 |
Последнее его письмо - хокку
|
|
|
|
От: genericuser033
Кому: Мадлен Ф.Уиттер<[email protected]>
Тема: хокку №1
Отправлено: 31 октября, 21:07
здесь четыре слога
а здесь еще семь
я люблю тебя мэдди
ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС
Математика говорит, что нельзя предсказать будущее. Выясняется, что и прошлое тоже нельзя предсказать. Время движется в двух направлениях - вперед и назад, - и то, что происходит здесь и сейчас, меняет эти направления.
ЛИЧНО ДЛЯ МЕНЯ
От: Доктор Мелисса Фрэнсис
Кому: [email protected]
Тема: Результаты теста - ЛИЧНО ДЛЯ ВАС
Отправлено: 29 декабря, 08:03
Мисс Уиттер,
Вы, возможно, меня не помните. Меня зовут доктор Мелисса Фрэнсис. Я наблюдала вас в течение двух часов в Мауи Мемориал на Гавайях два месяца назад.
Я решила, что необходимо связаться напрямую с вами. Вам нужно знать, что я очень пристально изучила ваш случай. И я не верю, что у вас есть, или был ТКИД.
Знаю, что это, должно быть, удар для вас. Я прикрепила несколько результатов анализов и рекомендую вам получить второе (и третье) заключение специалиста.
Я считаю, что вам стоит нанять другого врача, кроме вашей мамы, чтобы проверить мои полученные результаты. Врачи никогда не должны практиковаться на своей семье.
С медицинской точки зрения, на Гавайях у вас был миокардит[10], вызванный вирусной инфекцией. Я считаю, что ваша иммунная система очень хрупка, принимая во внимание мои подозрения насчет природы вашего взращивания.
Пожалуйста, задавайте мне все вопросы, которые появятся. Удачи.
С наилучшими пожеланиями,
Доктор Мелисса Фрэнсис.
ЗАЩИТА
Я перечитываю письмо шесть раз прежде, чем буквы формируются в слова, а слова в предложения, которые я могу понять. Но даже сейчас значение всех этих слов ускользает от меня. Я переключаю внимание на прикрепленный файл с результатами анализов. Все показатели в норме - не слишком высокие и не слишком низкие.
|
|
|
Конечно, это какая-то ошибка. Конечно, это неверно. Доктор Фрэнсис перепутала мою историю болезни с чьей-то другой. Есть еще одна Мадлен Уиттер. Она - врач без опыта. Мир непреднамеренно жесток.
Не исключено, что это правда, но все равно. Распечатываю письмо и результаты анализов. Я не двигаюсь медленно. Время не ускоряется и не замедляется.
Слова на распечатке не отличаются от слов на экране, но кажутся тяжелее, весомее. Но они не могут быть правдой. Невозможно, чтобы они были правдой.
В течение часа я ищу информацию в интернете по каждому анализу, пытаясь понять, что они все значат. Конечно, интернет не может сказать мне, правильные ли результаты, не может сказать, обычный ли я подросток с обычным здоровьем.
А я знаю. Я знаю, что это ошибка. Но все равно мои ноги несут меня вниз по лестнице и через столовую к маминому кабинету. В столовой ее нет, нет и в кабинете. Направляюсь в ее спальню и тихонько стучу, руки трясутся. Она не отвечает. Я слышу звук воды. Возможно, она в ванной, готовится ко сну. Стучу громче.
- Мам, - зову я и поворачиваю ручку.
Она как раз выходит из ванной и выключает свет, когда я захожу.
По ее все еще изнуренному лицу расползается улыбка, когда она видит меня. Ее скулы острые и выступают на узком лице. Темные круги под глазами, которыми я ее наградила, кажется, стали постоянными. На ней нет макияжа, а волосы свободно свисают вокруг плеч. Черная шелковая пижама висит на ее тонкой фигуре.
- Привет, милая, - говорит она. - Ты пришла поспать со мной? - На ее лице отражается надежда, и мне хочется сказать да.
