 |
Ящик розового шампанского: 2000 очков 12 глава
|
|
|
|
– Это мне для работы, – краснею я.
Когда мы возвращаемся, мама и Дженис ожидают нас у нашего крыльца, умирая от любопытства.
– Моя прическа! – стонет Дженис, глядя на фотографию. – Какой кошмар! Что они сделали с моими волосами?
– Дорогая, прическа выглядит замечательно! – протестует Мартин.
Мама заглядывает ей через плечо: – Дженис, как хорошо получились ваши занавески!
– Я то же самое сказал! – радуется Мартин.
Нет, сдаюсь. Что у меня за родственники такие – занавески интересуют их больше, чем финансовая журналистика! Ну и ладно. Я зачарована подписью. Автор – Ребекка Блумвуд. Автор – Ребекка Блумвуд. Автор – Ребекка Блумвуд.
Когда все насмотрелись на газету, мама приглашает Мартина и Дженис присоединиться к нашему завтраку, и папа идет ставить кофе. Все такие веселые, будто сегодня праздник.
Думаю, мы все еще не можем поверить, что про Мартина и Дженис напечатали в «Дейли уорлд». (И меня, конечно, тоже напечатали. Автор – Ребекка Блумвуд.)
В десять часов мне удается улизнуть и позвонить Эрику Форману. Так, между делом. Просто сказать ему, что я видела статью в газете.
– Отлично получилось, правда? – весело хмыкает он. – Наш редактор очень хорошо принимает эту серию, поэтому, если накопаете еще пару таких историй, только свистните. Мне нравится ваш стиль. Прекрасно подходит для «Дейли уорлд».
– Здорово, – говорю я, хотя и не уверена, комплимент это или нет.
– Да, и пока я не забыл, – добавляет он. – Продиктуйте мне реквизиты вашего банка.
Зачем Эрику Форману мои банковские реквизиты? Черт, неужели они будут проверять мою кредитоспособность?
– В наше время все делается по безналу, – объясняет он. – Четыреста фунтов. Пойдет?
|
|
|
Что? Что он…
Ой, держите меня! Он собирается мне заплатить! Хотя… конечно. Естественно, собирается!
– Хорошо, без проблем, – говорю я. – Номера моего счета достаточно?
Четыреста фунтов! Я словно в тумане, пока ищу свою чековую книжку. Вот так легко! Ну надо же!
– Прекрасно. – Эрик записывает данные. – С бухгалтерией разобрались. Скажите, а на вас можно рассчитывать в плане не финансовых, а обычных статей?
Можно ли на меня рассчитывать? Он что, шутит? Стараясь не выдать своего щенячьего восторга, степенно отвечаю:
– Пожалуйста. Честно говоря, я… даже с удовольствием сменила бы профиль.
– Хм, хорошо. Тогда я буду иметь вас в виду, если попадется что-то подходящее. Как я сказал, ваш стиль нам подходит.
– Спасибо большое.
Когда я кладу трубку, на моем лице блаженная улыбка. Мой стиль подходит «Дейли уорлд»! Ха! Наконец-то я нашла свою нишу!
Телефон тут же начинает трезвонить. Неужели Эрик Форман уже решил предложить мне работу? Хватаю трубку и деловым тоном произношу:
– Ребекка Блумвуд слушает.
– Ребекка, – раздается резкий голос Люка Брендона, и мое сердце замирает. – Скажите на милость, что это за хрень?
Черт.
Кажется, он очень зол. В горле мгновенно пересыхает, ладони становятся мокрыми. Боже. Что ему сказать? Что?
Стоп. Подождите-ка. Я-то как раз ничего плохого не сделала.
– Не понимаю, о чем это вы. – Надо потянуть время. Так, спокойно, спокойно и хладнокровно – вот как ты должна себя вести.
– Ваши дешевые инсинуации в «Дейли уорлд», – едко отвечает он. – Ваша однобокая, клеветническая писанина.
От шока я чуть не задохнулась. Дешевая клевета?!
– Она не дешевая! – наконец выплевываю я. – Это хорошая статья. И уж ни в коем случае не клеветническая. Я могу доказать каждое свое слово.
