Глава 2. Лингвокультурные типажи

Современная лингвистика тесно смыкается с другими областями гуманитарного знания, становясь одним из направлений антропологии. Тезис об интеграции гуманитарного знания стал сегодня общим местом в обосновании актуальности тех или иных научных проектов в лингвистике, которую уже невозможно представить без композитных ответвлений – психолингвистики, социолингвистики, прагмалингвистики, лингвокультурологии и др. К числу этих новых направлений лингвистического знания относится и наука о языковой личности, или лингвоперсонология. Основателем этого направления в отечественной лингвистике по праву считается Ю.Н. Караулов, книга которого сфокусировала интересы языковедов на разработку проблем языкового сознания и коммуникативного поведения (Караулов, 1987). Термин «лингвоперсонология» был введен и обоснован В.П. Нерознаком (1996).

Предметом изучения лингвоперсонологии является человек в языке. При этом, как справедливо отмечает Ю.М. Лотман (2000, с.220), «поведение человека регулируется не только законами антропологии и общей психологии («поведение ребенка», «поведение мужчины», «женское поведение» и проч.), но и социальной семиотики («рыцарское», «монашеское», «богемное», «дворянское», «крестьянское» поведение), художественных категорий («романтическое поведение», «жизнестроительство» русских символистов) и стилей («благородное», «вульгарное», «низкое», «нейтральное» поведение)».

Охарактеризуем вкратце основные направления изучения языковой личности.

Эти направления распадаются на исследования, посвященные характеристикам конкретно-индивидуальной личности либо тому или иному типу личностей. Первое направление имеет солидную традицию в отечественной и зарубежной филологии, сюда относятся работы по описанию языка и стиля известных писателей и общественных деятелей, например, Катулла (Пшенина, 2000), В.И. Ленина (Денисов, 1990), М. Тэтчер (Белова, 2000), Г. Киссинджера (Мордовин, 2004). В новом ключе эта тема исследований разрабатывается представителями Саратовской лингвистической школы (Кормилицына, 1996; Кочеткова, 1998; Сиротинина, 2003; Парсамова, 2004).

Работы второго направления связаны с той областью знания, которая является исходной для построения той или иной модели языковой личности. Отметим при этом, что поскольку любой тип языковой личности проявляется через коммуникативное поведение, то эти исследования относятся к ведению науки о языке.

Основные идеи лингвоперсонологии можно свести к следующим тезисам:

Носителем языка является индивидуум, в его сознании хранится информация, закодированная в языковых единицах и правилах их употребления.

Информация в индивидуальном сознании всегда сопряжена с эмоционально-оценочной актуализацией (или ситуативной возможностью такой актуализации).

Информация в индивидуальном сознании становится релевантной для других индивидуумов благодаря интегративной функции языка, позволяющей достичь определенного взаимопонимания в процессе общения в силу тождественности языковых форм и общности содержания того опыта, который закреплен в семантике языковых единиц и типичных условиях их использования.

Носитель языка – языковая личность – представляет собой сложное образование, будучи изменяющимся единством, в котором сосуществуют различные социально-ситуативные роли, модусы поведения, уровни коммуникативной компетенции, а также сугубо индивидуальные, идиосинкратические особенности.

Лингвоперсоология как интегративная область гуманитарного знания базируется на достижениях лингвистики, литературоведения, психологии, социологии, культурологии.

Лингвистические классификации личностей построены на отношении личности к языку. Выделяются люди с высоким, средним и низким уровнем коммуникативной компетенции, носители высокой либо массовой речевой культуры, говорящие на одном языке и билингвы, использующие чужой язык в естественном либо учебном общении, способные и менее способные к языковому творчеству, предпочитающие устный либо письменный канал общения, использующие стандартные и нестандартные средства общения.

С позиций литературоведения выделяются художественные образы, воплощающие в себе индивидуально-специфические и коллективно-типические характеристики людей, при этом типическое трактуется как симптоматичное, характеризующее существенные черты поведения определенных групп людей в заданных обстоятельствах. В этом ключе рассматриваются литературные типы как персонажи художественных произведений (Фрейденберг, 1997; Фарино, 2004; Гольденберг, 2007).