Я захожу в комнату, потряхивая листами.
- Это от доктора из Мауи. - Я снова смотрю на нее имя, хотя знаю его. - Доктор Мелисса Фрэнсис. Ты с ней встречалась?
|
|
|
Если бы я не находилась так близко к ней, то и не заметила бы, как она оцепенела.
- Я многих докторов встречала на Мауи, Мадлен. - Ее голос напряжен.
- Мам, извини...
Она поднимает руку, прерывая меня.
- Что это, Мадлен?
Я делаю еще шаг.
- Это письмо. Она, доктор Фрэнсис, думает, что я не болею.
Она смотрит на меня так, будто я не говорила. Долгое время она молчит, и я начинаю задаваться вопросом, сказала ли я хоть что-то.
- О чем ты говоришь?
- Она говорит, что по ее мнению у меня нет ТКИД. Она не думает, что я когда-то им болела.
Она опускается на край кровати.
- Ох, нет. Поэтому ты пришла ко мне?
Ее голос нежный, сожалеющий.
- Она дала тебе надежду, да?
Она подзывает меня и предлагает присесть. Берет письмо из моих рук и обнимает меня.
- Извини, но это не правда, - говорит она.
Я оседаю в ее руках. Она права. Мне дали надежду. Ее руки так хорошо ощущаются вокруг меня. Я чувствую тепло, защиту и безопасность.
Она гладит мои волосы.
- Мне жаль, что тебе пришлось увидеть это. Это так безответственно.
- Все в порядке, - говорю я ей в плечо. - Я знала, что это ошибка. Мне не дали надежду.
Она отклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
- Конечно, это ошибка.
Ее глаза заполняются слезами, и она притягивает меня обратно в объятия.
- Синдром ТКИД такой редкий и сложный, милая. Не все понимают это. У него так много форм, и каждый реагирует по-разному.
Она снова отклоняется и смотрит мне в глаза, чтобы убедиться, что я слушаю и понимаю. Ее речь замедляется, а тон становится благожелательным - это голос доктора.
- Ты сама это видела, да? Некоторое время у тебя все было хорошо, а затем ты почти умерла в реанимации. Иммунная система штука сложная.
Она хмуро смотрит на листки в своей руке.
- И эта доктор Фрэнсис не знает полной картины твоей болезни. Она просто увидела крошечную частицу. Она не находилась с тобой все это время.
Выражение ее лица становится более хмурым. Эта ошибка расстраивает ее больше, чем меня.
- Мам, все в порядке, - говорю я. - Я все равно в это не поверила.
Не думаю, что она меня слышит.
- Я должна была защитить тебя, - говорит она.
- Я знаю, мам. - Мне больше не хочется об этом с ней говорить. Придвигаюсь к ней.
|
|
|
- Я должна была защитить тебя, - говорит она в мои волосы.
И это последнее "Я должна была защитить тебя" заставляет часть меня притихнуть.
В ее голосе я слышу неуверенность, которую не ожидаю услышать и не могу объяснить.
Я пытаюсь отодвинуться, чтобы посмотреть на ее лицо, но она крепко держит меня.
- Мам, - говорю я, дергаясь сильнее.
Она отпускает меня и гладит по лицу свободной рукой.
Я хмурюсь.
- Могу забрать? - спрашиваю я, имея в виду бумаги в ее руке.
Она смотрит вниз и кажется озадаченной тем, как они попали к ней.
- Тебе это не нужно, - говорит он, но все равно отдает их мне.
- Хочешь поспать со мной? - снова спрашивает она, похлопывая рукой по кровати. - Мне будет лучше, если ты останешься.
Но я не уверена, что мне будет лучше.
