 |
Регулятивные концепты «абсурд» и «лень»
|
|
|
|
Абсурд
Абсурд – это нечто, противоречащее здравому смыслу, логике, не соответствующее нашим знаниям о мире и поэтому не поддающееся пониманию и объяснению. Суть этого оценочного термина – в противопоставлении положения дел в мире нормальном и мире перевернутом. Отсюда вытекает принципиальное признание того, что существует перевернутый мир, законы которого для нас непостижимы и существование в котором лишено цели. Абсурд в его крайней степени ассоциируется с безумием. Типичной реакцией человека на абсурд, с которым можно справиться, на парадоксальное несоответствие между тем, что известно и стало своим, и тем, что непосредственно наблюдается, является смех, дающий выход человеческим эмоциям в условиях интеллектуального шока (Новикова, 2001; Вайс, 2004).
По-русски этот концепт обозначается как нелепость. Этимологически это понятие фиксирует отрицание красоты: нелепый – некрасивый, неизящный. Далее развивается общеоценочное отрицательное значение бессмысленного несоответствия: нелепо выглядеть – нелепо вести себя – нелепо складываться (о ситуации). В латыни absurdus развивается в таком же направлении: идущий от глухоты (surdus – глухой) – неблагозвучный – неприятный – несообразный, неуместный, нескладный, глупый, бездарный, неспособный.
Абсурд соотносим с непониманием, но это особое непонимание, это осознание отсутствия смысла там, где смысл должен быть. Когда я пытаюсь прочитать текст, относящийся к неизвестной для меня области знания, я не понимаю этот текст, но не нахожу его абсурдным. Когда же я читаю текст, в котором понятны значения, но невозможно установить их взаимосвязь и поэтому рациональная интерпретация такого текста для меня закрыта, т.е. я не могу вывести смысл сообщаемого, я испытываю сильный интеллектуальный дискомфорт и считаю текст (или – шире – ситуацию общения) абсурдной. В культурологии говорят о противопоставлении абсурда и нонсенса: если абсурд – это «граница формализованного мышления» (Г.Померанц), а мышление может быть и часто бывает не только формализованным, то нонсенс – это «активная невозможность существования смысла» (Трифонов, 1997: 10). Бессмыслица, отсутствие смысла представляет собой экзистенциальную катастрофу, поскольку стремление к смыслу – это базовое стремление человека (Франкл, 2000: 245). В данной работе соотношение абсурда и нонсенса рассматривается в ином аспекте, а именно – как отношение к интеллектуальному препятствию, вызывающему когнитивный дискомфорт.
|
|
|
Абсурд представляет собой осознание интеллектуального препятствия, которое либо преодолевается, либо не преодолевается. В первом случае происходит выход за рамки привычных представлений (абсурдные идеи в науке часто служат ключами к решению новых проблем). В бытовом общении абсурд преодолевается как переворачивание привычных ориентиров обыденного бытия, как игра, юмор. Во втором случае абсурд переживается как онтологическая смысложизненная катастрофа, как потеря смысла, либо происходит отказ от рационального осмысления происходящего, от установления объективных причинно-следственных связей. Рациональное осмысление действительности заменяется принятием происходящего на веру.
Соответственно можно выделить четыре базовых типа абсурда: 1) онтологический (мировоззренческий) абсурд как эмоциональный протест против отчуждения от мира; этот базовый тип абсурда связан с переживанием потери смысла жизни и детально рассматривается в философии экзистенциализма и художественной литературе; 2) фидеистический абсурд как принятие иррациональности бытия, его принципиальной непостижимости для человека, отсюда вытекает требование веровать, не рассуждая; 3) проблемный абсурд как невозможность решения вопроса в рамках существующей формальной теории, как осознание неустранимого противоречия, разновидность этого типа абсурда используется в доказательствах от противного; 4) игровой абсурд как упражнение в интеллектуальной гибкости, как мягкая насмешка над привычным и скучным положением дел, над здравым смыслом. В последнем случае более уместным представляется понятие «нонсенс» (сравним поэзию нонсенса и поэзию абсурда, нонсенс осознается как невозможное в позитивном, веселом ключе, абсурд – как невозможное в негативной, минорной тональности).
|
|
|
Приведем пример абсурдной ситуации, изображенной в рассказе одного из родоначальников драмы абсурда Эжена Ионеско «Гнев».
