Проблемы и задачи будущих исследований

Вопрос о различиях полов десятилетиями привлекал внимание специалистов по общественным паукам, а при наличии все возрастающего интереса к культуре мож­но с уверенностью предположить, что проблемы, связанные с объединенным воз­действием данных переменных будут по-прежнему интересовать исследователей. Несмотря на тот факт, что мужчины и женщины в биологическом плане имеют больше сходства, чем различий, как представители традиционного общества, так и те, кто принадлежит к-современному обществу с развитой промышленностью, за-

кономерно предполагают наличие качественных особенностей жизни человека в зависимости от его половой принадлежности. А значит, психологи и дальше будут заниматься исследованием причин этих различий как в рамках одной культуры, так и в кросс-культур ном аспекте.

Теории и методы тендерных исследований

Будущие исследования, касающиеся взаимодействия пола и культуры, будут нуж­даться в убедительных теориях и новых методологиях для комплексного изучения тендерных проблем в различных социокультурных системах. В США современные теории, которые обращаются к атрибутам маскулинности или феминпнности, ста­новятся многофакторными (Ashmore, 1990; Spence, 1993), при этом эмпирические исследования подтверждают правильность такого подхода, выявляя отсутствие вза­имосвязи между различными тендерными аспектами или же связи несущественно­го характера (Twenge, 1999). К настоящему моменту многофакторный подход еще не прошел апробацию на других культурных группах, что позволило бы проверить, насколько взаимосвязь различных тендерных аспектов, таких как личностные осо­бенности, предпочтения, связанные с выбором профессии, виды досуга, а также вза­имоотношения личного и социального характера находятся под влиянием культуры.

Перспективные новые методики оценки личности могли бы способствовать ис­следованию тендерных представлений в разных культурных группах. Пятифактор- ная модель личности (McCrae & Costa, 1990, 1997) предполагает, что наиболее существенные особенности человеческой личности можно объяснить, используя пять основных характеристик: экстраверсия, согласие, сознательность, эмоцио­нальная устойчивость и открытость. Данная модель успешно применялась в раз­личных обществах (Church & Lonner, 1998) и недавно была использована для изу­чения тендерных стереотипов в 27 странах (Williams et al., 1999; Williams, Satter-white, Best & Inman, 2000). Данную модель действительно можно использовать для исследования и других тендерных представлений, таких как проблемы эго и иде­ального Я мужчин и женщин, представлений об идеальной жене, идеальном муже, отце или матери. Использование методов исследования личности общего характера при изучении тендерных понятий позволяет установить связи с существующими теориями и обеспечивает возможность сравнения разных исследований и разных концептуальных доменов.

Другим методом, нашедшим широкое применение в разных концептуальных сферах, который использовался на 23 языках в 23 культурных группах, является семантический дифференциал Остуда и его коллег (Osgood, May, Miron, 1975; Osgood, Suci & Tannenbaum, 1957). Данная методика оценивает аффективное или коннотативное значение, связанное с определенным объектом (человеком, поняти­ем, событием, предметом), и позволяет определить показатели, связанные с оценкой (привлекательность), потенциальными возможностями (сила) и деятельностью.

И, наконец, Контрольная таблица прилагательных (Gough & Heilbrun, 1980), в которой собраны 300 прилагательных, используемых при описании личности, и которая была переведена более чем на 20 языков, была использована Уильямсом и Бест (Williams & Best, 1990a, 1990b) в исследовании, которое было описано

выше [2]. Данный метод широко применялся для кросс-культурного сравнения тендерных представлений.