СЛОВАРЬ МАДЛЕН
Подозрение (па-да-зр'э-н'и-й'э) сущ. ед.ч. 1. Правда, в которую не веришь, не можешь поверить и не поверишь: Из-за подозрения на счет мамы она не спит всю ночь. | Ее подозрение, что мир над ней смеется, крепнет все больше. [2015, Уиттер]
САМОСОЗНАНИЕ
Карла едва заходит, как я набрасываюсь на нее с письмом. Она читает его, и ее глаза округляются с каждым предложением.
Она хватает меня за предплечье.
- Откуда ты это взяла?
- Продолжай читать, - говорю я. Шкала и измерения ей более понятны, чем мне.
Я наблюдаю за ее лицом и пытаюсь понять, что происходит в моем мире. Я ожидала, что она отпустит письмо из рук, как и мама, но ее реакция...другая.
- Ты показывала это маме?
Я молча киваю.
- Что она сказала?
- Это ошибка - Я шепчу, прячась от звука своего собственного голоса.
Она долгое время рассматривает мое лицо.
- Нам нужно выяснить, - говорит она.
- Выяснить что?
- Правда это или нет.
- Как это может быть правдой? Это означало бы...
- Шшш, шшш. Мы еще ничего не знаем.
Мы ничего не знаем? Конечно, знаем. Я знаю, что болею. Что мне под страхом смерти не позволено выходить из дома. Я всегда это знала. Я та, кто я есть.
- Что происходит? - спрашиваю я. - Что ты скрываешь от меня?
- Нет, нет. Я ничего не скрываю.
- Что это значит?
|
|
|
Она вздыхает, и ее вздох длинный, глубокий и изможденный.
- Клянусь, я ничего не знаю. Но иногда у меня возникает подозрение.
- Какое подозрение?
- Иногда я думаю, что твоя мама не совсем права. Может, она так и не отошла от того, что случилось в твоим папой и братом.
Кислород в комнате сменяется чем-то еще, чем-то разреженным и невдыхаемым. Теперь время замедляется, и у меня резко сужается поле зрения. Стены становятся намного ближе, а Карла удаляется от меня и становится маленькой фигурой в конце очень длинного коридора. Туннельное зрение уступает головокружению. Я пошатываюсь и чувствую тошноту.
Бегу в ванную, и меня тошнит в раковину. Карла входит, когда я ополаскиваю лицо водой.
Она кладет руку на мою спину, и я прогибаюсь под ее весом. Я хрупкая. Я снова привидение Олли. Прижимаю руки к керамической раковине. Я не могу посмотреть в зеркало, потому что не узнаю девушку, смотрящую в ответ.
- Я должна знать точно, - рычу я будто чьим-то другим голосом.
- Дай мне день, - говорит она и пытается обнять меня, но я не позволяю. Не хочу, чтобы она успокаивала или защищала меня.
Мне хочется правды.
ЖИЗНЕННОЕ ИСПЫТАНИЕ
Все, чем стоит мне заняться, это пойти спать - утихомирить свой разум, расслабить тело и заснуть. Но неважно, насколько сильно я хочу этого, сон не идет. Мой мозг - неизведанная комната с потайными ходами. Голос Карлы включается в моей голове. Может, она так и не отошла от того, что случилось с твоим папой и братом. Что это значит? Смотрю на часы. Час ночи. Семь часов до прихода Карлы. Мы сделаем несколько анализов крови и отправим их специалисту по ТКИД, которого я нашла. Семь часов. Я закрываю глаза. Снова открываю их. 01:01.
Не могу ждать, пока ответы доберутся до меня. Я должна найти их.
Вся энергия уходит на то, что дойти, а не добежать, до кабинета мамы. Я уверена, что она спит, но не могу рисковать и разбудить ее. Хватаюсь за ручку и какое-то ужасное мгновение думаю, что дверь будет заперта. Мне придется ждать, а я не могу ждать. Но ручка проворачивается, и комната впускает меня, будто ждала, будто предполагала, что это я.
Ее кабинет обычный - не слишком чистый и не слишком неопрятный. Нет никаких очевидных признаков больной психики. Сумасшедшие, беспорядочные надписи не покрывают каждый дюйм стены.