Рассказ написан в форме киносценария. Вначале показана идиллическая жизнь маленького провинциального городка. Окончилась церковная служба, на площадь из церкви выходят умиротворенные улыбающиеся люди. В кафе за столиками отдыхают добрые люди. Они говорят друг другу приятные слова. Молодой муж в кондитерской покупает жене пирожные, приходит домой, дарит ей пирожные и цветы. В этом же доме пожилой господин приходит к жене с цветами в руках. Бородатый священнослужитель целует свою супругу. Женщина-диктор в телевизоре зачитывает информацию о банкете, который состоялся после совещания глав правительств всех стран в честь всеобщего примирения. Молодая жена приглашает мужа обедать, они целуются, она вспоминает, что приготовила ему подарок – галстук, который он тут же примеряет перед зеркалом. В других квартирах происходит то же самое.
Супруги садятся за стол, жена ставит на стол тарелку с супом. Муж замечает в своей тарелке огромную муху. Его передергивает. «Что случилось?» — спрашивает жена. «Ничего из ряда вон выходящего: как и в каждое воскресенье в супе муха», — отвечает он. Супруги начинают ссориться. Мухи обнаруживаются в тарелках каждого из других мужей в этом доме. Во всех квартирах начинается скандал. Молодой муж опрокидывает тарелку жене на голову. То же происходит в других квартирах. По ступенькам лестниц, выплескиваясь за пороги квартир, льется суповой поток. Скандалы переходят в яростное побоище, жильцы выбегают на лестничную клетку, колотят друг друга. В доме вспыхивает пожар. В драку вовлекается весь квартал. Пожарные пытаются обуздать огромное пламя. Возникают кадры войны. Взывают к толпе Гитлер и Муссолини. Падают бомбы. Происходит атомный взрыв.
|
|
|
На протяжении этого фильма в самые ответственные моменты на экране возникают Одинокий господин, сидящий за столиком кафе, и Дикторша телевидения. Сначала господин спокоен и добродушен, затем на его лице возникают раздражение, гнев, ярость, наконец, его напряженное багровое лицо лопается, раскалываясь на кусочки. Женщина-диктор с улыбкой говорит о весне, ручейках, цветущих лугах, это звучит резким диссонансом происходящему на киноэкране. В последний момент она улыбается самой чарующей улыбкой и сообщает о том, что через несколько минут – конец света. Планета взрывается.
Этот рассказ-притча является протестом против абсолютной фатальности бытия, уничтожающей поиски смысла в жизни. Нелепая случайность – муха в супе как метафора недоразумения – приводит к неконтролируемой вспышке безумного гнева и уничтожению человечества. Абсурд в этом рассказе многомерен: это и эпидемия гнева, и буквально разрывающееся от ярости лицо человека, и бесстрастный комментарий происходящего. Мы понимаем, что это невозможно и поэтому квалифицируем происходящее как абсурд.
Концептуализация абсурда происходит в следующих направлениях:
— осознание противоречия между тем, в чем невозможно сомневаться, и тем, что дано в непосредственном опыте;
— попытка преодолеть это несоответствие путем карнавального переворачивания привычных координат бытия;
— попытка преодолеть это несоответствие путем отключения рационального структурирования мира;
— критическое переосмысление того, в чем раньше было невозможно сомневаться.
Осознание противоречия между двумя когнитивно значимыми ситуациями лингвистически маркируется следующими способами:
|
|
|
1. Остенсивный (указательный) абсурд: «Посмотрите на этот треугольник. Вот его четыре угла». Этот вид осмысления абсурда базируется на столкновении наблюдаемого, обладающего неоспоримой достоверностью, и известного, которое было наблюдаемым либо усвоено как неоспоримый факт.
2. Логический абсурд: «Я богат, потому что у меня много денег». К этому виду рационального несоответствия относится множество известных логических ошибок: определение по кругу, отсутствие связки и т.д. Логика рассматривает абсурд как противоречие, которое имеет определенный смысл, в отличие от семантически сумбурного высказывания (Кондаков, 1976: 15).
3. Семантический абсурд: «Глаз, засоренный горизонтом, плачет, и водяное мясо застит слух» (И.Бродский). В данном случае слова употребляются почти в произвольных значениях, происходит расшатывание привычной семантической сетки, в результате чего резко возрастает ассоциативное приращение смысла, построенное на фонетических признаках и на осознании всего ситуативного потенциала высказывания. Этот прием – катахреза – сознательно используется в художественной литературе. В приведенном примере поэт дважды прибегает к катахрезе: «глаз, засоренный горизонтом» – засорить глаз можно пылью или песком, возникает ассоциация между безбрежной пустыней и морем, слово «горизонт» приобретает окказиональный смысл «безбрежность»; «водяное мясо» – мясо как плотная субстанция, фонетически поддерживается корреляция «мясо – масса». Помимо сознательно используемой катахрезы произвольное осмысление некоторых слов случается в речи недостаточно образованных людей, как правило, ориентирующихся на услышанное слово, но не запомнивших его: «Я в этом вопросе не копенгаген». Часто такое неправильное переосмысление юмористически обыгрывается, в таком случае имеет место намеренное сведение смысла к семантическому абсурду.