– А выяснить вторую сторону истории, я так понимаю, вам было некогда? – зло кидает он. – Вы, наверное, так усердно писали свое цветистое лирическое отступление, что забыли спросить мнение «Флагстафф Лайф»? Лучше ведь состряпать сенсацию, нежели описать правдивые обстоятельства.
|
|
|
– Я пыталась узнать мнение второй стороны! – в ярости кричу я. – Вчера звонила в вашу дурацкую контору и сообщила, что собираюсь написать статью!
Тишина.
– С кем вы говорили? – наконец спрашивает Люк.
– С Алисией. Задала ей вполне конкретный вопрос по поводу намерений «Флагстафф Лайф» накануне слияния, и она сказала, что перезвонит мне. Я говорила, что это срочно.
Люк нетерпеливо вздыхает.
– Какого хрена вы общались с Алисией, если «Флагстафф Лайф» – мои клиенты, а не ее?
– Я знаю! И сказала ей то же самое. Но она ответила, что вы очень занятой человек и она сама со мной разберется.
– А вы ей сказали, что пишете для «Дейли уорлд»?
– Нет, – признаюсь я и краснею. – Для кого пишу, я не говорила. Но если бы она спросила, я бы ответила. Ей просто было наплевать. Она просто решила, что вряд ли я могу заниматься чем-то важным. – Помимо воли, мой голос так и звенит от негодования. – И похоже, она ошиблась, да? Вы все ошибались. Может, это научит вас относиться с уважением ко всем людям, а не только к тем, кого вы считаете важными персонами.
Я замолкаю, тяжело дыша; на том конце провода – удивленная тишина.
– Ребекка, – наконец говорит Люк. – Если все дело в том, что произошло между нами на днях, если это жалкая месть…
Нет, я сейчас взорвусь!
– Вы! Не смейте меня оскорблять! – ору я. – И не пытайтесь списать все на личные мотивы! Ничего личного в этом деле нет! Во всем виноваты ваши некомпетентные работники! Я вела себя как профессионал. Я дала вам возможность высказать свою точку зрения. У вас была возможность! И если вы ее упустили, это не моя вина!
И, не дав ему шанса сказать что-то в ответ, бросаю трубку.
Возвращаюсь на кухню, меня всю трясет. Неужели мне когда-то нравился Люк Брендон? Подумать только, я обрадовалась, встретив его тогда в ресторане. И какого черта я брала у него в долг двадцать фунтов? Да он же надменный, самовлюбленный шовинист…
– Телефон! – кричит мама. – Мне взять трубку?
Господи, неужели опять он? Решил извиниться? Ну уж пусть не думает, что я так легко все забываю. Я буду драться за каждое свое слово. Так ему и скажу. И еще добавлю…
|
|
|
– Бекки, это тебя, – зовет мама.
– Хорошо, – спокойно отвечаю я и иду к телефону. Я не тороплюсь. Я не волнуюсь. Я полностью контролирую ситуацию.
– Алло?
– Ребекка? Это Эрик Форман.
– Ой, – удивляюсь я. – Привет.
– По вашей статье уже новости.
– Какие? – спокойно спрашиваю я, а у самой внутри все сжимается. А что, если ему позвонил Люк Брендон? Что, если я действительно в чем-то ошиблась? Черт, я ведь проверила все факты? – Мне только что звонили из телешоу «Утренний кофе». Знаете такое? Ведущие Рори и Эмма. Они заинтересовались вашей историей.
– Что? – тупо спрашиваю я.
– Они делают серию репортажей на финансовую тему. Раз в неделю к ним в студию приходят финансовые эксперты и рассказывают, как правильно распоряжаться деньгами. – Эрик Форман понижает голос: – На самом деле у них проблемы с материалом. Они уже обсудили ссуды, кредитки, пенсии – в общем, все…
– Ясно, – бормочу я, чтобы не показаться полной дурой.
Но когда до меня доходит смысл его слов, я впадаю в оцепенение. Рори и Эмма прочитали мою статью? Сами Рори и Эмма? Мне вдруг представилось, как они сидят вдвоем и лихорадочно читают газету, вырывая ее друг у друга.