Я подхожу к большому столу в центре комнаты. В нем есть встроенный шкафчик-регистратор, с которого я и начинаю. Мои руки трясутся, но это не тремор, а самая настоящая дрожь, как землетрясение, которое могу почувствовать только я.
Мама щепетильна и причудлива в хранении записей. Она сохранила все, и у меня уходит час на то, чтобы просмотреть кучу файлов. Здесь есть квитанции на крупные и мелкие покупки, договоры об аренде, налоги, гарантийные талоны и инструкции по применению. Она даже сохранила корешки от билетов в кино.
|
|
|
Наконец около задней стенки нахожу то, что искала: толстая красная папка с пометкой " Мадлен ". Осторожно достаю ее и присаживаюсь на пол.
Записи о моей жизни начинаются с ее беременности. Я нахожу рекомендации о витаминах для беременных, УЗИ и копии всех посещений врача. Нахожу карточку с двумя ячейками - одна для мальчика, вторая для девочки. Ячейка для девочки отмечена галочкой. Здесь же мое свидетельство о рождении.
Через какое-то время поисков понимаю, что я была болезненным ребенком. Нахожу отчеты педиатра о сыпях, аллергиях, экземах, простудах, лихорадках и двух ушных инфекциях - и все за четыре месяца жизни. Нахожу направление к консультантам по кормлению грудью и детскому сну.
Когда мне было шесть месяцев, как раз через месяц после смерти папы и брата, я попала в больницу с респираторно-синцитиальным вирусом (РСВ). Я не знаю, что это такое, и мысленно ставлю заметку прогуглить. Было достаточно тяжело держать меня в больнице три дня.
А затем ее записи становятся менее скрупулезными. Нахожу распечатку из сети о РСВ. Она обвела кружком раздел, который объясняет, что этот вирус тяжело переносится людьми со сниженной иммунной системой. Нахожу копию первой страницы статьи о ТКИД из медицинского журнала. Ее каракули на полях трудны для прочтения. После этого был единственный поход к аллергологу, а затем походы к трем разным иммунологам. Каждый сделал вывод, что болезнь не обнаружена.
И все.
Я снова обыскиваю шкафчик в поисках файлов. И это все, что есть? Где результаты анализов? Должен был быть четвертый иммунолог, да? Где диагноз? Где консультации и вторые мнения? Должна быть еще одна толстая красная папка. Просматриваю файлы в третий раз. И в четвертый. Раскидываю другие папки по полу и роюсь в них. Просматриваю бумаги на ее столе. Пролистываю страницы ее медицинских журналов, выискивая выделенные места.
Мое дыхание ускоряется, когда я подбегаю к книжной полке. Вытаскиваю книги, трясу их за корешки, ожидая, что что-то выпадет - позабытый анализ, официальный диагноз. Ничего.
Но ничего это не доказательство.
Может, доказательство где-то еще. Одна попытка, чтобы угадать пароль - Мадлен. Два часа я просматриваю каждый документ на ее компьютере. Изучаю историю браузера. Заглядываю в корзину.
Ничего.
Ничего.
Где доказательство о жизни, которой я жила?
Медленно поворачиваюсь посреди комнаты. Я не верю тому, что вижу своими собственными глазами. Я не верю тому, чего не вижу. Как ничего не может быть? Моя болезнь будто возникла из ниоткуда.
Это не правда. Этого не может быть.
Возможно ли такое, что я не болею? Мой разум отшатывается от такого направления мыслей.
Может она хранит другие записи в своей спальне? Почему я не подумала об этом раньше? 05:23. Могу ли я ждать, пока она проснется? Нет.
Дверь открывается как раз тогда, когда я иду к ней.
- Вот ты где, - говорит она, в ее глазах отражается облегчение. - Я волновалась. Тебя не было в комнате. - Она проходит дальше, и ее глаза расширяются, как только она видит полные беспорядок, окружающий нас. - Было землетрясение? - спрашивает она. Наконец она понимает, что бардак сделан человеком. Она с озадаченным выражением лица поворачивается ко мне. - Милая, что происходит?