4. Прагматический абсурд: к этому типу относится множество нелепых коммуникативных ходов, лишенных согласования. Например, диалог:
«Извините, как пройти к вокзалу?» — «Собака лает, ветер носит».
Прагматический абсурд включает все разновидности абсурда, но в узком смысле связан с невозможностью рациональной интерпретации коммуникативного поступка в целом, а не того или иного компонента этого поступка. Именно в этом смысле говорят о поэзии абсурда или абсурдном высказывании. Мы считаем абсурдным то, что мы не можем понять, поскольку оно противоречит нашему опыту. Но не все непонятное является абсурдным: нелепостью считается то, что мы квалифицируем в терминах несоответствия, основываясь на признании эталона нашей оценки нормой, а сравниваемого с эталоном явления – ущербным в том или ином отношении. Тем самым вопрос о сущности абсурда можно переформулировать в терминах понимания следующим образом: вместо вопроса «Является ли данное высказывание абсурдным?» ставится вопрос «Почему это высказывание является абсурдным для меня?» В этом смысле представляется весьма обоснованной позиция С.Аттардо (2003), доказывающего, что при анализе юмора необходимо прежде всего принимать во внимание фактор адресата, а не интенцию отправителя речи.
|
|
|
Каковы функции абсурда в общении? Можно выделить, по меньшей мере, три такие функции: деструктивную, игровую и парольную.
Деструктивная функция абсурда в общении выражает намерение говорящего сломать привычные схемы и стереотипы коммуникации, не демонстрируя при этом самовыражения и позитивного отношения к адресату (т.е. исключая игровое начало) и не переводя общение в метасемиотический план (т.е. не делая его парольным). Любое абсурдное высказывание при первом и поверхностном прочтении является деструктивным для нормального общения. Адресат стремится эту деструктивность каким-либо образом объяснить и по возможности устранить. Первая естественная стратегия интерпретации деструктивного абсурда – это проверка рациональности общения, т.е. ответ на вопрос, является ли отправитель сообщения психически нормальным. Такой ответ мы можем получить, только выйдя за рамки конкретного высказывания, подвергая повторному осмыслению поведение партнера по общению или воспринимаемый текст. Не вторгаясь в область психопатологии, отметим, что для дальнейшего общения с человеком, адекватность поведения которого поставлена под сомнение, для нас принципиально важно решить, контролирует ли партнер по общению свое поведение. Обычно в случае явного нарушения такого самоконтроля адресат стремится перевести коммуникацию в позитивную фатику, соглашаясь во всем с говорящим. Вспомним поведение Полония в его диалоге с Гамлетом:
Polonius. My lord, the queen would speak with you, and presently.
Hamlet. Do you see yonder cloud that’s almost in shape of a camel?
Polonius. By the mass, and ‘tis like a camel, indeed.
Hamlet. Methinks it is like a weasel.
Polonius. It is backed like a weasel.
Hamlet. Or like a whale?
Polonius. Very like a whale.
Hamlet. Then I will come to my mother by and by (W. Shakespeare).
Гамлет сравнивает облако с верблюдом, лаской (в русских переводах обычно – хорек), китом, и Полоний послушно с ним соглашается.
Если же мы видим, что говорящий вполне отдает себе отчет в том, что его высказывания нарушают привычную картину мира, то мы понимаем, что от нас требуются интеллектуальные усилия для осмысления нелепых, на первый взгляд, высказываний.
Новые вероучения прокладывают себе путь через абсурдное поведение главных героев и их последователей. Абсурд вероучения противоречит не только здравому смыслу, но базовым ценностям мировосприятия и поведения. Например, это требование принести в жертву самого любимого человека или призыв возлюбить врагов своих.