Но это же глупо, правда? Наверняка они купили два экземпляра.
– В общем, они хотят пригласить вас на завтрашний эфир, – продолжает Эрик Форман. – Чтобы вы рассказали про украденные бонусы и предупредили, чтобы зрители соблюдали осторожность в подобных делах. Ну как, интересно? Подумайте. Я могу сказать им, что вы заняты.
– Нет! – быстро отвечаю я. – Нет, скажите им, что… что меня заинтересовало их предложение.
Когда я кладу трубку, со мной чуть не случается обморок. Неужели это правда? Меня покажут по телевизору!
БАНК ХЕЛЬСИНКИ
ХЕЛЬСИНКИ – ХАУС
ЛОМБАРД – СТРИТ, 124
ЛОНДОН
Для Ребекки Блумвуд Уильям Грин
Рекрутмент Фаррингдон-сквер, 39
Лондон
27 марта 2000 года.
Хива Ребекка Блумвуд.
Оли ериттааин хауска тввата тейдаат вииме вии-колла, ваикка тапааменен яаикин лихиекси. Олитте сельваасти хермостунут, микаа он айван иммааррет-тамаа. Сиита хоулиматта мина я коллегани ихаилим-ме твавлли-суудеста пойкеамма луонтеенлатаунне. Олемме вармоя, етта теиста олиси ихтиоллемме пальон хьотья, я миелелламме тапаисимме теидаа уудестаан, ехка лоунаан меркейсса.
|
|
|
Халуаисин оннителла теита сууренмоисеста ар-тиккелистанне «Дейли уорлд» – лехдесса. Олетте сельвасти таитава илмаисемаан аятуксианне, я он суури ило пааста паин кескустелемаан кансанне аидинкейлеллани. Тоивойсин етта оттаситте минуун ихтейтта илла майнитулла осоиттелла.
Пархаин тервейсин Иставаллисести. Ян Виртанен.
Машина, отправленная за мной со студии, прибывает вовремя – ровно в 7.30 утра. Когда в дверь звонят, мама, папа и я дружно вскакиваем.
– Ну, приехали наконец, – ворчит папа, глядя на часы.
С той минуты, как я сообщила папе о приглашении на телевидение, он твердит, что машина непременно опоздает и ему придется самому везти меня на студию. Вчера вечером даже разработал маршрут и обговорил с дядей Малкольмом запасной вариант. (Честно говоря, я думаю, что папа очень надеялся на такой поворот событий.)
– Ну, Бекки, – у мамы дрожит голос, – удачи тебе, дочка. – Она смотрит на меня, качает головой. – Наша малышка Бекки на телевидении. Надо же.
Я двигаюсь к выходу, но папа останавливает меня:
– Пока ты не открыла дверь, Бекки, хочу тебя спросить: уверена ли ты? Ты готова пойти на этот риск?
Он мельком смотрит на маму, и она кусает губы.
– Папа, все будет нормально, – успокаиваю я родителей. – Мы об этом уже говорили.
Вчера папа вдруг подумал, что, если меня покажут по телевизору, мой преследователь будет знать, где меня искать. Сначала он потребовал, чтобы я отменила интервью. Мне понадобилось немало сил, чтобы убедить его и маму, что телестудия надежно охраняется. Они даже придумали нанять для меня телохранителя, представляете? Вот было бы шоу – заявиться на телевидение с телохранителем.
Хотя… это выглядело бы круто и загадочно. Эх, а неплохая идея.
Снова звонят, и я решительно иду к двери.
– Осторожно там, – напутствует папа.
– Хорошо, не беспокойся.
Открывая дверь, стараюсь не выдать волнения и восторга. Но внутри я такая счастливая и легкая – как воздушный шарик.