Оценка культурных факторов

Отдельные культуры, как и отдельные личности, уникальны, нет двух культур, которые были бы точным подобием друг друга. Выходя за пределы простого опи­сания или конкретных гипотез, традиционная наука не слишком хорошо справля­ется с этой уникальностью, предпочитая сосредоточить свое внимание на момен­тах общности, таких как системы классификации. Чтобы изучить влияние культу­ры как предпосылки или независимой переменной, исследователи распределили общества по категориям на основе множества признаков. Общества классифици­ровались в соответствии с моделями проживания (например, патрилокальные, неолокальные), культурными ценностями (например, индивидуализм-коллекти­визм по Хофстеде — Hofstede, 1980; автономия-устойчивость, иерархия-господ­ство по Шварцу — Schwartz, 1990) и межличностными отношениями (например, горизонтальные/вертикальные по Триандису — Triandis, 1995). При использова­нии таких классификаций культура может рассматриваться как всеобъемлющая объяснительная схема для множества феноменов или как набор ценностей, норм или установок. В том и в другом случае предполагается, что культура оказывает прямое или опосредованное влияние на поведение (Lonner & Adamopoulos, 1997). Различные системы классификации подвергались критике за то, что носили чрез­мерно общий характер и не принимали во внимание ситуационные переменные. Например, в определенных ситуациях человек может вести себя как индивидуалист (на работе), а в других — как коллективист (в семье), что иллюстрирует важность ситуации. Мацумото и его коллеги (Matsumoto, Weissman, Preston, Brown & Kupper-busch, 1997) учли это обстоятельство, сочетая исследование культуры с исследова­нием ситуации, при оценке поведения индивидов в отношении индивидуализма/ коллективизма в четырех различных социальных контекстах. Подобные тонкости при определении культуры необходимы для более глубокого осмысления того, как культура и конкретные культурные практики влияют на поведение.

Вопросы, связанные с развитием

Будущие исследователи тендерных представлений в различных культурных груп­пах должны обратиться к вопросу, каким образом социальные связи и социальное поведение меняются с возрастом. Маккоби (Maccoby, 1990) говорит о том, что в ША мальчики в возрасте 2 года 9 месяцев не реагируют на устные запрещения своих товарищей-девочек. Она высказывает предположение, что общение с невос­приимчивыми партнерами вызывает неудовольствие девочек, поэтому они избе­гают мальчиков. Это ведет к тому, что представителям собственного пола отдается предпочтение при выборе товарищей по играм, причем данные о таком предпочте­нии были выявлены во множестве разных культурных групп (R. L. Munroe et al., 2000). Тем не менее причины такого предпочтения до сих пор не исследовались в кросс-культурном контексте.

Кроме того, Маккоби (Maccoby, 1990) говорит о том, что социальные группы, состоящие из представителей мужского пола, в большей степени интересуются

проблемами лидерства и проникнуты духом соперничества, при этом мальчики часто используют угрозы, командуют и хвастаются своей силой. Девочки, напро­тив, в большей степени склонны к выражению согласия, они готовы промолчать, чтобы дать своему партнеру возможность высказаться. Маккоби полагает, что про­цессам, происходящим в семье, придавалось слишком большое значение в форми­ровании соответствующих аспектов поло-ролевого поведения, и подчеркивает при этом значимость влияния групп сверстников. Диапазон вариаций и многообразие взаимоотношений*в семье и отношений со сверстниками, которое наблюдается в разных культурных группах, дает исключительную возможность изучения форми­рования социально-ролевых тендерных установок. Специалисты по кросс-куль­турным исследованиям только приступают к исследованию данных вопросов, свя­занных с формированием социального поведения детей в других обществах.

Выводы

Ввиду количества и разнообразия материала, рассмотренного в данной главе, лю­бые итоговые замечания должны носить самый общий характер. Наибольшее впе­чатление производит открытие того, что панкультурное сходство в половых и тен­дерных вопросах является гораздо более ощутимым, чем культурные различия. В самом деле, структуры взаимоотношений мужского и женского пола в разных со­циальных группах удивительно схожи. Относительно незначительные биологиче­ские различия между полами могут усиливаться или смягчаться в ходе культур­ных практик и социализации, в результате тендерные различия в ролевой ориен­тации и повелении обычно носят умеренный характер, однако в некоторых случаях являются культурно значимыми. Прибегая к спортивной метафоре, можно сказать, что тендер не создает новой игры в мяч в каждой культуре, однако вносит относи­тельно незначительные изменения в правила очень старой игры в мяч. Следова­тельно, есть основания говорить о панкультурной модели с некоторыми вариаци­ями, которые определяются влиянием конкретной культуры.

В определенном отношении удивительно, что многие кросс-культурные исследо­вания, касающиеся тендерных проблем, не имеют теоретической базы, хотя существу­ет несколько исследований, согласующихся с различными гипотезами, которые яв­ляются производными существующих теорий. Для дальнейшего совершенствования тендерных представлений будущие исследования должны рассмотреть теоретиче­ские вопросы, связанные с влиянием культуры на поведение. Лонгитюдные исследо­вания обществ, которые находятся в состоянии стремительного социально-экономи­ческого развития, могут быть посвящены вопросу о том, будут ли тендерные пред­ставления трансформироваться в том направлении, которое прогнозирует теория.