Интересно соотнести деструктивную функцию абсурда с биологическим феноменом, трудно поддающимся объяснению: у целого ряда живых существ имеет место антимимикрия, резко повышающая вероятность стать добычей хищника. Великолепный хвост самцов павлина вряд ли способствует тому, что эта птица сумеет скрыться в случае опасности. Обсуждая эту проблему в связи с теорией эволюции, зоолог Р.Докинс (Dawkins, 1991) приводит оригинальную концепцию, согласно которой выбор абсурдной линии саморепрезентации свидетельствует о рекламируемой силе субъекта (павлин-самец как бы говорит самкам: «Вот какой я сильный и бесстрашный!»). Уменьшая вероятность выживания отдельной особи, подобные абсурдные знаки способствуют выживанию популяции в целом. Такая линия поведения весьма свойственна и людям, нам нравятся красивые и бессмысленные поступки. Легко узнаваема характерная модель поведения: «И тогда я сказал своему шефу в лицо при всех все, что я о нем думаю, хлопнул дверью и ушел!». Такая линия поведения противоречит здравому смыслу, но люди с удовольствием вспоминают именно о таких поступках в своей жизни. Отметим, что этические моменты (если они и есть) могут здесь остаться за кадром: важен сам факт связи между сильной положительной эмоцией и абсолютно иррациональным поведением. Абсурд в этом смысле есть отрыв от привычного нормального поведения, подчиняющегося здравому смыслу.
Деструктивная функция абсурда в известной мере объясняет феномен веры. Тертуллиан сформулировал этот тезис предельно ясно: «Credo quia absurdum est» – «Верую, ибо это абсурдно, т.е. непостижимо обычной логикой, не вписывается в нормальное положение дел». Абсурд представляет собой осознание конфликта между тем, что наблюдаемо или привычно, и тем, что должно или может быть.
С позиций здравого смысла мы должны очень быстро свернуть все виды деятельности, которые не можем объяснить в конкретных условиях. Но свернув и упразднив их, мы можем утратить ощущение собственной идентичности. Например, ритуалы по своей сути построены на абсурде.
Абсурд в ритуале (разновидность фидеистического абсурда) выполняет парольную функцию, заставляя участников ритуала осознать свою вневременную сущность и способствует тем самым переживанию групповой идентичности (аналогична по своей сути парольная функция прецедентных текстов – Слышкин, 2000). Таковы, например, строгие религиозные предписания, связанные с регламентацией поведения, в частности, пищевые ограничения. Абсурдным является и строевой шаг в современной армии: в условиях военных действий вряд ли понадобится передвигаться таким образом. Рационально объяснить строевую подготовку вряд ли можно, если принимать во внимание только нормы здравого смысла. Но существует система норм, выходящая за рамки обиходной целесообразности, например, требование безоговорочно выполнить приказ командира, даже если он кажется странным. В таком случае мы сталкиваемся с феноменом сознательного внедрения в практику поведения людей норм иррациональности. Абсурд как упражнение в иррациональном поведении оказывается социально необходимым.
Участники ритуального абсурда по-разному оценивают происходящее. Для организаторов ритуала на первый план выступает его консолидирующая значимость, они не только принимают абсурдные установления, но максимально поддерживают их, находят им рациональное объяснение, подчеркивают их эстетическую сторону и сакральный смысл. Исполнители (агенты) ритуала выполняют предписанные требования автоматически, не задумываясь. Абсурдность ритуала осознается только посторонними наблюдателями либо новичками, которые еще не приняли правил игры. Если для постороннего наблюдателя абсурдное поведение кого-либо может выглядеть смешным, то для человека, участвующего в абсурдном действии и не принимающего ценностей этого действия, находиться в таком двойственном состоянии психологически очень трудно. Следует либо принять правила ритуала и стать его полноправным агентом, либо противостоять абсурду. Можно выделить несколько стратегий деритуализации: открытый протест, формализация ритуала и его карнавализация, в последнем случае участник ритуального действия выполняет предписания ритуала, карикатурно искажая их (Карасик, 2002: 406).
Игровая функция абсурда состоит в том, что он заставляет людей критически пересмотреть сложившиеся нормы рационального положения дел. проверить границу рационально организованной действительности. Игровой абсурд — это борьба с возможным эмоциональным и рациональным ороговением, по А.Бергсону. Он реализуется в особом юморе – юморе абсурда, или, точнее, в юморе нонсенса.
Юмор нонсенса отличается от ситуативного юмора тем, что в первом случае мы заранее знаем – так быть не может, а во втором случае допускаем реальность того, о чем идет речь. Юмор нонсенса имеет фольклорную основу (так, в поговорках о невозможном говорят «когда рак на горе свистнет», «when pigs fly»), которая развивается в анекдоте как современном городском фольклоре и в литературных формах нонсенса (таковы лимерики Эдварда Лира и многочисленные разновидности шутливых произведений такого типа). Н.М.Демурова (1974: 12) отмечает, что «нонсенсы» Лира – это атака на назидательную, постную, пуританскую литературу начала XIX века. Нонсенс как таковой – это веселый и детский по своей сути протест против скучной действительности. Например:
There was a Young Lady whose chin
Resembled the point of a pin;
So she had it made sharp, and purchased a harp.