Психологические классификации личностей весьма многочисленны и разнородны. Для психологов и психолингвистов релевантным оказывается противопоставление личности в ее становлении и личности как данности. В рамках первого подхода осуществляется изучение детской речи и ведется наблюдение над различными видами распада личности. Ведущим здесь является тезис о наличии двух коммуникативных кодов, по Б.Бернстайну (Bernstein, 1979), — простого и развернутого. Первый усваивается в ситуации естественного общения в семье и малой группе, второму обучают в школах. Анализ языковой личности как данности проводится в рамках противопоставляемых в психологии человеческих типов: флегматики, холерики, сангвиники и меланхолики (по Гиппократу), экстраверты и интроверты (по К. Юнгу), человек рассудочный, аффективный и активный (по А.Ф. Лазурскому), человек потребностный, мотивационный и целевой (по Н.А. Государеву), человек берущий, овладевающий, сберегающий и обменивающий (по Э. Фромму), «Родитель», «Взрослый», «Ребенок» (по Э. Берну). Множество исследований посвящено акцентуированным личностям (по К. Леонгарду), т.е. личностям с патологическим отклонением от усредненной нормы (демонстративные / истерические, аффективно-застойные / параноидальные). Анализируются личности мазохистские, истерические, нарциссические, шизоидные и др. (по А. Лоуэну, в развитие З. Фрейда). Для лингвиста интересным в этой связи является поиск предпочитаемых коммуникативных средств, используемых тем или иным типом людей (Бондаренко, 2002).

Социологические классификации личностей базируются на выделении определенных социальных типов по гендерному, возрастному, образовательному, профессиональному и другим признакам. Многие социолингвистические исследования построены на описании коммуникативного поведения ученых (Парсамова, 2004), аристократов (Ивушкина, 1997), политиков (Бакумова, 2002; Мордовин, 2004, Соломатов, 2005), предпринимателей (Милёхина, 2006), военнослужащих (Елина, 1997; Гафарова, 2006), студентов (Костецкая, 2001), телеведущих (Беспамятнова, 1994; Канчер, 2002), переводчиков (Никитченко, 2000; Шевченко, 2005) и других четко очерченных социальных групп. Заслуживает внимания серия исследований, выполненных в Ростове-на-Дону и посвященных прагмалингвистической диагностике поведения политиков (Селиверстова, 2004), юристов (Варнавских, 2004; Зюбина, 2005), журналистов (Одарюк, 2003; Мкртчян, 2004), актеров и художников (Ломова, 2004; Чунахова, 2006), учителей и врачей (Ленец, 1999; Багдасарян, 2005), военнослужащих (Моисеенко, 2000; Игнатова, 2005), специалистов в области компьютерной техники (Нужнова, 2003). Социолингвистическое описание общения может быть выполнено в рамках изучения институционального дискурса (Карасик, 2002), а именно – с учетом сложившихся социальных институтов, в рамках которых выделяются типичные участники общения, цели, хронотоп, ценности, стратегии, жанры, прецедентные тексты и формульные модели общения. Если мы говорим о типичных участниках институционального дискурса, то мы выделяем в политическом дискурсе представителя власти и избирателя, в педагогическом – учителя и ученика, в научном – научного работника и заказчика разработки, в медицинском – врача и пациента, в религиозном – священника и прихожанина, в юридическом – юриста и человека, обращающегося (либо приведенного) в правоохранительное учреждение, и т.д.

Культурологические классификации личностей предполагают выделение тех личностных типов, которые оказали существенное влияние на поведение представителей соответствующей культуры. При этом можно выделить этнокультурный тип в целом (NN ведет себя, как типичный американец), получающий оценочную квалификацию со стороны представителей других этносов, и тот или иной социокультурный тип в рамках соответствующей культуры (американский ковбой, русский интеллигент, английский аристократ). Эти социокультурные типы рассматриваются как модельные личности, которым подражают либо которым противопоставлены представители той же самой культуры. Главная характеристика модельной личности – установление ценностных ориентиров поведения. Иначе говоря, модельная личность – это культурогенный фактор развития общества. Но общество в целом состоит, разумеется, не только из модельных личностей.

