу, выражает свободу людей именно потому, что говорит и действует языком и мерами равенства. В этом смысле, резюмируя суть своего подхода к праву, он использует также формулу «Право — математика свободы».
В либертарной концепции правопонимания именно сущность права, выраженная через принцип формального равенства, служит критерием правового характера закона: позитивное право является нравом лишь в той мере, в какой в нем нашло свое отражение формальное равенство участников регулируемых отношений, что, в свою очередь, означает, что нормы позитивного права соответствуют требованиям свободы и справедливости. Аналогичным образом и нормы естественного права по сути своей являются правом лишь в том случае, когда в них получает выражение принцип формального равенства. Поэтому можно сказать, что с точки зрения юридического либертаризма «как позитивное право (в трактовке легистов), так и естественное право (в трактовке юснатурадистов) — это право постольку и в той мере, поскольку и в какой мере они (их положения) соответствуют критериям правового закона», т.е. принципу формального равенства. При этом в русле гегелевской традиции B.C. Нерсесянц не противопоставляет право закону. «Правовой закон, пишет он, — как искомое соответствие закона (явления) требованиям принципа формального равенства (сущности права) это адекватное и полное выражение права в его официальной признанности... С учетом сказанного общее определение права, можно сформулировать так: право — это соответствующая принципу формального равенства система норм, установленных или санкционированных государством и обеспеченных возможностью применения мер государственного принуждения».
Сторонники либертарной концепции правопонимания исходят из того, что в современном государстве право выражено именно в законе. Здесь важно подчеркнуть, что они отнюдь не противопоставляют право и закон, право и государство. Более того, как справедливо отмечает В.А. Четвернин, «либертарное правопонимание начинается с утверждения, что право и государство суть необходимые формы свободы: правовые нормы — это нормативно выраженная свобода, а государство — властная организация, обеспечивающая правовую свободу (институциональная форма свободы)». Однако следует от метить, что под словом «государство» в данном случае имеется в виду не любая форма организации публичной власти, обладающая средствами принуждения, а именно правовая форма. В рамках такого подхода государство возможно только как правовое государство, т.е. как власть, организованная на началах права, создающая право и подчиняющаяся праву в своих действиях. С позиций же позитивистского подхода «государственная власть есть сила, которая производно творит право и сама этому праву не подчинена. Когда позитивисты говорят, что государственная власть может быть подчинена праву (своим законам), то они добавляют, что государство может произвольно изменить или отменить свое право. В любом случае право, в позитивистском понимании, — это то, что находится в распоряжении государственной власти». Под словом «закон», как мы уже отмечали, здесь имеются в виду также судебный прецедент и правовой обычай. При этом автор не исключал возможности существования права и в форме несанкционированного законом обычая, полагая, что в данном случае государство, не возражающее против существования данного обычая, таким образом, признает его правомерность и, допуская данный вид регуляции, молчаливо «санкционирует» его.
Всю историю развития права B.C. Нерсесянц рассматривает как прогрессирующую эволюцию масштаба и меры формального Правового равенства, в процессе которой разным этапам исторического развития соответствуют свой круг субъектов отношений, строящихся по принципу формального равенства, а также свой масштаб и своя мера свободы. Так, в рабовладельческом обществе рабы вообще не являлись субъектами права. При феодализме для каждого сословия существовало свое право, а отношения между сословиями строились не на правовом принципе равенства, а на началах господства и подчинения, соответствующих силовому принципу власти. Когда с развитием буржуазного общества на смену сословиям пришли открытые классы, состоящие из формально свободных и независимых индивидов, то уже каждый индивид в равной мере с другими стал считаться субъектом основных общепризнанных прав и свобод человека и гражданина. Параллельно с развитием права в направлении расширения круга субъектов правового общения всегда шел процесс увеличения (в историческом масштабе с теми или иными конкретно-историческими отклонениями от этой общей линии) объема свободы в общественной жизни. При этом речь идет не только о вторжении правового принципа формального равенства во все новые сферы жизни, но и о такой конкретизации понятия правовой свободы (правового равенства), которая привносила в это понятие новое, отсутствовавшее ранее содержание. Последний момент требует пояснения.