And played several tunes with her chin (E.Lear).
Образ леди, играющей на арфе острым, как игла, заточенным подбородком, заставляет читателя или слушателя улыбнуться. Обратим внимание на то, что нонсенс несовместим с морализаторством, пусть и облаченным в остроумную форму:
Турист разворошил осиное гнездо.
Все видели его живым-здоровым до…
Потом его с трудом узнали по трусам.
Не разрушай того, что ты не строил сам! (С.Михалков).
Нонсенс есть реакция на назидательность, своего рода высунутый язык в ответ на нравоучение.
Самой простой формой юмористического нонсенса является гиперболизация. Приведем пример постепенной гиперболизации:
Weather
50 degrees — New Yorkers turn on the heat. People in Scotland plant gardens.
40 degrees — Californians shiver uncontrollably. People in Scotland sunbathe.
35 degrees — Italian cars won't start. People in Scotland drive with the windows down.
20 degrees -- Floridians wear coats, gloves, and wool hats. People in Scotland throw on a T-shirt.
15 degrees -- Californians begin to evacuate the state. People in Scotland go swimming.
Zero degrees — New York landlords finally turn up the heat. People in Scotland have the last bbq before it gets cold.
10 degrees below zero — People in Miami cease to exist. People in Scotland lick flagpoles.
20 degrees below zero — Californians fly away to Mexico. People in Scotland throw on a light jacket.
80 degrees below zero — Polar bears begin to evacuate the Arctic. Scottish Boy Scouts postpone "Winter Survival" classes until it gets cold enough.
100 degrees below zero — Santa Claus abandons the North Pole. People in Scotland pull down their ear flaps.
173 degrees below zero — Ethyl alcohol freezes. People in Scotland get frustrated when they can't thaw their kegs.
297 degrees below zero — Microbial life start to disappear. Scottish sheep complain of farmers with cold hands.
460 degrees below zero — ALL atomic motion stops. People in Scotland start saying "chilly, you cald an aw?"
500 degrees below zero — Hell freezes over. England win world cup!
(www.jokes.co.uk).
В этом тексте в юмористической форме подчеркивается невероятная способность шотландцев хорошо переносить холод. Их поведение сначала сравнивается с поведением жителей США, параллели вполне вписываются в обыденные нормы поведения (50° по Фаренгейту – это 10° по Цельсию, в Нью-Йорке включают отопительные приборы, в Шотландии ведут посадку деревьев; еще холоднее – жители Калифорнии дрожат, а шотландцы загорают на солнышке; еще холоднее – автомобили в Италии не заводятся, а шотландцы ездят с открытыми окнами; 15° по Фаренгейту – это около минус 10° по Цельсию, из Калифорнии начинается эвакуация жителей, а шотландцы идут поплавать и т.д.), а затем переводится в плоскость нонсенса (белые медведи эвакуируются из Арктики, Санта Клаус – с Северного полюса, замерзает этиловый спирт, исчезают все формы жизни, прекращается движение атомов, наконец, вымерзает ад, а жители Шотландии чувствуют себя вполне комфортно).
Выделяются шутки, в которых речь идет о действиях, не поддающихся рациональному осмыслению. Есть целая серия анекдотов о сумасшедших. Такие анекдоты показывают абсолютную непредсказуемость поведения душевнобольных, причем, интересны примеры вытеснения страха перед такими людьми. Характерен детский анекдот:
Идет человек мимо психушки, вдруг из-за угла выбегает здоровенный псих и начинает гнаться за этим человеком. Догоняет его, хлопает по спине и говорит: «А теперь ты меня догоняй!»
Очень часто тема абсурда связана в анекдотах с осмыслением судьбы:
Падает мужик с небоскреба. На пятидесятом этаже из окна высовывается сильная рука, ловит его. «Который час?» — «Без пяти девять!» — «Жаль!» (рассказчик показывает, как разжимается рука, которая держала человека).
Этот анекдот представлен многими вариантами вопроса и ответа, но итоговая реплика неизменна. Мы видим, что попытка рационально вести себя в ситуации, выходящей за рамки здравого смысла, обречена на провал. В данном случае перед нами юмористический абсурд, но не нонсенс.