Просто удивительно, до чего все замечательно складывается. Мало того, что меня по телевизору покажут, так еще все такие добрые и ласковые со мной. Вчера я несколько раз разговаривала по телефону с ассистентом продюсера «Утреннего кофе» – очень милой девушкой по имени Зелда. Мы подробно обсудили все, что я должна сказать в эфире, потом она договорилась, чтобы за мной приехала машина. А когда я сообщила, что сейчас нахожусь в доме моих родителей и у меня с собой нет подходящей одежды, она немного подумала и предложила подобрать что-нибудь у них в студийном гардеробе. Класс, да? Подобрать себе наряд в студийном гардеробе!
|
|
|
Думаю, после передачи мне разрешат оставить вещи себе.
Распахиваю дверь и от радости чуть не хлопаю в ладоши. На крыльце стоит дородный пожилой мужчина в синем двубортном пиджаке и фуражке, а за его спиной сияет автомобиль. Мой личный шофер! Жить становится лучше, жить становится веселее!
– Мисс Блумвуд? – спрашивает шофер.
– Да, – отвечаю я, не в силах удержать своего восторга и расплываясь в счастливой улыбке.
Он первый хватается за ручку, подчеркнуто вежливо распахивает дверцу и стоит в ожидании. Ну честное слово, я прямо как кинозвезда!
Оглядываюсь и вижу, что мама с папой замерли на крыльце с вытянутыми от удивления лицами.
– Ну, пока! – бросаю я, словно ничего особенного не происходит, словно за мной каждый день присылают машину с шофером. – Скоро увидимся!
– Бекки, это ты? – слышится голос из соседнего сада, и у ограды появляется Дженис в халате.
При виде шофера и машины ее глаза округляются, и она переводит взгляд на маму. А мама в ответ пожимает плечами, всем своим видом говоря: «Сама поверить не могу!»
– Доброе утро, Дженис, – приветствует соседку папа.
– Доброе, Грэхем, – оцепенело отзывается Дженис. – Ой, Бекки, я никогда в жизни… За все эти годы… Если бы только тебя сейчас видел Том… – Она замолкает и смотрит на маму. – А вы ее сфотографировали?
– Господи! – в ужасе вскрикивает мама. – Нам и в голову не пришло. Грэхем, скорее неси фотоаппарат.
– Подождите! Я возьму видеокамеру! – кричит Дженис. – Я быстро. Можно снять, как машина подъезжает к дому, потом Бекки выходит из дома… и все это на фоне «Времен года» Вивальди, а потом…
– Нет! – торопливо встреваю я, замечая тень изумления на широком лице шофера. Господи, как неловко. А я-то так старалась выглядеть непринужденно и профессионально. – У нас нет времени на фотографии. Мне пора.
– Да-да-да, – лепечет Дженис, вдруг занервничав, – тебе нельзя опаздывать. – Она со страхом смотрит на часы, как будто шоу уже началось. – В одиннадцать, правильно?
– Программа начинается в одиннадцать ноль ноль, – чеканит папа. – Настрой видеомагнитофон на пять минут раньше, я всем так советую.
– Конечно, так и сделаем, – соглашается Дженис. – На всякий случай. – Она вздыхает. – Теперь даже в туалет не смогу сходить – буду бояться пропустить начало.
Пока я усаживаюсь в машину, во дворе стоит благоговейная тишина. Шофер отработанным движением закрывает дверцу и обходит машину. Я нажимаю кнопку, опускаю стекло и улыбаюсь родителям.
– Бекки, дочка, ты куда поедешь после передачи? К нам или к себе?
В ту же секунду моя улыбка тает, и я опускаю голову, якобы что-то делаю с кнопками на двери. Не хочу думать о том, что будет после.
Я даже представить не могу, что будет после. Я поеду на телевидение… и все. Остальное – спрятано в сундуке под замком, в самом дальнем углу моего сознания, и я не хочу вытаскивать его оттуда.
– Не знаю… посмотрим.
– Думаю, они после передачи пригласят тебя на обед в ресторан, – со знанием дела говорит папа. – Эти звезды шоу-бизнеса все время друг с другом обедают.
– Выпивают в основном, – хихикает Дженис.
– В ресторане «Айви», – подхватывает мама. – По-моему, там все знаменитости ошиваются.
– Ха, «Айви» уже вчерашний день! – возражает папа. – Они ее повезут в клуб «Граучо».
– Ах, а не в этот ли клуб ходит Кейт Мосс? – хлопает в ладоши Дженис.