- Я болею? - спрашиваю я. Моя кровь слишком громко стучит в ушах.
- Что ты сказала?
- Я болею? - спрашиваю я в этот раз громче.
Ее зарождающаяся злость рассеивается, сменяясь беспокойством.
- Ты плохо себя чувствуешь?
Она тянется ко мне, но я отстраняюсь.
Из-за боли на нее лице мне становится дурно, но я давлю дальше.
- Нет, это не то, что я имею в виду. У меня есть ТКИД?
Ее беспокойство трансформируется в раздражение и жалость.
- Ты все еще по поводу того письма?
- Да, - говорю я. - И Карла тоже. Она сказала, что, возможно, ты не в порядке.
- Что ты имеешь в виду?
В чем конкретно я ее обвиняю?
- Где все бумаги? - спрашиваю я.
Она глубоко вдыхает, чтобы успокоиться.
- Мадлен Уиттер, о чем ты говоришь?
- У тебя есть записи всего, но нет ничего о ТКИД. Почему я не могу ничего найти? - Я хватаю с пола красную папку и пихаю ей. - Все остальное у тебя есть.
- О чем ты говоришь? - спрашивает она. - Конечно, все здесь.
Я не знаю, что ожидала от нее услышать, но не это. Она и правда верит, что все здесь?
Она прижимает папку к груди, будто пытаясь превратить ее в часть себя.
- Ты тщательно смотрела? Я все храню.
Она подходит к столу и освобождает место. Я наблюдаю, как она просматривает файлы, перекладывая их и приглаживая руками страницы, которые не нуждаются в приглаживании.
Через какое-то время она смотрит на меня.
- Ты их взяла? Я знаю, что они были здесь. - Ее голос наполнен замешательством и, при этом, страхом.
И тогда я точно понимаю.
Я не болею и никогда не болела.
НА УЛИЦЕ
Я выбегаю из кабинета. Коридор тянется передо мной, и он нескончаем. Я оказываюсь в тамбуре, и в нем нет движения воздуха. Я на улице, и мое дыхание беззвучно.
Мое сердце не бьется.
Меня тошнит, но ничего не выходит из желудка. Желчь горит в задней части моего горла.
Я плачу, и прохладный утренний воздух охлаждает слезы на моем лице.
Я смеюсь, и холод проникает в мои легкие.
Я не больна. Никогда не болела.
Все эмоции, которые я последние сутки держала под контролем, обрушиваются на меня. Надежда и отчаяние, предвкушение и сожаление, радость и злость. Как возможно одновременно ощущать такие противоположные эмоции? Я барахтаюсь в черном океане, со спасательным жилетом на груди, с якорем на ноге.
Мама догоняет меня. Ее лицо - развалины страха.
- Что ты делаешь? Куда ты идешь? Ты должна зайти внутрь.
Мое зрение сужается, и я удерживаю ее в поле зрения.
- Почему, мам? Почему я должна зайти внутрь?
- Потому что ты больна. На улице с тобой может случиться все что угодно.
Она тянется, чтобы притянуть меня к себе, но я уклоняюсь от нее.
- Нет. Я не вернусь внутрь.
- Пожалуйста, - умоляет она. - Я не могу потерять и тебя. Не после всего.
Она смотрит на меня, но я без сомнений знаю, что она совсем меня не видит.
- Я потеряла их. Я потеряла твоего отца и брата. И я не могла потерять тебя. Просто не могла.
Выражение ее лица меркнет, полностью распадается. Что бы не сдерживало его, не выдержало внезапного и катастрофического отказа.
Она сломлена. Была сломлена долгое время. Карла была права. Она так и не оправилась от их смертей.
Я что-то говорю. Не знаю, что, но она продолжает говорить.