Попытка примириться с абсурдностью бытия также является предметом юмористической критики:
Старый еврей-извозчик экзаменует своего ученика: «Что будешь делать, если в дороге у повозки сломается колесо?» — «Попробую починить». «А если негде взять палки?» — «Поспрашиваю в деревне, найду где-нибудь». – «А если это будет в степи?» — «Подожду, кто-нибудь будет ехать, поможет». – «А если это будет зимой, в метель?» — «А Вы что бы сделали?» — «Таки плохо».
Финальная реплика переворачивает не только процедуру всей проверки, но и показывает, что нужно быть готовым к абсолютно безнадежной ситуации, и такая готовность как примирение с абсурдом помогает выжить за рамками возможного существования.
Игровой абсурд представлен в шутливом стихотворении Б.Заходера «Рыбская песня (и перевод с рыбского)»:
- — / — - / -, Чтобы не было беды,
- — / — - / -, Чтобы не было беды,
- — / — - / —, Чтобы не было беды,
- — / -, Наберите,
- — / -, Наберите,
- — / — - / -! Наберите в рот воды!
Песня, в которой вместо звуков проставлены одни знаки препинания, – абсурдна. Сатирическую значимость этому абсурду (стихотворение датируется 1957 г.) придает название, в котором обыгрываются паронимы (рыбий и рабский), и перевод, высмеивающий трусость.
Классификация анекдотов-нонсенсов может быть построена на разных основаниях. Например, можно противопоставить семантическую и прагматическую разновидности невозможного.
Иван-царевич спрашивает лягушку: «Лягушка, что ты такая скользкая и зеленая?» — «Это я болею,» — отвечает лягушка. «А вообще я белая и пушистая».
В этой шутке переворачиваются наши знания о предметном мире. Прагматический нонсенс связан с нарушением причинно-следственных отношений:
В доме живут мама, папа, сын, дочь, бабушка и дедушка. Мама – медсестра, папа – слесарь, сын – двоечник, дочь – ябеда, бабушка и дедушка – пенсионеры. Спрашивается: как зовут бабушку?
Этот шутка пародирует текст школьной задачи, в отличие от таких задач условия не дают возможности логически прийти к ответу. Высмеивается сам жанр задачи с его логической формализованностью, которая надоедает школьникам.
Нонсенс занимает особое место в ряду видов юмористического дискурса, если мы примем во внимание типичную языковую личность, предпочитающую тот или иной вид юмора. Известно, что есть шутки, являющиеся скрытой или сублимированной агрессией (политические, этнические, сексуальные и другие). Естественно предположить, что повышенная степень агрессивности может выражаться в соответствующих формах игрового поведения. Это – шутки, граничащие с насмешкой. Есть шутки, являющиеся защитой от агрессии, в частности, шутки абсурда и черного юмора (ср.: Белянин, Бутенко, 1996; Лебедева, 1999; Флеонова, 2003). В отличие от нападающих и защищающихся, любители нонсенса – это наблюдатели, созерцатели. Разумеется, диапазон юмористического нонсенса очень широк – от улыбки философа, переворачивающего нормы здравого смысла, до игры ребенка, с удовольствием строящего бессмыслицы. В этом смысле противопоставление деятеля и созерцателя, весьма важное для понимания культурных доминант поведения (ср., например, основные типы понимания счастья: Воркачев, 2002), приобретает новое прочтение в юморе нонсенса.
Таким образом, рассмотрение концепта «абсурд» как интеллектуального затруднения, которое снимается в четырех направлениях – трагическом, фидеистическом, проблемном и игровом, – дает возможность установить определенные типы абсурда, выявить коррелирующие с ними типы дискурса (философский и художественный – для трагического, религиозный – для фидеистического, научный – для проблемного, бытовой – для игрового), определить основные функции абсурда в общении – деструктивную, ритуальную, игровую, внести некоторые уточнения в понимание юмористического абсурда и нонсенса.
Лень
В ряду человеческих пороков лень занимает достойное место, являясь одним из семи смертных грехов (гордыня, зависть, гнев, леность, сребролюбие, чревоугодие, сладострастие). В религиозном толковании лень (или леность) есть «медлительность (в совершении добрых дел)» (Силецкий, 1991, с.130). В обиходном же понимании лень – это нежелание работать. Поскольку для поддержания своей жизни человек должен трудиться, нежелание работать выливается в попытку жить за чужой счет, и это вызывает осуждение людей.