По-моему, это уже полный абсурд.
– Лучше нам поехать, – говорю я водителю, и он кивает.
– Удачи, дорогая! – кричит папа.
Я закрываю окно, откидываюсь на спинку сиденья, и машина с мягким мурлыканьем трогается с места.
Сначала мы едем молча. Я время от времени поглядываю в окошко: проверяю, видят ли меня прохожие – в машине с личным шофером, гадают ли, кто же я такая (может, новая героиня из «Жителей Ист-Энда»). Впрочем, мы едем по внутренней полосе шоссе, и меня наверняка не видно.
– Значит, вас будут показывать в «Утреннем кофе»? – спрашивает шофер.
– Да, – отвечаю я и чувствую, как по лицу опять расползается широкая улыбка.
Господи, надо перестать улыбаться. Вряд ли настоящие звезды начинают лыбиться, как слабоумные, всякий раз, когда их спрашивают: «Вас что, будут показывать по телевизору?» Наверняка они отвечают: «Само собой, будут, для чего же еще меня везут на студию, придурок?»
– А для чего вас пригласили? – прерывает мои мысли шофер.
Я чуть не брякаю: «Чтобы прославить и дать бесплатных шмоток», но вовремя понимаю, что он имел в виду, и надменно объясняю:
– Чтобы рассказать правду про финансовую аферу. «Дейли уорлд» опубликовала мою статью, продюсер ее прочитал и пригласил меня на шоу.
– А раньше на телевидении бывали?
– Нет, – вынуждена признаться я. – Не бывала. Мы останавливаемся на светофоре, и водитель оборачивается и рассматривает меня.
– Вы справитесь, – улыбается он. – Главное, держите себя в руках.
– В руках? – смеюсь я. – Я даже не нервничаю, а наоборот… я уже не могу дождаться.
– Вот и хорошо. Тогда у вас все будет нормально. А то, знаете, некоторые думают, что все в порядке, что они довольны и счастливы, а потом садятся на тот самый диван в студии, видят, как на камере зажигается красный огонек, и вдруг понимают, что сейчас на них смотрят два с половиной миллиона человек по всей стране. В этот момент у некоторых не выдерживают нервы. Не знаю уж почему.
– Ой, – пищу я после некоторой паузы. – Ну, я… не такая, как эти некоторые… У меня все получится!
– Тогда все в порядке.
– В полном, – вторю я с уже меньшей уверенностью и пялюсь в окно.
У меня все будет хорошо. Это точно. Я вообще всегда держу себя в руках, и на этот раз…
Два с половиной миллиона человек.
Мамочки мои. Если подумать, не так уж и мало, да? Два с половиной миллиона человек сидят перед телевизорами и смотрят. На мое лицо смотрят. Ждут, что я им скажу.
Боже. Хватит об этом думать. Главное – помнить, как я хорошо подготовилась к интервью. Я несколько часов репетировала перед зеркалом и практически наизусть знаю, что буду говорить.
Как сказала Зелда, не надо слишком углубляться в подробности. Все должно быть просто и понятно, потому что семьдесят шесть процентов зрителей «Утреннего кофе» – домохозяйки и молодые мамаши, которые усидчивостью не отличаются. Зелда долго извинялась за то, что мне придется все «упрощать», прибавляя, что для финансового эксперта, каковым я являюсь, это ужасно неприятно. Конечно, я с ней соглашалась.
Но, по правде сказать, я рада. Вообще, если уж начистоту, лично для меня – чем проще, тем лучше. Одно дело писать статью с кипой материалов под рукой, и совершенно другое – отвечать на коварные вопросы в прямом эфире. Страшно! Хотя Зелде я в этом, естественно, не призналась – еще подумает, что я совсем дура.
В общем, начну я так: «Если бы вам предложили выбрать настольные часы или двадцать тысяч фунтов, что бы выбрали?»
На что Рори или Эмма ответят: «Конечно, двадцать тысяч фунтов!»