И наконец, исследования в различных сферах общественной науки и науки, занимающейся изучением поведения, часто проводились в отрыве друг от друга. Немногие исследователи занимались изучением взаимосвязи между культурны­ми практиками, такими как обряды инициации (тема, характерная для антрополо­гов) и развитием личности (тема, которая, как правило, изучается в рамках психо­логии). В стремлении понять воздействие культуры на поведение антропологи и психологи должны больше учиться друг у друга. Возможно, развивающаяся куль-

турная психология вместе с кросс-культурной психологией поможет навести мос­ты между разными дисциплинами, признав, что культура функционирует одновре­менно как независимая и как структурирующая переменная.

Примечания

1. Хотя теория психоанализа и оказала существенное влияние на первые кросс-культурные исследования тендерных различий (см. Burton & Whiting, 1961; Freud, 1939; Mead, 1949; Munroe & Munroe, 1994; R. L. Munroe, Munroe & Whiting, 1981), в последнее время ей уделялось мало внимания, и она не рас­сматривается в данной главе.

2. Запросы, связанные с переводами Контрольной таблицы прилагательных можно прислать на имя Деборы Бест, Deborah L. Best, Department of Psycho­logy, Box 7778, Wake Forest University, Winston-Salem, NC 27109 или по элек­тронной почте best@wfu.edu.

 

Часть III

Культура и личность

ГЛАВА 12

Культура и контроль

Сузуму Ямагучи

Каким образом индивид контролирует себя, окружающих и свое окружение в процессе повседневной жизни ~ один из центральных вопросов индивидуаль­ной психологии. Всамомделе, как следует из содержания данной главы, иссле­дования традиционной психологии определенно подтверждают, что первичный личный контроль результатов собственной деятельности тесно связан с автоно­мией, индивидуальностью, Я-концепциями и самоуважением. Процессы контро­ля также весьма важны для Я-конструирования и тесно связаны с основными социальными и культурными ценностными ориентациями, которые имеются в жизни каждого и являются для нас руководящими жизненными принципами.

В этой главе Ямагучи дает великолепный анализ проблемы контроля. Он вы­ходит далеко за рамки элементарных представлений о контроле, обычно изла­гаемых в традиционной психологии, рассматривая не только непосредствен­ный личный контроль (разновидность контроля, которой, как правило, занима­ется традиционная психология), но также и три другие разновидности контроля: непрямой контроль, контроль через представителя и коллективный контроль. Ямагучи предполагает, что эти разновидности контроля преобладают в куль­турах, в которых гармония межличностных отношений ценится выше, чем ав­тономия и индивидуальность. Он утверждает, что доминирующие в культуре ценностные ориентации способствуют формированию и использованию раз­личных стратегий контроля при стремлении индивида адаптироваться к усло­виям окружающей среды.

Ямагучи говорит также о двух разных типах объектов контроля — первичных и вторичных — и четырех подвидах каждого из них. В соответствии с его описанием при первичном контроле объектом контроля являются внешние реалии, суще­ствующие в физическом и социальном окружении индивида. При вторичном кон­троле объектом контроля становится сама личность. Раньше в литературе быто­вало мнение, что выходцы из Восточной Азии по сравнению с американцами при­бегают к первичному контролю реже, чем к вторичному. Однако, по мнению Ямагучи, хотя с теоретической точки зрения это не вызывает сомнений, имею­щиеся исследования не подтверждают эти предположения. Ямагучи переосмыс­ливает данные представления и высказывает предположение о том, что первич­ный контроль имеет функциональное преимущество перед вторичным контро­лем лишь в том случае, когда индивид нуждается в срочном удовлетворении биологических потребностей или если в рамках определенной культуры психо-

В данную часть книги включены четыре главы, которые посвящены фундамен­тальным вопросам, объединенным темой личности. На самом деле, однако, многие из проблем, которые рассматриваются в этих главах, выходят за пределы рамок, определенных разделом, включая обсуждение многих базовых психологических процессов, а также вопросы социального характера. Поэтому читателю не стоит искать в этих главах (как и в любых других главах этой книги, если уж речь зашла об этом) материал лишь по одному-единственному направлению психологии.