В более широком плане можно выделить лингвокультурные типажи, узнаваемые образы представителей определенной культуры, совокупность которых и составляет культуру того или иного общества. Например, к числу таких типажей относится «чудак» в английской лингвокультуре – человек с забавными странностями в поведении, обычно увлеченный каким-либо занятием и никому не причиняющий неудобств. Англичане любят своих чудаков, в России к таким людям относятся менее терпимо. В России, с другой стороны, четко осознается лингвокультурный типаж «юродивый» — нищий, придурковато-блаженный, истязающий себя и обладающий даром прорицания. Этот концепт давно потерял актуальность, но узнаваемые черты такого поведения – «юродствовать» — зафиксированы в русском языковом сознании. Данный концепт, как известно, уникален и специфичен, в других языках, насколько нам известно, нет слов для обозначения такой личности. В отличие от модельной личности лингвокультурный типаж не только менее ярок, но и может иметь отрицательную оценку. Если модельной личности стремятся подражать, то лингвокультурный типаж может вызывать критическое отношение. Таким образом, понятие «лингвокультурный типаж» уточняется по признакам яркости и оценочного знака: 1) яркий лингвокультурный типаж (модельная личность), 2) неяркий лингвокультурный типаж, 3) положительный лингвокультурный типаж, 4) отрицательный лингвокультурный типаж. Признаки яркости и оценки взаимодополнительны.

Будучи абстрактным ментальным образованием, лингвокультурный типаж представляет собой в исследовательском отношении разновидность концепта. Это концепт, содержанием которого является типизируемая личность. Соответственно, можно выделить образную, понятийную и ценностную сторону у концепта «лингвокультурный типаж N» (Карасик, 2002).

С позиций социокультурного идеала языковой личности можно противопоставить людей, которые характеризуются низким, средним и высоким уровнем коммуникативной компетенции.

В первом случае иногда используется термин «маргинальная языковая личность», но это понятие трактуется неоднозначно: здесь рассматриваются и люди с низким уровнем интеллектуального развития, не умеющие формулировать свои мысли, имеющие бедный словарный запас, не владеющие жанровым разнообразием речи, и носители иной лингвокультуры, говорящие на данном языке с ошибками, и люди, намеренно нарушающие этические нормы поведения, использующие грубые и непристойные выражения. На наш взгляд, эти три типа людей следует терминологически противопоставить друг другу, например, под названиями «примитивная, инокультурная и вульгарная языковые личности». Отождествлять их было бы неверно: ставить знак равенства между примитивной и инокультурной личностью есть проявление ксенофобии, нивелировать вульгарную и примитивную личности значит намеренно искажать действительность, поскольку представители вульгарных языковых личностей могут виртуозно изъясняться и мастерски владеют языковой игрой.

Люди, которые характеризуются высоким уровнем коммуникативной компетенции, так же представляют собой неоднородное образование. В плане языковой культуры говорят об «элитарной языковой личности» (термин О.Б. Сиротининой). Элитарная языковая личность органически сочетает в себе и высокий уровень коммуникативной компетенции, и явно выраженное индивидуальное, авторское своеобразие общения, и соответствие идеалам этики. В качестве примера таких личностей рассматриваются известные ученые, лекторы, мастера слова. Наряду с таким пониманием высокого уровня коммуникативной компетенции можно предложить и такие типы людей, как языковые эксперты и языковые творцы. К первым относятся те, кто в силу профессии либо природного языкового чутья является хранителем норм и канонов языка, это учителя-словесники, профессиональные филологи, редакторы и корректоры. Ко вторым относятся авторы качественной художественной, научной литературы и публицистики и многие безымянные изобретатели удачных выражений, вошедших во всенародный узус. Отметим, что высоким уровнем коммуникативной компетенции может обладать и носитель диалектной культуры, не владеющий нормами литературной речи (Иванцова, 2002; Малышева, 2002).

Что же касается среднего уровня коммуникативной компетенции, то сюда относятся все те, кто занимает пространство срединной шкалы между условно выделенными полюсами, чаще всего имеются в виду представители массовой коммуникативной культуры.

Понятие «лингвокультурный типаж» соотносится с другими понятиями, характеризующими человека сквозь призму его коммуникативного поведения. В качестве важнейших смежных понятий следует отметить «роль», «стереотип», «амплуа», «персонаж», «имидж» и «речевой портрет».