А я скажу: «Вот именно. Двадцать тысяч фунтов». Потом сделаю паузу, чтобы все успели понять разницу, и продолжу: «К сожалению, когда „Флагстафф Лайф“ предложили своим клиентам в подарок настольные часы за перевод средств на другой вклад, они не сообщили им, что при этом клиенты потеряют двадцать тысяч фунтов!»
Эффектная фраза, правда? Рори и Эмма зададут мне пару несложных вопросов типа: «Как людям защитить себя?» – и я дам простые и легкие ответы. Ну а в конце, чтобы никого слишком не донимать занудством, мы обсудим, что можно купить на двадцать тысяч фунтов.
На самом деле этой части я жду с особым нетерпением. Я уже массу вещей придумала. Вы, например, знаете, что на двадцать тысяч можно купить пятьдесят две пары часов от «Гуччи» и при этом еще останется на сумочку?
Когда мы подъезжаем к воротам студии, таким знакомым по заставкам к телешоу, я чувствую восторг. Вот я и здесь. Я все-таки попаду на телевидение!
Нас пропускают через шлагбаум, и мы останавливаемся перед огромными дверями. Шофер открывает дверцу машины, я выхожу, коленки слегка подрагивают, но я беру себя в руки и уверенно поднимаюсь по ступенькам. Вхожу в вестибюль и шагаю к стойке.
– Я на «Утренний кофе», – говорю я и смеюсь, вдруг понимая, как это звучит. – В смысле…
– Не надо объяснять, в каком смысле, – вежливо, но устало отвечает девушка-администратор. Потом просматривает список имен, набирает номер. – Джейн, пришла Ребекка Блумвуд, – и указывает мне на ряд мягких кресел. – Скоро за вами придут.
Напротив меня сидит тетка средних лет с черными растрепанными волосами и крупными янтарными бусами. Она достает сигарету, и я, хотя уже давно не курю, вдруг чувствую страшное желание покурить.
Не то чтобы я нервничаю, просто не отказалась бы от сигаретки.
– Извините, – окликает тетку администратор, – здесь не курят.
– Черт, – хрипит та. Глубоко затягивается, потом тушит сигарету в кофейном блюдце и заговорщицки мне улыбается: – Вас тоже на шоу пригласили?
– Да. И вас?
– Рекламирую свой новый роман «Кровавый закат». – Она взволнованно понижает голос: – Захватывающая история о жгучей любви, алчности и убийстве на фоне жизни южноамериканских наркобаронов.
– Ого, – говорю я. – Похоже, где-то уже…
– Давайте подарю вам книгу, – перебивает меня женщина, роется в сумке и достает томик в пестрой обложке. – Напомните, как вас зовут?
Напомнить?
– Ребекка. Ребекка Блумвуд.
– «Бекки, с любовью от чистого сердца», – громко объявляет она, выводя каракули на форзаце. Потом размашисто расписывается и передает книгу мне.
– Спасибо большое, – быстро смотрю на обложку, – спасибо, Элизабет.
Элизабет Пловер. Впервые слышу это имя.
– Наверное, вам любопытно, откуда я так много знаю об этом жестоком и опасном мире? – спрашивает Элизабет. Она наклоняется ко мне, огромные зеленые глаза сверкают. – Дело в том, что я три долгих месяца жила с наркобароном. Я его любила. Многому от него научилась… и потом предала его. – Голос переходит на дрожащий шепот: – До сих пор помню, как он на меня смотрел, когда его уводила полиция. Он знал, кто это сделал. Он знал, что я его Иуда Искариот. И все же… непостижимым образом он любил меня.
– Вот это да! – Сама не знаю почему, но меня ее история впечатлила. – Это все случилось в Южной Америке?
– Нет, – отвечает она, немного помедлив. – Но наркобароны – они ведь везде наркобароны.
– Ребекка? – В вестибюль входит девушка с гладкими черными волосами, одетая в джинсы и черную водолазку. – Я Зелда, мы вчера с вами говорили. Помните?
– Зелда! – Элизабет вскакивает. – Как поживаешь, дорогуша? – Она простирает руки.
Зелда непонимающе смотрит на нее.