В главе 12 Ямагучи представляет уникальный глубокий анализ проблем, свя­занных с контролем, широко понимая его применимость и сферу использования в культурах, в которых автономия и первичный, прямой, личный контроль, возмож­но, не являются предпочтительным методом контроля. Переосмысливал пробле­мы контроля, Ямагучи предполагает, что различные культуральные ценности мо­гут приводить к использованию разных стратегий контроля, каждая из которых ведет к достижению психологического благополучия с точки зрения конкретного человека. Значение этих идей для будущих теоретических изысканий и исследо­ваний, касающихся личности в различных культурах, огромно.

В главе 13 Пенг, Эймс и Ноулс рассматривают три основных теоретических подхода, которые определили пути развития кросс-культурных исследований умо­заключений, и дают обширный обзор исследований в данной области. Они пред­лагают интегрированную модель, которая является результатом синтеза трех под­ходов и представляет собой единую универсальную модель влияния культуры на умозаключения, и говорят о потребности интеграции подхода и метода в будущем, если исследования в данной сфере будут развертываться и дальше.

В главе 14 Танака-Мацуми дает подробный обзор кросс-культурной литерату­ры, касающейся психических расстройств и рассматривает эту область исследова­ний в исторической перспективе. Приводя данные, полученные в рамках etic- и emic- подходов и обсуждая преимущества и недостатки каждого из них, она выступает за интеграцию обоих подходов в рамках будущих исследований в области концеп­ций, теории и методики. Она также выступает за то, чтобы культура рассматрива­лась с точки зрения функционирования в определенном контексте, что будет спо­собствовать развитию кросс-культурной научно-исследовательской работы в дан­ном направлении.

В главе 15 Ли и Сью говорят о монокультурном характере традиционных подхо­дов клинической психологии, несмотря на все более глубокое понимание важно­сти фактора культуры при оценке, в психопатологии и в процессе лечения. Сде­ланный ими обзор проблем, касающихся тестирования и лечения, — единственный в своем роде, при этом они выступают за интеграцию и сближение подходов и дис­циплин в ходе дальнейшей работы в данной области с целью более глубокого по­нимания важности и разностороннего характера фактора культуры в клинической психологии.

Можно лишь повторить, что эти главы дают великолепное представление о пер­спективах дальнейшей эволюции кросс-культурной психологии и направлениях совершенствования и пересмотра методологических подходов, который необходим для достижения этих перспектив.

ГЛАВА 12

Культура и контроль

Сузуму Ямагучи

Каким образом индивид контролирует себя, окружающих и свое окружение в процессе повседневной жизни — один из центральных вопросов индивидуаль­ной психологии. Всамомделе, как следует из содержания данной главы, иссле­дования традиционной психологии определенно подтверждают, что первичный личный контроль результатов собственной деятельности тесно связан с автоно­мией, индивидуальностью, Я-концепциями и самоуважением. Процессы контро­ля также весьма важны для Я-конструирования и тесно связаны с основными социальными и культурными ценностными ориентациями, которые имеются в жизни каждого и являются для нас руководящими жизненными принципами.

В этой главе Ямагучи дает великолепный анализ проблемы контроля. Он вы­ходит далеко за рамки элементарных представлений о контроле, обычно изла­гаемых в традиционной психологии, рассматривая не только непосредствен­ный личный контроль (разновидность контроля, которой, как правило, занима­ется традиционная психология), но также и три другие разновидности контроля: непрямой контроль, контроль через представителя и коллективный контроль. Ямагучи предполагает, что эти разновидности контроля преобладают в куль­турах, в которых гармония межличностных отношений ценится выше, чем ав­тономия и индивидуальность. Он утверждает, что доминирующие в культуре ценностные ориентации способствуют формированию и использованию раз­личных стратегий контроля при стремлении индивида адаптироваться к усло­виям окружающей среды.