Роль – одно из ключевых понятий социальной психологии, это устойчивый шаблон поведения, включающий действия, мысли и чувства человека, это «внутренне связанная система поступков, являющаяся реакциями на поведение других людей» (Щепаньский, 1969, с.71). Ролевое поведение строится по образцу и имеет границы: исполнитель роли наделен определенной свободой действий. Можно говорить о роли родителя, офицера, пассажира, но нет, например, ролей человека вообще, с одной стороны, и зевающего человека, с другой стороны, так как ни чересчур общие характеристики, ни единственный релевантный признак не дают возможности составить роль, т.е. построить предсказуемый алгоритм поведения (Карасик, 1992). Структура роли включает место личности в системе социальных отношений, социальные связи, ролевые ожидания (экспектации), ролевых партнеров и ролевые предписания (Тарасов, 1979, с.117). Типология ролей весьма вариативна. В качестве критериальных признаков ролей выделяются следующие характеристики человека: а) постоянные и переменные (мужчина – покупатель), б) независимые от человека и усвоенные (старик – сторож), в) статусные и ситуативные (начальник – гость), г) внутригрупповые и межличностные (лидер – друг). Эти характеристики могут взаимопересекаться.

Нельзя не упомянуть в этой связи о классической работе В.Я. Проппа «Морфология сказки» (Пропп, 1928). В этой книге дана принципиальная схема поведения семи действующих лиц любой волшебной сказки в виде ограниченного числа функций этих лиц: герой, вредитель, даритель, царевна (искомый персонаж), отправитель, ложный герой, волшебный помощник. Ролевая логика поведения диктует действующему лицу по законам жанра весьма ограниченное число поступков. Например, помощник обеспечивает пространственное перемещение героя, ликвидацию беды или недостачи, спасение от преследования, разрешение трудных задач, трансфигурацию героя. Герой отправляется в поиски, реагирует на требования дарителя и получает желанный приз (свадьбу) (Пропп, 1928, с.88-89). Понятно, что содержательное пространство сказки гораздо уже, чем пространство реальной жизни, но тезис об исчисляемости ролевых функций применительно к стандартным жизненным ситуациям представляется надежным основанием для прогнозирования поведения людей.

Лингвокультурный типаж строит свое поведение в соответствии с ролевыми предписаниями, в этом смысле можно сказать, что роль как общая схема поведения составляет основу содержания поступков типажа. Но сводить все поведение типажа к набору ролевых реакций означает игнорировать узнаваемые личностно значимые индивидуальные черты поведения человека и превращать его в марионетку.

Стереотип трактуется в социальных науках как совокупность устойчивых упрощенных обобщений о группе индивидуумов, позволяющая распределять членов группы по категориям и воспринимать их шаблонно, согласно этим ожиданиям (Джери, Джери, 1999, с.296; Ребер, 2000, с.313). В основе стереотипа лежит дефицит информации и личный опыт индивида, отсюда следует, что нередко стереотипы оказываются ложными. Стремясь разграничить заведомо ложные и основанные на фактических наблюдениях стереотипы, социологи предлагают для последних название «социотипы» (Triandis, 1994). Психологически построение стереотипов – это необходимый и очень экономный способ освоения действительности, попытка обобщения на основе недостаточных знаний. Личностное восприятие при стереотипизации наделяет эти ментальные образования эмоционально-оценочным содержанием. В.В. Красных вкладывает новое понимание в традиционную трактовку стереотипа, полагая, что это представление фрагмента действительности имеет две ипостаси: канон (образец поведения) и эталон (совокупность ассоциативных связей) (Красных, 2003, с.231-232). Стереотип-канон позволяет задать простую стандартную модель поведения в отношении определенного фрагмента действительности (например, при характеристике представителей иного этноса), а стереотип-эталон дает возможность выделить набор ассоциаций, присущих этому фрагменту, т.е. объяснить для себя прогнозируемое поведение стереотипизируемого объекта. В.В. Красных находит весьма точное разграничение между каноном и эталоном: их прескриптивная и предиктивная функции. Строго говоря, стандартная схема действий производна от типичных ассоциаций, сначала человек определяет признаки объекта, а затем строит свое поведение по отношению к нему. В реальности эти этапы стереотипизации неразрывно связаны. Если, например, мы на основании своего личного опыта делаем предположение, что наша соседка в купе поезда – школьная учительница, то мы можем спрогнозировать примерные темы разговора, типовые оценки, клишированные формульные выражения. В современной российской действительности к числу таких тем неизбежно будет относиться обида учителей на правительство из-за низкой и часто задерживаемой зарплаты. Стереотипы отражают действительность, и если объективная ситуация меняется, меняются и они (теперь ассоциация «продавщица – хамство» уходит из обихода вместе с исчезновением дефицита, со временем должна уйти и ассоциация «учительница – бедность»). При классификации стереотипов очень важным является противопоставление о собственной группе и других группах (аутостереотипы и гетеростереотипы). Самопредставления содержат гораздо больше положительных характеристик, чем представления о других.