– Простите, а мы разве… – Ее взгляд падает на обложку книги. – Ах да, действительно. Элизабет Плюммер. Наш специалист спустится за вами через несколько минут. А пока выпейте кофе, – улыбается она, потом поворачивается ко мне: – Ребекка, вы готовы?
– Да! – энергично отвечаю я. (Признаюсь, мне очень приятно, что Зелда сама лично спустилась за мной. Она ведь явно не всех так встречает.)
– Рада с вами познакомиться, – пожимает мне руку Зелда. – И рада, что вы пришли на шоу. У нас, как обычно, цейтнот, поэтому, если вы не против, давайте сразу пойдем в гримерную и по дороге поговорим.
– Конечно. – Я изо всех сил стараюсь не выдать восторга.
В гримерную! Круто!
– Должна вам сообщить, что планы немного изменились. Беспокоиться не о чем… От Беллы ничего не слышно? – спрашивает она администратора.
Та качает головой, и Зелда бормочет что-то вроде: «Вот дура».
– Пойдемте, – она направляется к дверям. – Боюсь, сегодня это место больше обычного похоже на сумасшедший дом. Одна наша постоянная соведущая подложила нам свинью, нужно ее кем-то срочно заменить. Потом на кухне несчастный случай произошел… – Мы идем по коридору с зеленой ковровой дорожкой, здесь снуют целые толпы. – Кроме всего прочего, у нас сегодня выступают «Вестлайф», их фанаты уже все телефоны нам оборвали. Придется искать в гримерке место для кучки юнцов с раздутым самомнением.
– Ясно, – беспечно говорю я. А сама даже взмокла.
«Вестлайф»? Но они же… жутко знаменитые! И я буду выступать с ними в одном шоу! И смогу с ними познакомиться и все такое? И потом мы, может, даже сходим куда-нибудь пропустить по рюмочке и вообще очень подружимся. Они, конечно, немного младше меня, но это неважно. Я буду им как старшая сестра.
И может, я даже буду с одним из них встречаться! Точно! С этим красавчиком-брюнетом. Натаном. (Или Итоном? В общем, не знаю, как там его зовут.) Он поймает украдкой мой взгляд после шоу и тихонько пригласит меня поужинать в ресторане. Мы пойдем в маленький и тихий ресторанчик, и сначала наши отношения будут развиваться в полной тайне, но потом пресса пронюхает о них и мы станем известной парой – из тех, что вместе ходят на все премьеры. И я буду надевать…
– Вот мы и пришли, – говорит Зелда, и я, очнувшись, оглядываюсь.
Мы стоим на пороге странной комнаты: сплошь зеркала и лампы. Перед зеркалами в креслах сидят трое, на них накидки-пелерины, и им на лица наносят грим девушки в модных джинсах, еще одному человеку делают укладку. Играет негромкая музыка, воздух полнится гулом приглушенных голосов и смесью ароматов лака для волос, пудры и кофе.
В общем, именно так я себе представляю рай.
Зелда подводит меня к рыжеволосой девице.
– Хлоя сделает вам лицо, и потом мы отведем вас в гардеробную. Хорошо?
– Отлично. – Я не могу сдержать восхищенной улыбки, оглядывая косметическую коллекцию Хлои. На столике миллион кисточек, баночек и тюбиков, и все как на подбор хороших марок – в основном «Шанель» и «МАК».
Боже, какая профессия! Я всегда знала, что мне нужно было стать стилистом-визажистом.
– Теперь по поводу вашего интервью, – продолжает Зелда, когда я усаживаюсь в крутящееся кресло. – Как я уже говорила, с тех пор как мы с вами все обсудили, кое-что изменилось…
– Зелда! – слышится мужской голос из коридора. – Белла на телефоне!
– Вот черт. Слушайте, Ребекка, мне надо отлучиться – срочный звонок, но я вернусь, как только смогу. Хорошо?
– Ну конечно! – радуюсь я.
Хлоя накидывает на меня пелерину и забирает волосы широкой мягкой повязкой. По радио передают мою любимую песню Ленни Кравитца. Лучше и не придумаешь.