- После их смерти ты так сильно заболела. Ты не могла дышать правильно, и я отвезла тебя в отделение интенсивной терапии, и нам пришлось остаться там на три дня. Они не знали, что не так. Они сказали, что, возможно, это аллергия. Они предоставили мне список вещей, которых следовало остерегаться, но я знала, что дело не только в этом.
Она кивает.
- Я знала, что дело не только в этом. Я должна была защитить тебя. На улице с тобой может случиться что угодно.
Она осматривается.
- Здесь с тобой может случиться что угодно. В этом мире.
Я должна бы чувствовать жалость. Но не ее я чувствую. Во мне прорастает злость и вытесняет все остальное.
- Я не больна, - кричу я. - Никогда не болела. Это ты больна. - Я зло машу рукой перед ее лицом. Наблюдаю, как она погружается в себя и исчезает.
- Зайди в дом, - шепчет она. - Я защищу тебя. Останься со мной. Ты все, что есть у меня.
Ее боль бесконечна. Она спадает с краев мира.
Ее боль - мертвое море.
Ей больно из-за меня, но я больше не могу это вынести.
СКАЗКИ
Однажды давным-давно жила девушка, жизнь которой была сплошной ложью.
ПУСТОТА
Вселенная, которая может появиться, может и померкнуть.
НАЧАЛО И КОНЕЦ
Проходят четыре дня. Я ем. Делаю домашнюю работу. Не читаю. Мама бродит вокруг в бессознательном состоянии. Не думаю, что она понимает, что происходит. Кажется она осознает, что должна что-то искупить, но что именно, не понимает. Иногда она пытается поговорить со мной, но я игнорирую ее. Я даже едва на нее смотрю.
Утром после того, как я выяснила правду, Карла берет пробы моей крови и отдает специалисту по ТКИД, доктору Чейзу. Сейчас мы в его офисе, ждем, когда нас позовут. И хотя я знаю, что он скажет, страшно боюсь фактического медицинского подтверждения.
Кем я буду, если не болею?
Медсестра называет мое имя, и я прошу Карлу остаться в комнате ожидания. По какой-то причине мне хочется услышать новости один на один.
Доктор Чейз встает, когда я захожу. Он выглядит, как на фотографии в сети - белый мужчина в возрасте с седыми волосами и яркими черными глазами.
Он смотрит на меня со смесью симпатии и любопытства.
Показывает мне сесть и ждет, когда я сяду, чтобы сесть самому.
- Ваш случай, - начинает он, а затем останавливается.
Он нервничает.
- Все в порядке, - говорю я. - Я уже знаю.
Он открывает папку, лежащую на столе, и качает головой так, будто все еще ошарашен результатами.
- Я раз за разом просматривал результаты. Заставил коллег проверить, чтобы быть совершенно уверенным. Вы не болеете, мисс Уиттер.
Он замолкает и ждет, когда я отреагирую.
Я качаю головой.
- Я уже знаю, - снова повторяю я.
- Карла - медсестра Флорес - коротко рассказала о сути проблемы. - Он усердно пролистывает еще несколько страниц, пытаясь избежать того, что скажет потом. - Как врачу, вашей маме стоило это знать. Это при том, что ТКИД - очень редкое заболевание и выражается во многих формах, но у вас нет никаких, совершенно никаких характерных признаков болезни. Если бы она провела исследования, взяла какие-нибудь анализы, то знала бы это.
Комната исчезает, и я оказываюсь в безликой белой местности, испещренной открытыми дверьми, которые ведут в никуда.
Он выжидающе смотрит на меня, когда я наконец возвращаюсь в свое тело.
- Извините, вы что-то сказали? - спрашиваю я.
- Да. Должно быть, у вас есть вопросы ко мне.
- Почему я заболела на Гавайях?
- Люди заболевают, Мадлен. Обычные здоровые люди все время заболевают.
- Но мое сердце остановилось.