Лингвокультурный типаж представляет собой обобщение и в этом плане включает стереотипные представления о типизируемой личности, с которой говорящий себя осознанно или неосознанно ассоциирует. В число стереотипных характеристик типажа входят и ценности, в соответствии с которыми типаж строит свое поведение, а ценности, как известно, представляют собой самые глубинные характеристики культуры. В отличие от стереотипа лингвокультурный типаж привязан к реально существующей или существовавшей личности либо к фикциональной личности как концепту (термин Г.Г. Слышкина).

Термин «амплуа» принят в театре и означает специализацию актера на исполнении ролей, сходных по своему типу (обычно наиболее соответствующих внешним данным, призванию и т.п.) (амплуа комика, трагедийного героя) (БТС). В обобщенном толковании это понятие синонимично понятию «роль», которое этимологически обозначало во французском языке рулон бумаги, на котором была написана партия актера. Если устанавливать дистинкции между ролью и амплуа, то можно сказать, что роль есть маска, заданный извне шаблон поведения, в то время как амплуа представляет собой освоенную актером, наделенную эмоциональными переживаниями и узнаваемую зрителями очеловеченную роль. Следует обратить внимание на смысловой компонент «призвание», не случайно мы говорим: «Это – не мое амплуа», понимая, что нам не соответствует та или иная роль как модель поведения, что существует расхождение между нашим мироощущением и ролевыми предписаниями, вытекающими из определенного амплуа. Кроме того, набор амплуа достаточно ограничен, в то время как роли варьируются бесконечно. У человека всегда есть выбор в любом социальном действии, и понятие «амплуа» подчеркивает сознательную ассоциацию своей идентичности с типовой ролью. Амплуа по своей внутренней форме (фр. – употребление, применение, использование, занятие) есть самопрезентация, это тот образ, в котором актер хочет быть узнаваем. А.В. Олянич отмечает, что амплуа в драме – это способ типизации, родственный драматургическому типу-маске и противоположный характеру (Олянич, 2004, с.170).

Сравнивая понятия «лингвокультурный типаж» и «амплуа», мы можем сказать, что они объединяются по признаку типизируемости применительно к образам людей и различаются по признакам сознательного эмоционально окрашенного выбора (амплуа маркирован, типаж нейтрален) и сферы поведения (типаж в большей мере отражает фактическое положение дел, реальное социальное распределение ролей, а амплуа – это личностно окрашенная презентация роли: например, роль учителя и соответствующий ей в обществе типаж «учитель» (чаще «учительница»), но амплуа «строгий учитель»).