Ямагучи говорит также о двух разных типах объектов контроля — первичных и вторичных — и четырех подвидах каждого из них. В соответствии с его описанием при первичном контроле объектом контроля являются внешние реалии, суще­ствующие в физическом и социальном окружении индивида. При вторичном кон­троле объектом контроля становится сама личность. Раньше в литературе быто­вало мнение, что выходцы из Восточной Азии по сравнению с американцами при­бегают к первичному контролю реже, чем к вторичному. Однако, по мнению Ямагучи, хотя с теоретической точки зрения это не вызывает сомнений, имею­щиеся исследования не подтверждают эти предположения. Ямагучи переосмыс­ливает данные представления и высказывает предположение о том, что первич­ный контроль имеет функциональное преимущество перед вторичным контро­лем лишь в том случае, когда индивид нуждается в срочном удовлетворении биологических потребностей или если в рамках определенной культуры психо-

логическое благополучие во многом зависит от сознания собственной незави­симости. В частности, вторая иллюстрация к главе показывает, насколько раз­личные пути могут вести к психологическому благополучию в разных культурах.

Нет необходимости говорить о том, насколько уникален, интересен и глу­бок анализ Ямагучи. Представляя собственные идеи и модели, Ямагучи высту­пает за пересмотр важнейших психологических концепций, таких как самоува -жение, Я-концепция и Я-конструирование в рамках модели, учитывающей куль­турное многообразие. Он определяет различные пути понимания сути бытия, которые зависят от культурного контекста и фундаментальных психологиче­ских ценностных установок, связанных с данным контекстом, и показывает, каким образом личность избирает один или несколько таких путей в зависимости от культуры и ценностных установок. Такое переосмысление весьма существен­но для переоценки и перестройки всей научно-исследовательской работы, свя­занной с пониманием личности и психологического благополучия в разных куль­турах, в том числе таких тем, как самосовершенствование, самоэффективность и т. д. Сформулированные с учетом различий между Востоком и Западом, пред­ставленные модели и идеи применимы к разным культурам.

Идеи Ямагучи способствуют также появлению в будущей эмпирической ра­боте важных инноваций. Так, его предложения по тестированию коллективной самоэффективности требуют методов, позволяющих запланировать и оценить коллективные действия и обеспечить критерии оценки влияния коллектива на показатели индивида, то есть сделать то, что не удается сделать при помощи существующих психологических методов и аналитических методик. Его идеи также вынуждают нас пересмотреть определения автономии, благополучия и самоэффективности и, врезультате, возможно, приведут к изменениям в про­ведении исследований данных конструктов.

Как утверждает Ямагучи, две линии поведения, которые он приводит в ка­честве примера на второй иллюстрации, не являются несовместимыми или вза -имоисключающими. Для любого индивида есть возможность совмещения этих и иных путей, причем в разных культурах и контекстах люди различным обра­зом сочетают в своем поведении множество разнообразных подходов. Такая точка зрения предвещает пересмотр нашего понимания эго и личности в раз­ных культурах и означает решительный шаг в направлении создания панкуль-турной психологии, что созвучно центральной теме данной книги.

В пятнадцать я открыл свое сердце учению.

В семьдесят я следовал желанию своего сердца, не переступая черту.

Конфуций (Confucians, 1979, р. 63)

Конфуцианский идеал предполагает, что личность может легко адаптировать-ся к окружающей среде. Конфуцианство рассматривает человека как неотъемле­мую часть организованного космоса, при этом он обладает нравственностью, по­зволяющей сохранять гармонию, В соответствии с таким подходом зрелая лич­ность, подобная Конфуцию, может безмятежно существовать, избегая конфликтов

между внутренними потребностями и желаниями и внешним миром, что и пред­ставляет ценностную ориентацию Востока на поддержание гармонии с внешним миром. В американской культуре самостоятельность и независимость личности ценятся выше, нежели гармония с внешним миром (Sampson, 1977, 1988). Лич­ность, сориентированная на американскую систему ценностей, стремится обрести способность овладеть общественными и материальными ресурсами до такой сте­пени, чтобы для собственного удовольствия стать независимой и самодостаточной. Таким образом, идеальные взаимоотношения между личностью и окружающим миром в США принимают совершенно иные формы по сравнению с теми, которые проповедует философия конфуцианства (Kim, 1994; Triandis, 1994). Отсюда основ­ная задача данной главы — понять, каким образом различия в основных ценност­ных ориентациях между США и Азией могут повлиять на то, как личность строит свои отношения с окружающим миром.

