Теории психического развития

Проблема психического развития относится к числу наиболее актуальных в возрастной и педагогической пси­хологии. Интерес к ней обусловлен как запросами пе­дагогической практики, потребностью перестройки, совер­шенствования всей системы воспитания и обучения под­растающего поколения, так и теоретической важностью проблемы.

Ядром теории психического развития является раскры­тие его движущих сил, выявление роли и соотношения внутренних и внешних факторов (наследственности, среды, воспитания) в становлении человека.

В правильном решении этих проблем заинтересована не только теория обучения и воспитания, но и педаго­гическая практика, поскольку именно здесь определяется стратегия воспитательного воздействия.

В многолетней дискуссии по этим вопросам уже давно определились крайние точки зрения. Сторонники одной из них — биологизаторской — исходят из признания того, что все психические особенности человека являются врож­денными. Смена периодов развития, появление различных психических процессов, свойства, качества личности человека — все это якобы наследственно предопределено. Психическое развитие понимается ими как постепенное количественное развертывание, созревание наследственных биологических структур. Появление же новых ка­честв отрицается.

Разнообразны конкретные выражения этой концепции. Так, например, сторонники биогенетической теории (С. Холл, А. В. Бакушинский и др.) считают, что ребенок за короткий период своей жизни проходит те этапы, которые когда-то прошло человечество.

Психоаналитики решающую роль отводят врожденным биологическим влечениям. По мнению фрейдистов, в осно­ве творчества, так же как и в основе сновидений, ле­жат биологические влечения, «которых мы стыдимся, ко­торые мы должны скрывать от самих себя и которые поэ­тому вытесняются в область бессознательного» (Фрейд). Творчество они рассматривают как сублимацию (перево­площение) сексуальных, иррациональных влечений, жела­ний, неосуществленных и нереализованных в раннем дет­стве. Поэтому согласно Фрейду надо лишь дать выход внутренним силам ребенка, а не развивать его согласно целям взрослых.

С точки зрения современных биологизаторских концеп­ций, социальные формы поведения представлены в челове­ке особыми генами, отобранными в процессе эволюции. Веяными, характерными для человека объявляются тру­сость, обман, эгоизм и другие пороки. Известный австрийский этолог К. Лоренц к числу унаследованных от животных предков относит агрессивный инстинкт у человека. Для доказательства врожденности жестокости проводятся да­же специальные эксперименты на людях (например, в США — С. Мильграм, в ФРГ — М. Планк). Мутация ге­нов этики, считают современные представители биологизаторской концепции, ведет якобы к бессердечию (этим объясняются преступления, пороки).

Биологизаторская концепция является весьма вредной и опасной. Прежде всего, она нередко представляет собой ширму для тех, кто не хочет или не умеет воспитывать других и самого себя: все недостатки списываются ссыл­кой на «дурную наследственность», против которой чело­век бессилен.

Теория наследственности вредна и реакционна и в по­литическом отношении: она провозглашает «природное» неравенство способностей людей различных рас и нацио­нальностей. Расисты, например, считают, что представи­тели белой расы обладают хорошей наследственностью, а чернокожие — плохой. Отсюда первые должны господ­ствовать над вторыми. И жизнь, и педагогический опыту и наука убедительно опровергают эти измышления. К ка­кой бы расе или национальности ни принадлежал ре­бенок, он может при соответствующих условиях достичь высокого уровня развития.

В психологической литературе описывается такой характерный случай. Экспедиция французского ученого Веляра обнаружила в деревушке, затерянной в глубине лесов Центральной Америки, брошенную на произвол судьбы маленькую девочку, которую позже назвали Мари Ивонн. Она принадлежала к племени гваякилов — одному из самых отсталых на земном шаре. Девочку привезли в Париж, поместили в школу. В результате она превра­тилась в интеллигентную и культурную женщину.

Да и на наших глазах представители ранее отсталых народностей успешно овладевают в учебных заведениях Советского Союза высотами человеческой культуры, на деле опровергают буржуазную теорию на­следственности.

В противовес биологизаторской концепции в современ­ной возрастной и педагогической психологии существует другое — социологизаторское направление. Истоки его идут от возникшей еще в средние века теории tabula rasa, согласно которой психика человека в момент рож­дения является «чистой доской», но под влиянием внеш­них условий, а также воспитания у него постепенно воз­никают все психические качества, свойственные человеку. Представителем этого направления был и французский философ XVIII в. К. А. Гельвеций, который считал, что все люди рождаются одинаковыми по своим природным дан­ным и неравенство между ними в области умственных способностей и нравственных качеств обусловлено лишь неодинаковыми внешними условиями среды и различными воспитательными воздействиями.

Эта значительно более прогрессивная концепция была направлена против господствующих в тот период идеали­стических концепций врожденной предопределенности пси­хического развития и социального неравенства людей, но и она была ошибочной.

Еще В. Г. Белинский по этому поводу справедливо писал: «Если душа младенца и в самом деле есть белая доска, то качество и смысл букв, которые пишет на ней жизнь, зависят не только от пишущего и орудия писания, но и от качества самой этой доски...

Нет, не белая доска душа младенца, а дерево в зерне, человек в возможности!»[36]

Социологизаторская концепция развития нашла определенное место и в советской психологии в 20—30-е гг. в лице социогенетиков (А. Б. Залкинд, А. С. Залужный, С. С. Моложавый). Это направление требовало осо­бой политической зоркости, ибо в отличие от биологизаторского направления, где механицизм и идеализм носили откровенную грубую форму, здесь они прикрывались мар­ксистской фразой. Согласно социогенетике основным фактором психического развития ребенка является при­способление его к социальной среде. Само же приспо­собление к среде понималось механистически, в духе тео­рии равновесия[37].

Рассмотренные биологизаторские и социологизаторские теории развития как будто бы противоположны друг другу, но эта несхожесть лишь внешняя. По своим суще­ственным признакам во взглядах на ребенка они близки. Обе они исходят из механистической концепции развития, рассматривают человека как пассивный объект внешних влияний, как игрушку, в одном случае — в руках наслед­ственности, в другом — окружающей среды. Обе эти кон­цепции служат интересам одного и того же класса — буржуазии. Ведь согласно им дети привилегированного сословия превосходят по уровню развития своих сверст­ников из семей, принадлежащих к эксплуатируемым клас­сам, или вследствие более «хорошей» наследственности, или благодаря более высокоорганизованной, интеллек­туальной среде, которая столь же фатальным образом определяет их высокое развитие. Тем самым оправды­вается, представляется естественным и разумным социаль­ное неравенство, при котором правят те, у кого «более благоприятные» наследственность и среда.

Таким образом, ни биологизаторская, ни социологизаторская концепции не могут быть приняты за основу понимания закономерностей развития ребенка.

В настоящее время среди буржуазных психологов ши­рокое распространение получила теория конвергенции двух факторов. Согласно этой теории процесс психи­ческого развития определяется взаимодействием наслед­ственности и среды. При этом наследственности отводится определяющая роль, а среде — лишь роль регулятора ус­ловий, в которых реализуется наследственность.

Но как же тогда объяснить случаи, когда в одних и тех же семьях растут дети с разными характерами, и не только тогда, когда они брат и сестра, но даже если они имеют совершенно одинаковую наследственность — когда это однояйцевые близнецы? Теория конвергенции здесь бессильна. Современная наука убедительно доказывает, что ни наследственность, ни среда — так, как их понимают сторонники двух факторов, не предопределяют развитие ребенка.