Понятие «персонаж» – это действующее лицо художественного произведения, обычно второстепенное (в отличие от героя – главного действующего лица). В литературоведении персонаж рассматривается в трех аспектах: «1) человек или антропоморфное существо в мире произведения, 2) его нетождество реальному внетекстовому лицу, т.е. отсутствие или безразличие его референтности, даже если у него имеется реальный двойник, как, например, у пушкинского Пугачева или толстовского Наполеона, 3) его смоделированность или его моделирующая функция» (Фарино, 2004, с.106). Персонаж фикционален, придуман, в отличие от реального человека, однако он конкретен, в отличие от социальной роли или социального стереотипа. Е.Фарино подчеркивает возрастающую значимость моделирования в современном общении, которое стремится к стиранию граней между реальностью и квази-реальностью. В виртуальной реальности нас интересует не фактуальная документальная достоверность, а соответствие нашим ощущениям, правдоподобность, мотивированная нашим сенсорным опытом. Персонаж – это одно из центральных понятий нарратологии (теории повествования). Существует действительность и повествование о действительности. В повествовании разграничиваются фабула (что рассказывается) и сюжет (как рассказывается). Персонаж в художественном тексте выполняет либо роль актора (действующего лица), либо нарратора (рассказчика). Наши представления о том или ином человеческом типаже включают этот типаж в мир повествований о нем, и при этом неизбежно стирается грань между фактом и фикцией. В этом плане показательны исторические романы и их экранизации.

Например, прочитав роман Р. Джованьоли «Спартак», мы не только представляем себе смоделированный автором внутренний мир человека, который возглавил восстание рабов в древнем Риме, но и в определенной мере ощущаем всю среду той эпохи, детализированную в описаниях тренировок гладиаторов, пиршеств патрициев и сложных межличностных отношений римской знати. Среди персонажей романа фигурирует историческое лицо Гай Юлий Цезарь. Как характеризуется этот великий римлянин? Приводится описание его внешности и одежды (ему было в момент повествования о нем 26 лет): это был высокий, прекрасно сложенный, физически сильный человек с выразительными и проницательными глазами, высоким и широким лбом, прямым носом и властолюбивым ртом, он бы одет с непревзойденным изяществом (так его представляет нам автор). Он отличался высокой образованностью, красноречием, храбростью (таковы свидетельства современников). Приводятся некоторые факты из его биографии: юный Цезарь женился на дочери консула Луция Корнелия Цинны и отказался развестись с ней, как того потребовал диктатор Сулла, после этого Цезарю пришлось покинуть Рим на несколько лет; он участвовал в войнах, отличался большой храбростью и лучше всех владел оружием; однажды, рискуя жизнью, он спас в бою жизнь солдата и за это был удостоен гражданского венка; отправившись в Грецию, чтобы послушать там знаменитых философов и ораторов, он попал в плен к пиратам, и когда те назначили за его голову выкуп в 20 талантов (1 аттический талант в Греции составлял 26,2 кг серебра), ответил, что за него уплатят 50 талантов, и что как только ему возвратят свободу, он отправится за пиратами в погоню, захватит их и велит их распять. Свое слово он исполнил. Эти фактуальные детали позволяют нам представить себе образ человека, обобщенного в персонаже «молодой Юлий Цезарь». В этом персонаже выражены ориентиры поведения, определяющие систему античных ценностей: гордость, бесстрашие, высокомерие к варварам, сила, красноречие, вкус.

Лингвокультурный типаж может конкретизироваться как персонаж художественного произведения. Вместе с тем типаж представляет собой обобщение реально существующих исторических лиц либо вымышленных персонажей. Когда мы ведем речь об английском аристократе, то в соответствии с нашими знаниями и опытом мы вспоминаем героев из произведений классиков английской литературы и художественных фильмов, мы можем представить себе интонацию, с которой английский король Эдуард 3 в 1348 году произнес фразу на старофранцузском: «Honi soit qui mal y pense» — «Пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает», когда у его партнерши во время танца на балу упала подвязка с чулка, а присутствовавшие не смогли этого не заметить. Король поднял подвязку, демонстративно закрепил ее на своем колене и учредил Орден Подвязки, в который могли войти только члены королевской семьи и высшие дворяне. До сих пор этот орден считается высшей и почти недоступной наградой в Великобритании. Таким образом, рыцарское отношение к даме является одним из признаков английского аристократа. Возможность персонажной конкретизации является важной характеристикой лингвокультурного типажа.

Итак, позиция нарратора – это способ презентации лингвокультурного типажа, соответствующий тому, как подается информация (сюжет), а позиция актора – это собственно изложение факта, соответствующее тому, что говорится (фабула). Эти две позиции в известной мере соответствуют позиции модуса и диктума в любом высказывании (по Ш.Балли). Фактуальные характеристики, касающиеся типажа, представляют собой диктум, а отношение к ним, заданное говорящим или общественным мнением, образует модус. Отметим, что фактуальные характеристики могут включать и информацию, которая противоречит нашему обыденному опыту и которую нужно принимать на веру, таковы факты, касающиеся мифологических персонажей (например, героев античных мифов или эпоса).