- Да. Я подозреваю миокардит. Я разговаривал с лечащим врачом на Гавайях. Она подозревала то же самое. Попросту говоря, в какой-то момент в прошлом у вас, возможно, была вирусная инфекция, которая ослабила сердце. Вы испытывали на Гавайях боль в груди или недостаток дыхания?
- Да, - говорю я медленно, вспоминая сжимания своего сердца, которые я сознательно проигнорировала.
- Ну, миокрадит - вероятный кандидат.
У меня больше нет вопросов, по крайней мере, не к нему. Я встаю.
- Ну, большое спасибо, доктор Чейз.
Он тоже встает, взволнованный и, кажется, более нервный, чем прежде.
- Прежде чем вы уйдете, есть еще кое-что.
Я сажусь обратно.
- Учитывая обстоятельства вашего рождения, мы не уверены в состоянии вашей иммунной системы.
- Что это значит?
- Мы думаем, что она, возможно, недоразвита, как у младенца.
- Младенца?
- Ваша иммунная система все это время не подвергалась обычным вирусам и бактериальным инфекциям. У нее не было времени получить опыт борьбы с этими инфекциями. У нее не было времени стать сильной.
- Так я все еще больна?
Он прислоняется к спинке стула.
- У меня нет для вас хорошего ответа. Здесь мы на неизведанной территории. Я никогда не слышал о таком случае. Это может означать, что вы будете болеть чаще, чем остальные со здоровой иммунной системой. Или это может означать, что когда вы заболеете, то заболеете серьезно.
- Как я узнаю?
- Не думаю, что это можно как-то узнать. Я рекомендую вам быть осторожной.
Мы расписываем еженедельные контрольные посещения. Он говорит, что я должна действовать не спеша, когда начну изучать мир - никаких толп, незнакомой еды, истощающей физической активности.
- Мир никуда не денется, - говорит он, когда я ухожу.
ПОСЛЕ СМЕРТИ
Следующие несколько дней я провожу в поисках информации, чего-то, что объяснило бы мне, что случилось со мной и моей мамой. Мне хочется, чтобы у меня был дневник с ее мыслями, изложенными легко читаемыми чернилами. Мне хочется, чтобы ее душевное расстройство выражалось ясно, чтобы отследить его историю и мою. Мне хочется деталей и объяснений. Мне хочется знать, почему, почему, почему? Мне нужно знать, что случилось, но она не может рассказать мне. Она слишком сломлена. А если бы могла? Помогло бы это делу? Поняла бы я? Поняла бы глубину горя и страха, которые могли привести ее к тому, чтобы она отобрала у меня всю мою жизнь?
Доктор Чейз говорит о том, что, по его мнению, ей нужен психиатр. Он думает, что пройдет много времени прежде, чем она сможет рассказать мне, что случилось, если вообще расскажет. Он предполагает, что она страдала от какого-то расстройства после смерти папы и брата.
Карла всеми силами пытается убедить меня не уходить из дома. Не только для маминой пользы, но и для моей. Мое сердце все еще не изведано для меня.
Я решаю написать Олли, но прошло столько времени. Я лгала ему. Возможно, он живет дальше. Возможно, нашел кого-то еще. Я не знаю, выдержу ли еще одно жестокое разочарование. И что я ему скажу? Что практически не больна?
В конце концов Карла убеждает меня остаться с мамой. Она говорит, что я выше этого. Я не так уверена. Та, которую я знала до того, как выяснила правду, умерла.
ОДНА НЕДЕЛЯ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Первый еженедельный визит к доктору Чейзу. Он призывает к осторожности.
Устанавливаю замок на двери в спальню.
ДВЕ НЕДЕЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ
ТРИ НЕДЕЛИ ПОСЛЕ СМЕРТИ
Мама пытается войти в мою комнату, но дверь заперта, я внутри.
Она уходит.
Сохраняю в черновиках письма для Олли, но не отправляю их.
Доктор Чейз продолжает призывать к осторожности.
|
|
|