– Я очищу вам кожу, протру тоником, а потом нанесу тон, – информирует Хлоя. – Пожалуйста, закройте глаза…
Я закрываю глаза и через несколько секунд чувствую, как в мое лицо втирают прохладный крем. Самое приятное ощущение в мире. Я могла бы тут весь день просидеть.
– И для чего вас пригласили на шоу? – интересуется Хлоя.
– Финансы. Я буду говорить про финансы. Если честно, я так расслабилась, что с трудом припоминаю, зачем я тут.
– Ах да. – Хлоя колдует над моим лицом. – Финансы. – Она тянется к палитре теней, смешивает пару цветов, потом берет кисть. – Так, значит, вы финансовый эксперт?
– Ну, – скромно пожимаю я плечами, – вроде того.
– Здорово! – восхищается Хлоя. – А я ничего не смыслю в денежных вопросах.
– Я тоже, – поддакивает темноволосая девушка с другого конца комнаты. – Мой бухгалтер бросил все попытки объяснить мне, что к чему. Стоит ему сказать «отчетный период», как я впадаю в ступор.
Я уже готова воскликнуть: «Вот и со мной та же история!» – и втянуться в милую девичью болтовню, но вовремя вспоминаю, что такие слова прозвучат не особо профессионально. Я же тут вроде как в роли финансового эксперта.
– На самом деле все просто, – улыбаюсь я, – нужно только понять три основных принципа.
– Да? – Черноволосая девушка замирает с феном в руках. – А какие?
– Сейчас. – Я медлю и тру кончик носа. – Так, первый принцип… – Господи, у меня в голове совершенно пусто.
– Извините, Ребекка, – говорит Хлоя, – но придется вас прервать. (Слава богу.) Я думаю, помада подойдет малиново-красная. Как вам?
За всей этой болтовней я не слишком много обращала внимания на то, что она делала с моим лицом. Но теперь, вглядываясь в свое отражение, не верю тому, что вижу… У меня огромные глаза... и скулы потрясающие… Честное слово, я себя не узнаю. Почему я не крашусь так каждый день?
– Ух ты! – выдыхаю я. – Просто фантастика!
– Было легко, потому что вы такая спокойная. – Хлоя берет косметичку. – Некоторые тут так трясутся, что сложно грим накладывать, даже знаменитости нервничают.
– Правда? – Я навостряю уши в ожидании сплетен.
Но нас прерывает голос Зелды:
– Простите, Ребекка! Ну, как у нас тут дела? Грим отличный. А волосы?
– Стрижка хорошая. – Хлоя перебирает несколько прядей моих волос. – Я только уложу их феном и блеском пройдусь.
– Прекрасно. А потом мы пойдем в гардеробную. – Она заглядывает в свою папку, присаживается на крутящийся стул рядом со мной. – Так, Ребекка, нам нужно обговорить вашу тему.
– Хорошо, – отвечаю я так же деловито. – Я подготовилась. Все очень просто и доступно.
– Возникла небольшая проблема. Вчера на совещании мы обсудили этот момент и решили не упрощать все так сильно, – улыбается она. – Вы можете углубляться в профессиональные подробности сколько угодно! Графики, цифры…
– А… понятно, – испуганно бормочу я. – Ну что ж… отлично! Правда, я все равно постараюсь сохранить доступность…
– Мы бы не хотели обращаться к зрителям, как к несмышленым детям. Они же не конченые идиоты! – Зелда понижает голос: – К тому же вчера нам сообщили результаты опроса, и оказалось, что восемьдесят процентов телезрителей чувствуют, что все или некоторые телеведущие общаются с ними, как с тупицами. Словом, нужно исправлять ситуацию. И вместо простой беседы мы устроим горячие дебаты!
– Горячие дебаты? – спрашиваю я тоном, который не выдает и сотой доли моей тревоги.
– Вот именно! Мы хотим очень напряженной дискуссии! Обмен мнениями, спор. Что-то в этом духе.
Мнения? Но у меня нет никаких мнений.
– Ну как, согласны? – хмурится Зелда. – Вид у вас немного…
Срочно возьми себя в руки!
– Все в порядке. Просто… жду с нетерпением! Горячие дебаты. Прекрасно! И… с кем у меня будет дискуссия?
|
|
|