Еще одной важной персонажной характеристикой типажа является четкое разделение прав актора и нарратора: актор способен совершать всякие действия, но он не знает, чем они закончится, он не контролирует фабулу, нарратор же не участвует в действиях, он повествует о них, он знает, что произойдет с персонажем и может формировать отношение к персонажу, акцентируя те или иные факты, эмоционально комментируя поступки персонажа, приводя определенные описания и рассуждения.

В ряду терминов, соотносимых с обсуждаемым понятием «лингвокультурный типаж», фигурирует «имидж». Известный специалист в области прагмалингвистики и теории коммуникации Г.Г. Почепцов определяет имидж как знаковый заменитель сложного и углубленного портрета человека, отражающий его основные черты или те черты, которые хотят на нас спроецировать (Почепцов, 2000, с.12). В имиджелогии разграничиваются самоимидж, воспринимаемый и требуемый имиджи, в первом случае акцентируется взгляд на человека со стороны своего я, во втором – со стороны других, в третьем – со стороны функциональных характеристик того или иного вида деятельности. Отметим, что самоимидж и имидж с позиций других людей фокусируют внимание на личностных характеристиках человека, а требуемый имидж – на статусно-функциональных характеристиках.

Знаковая специфика имиджа определяет его место в ряду представлений о человеке. Важнейшей характеристикой знака является какой-то один отличительный признак, поэтому имидж должен быть не просто замещением в нашем сознании суммы знаний и переживаний о каком-то человеке или группе, а элементарным замещением. Подобно тому, как при наименовании объекта мы выбираем лишь один из множества его признаков, при построении имиджа мы высвечиваем только одну характеристику человека, неизбежно стилизуя, упрощая или карикатурно преувеличивая ее. Сфера применения имиджа – чужой человек, образ для чужих или как бы образ для чужих. Странно было бы создавать имидж любящей заботливой матери для собственного ребенка, это невозможно сделать, но такая задача вполне реальна для презентации себя соседям, коллегам и просто чужим людям. Политик с открытой улыбкой пожимающий руки незнакомым людям является актером своеобразного черно-белого театра, в котором все богатство человеческих отношений сводится к микронабору узнаваемых и однозначно толкуемых признаков. Следующей характеристикой имиджа является его способность восприниматься органами чувств, обычно это визуальный имидж, хотя зрительно воспринимаемая информация может дать толчок ассоциациям в направлении всех сенсорных модальностей. Например, в рекламе часто акцентируется переход от визуального к тактильному признакам (контактные модальности – осязание, обоняние и вкус – оказывают значительно большее влияние на подсознание, чем дистантные – зрение и слух). Внешняя сторона имиджа непосредственно воздействует на адресата: не случайно для большинства избирателей гораздо важнее то, как политик улыбается, чем то, что он говорит (этот факт давно известен политтехнологам: избиратели не верят словам, часто не понимают тонкостей политических программ, не хотят вникать в содержание речей, но доверяют своей интуиции при оценке искренности, ума и перспектив человека на экране). Карикатурное подчеркивание внешности – постоянный прием при создании образа врага (в строгом понимании – имиджа врага). Например, в революционных листовках капиталист – уродливый, старый и пузатый, а рабочий – красивый, молодой и стройный.