Перед тем как приступить к подробному рассмотрению влияния культуры на установки личности, связанные с контролем, мы немного отклонимся от темы и докажем, что жители Восточной Азии действительно придают большее значение гармонии с окружающим миром, нежели автономии, в то время как представите­лям западных культур свойственна диаметрально противоположная позиция.

Гармония и автономия

Шварц (Schwartz, 1992), делая обзор системы ценностей, показывает, что соци­альная гармония (то есть конформизм, защищенность, традиция) ценятся выше в коллективистском обществе, таком, например, как Тайвань, чем в обществе, постро­енном на договорной основе, например в Новой Зеландии. В свою очередь, цен­ность власти, определяемой как «активный контроль социального окружения путем самоутверждения» (Schwartz, 1994, р. 103), в США выше, чем в странах Восточной Азии. Кван, Бонд и Сингелис (Kvvan, Bond & Singelis, 1997) показали, что гармо­ничные отношения — более значимая детерминанта для самооценки студента кол­леджа в Гонконге, чем в США.

Жители Восточной Азии не просто высоко ценят гармонию, сохранение гармо­нии служит одним из важнейших руководящих принципов в повседневной жизни, что проявляется в обучении, уважении к родителям, рекламных объявлениях, дискуссиях и способах разрешения конфликтов. Шигаки (Shigaki, 1983) обнаружил, что наиболее важной ценностной установкой воспитателей детских садов в Японии является поддержание гармоничных взаимоотношений. Сунг (Sung, 1994) сравни­вает мотивацию взрослых детей, ухаживающих за пожилыми родителями, в Корее и Америке. Для корейцев гармония в семье — важная мотивация заботы о пожи­лых родственниках, однако американцы не упоминают о ней. Хан и Шэвитт (Han & Shavitt, 1994) обнаружили, что рекламные объявления в журналах США затрагива­ют моменты, касающиеся личной выгоды и индивидуальных предпочтений, тогда как рекламные объявления в Корее обращаются к моментам, связанным с преиму­ществами для группы, гармонией и целостностью семьи. С помощью дополнитель­ных экспериментов они доказали также, что реклама, которая делает акцент на благе семьи или группы, в США менее убедительна, чем в Корее.

Пранти, Клопф и Иши (Prunty, Klopf & Ishi, 1990a, b) обнаружили, что студен­ты университетов в Японии меньше стремились к спорам, выше ценили гармонию отношений в группе и чаще избегали полемики, чем американские студенты. Со­гласно Трубиски, Тинг-Туми и Лину (Trubisky, Ting-Toomey & Lin, 1991) тайвань­ские студенты предпочитают разрешать конфликты, возникающие в группе, при­бегая к «любезности (например, соглашаясь с предложением члена группы)», «из­беганию (например, воздерживаясь от полемики с членом группы)», «объединению (например, принимая совместное решение или учитывая подход другого члена группы)» и «идя на компромисс (то есть пытаясь найти золотую середину и избе­жать крайностей, чтобы выйти из тупика)». Перечисленное отличает их подход от поведения американских студентов. -

Лейнг и Линд (Leung & Lind, 1986) показали, кроме того, что студенты послед­него курса в США предпочитают разрешать конфликты в процессе состязательной процедуры, нежели улаживать их без полемики, тогда как китайским старшекурс­никам не свойственен такой подход. Подобное обнаружили Обучи, Фукушима и Тедеши (Ohbuchi, Fukushima & Tedeschi, 1999), когда просили американских и японских студентов вспомнить какую-нибудь конфликтную ситуацию из соб­ственной жизни и оценить ее с точки зрения целевой ориентации, достижения цели и тактики при разрешении конфликта. Японские студенты стремились избежать конфронтации с противной стороной, в то время как американские студенты на­стойчиво отстаивали свои притязания. Кроме того, исследователи обнаружили, что наиболее значимой целью для японских студентов было сохранение позитивных 'отношений с противной стороной, тогда как для американцев самым существен­ным моментом было восстановление справедливости. Лейнг (Leung, 1988) пока­зал, что китайцы из Гонконга в меньшей степени стремятся к конфликту, когда их потенциальный оппонент принадлежит к той же группе, что и они сами, по сравне­нию с американцами. Так же Лейнг (Leung, 1987) продемонстрировал, что, по ощу­щениям жителей Гонконга, посредничество и переговоры могут снизить уровень враждебности между оппонентами и что гонконгцы прибегают к этим процеду­рам чаще, чем американцы.