Чтобы понять, что значит расширение правовой свободы с точки зрения конкретизации ее содержания, надо иметь в виду следующее. Когда мы говорим о правовом принципе формального равенства применительно к определенному кругу субъектов правового общения, то имеем в виду равную правоспособность:г\\\\ субъектов, т.е. их равную с другими аналогичными субъектами возможность иметь права и нести соответствующие обязанности. Такая равная правоспособность представляет собой правовую форму с исторически меняющимся социальным содержанием. Если рассматривать правовой принцип формального равенства с точки зрения ем» содержания, то можно сказать, что основой его содержания является либеральный принцип равных стартовых возможностей, который в разные исторические эпохи получал разное смысловое наполнение применительно к тем или иным сферам общее! венной жизни.
Некоторые сторонники либертарного правопонимания упрощенно понимают принцип формального равенства, трактуя его как голую абстракцию, лишенную конкретно-исторической специфики. С этих позиций В. А. Четвернин расценивает все социальное законодательно как неправовое, произвольное, нарушающее принцип формального равенства. Сущность социального законодательства, говорит он, это привилегии, льготы и преимущества, которые устанавливаются и реализуются государством произвольно в зависимости от его возможностей и принятой им политики. При этом «государство в осуществлении своих социально-экономических задач не связано правом и действует вопреки праву». Подобное отрицание правового характера социального законодательства основано на смешении двух таких принципиально различных с точки зрения их правовой природы явлений, как льготы и привилегии. Надо отметить, что проблема законодательных льгот и привилегий и их оценки с точки зрения принципа формального правового равенства является наиболее тонким и сложным моментом в либертарной концепции формального равенства как сущности права и заслуживает специального внимания. Обсуждение данной проблематики осуществляется в контексте более широких дискуссий о правовой (или неправовой) сущности социальном» государства, уже давно идущих на Западе, а в последние десятилетия и в России.
Эту абстрактную правоспособность как набор абстрактных субъективных прав и обязанностей следует отличать от конкретных субъективных прав и обязанностей, приобретаемых конкретными субъектами права. (Подробнее см Нерсесянц B.C. Теория права и государства. •- М., 2001. С. 233.)
Рассматривая эти явления под углом зрения выражающего сущность права принципа формального равенства, можно сказать, что право допускает и признает льготы как правовое явление и отрицает привилегии как анти правовое (и правонарушающее) явление.
| "|| Готы — это предусмотренные законодательством преимущества |ЙЙМ11C 11сацио иного характера, направленные на обеспечение равной способности субъектов права. С помощью льгот законодатель ЯЫравпивает положение различных субъектов, доводя их до общего тортового уровня, обеспечивающего равную правоспособность субъектов права путем корректировки их правового статуса щТ.*. наделения их дополнительными правами и снижения уровня их правовых обязанностей). При этом задача состоит в таком максимально возможном подтягивании социально слабых членов общества к общему уровню правоспособности, которое не препятствует свободному развитию остальных членов общества.
В отличие от льгот, привилегии направлены не на реализацию «Правовых возможностей в пределах уровня (и меры) правового равенства, а на получение тем или иным субъектом выгоды сверх меры правового равенства в порядке гарантированного законом исключения. При этом не имеются в виду ситуации, когда такие выгоды получают в обход и в нарушение общих требований закона (в данном случае речь идет об обычном правонарушении или преступлении). Привилегия возникает там, где сам закон нарушает Принцип правового равенства в пользу определенного субъекта или Социальной группы. Очевидно, что в данном случае мы имеем дело с неправовым законодательством.
Развивая идею об исторически изменяющемся социальном содержании правового принципа формального равенства под углом зрения ключевой для всего постсоциалистического развития проблемы преобразования отношений собственности, B.C. Нерсесянц разработал концепцию цивилизма как постсоциалистического общественного строя, в котором формальное правовое равенство дополняется новым (экономическим) содержанием, включающим в себя формальное равенство в сфере отношений собственности. В основу данной концепции положен правовой принцип разгосударствления социалистической собственности, при котором за каждым гражданином как правомерным наследником некогда общем (общенародной) собственности признается равное право на одинаковую долю от всей десоциализируемой собственности.
(термин «привилегия» вышел из феодальной системы законодательства, его использование в действующем законодательстве представляет собой своего рода «пережиток прошлого».)
Вопросы для самопроверки
|
|
|