Лингвокультурное моделирование лени представляет интерес, поскольку дает возможность охарактеризовать один из этических концептов, определяющих нормы поведения людей вообще, с одной стороны, и выявить этнокультурную специфику такого поведения, с другой стороны (Левонтина, 1999). Не секрет, что лень часто приписывается русским, всем известна сентенция А.С. Пушкина «Мы ленивы и нелюбопытны», особенно нетерпимо относятся к лени в тех сообществах, где трудолюбие признается главным достоинством человека (речь идет о принципах протестантской этики). В лингвокультурологических исследованиях, посвященных концепту «труд» (Токарев, 2003; Гоннова, 2003; Чернова, 2004), лень рассматривается в качестве одного из оппозитивных признаков данного концепта. На мой взгляд, концепт «лень» по своему содержанию шире, чем его понятийная основа («нежелание работать»), и целостное раскрытие этого концепта неизбежно затрагивает важнейшие ориентиры поведения носителей определенной лингвокультуры.
В основу данной работы положена следующая гипотеза: отношение к лени является одним из признаков, с помощью которых можно построить систему культурных доминант того или иного этноса; этот концепт представляет собой неоднородное образование; лень осмысливается и переживается по-новому сегодня, и новые моменты в таком осмыслении характеризуют систему ценностей сегодняшнего дня. Концепт «лень» рассматривается с позиций лингвокультурологии, т.е. трактуется как ментальное образование, имеющее языковые способы обозначения и выражения. Содержание данного концепта анализируется в трех измерениях – понятийном, образном и ценностном (Карасик, 2002).
Понятийный анализ концепта предполагает выявление его конститутивных признаков, отраженных в словарных дефинициях, и определение его системных оппозитивных связей с другими концептами.
В толковых словарях русского языка рассматриваемый концепт определяется следующим образом:
Лень – 1. Отсутствие желания работать, делать что-л. Лень одолела. Лень-матушка (ирон.). Лень в жизни не помощник. || Состояние вялости, сонливости; апатия. Поддаться лени. 2. Кому, с инф. в функц. сказ. Разг. Не хочется, нет охоты. Лень выйти на улицу. (БТС); неохота работать, отвращение от труда, от дела, занятий; наклонность к праздности, к тунеядству. || Свойство или качество это в действии. Лень, лежа на печи, замерзла. Коли б не лень, все б мы в бархате ходили! Лень прежде нас родилась (Даль).
Ленивый – 1. Склонный к лени, к праздности; избегающий труда, не желающий работать. Ленивый сотрудник. || только кратк. к чему, на что и с инф. Не желающий делать что-л., уклоняющийся от исполнения чего-л. Ленив писать. Ленив к работе. || Выражающий лень. Ленивая поза. Ленивый взгляд. || Полный бездействия, праздности, располагающий к лени. Ленивая жизнь. 2. Медлительный, неторопливый, вялый (о движениях, походке и т.п.). Ленивый бег. Ленивое движение руки. || Медленно движущийся, тихо перемещающийся. Ленивая волна. 3. Приготовленный более быстрым способом, чем полагается (о кушаньях). Ленивые голубцы. БТС); предавшийся лени, кому лень работать; неприлежный, праздный; нерадивый; вялый, мешкотный, непроворный. Ленивому всегда праздник. Кто ленив, тот и сонлив. Ленивому не болит в хребте (Даль).
Ленца – Разг. Некоторая склонность к лени, к лености. Человек с ленцой (БТС).
Леность – склонность к лени, лень. Из-за лености остался без урожая (БТС).
Лентяй – Ленивый человек. Лентяи были всегда. (БТС); ленивый человек, праздный тунеяд, бегающий от дел и труда; вялый, плохой работник. Лентяй да шалопай два родных брата (Даль).
Лодырь – Разг. Бездельник, лентяй. Известный лодырь (БТС); (лодарь) – повеса, бездельник, шатун и плут, гуляка, оборванец (Даль).
Бездельник – Разг. Тот, кто бездельничает; лентяй (БТС); праздный шатун; || промышляющий плутовством, мошенничеством; бессовестный плут. Без денег – бездельник (Даль).
Сибарит – склонный к праздности, избалованный комфортом и роскошью человек (БТС).
Балбес – Разг.-сниж. О бестолковом человеке, бездельнике (БТС).
Оболтус – Разг.-сниж. Глупый, неотесанный человек; бездельник. Длинноволосый оболтус бренчал на гитаре (БТС).
Шалопай – Разг. Бездельник, повеса. Недоучившиеся шалопаи. Тридцатилетний шалопай (БТС); разг.-сниж. Бездельник, повеса, легкомысленный гуляка, живущий сегодняшним днем (БСРРР).
Шалопут – член религиозной секты, разновидности хлыстовства. Нар.-разг. = шалопай. Старший сын – совершенный шалопут (БТС).