Краткий обзор, приведенный выше, показывает, что в Восточной Азии превы­ше всего ценится сохранение гармонии, а не автономия. Хотя и сохранение гармо­нии, и автономия важны в любой культуре, при столкновении ценностных ориен­тации жители Восточной Азии обычно придают большее значение гармонии, не­жели автономии. Поэтому основная задача этой главы — осмысление установок, связанных с контролем, и сопоставление подходов к контролю у народов, которые, подобно жителям Восточной Азии, превыше всего ценят гармоничные отношения с социальным и физическим окружением, с подходами тех, кто ценит автономию больше, чем гармонию, как жители Северной Америки.

Более подробно я останавливаюсь на том, как две системы ценностных ориен­тации влияют на выбор личностью того, кто выступает в качестве агента контроля. Им не обязательно должен быть сам индивид. Это может быть другой человек или коллектив, к которому он принадлежит, Например, починить машину человек может тремя разными способами, в зависимости от того, кто выполняет работу. Во-первых, владелец может в авторемонтную мастерскую. Во-вторых, можно обра­титься в авторемонтную мастерскую. В-третьих, можно отремонтировать машину

совместными усилиями с помощью родственников и друзей. В следующих разде­лах я доказываю, что выбор агента контроля определяется двумя ценностными ориентациями, о которых я говорил выше. Объектом контроля для людей могут быть как они сами, так и окружающая среда (Rothbaum, Weisz & Snyder, 1982). Ученые утверждают, что жители Восточной Азии пытаются в первую очередь из­менить себя, а не окружающий мир, в то время как представители западных куль­тур стараются изменить существующие реалии (например, Weisz, Rothbaum & Blackburn, 1984). Я анализирую с концептуальной точки зрения взгляды Ротбаума и Вайса и привожу обзор соответствующей литературы. Затем я представляю про­грамму будущих исследований.

Понятие контроля

Хотя концепция контроля представляется достаточно простой, исследователи не могут прийти к консенсусу в его дефиниции (см. обзор в работе Skinner, 1996). Например, Томпсон определяет его с когнитивной точки зрения (Thompson, 1981) как веру в то, что в распоряжении человека имеется реакция, которая может пре­дотвратить нежелательный ход событий (р. 89), тогда как Скиннер, Чэпман и Болте (Skinner, Chapman & Baits, 1988) определяют контроль как степень, в которой агент может обеспечить желаемый результат (р. 118). Скиннер (Skinner, 1996) заверша­ет детальное рассмотрение конструктов, связанных с контролем, выводом о том, что прототипом контроля является личный контроль, при котором агент контроля — эго. Поэтому большинство исследователей, работающих в данном направлении, возможно, имеют в виду именно личный контроль, когда упоминают просто кон­троль. Тем не менее поскольку агентом контроля может быть не только эго, про-тотигшчность личного контроля может отражать ценностную ориентацию культу­ры на предпочтительность личного контроля по сравнению с другими его видами, поскольку именно он способствует автономии личности. Поэтому, говоря о контроле, я имею в виду просто «достижение намеченного результата» (Weisz et al., 1984, p. 958), поскольку данное определение не связано с ценностными ориентациямп культуры.

Агент контроля

Агентом контроля в настоящем контексте называется человек или коллектив, который способствует достижению конкретного результата. В качестве агента мо­гут выступать: индивидуум, обладающие определенными возможностями другие люди или коллектив, например группа или организация. Я рассматриваю вопрос о том, каким образом соображения, связанные с автономией и гармонией, могут повлиять на выбор агента.

Личный контроль Непосредственный личный контроль

Вероятно, люди, ценящие автономию, предпочтут личный контроль, в рамках ко­торого в качестве агента выступает сам индивид. Когда данная функция выражена явным образом, индивид чувствует свою самоэффективность особенно глубоко, что, в свою очередь, позволяет максимально ощутить собственную автономию.

Я определяю данный вид контроля как непосредственный личный контроль, ко­торый можно противопоставить непрямому личному контролю, предполагающе­му скрытый характер агента или занижение его роли (табл. 12.1).

Таблица 12.1

⇐ Предыдущая33343536373839404142Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: