Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Интересы журналистов в проведении опросов




Прежде чем опросы общественного мнения не заинтересовались политиками, последние, хотя бы в некоторой степени, интересовались опросами как технологией, позволяющей предвидеть возможные изменения во мнениях. На самом деле опросы в области политики начались не с 60-х годов; опросы проводились с момента создания ФИОМ, но, будучи не столь многочисленными и заказанными министерствами или правительством, они в большинстве своем оставались конфиденциальными и не привлекали к себе такое внимание, как сегодня. Все предрасполагало политиков, особенно выпускников ИПН и НША (ENA - Ecole Nationale d'Administration, Национальная школа по администрированию) пристально заинтересоваться этой технологией, так как она представляла источник информации, более соответствующий их образованию, чем ранее существовавшие, скорее "эмпирические" технологии. Институциональный контекст (V-я Республика с выборами Президента путем всеобщего голосования) и распространение телевизионного вещания (в 1959 году насчитывалось 1500 000 обладателей телевизоров против 6000 000 в 1965 году), позволившее всему населению иначе увидеть политику, связаны с развитием практики опросов, измеряющих влияние кампаний в национальных СМИ на представления зрителей этой новой игры, правила которой постоянно изобретаются. Все свидетельствует в пользу растущей значимости этой практики в политических кругах: лидеры и их штабы сегодня регулярно проводят опросы и внимательно их анализируют; вариации данных от одного опроса/141/ к другому влияют на их настроения, подтверждая, что они все больше увлекаются игрой.

Без сомнения, политики с удовольствием еще долго оставляли бы для себя результаты опросов, как стратегическую информацию, если бы пресса, руководствуясь своими собственными интересами, не проводила бы их за свой счет с целью опубликования. Широкое распространение изменило статус результатов подобных исследований, ставших - под действием самого факта опубликования - настоящими политическими микро-референдумами по текущим проблемам. Для агентов политического поля речь более не шла - или не шла только - о том, чтобы понять значение процентных распределений данных опросов, но о том, чтобы сделать так, чтобы этот новый "глас народа" (vox populi), публично внесенный прессой в политическую игру, узаконил бы их действия. Таким образом пресса способствовала открытию нового поля борьбы внутри политической игры: подобно показателям повышения цен в экономической области, агенты политического поля должны иметь, как они выражаются, "хорошие данные опросов", то есть "общественное мнение", которое явно их одобряет или поддерживает.

Журналисты во многом заинтересованы в этой технологии, последовательно внедряемой политологами. Опрос - это прежде всего продукт, выполняющий экономическую функцию для предприятий прессы; это информация, необходимая для того, чтобы газеты покупали. Печатные издания и периферические радиостанции использовали опросы общественного мнения главным образом в качестве зрелищной и удивительной информации, "эксклюзивно" анонсированной на первой странице, чтобы хотя бы привлечь случайное внимание читателей, особенно во время периодических опросов читательской аудитории, проводимых Центром исследований рекламных изданий*. Когда директор национального еженедельника, имеющий большой опыт проведения опросов, заявляет, что сегодня данные опроса "более не способствуют покупке газеты" [4], он напоминает о прямой экономической/142/

* Зачастую главные редакторы газет (особенно политических еженедельников) просят руководящих работников институтов изучения общественного мнения, с которыми они регулярно сотрудничают, найти им "хорошие идеи" для опросов, чтобы увеличить тираж. Опросы по минитэлю, данные которых периодически передает большая часть телевизионных каналов, в основном приносят экономическую выгоду: этим каналы зарабатывают деньги на каждом звонке "голосующего" телезрителя, и, более того, это позволяет открыть для телезрителей многие экономически еще более рентабельные услуги, предлагаемые разными каналами по минитэлю, что делает опросы своего рода "вторичным результатом" (результатом звонка).

выгоде, которую предприятия прессы могут получить от этой практики, но, ссылаясь на экономический закон уменьшения прибыли, он указывает, что эта практика полностью распространилась на все журналистское пространство, что несомненно предполагает не исчезновение, а стабилизацию прибыли.