Сачок – Разг.-сниж. Неодобр. О человеке, уклоняющемся от работы; лентяй; бездельник (БТС).
Халявщик – Презр. Жарг. Тот, кто пользуется какими-л. благами за чужой счет, не прилагая к этому никаких усилий, не работая (БСРРР).
Халтурщик – Тот, кто халтурит – халтурить Разг.-сниж. Плохо, недобросовестно, некачественно работать (часто лишь изображая, имитируя деятельность) (БСРРР).
Белоручка – Неодобр. Тот (та), кто избегает физического труда, трудной или грязной работы (БТС).
Лентяйничать – Разг. Пребывать в праздности, бездельничать; лениться. Устал лентяйничать (ирон.) (БТС).
Бездельничать – Предаваться безделью, ничего не делать. По воскресеньям всегда бездельничал (БТС).
Безделье – Отсутствие дела, занятия; праздность. Вынужденное безделье. Томиться от безделья. (БТС); досуг, досужное время, свободное от дел, от работы, от занятий, должности; время отдыха, роздыха, покоя, когда нечего делать || лень, скука и праздность || забава, неважное, ничтожное занятие, ради скуки, от нечего делать. От безделья и пес на ветер взлаивает. На безделье дурь в голову лезет. (Даль).
Праздный – 1. Ничем не занимающийся, живущий без работы, без дела. Никто не видел его праздным. 2. Не заполненный, не занятый делом, работой. Праздная жизнь. 3. Порожденный бездельем, бесцельный, бесполезный, пустой. Праздная забава. 4. Устар. Никем или ничем не заполненный; пустой, порожний. Праздное место (БТС); незанятый, порожний, свободный, пустой, опростанный, пустопорожний. || о челов. Гулящий, шатущий, без дела, ничем не занятый или ничем не занимающийся, шатун, баклушник, лентяй. Праздный на грех натолкнется. Праздная молодость – беспутная старость (Даль).
Праздность – 1. К Праздный (2-4 зн.). 2. Незанятость трудом, делом, праздная жизнь; безделье. Жить в праздности (БТС).
В синонимических словарях русского языка концепт «лень» уточняется следующим образом:
Лень, леность, ленца. Лень – нежелание работать, делать что-л.; леность – склонность к лени, праздности; ленца – небольшая, незначительная лень (ССРЯ); безделье, праздность; бездельничанье, ничегонеделание, праздношатание (разг.) (Александрова).
Лентяй, ленивец, лодырь (разг.), бездельник (разг.), лоботряс (прост.), лежебок (разг.) и лежебока (разг.), байбак (разг.). Человек ленивый, не желающий трудиться, склонный к праздности. Слово ленивец содержит оттенок снисходительности; слова лодырь, бездельник и особенно лоботряс имеют усилительный характер, обозначая в высшей степени ленивого человека, не желающего ничего делать, проводящего время в праздности; лежебок, лежебока, байбак – ленивый человек, любящий полежать, поспать. Слово байбак употр. реже (ССРЯ); бездельник, праздношатающийся, лодырь (разг.); лоботряс, шалопай, оболтус, балбес, шалопут (прост.); фланер (уст. ра зг.); шалбер (уст. прост.) (Александрова).
Лениться, лентяйничать, отлынивать от работы (разг.); лишнего шагу не делать (Александрова).
Бездельничать; лодырничать, баклушничать, болтаться (без дела), шалопайничать (разг.); лоботрясничать, балбесничать (прост.); шалберничать (уст. прост.); бить баклуши, гонять лодыря (или собак); плевать в потолок, лежать на боку (или на печи), сидеть как именинник, праздновать лентяя (прост.); барствовать, сибаритствовать, сибаритничать (книжн.) (Александрова).
Приведенные слова и их определения показывают, что рассматриваемый концепт включает следующие признаки: 1) нежелание работать, 2) вялость, медлительность, сонливость, 3) в сильной степени, 4) в слабой степени, 5) уклонение от работы, 6) жизнь за счет чужого труда, 7) отсутствие дела, 8) имитация деятельности, 9) бесцельное хождение, 10) избегание физического труда или грязной работы, 11) склонность к плутовству и мошенничеству, 12) сопряженность с глупостью, 13) сопряженность со скукой, 14) сопряженность с поиском развлечений, 15) сопряженность с любовью к комфорту.
Первые два признака являются конститутивными для понятийной основы концепта «лень», причем внешнее проявление лени (вялость и медлительность) этимологически является исходным для основного имени концепта – «лень». Актуальным для понимания сущности лени является сочетание двух признаков: предметного (труд) и модально-отрицатель
|
|
|