Важнейшей характеристикой имиджа является его моделирующая функция. Имидж формирует систему ценностей. Так, активное внедрение американских рекламных технологий в современную российскую культуру привело к постоянному акцентированию ценностей американской культуры, которую отличает телесно-материальное восприятие жизни. Телезрители постоянно видят красивых молодых преуспевающих людей, которые занимаются спортом и любовью, пользуются дезодорантами, покупают дорогие автомобили, мобильные телефоны и престижную бытовую технику, живут в свое удовольствие. В сознание российской аудитории внедряется установка жить сегодняшним днем, гедонистическое отношение к жизни. Такое отношение ставит под вопрос необходимость построения планов, проектирования своей жизни, а без проектирования жизнь неизбежно теряет смысл. В определенной мере такая рекламная линия является реакцией на радикальную революционную установку советской эпохи жить только ради будущего, отказывая себе во всем сегодня. Такой аскетический идеал поведения не соответствовал потребностям абсолютного большинства людей и потерпел фиаско. Специфика российского отношения к действительности состоит, как неоднократно отмечали отечественные писатели и философы, в отрицании золотой середины и в отчетливом приоритете сердца над рассудком. Неудивительно поэтому, что имидж как средство формирования массового сознания в современной России часто направлен на понижение и отключение интеллекта. В одном из современных рекламных роликов о пиве (вероятно, в качестве эксперимента) реализуется откровенно оскорбительная стратегия по отношению к населению: звучит фрагмент текста на красивом немецком языке с глубокими баритональными модуляциями, демонстрируется бутылка пива, затем диктор по-русски говорит, что нам не нужно понимать по-немецки, а немцы знают толк в пиве. Потребитель сводится до уровня безмозглого существа, поскольку превосходство по интеллекту есть превосходство по сути.

Лингвокультурный типаж имеет определенные точки пересечения с имиджем, отличаясь от последнего многомерностью и относительной объективностью. Если имидж формируется сознательно, являясь инструментом для обработки общественного мнения (в особых случаях – средством самовоспитания), то типаж возникает стихийно в результате развития общества. В редуцированном варианте типаж может превратиться в имидж. Совокупность типажей является слепком культуры, совокупность имиджей представляет собой некий инструментарий для воздействия на адресата, и хотя этот инструментарий неизбежно содержит определенные характеристики культуры, такие характеристики подчеркнуто субъективны.

Человек в языке проявляется прежде всего через свое коммуникативное поведение, а именно: через специфическое индивидуальное преломление произносительных норм, выбор определенной лексики и сознательный отказ от ряда слов и выражений, употребление определенных синтаксических оборотов, владение разными жанрами речи, индивидуальное паравербальное поведение (жесты, мимика, избираемые дистанции в общении и др.). Систематическое описание этих особенностей коммуникативного поведения есть речевой портрет человека (Ерофеева, 1990; Черняк, 1994; Крысин, 2001; Гафарова, 2006). Такой портрет может быть индивидуальным и коллективным. Исследователи отмечают, что по своей сути подобное описание коммуникативного поведения есть социально-речевой портрет, поскольку «каждый из портретов отражает особенности речи определенной общественной среды (представителем которой является «портретируемый») (Крысин, 2001. С.91). Т.М. Николаева справедливо подчеркивает, что для такого описания нужно характеризовать не все уровни и факты языковой системы, а только «яркие диагносцирующие пятна» (Николаева, 1991, с.73). Такие диагностические индексы весьма немногочисленны и распадаются на два класса единиц: особенности в наборе языковых единиц и в речевом поведении представителей определенной группы (Крысин, 2001, с.93).

Так, по наблюдениям Л.П. Крысина, для современного русского интеллигента (с учетом множественности и неоднородности описываемого объекта) характерны определенные фонетические особенности (приближенное к оригиналу произношение заимствованных иностранных слов из западноевропейских языков) и менее распространенное, чем в усредненной субстандартной норме, фрикативное [г]. К числу лексических индексов относятся некоторые книжные слова (например, «отнюдь» и «весьма») и отсутствие в речи «чиновничьих слов» («подвижка», «конкретика», «обговорить»), хотя техническая интеллигенция быстрее адаптируется к таким словам, чем интеллигенция гуманитарная. Важными коммуникативными признаками, выделяющими интеллигента в общении, являются контактные формулы без конкретизации адресата (невозможно обращение «мужчина» или «женщина», «кассир», «врач» и др.), прецедентные тексты высокой культуры (мифологические, литературные, публицистические) в отличие от прецедентных ситуаций, на которые ссылаются в семье и на производстве, игры с формами слов («Завтра у них какое-то муроприятие») (Крысин, 2001).

Лингвокультурный типаж проявляется через коммуникативное поведение, важнейшим компонентом которого является вербальный ряд. В этом плане речевое портретирование типажа предст