Не стоило бы сводить пристрастие прессы к опросам к этому чисто экономическому интересу. Сила веры в опросы обусловлена именно множественностью интересов, которые взаимно укрепляют и оправдывают друг друга, и делают возможным, благодаря логике "двойного удара", определенное доверие со стороны тех, кто их использует. Поле журналистики не гомогенно и отношение разных печатных изданий к опросам остается более или менее разнообразным. Само распространение этой практики в поле журналистики было очень дифференцированным: безусловно, парижская пресса и национальные еженедельники - это самые крупные клиенты институтов изучения общественного мнения. Но кроме того, что принятие этой технологии происходило с разной быстротой в разных изданиях (Франс-Суар была первой, а Монд, как мы уже видели, последним), типы проводимых исследований, как и степень их одобрения или доверия опросам, тоже далеко не однородны. Например, Кошидьен де Пари, Фигаро или Фигаро -магазин придают им весьма прямое политическое назначение, часто включающее непосредственное манипулирование (еженедельная хроника Шарля Ребуа типична в этом отношении); Монд, Либерасьон, или Нувель Обсерватер чаще прибегают к исследованиям, которые можно было бы назвать "политологическими", то есть имеющими также политический, но более скрытый и усложненный характер; наконец, ежедневная популярная пресса тянется к колоритному, забавному или любопытному материалу, более близкому широкой публике, вовсе не интересующейся политикой.

Опросы не позволяют только, как свидетельствуют и сами журналисты, быстро "проводить исследования", не выходя из-за стола в редакции газеты, чтобы произвести необычные данные или "псевдо-сенсации", подающиеся на первых страницах и призванные привлечь читателей ("Сцены из хозяйственной жизни." Эксклюзивный опрос для Нувель Обсерватер; или: "Предпочтения в новом учебном году: школа и лото прежде любви!", Ле Паризьен Либере); они больше используются парижскими газетами с целью вмешательства в политическую игру, обычно в зависимости от той политической линии, которой/143/ придерживается газета. Они позволяют, например, оказать политическое влияние, подменяя реальность тем, что, как предполагается, думают о ней люди после кампании в прессе, способствовавшей созданию определенного представления об этой реальности (опрос о безопасности после кампании в прессе по поводу нападений на пожилых людей или, по Фигаро, в самый разгар дела Рейнбоу Вэрьэ (Rainbow Warior), "Для 56% французов Миттеран был в курсе дела о Гринпис"). Имитация голосования вне периодов выборов, которое теперь постоянно проводится, чаще всего имеет целью лишить легитимности действующую власть, показывая, что ее более не поддерживает большинство. Интерпретация результатов часто оставляет очень большие возможности для маневра, позволяющие комментаторам сделать желательный для них вывод. Например, один и тот же опрос, проведенный Софрес для газеты Монд, позволяет ей озаглавить статью "Нарастает беспокойство французов по поводу объединения Европы" (3 марта 1989 года), а газете Либерасьон за тот же день - "Двое из трех французов видят Европу в розовом цвете", при этом третий комментатор поступил более осторожно, напечатав на следующий день материал под заголовком "Французы между страхом и надеждой" (Уэст-Франс от 4-5 марта 1989).

В конечном счете, опросы позволяют и самой прессе более легитимно выразить ее собственную политическую позицию, которая оказывается как бы ратифицированной народом. Тем не менее, рамки игры остаются достаточно широкими и проявляются как на уровне задаваемых вопросов, так и комментариев, которыми они могут сопровождаться. Фигаро может озаглавить материал по поводу празднования двухсотлетия Революции "Популярность Лафайета растет, а Робеспьера - падает"(23 января 1988 года), или по поводу президентской кампании, что "62% французов не узнают себя в поколении Миттерана" (опрос Софрес, февраль 1988 года); а Журналь де Диманш, что "Воля французов - "хватит": 56% желают перерыва в приватизации" (декабрь 1987 года), что "Французы любят свою армию" (февраль 1988 года) или что "Во Франции не больше расизма, чем где-либо еще" и "было бы меньше безработных, если бы было больше эмигрантов" (февраль 1988 года) и т.п. Но чтобы более четко показать журналистскую логику такого использования опросов, мы хотели бы привести три примера, взятые из разных газет: первый пример - из популярной ежедневной газеты, второй - из еженедельника,/144/ имеющего "правую" политическую ориентацию, третий - из еженедельника, склонного к "левым".

Под заголовком "Правительство, о котором мечтают французы", газета Паризъен либере от 7 ноября 1985 года представляет политиков, которые, независимо от своей ориентации, получают максимум голосов в свою пользу. Таким образом, можно убедить особенно читателя Паризьен, мало интересующегося политикой и не понимающего "политологические дискуссии", что французы отвергают разделение на "левых" и "правых" и высказываются за единое и экуменическое правительство, которое объединило бы, в зависимости от их собственной ценности и компетентности, деятелей всех политических направлений. Этот опрос, - чистый артефакт - проведенный институтом Луи Харриса через четыре месяца после законодательных выборов 1986 года, вызвал многочисленные и вовсе не ироничные комментарии части агентов, представляющих все сектора политико-журналистского поля: "Наш опрос Луи Харрис - Ле Паризьен - об идеальном правительстве, которого желают французы, удивительно поучителен! (...) Он опровергает немало стереотипов по вопросу сотрудничества" (Жан Пижо, журналист в Паризьен). "Впервые крупная газета, вместе с институтом опросов, серьезная репутация которого более не нуждается в подтверждении, действительно захотела узнать - причем без какой-либо задней мысли политического характера - чего же в глубине души желают граждане нашей страны.

Это ясно: они отошли от идеологии. Они делают ставку на компетентность и на свое представление о деятелях, претендующих на выражение их интересов (...). Если и верно, что страной не управляют посредством опросов, то все же стоило бы больше прислушиваться к пожеланиям французов. Особенно когда, как в данном случае, они оказываются инстинктивно и потрясающе разумными" (Жак Поншарал, редактор статей в Паризьен). Ролан Кейроль, политолог, ведущий исследователь Национального Фонда политических наук, выступает с поддержкой и комментарием: "Можно говорить все что угодно, но французы - гениальный народ. Посмотрите на этот удивительный опрос Луи Харрис - Ле Паризьен. (...) В целом, в то время как политическая жизнь толкает к постоянному противостоянию левых и правых, французы, по-видимому, говорят: нет - религиозным войнам, утихомирим политическую борьбу". Один эксперт по политической коммуникации, Сегела, под заголовком/145/ "Да здравствует здравый смысл!", тоже видит здесь "пересмотр многих, стереотипов": специалист по политической рекламе находит в этом опросе, сыгравшем роль настоящего прожективного теста или, по крайней мере, средства саморекламы автора, доказательство, что "народ Франции, сам того не зная, приводит в порядок свои предубеждения", что у французов тем не менее есть "вкус к зрелищам", потому что они хотят иметь "правительство звезд", но что они вместе с этим выбирают наиболее способных, потому что, ведомые "чувством эффективности на американский манер", они ставят "the right man on the right place" ("верного человека на верное место"). Затем газета дает обзор реакций политиков, упомянутых в опросе. После провала левых партий на выборах в 1986 году Фигаро Магазин опубликовала большую статью на материале опроса, проведенного Софрес, озаглавленную: "Новая волна 1986/ Семья, Родина, Труд. Молодежь окончательно порвала с настроениями Мая-68" (номер от 6 сентября). Среди заданных вопросов мы находим, например, вопрос, хорошо иллюстрирующий общую идею исследования: "Что лучше всего, на Ваш взгляд, объясняет преступность определенной части молодежи? - Является ли это скорее внутрисемейной проблемой, так как родители не выполняют своих функций (недостаток внимания к детям, непонимание); - Или это в основном проблема общества (безработица, пропаганда насилия в СМИ)?" 57% опрошенных ответили, что по их мнению, это скорее "проблема общества", и журнал дал заголовок крупным шрифтом: "Преступность: семья не виновата".

Последний пример связан с исследованием методом опроса, которое провел ФИОМ для Нувель Обсерватер на тему "сексуальности французов" (номер от 14-20 ноября 1986 года). Еженедельник заинтересовался вопросом о том, что же осталось от "сексуальной революции Мая-68" и о том, происходит или нет "возвращение к нежности и к семье", в то время как телевидение становится все более и более "распутным", а реклама - "сексуальной". Среди вопросов, касающихся этой области личной жизни, которую не так-то просто познать посредством такого типа опросов, можно было увидеть следующий: "По Вашему мнению, сыграло ли то явление, которое впоследствии назвали сексуальной революцией, скорее положительную роль? Отрицательную? Затрудняюсь ответить". 56% респондентов ответили "положительную", и еженедельник озаглавил статью "За сексуальную революцию: 56%", не зная то, что респонденты могли понять под выражением "сексуальная революция", впрочем, не более, чем то, что понимали под этим заказчики исследования./146/ Другой вопрос спрашивал: "Как Вы думаете, берут ли женщины - на себя все большую инициативу в ходе сексуальных отношений?" Большая неопределенность этого вопроса должна была бы свести на нет видимую точность полученных процентов. Что, на самом деле, следовало бы понимать под выражением "берут на себя все большую инициативу"? Как в этой области возможно высказываться о "женщинах" вообще? Что касается опрошенных женщин - будут ли они отвечать про себя? А мужчины - будут ли они думать о своей(их) собственной(ых) партнерше(ах) или исходить из представления о поведении других женщин, формированном, в частности, посредством чтения прессы? Как молодые люди, также участвовавшие в опросе, смогут судить о предполагаемой эволюции там, где у них не было личного опыта? И так далее. На самом деле очевидно, что вопрос значит меньше, чем ответы, позволяющие думать, что происходят положительные изменения в сексуальном поведении и что революция нравов, одобряемая еженедельником, все еще продолжается: "Женщины все более активны: 62%", писала газета.

Поделиться:





©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...