 |
Вечная память боевым товарищам
|
|
|
|
На КУОС училось много замечательных ребят, практически каждый из них заслужил, чтобы о нем была написана отдельная книга, и я уверен, что будут такие книги. Об одном из них не могу не рассказать особо. Он доказал, что достоин этого всей своей жизнью. Я имею в виду Александра Пунтуса. Мы учились с ним в одной группе. Он хорошо вписался в коллектив группы, был открытым и добрым по характеру, с хорошим чувством юмора.
Как-то, например, рассказывая анекдот, употребил нецензурное выражение. Что делать, из песни слова не выкинешь. Володя Глебов из Рязани отреагировал моментально:
— Саша, фу как грубо! Ну как же так можно? Это так на тебя не похоже!
С этого момента за Сашей с легкой руки Володи закрепилась кличка Грубый. Это особенно было комично, зная его веселый нрав. После обучения на Курсах Саша вернулся в свой Брест.
Когда начались боевые действия в Афганистане, Александр Пунтус в составе «Зенита» прибыл в Кабул, где принимал участие в проводимых боевых операциях: так, например, 27 декабря 1979 года был во главе группы «Зенита», которой предстояло взять телеграф. В 20.20 группа разведчиков-диверсантов во главе с Александром при поддержке взвода ВДВ подъехала на автомобиле «ГАЗ-66» и двух БТР к телеграфу. Поначалу Александр с помощью переводчика пытался договориться с охраной телеграфа мирным путем, но афганский офицер категорически отказался пропустить советских представителей на телеграф, сославшись на то, что недавно около телеграфа прогремел взрыв (группа Б.А. Плешкунова взорвала «колодец») и здание телеграфа подверглось разрушению.
Пунтусу пришлось давать команду на штурм. Бронетранспортер сбил ворота и въехал во двор телеграфа, огнем из пулеметов и автоматов нейтрализовал часть охраны объекта, размещенную в караульном помещении. Через 20 минут все 32 человека охраны были обезоружены и помещены в караульное помещение. Другие сотрудники телеграфа также были собраны в одном из помещений и находились там до утра, пока им не разрешили идти по домам. Какого-либо сопротивления они не оказывали. Ребята покормили их, как могли, успокоили. Уже на следующий день сотрудники телеграфа работали в обычном режиме. Потерь с обеих сторон при захвате телеграфа не было.
|
|
|
Через 2 месяца Александр вернулся в свой родной Брест. В июне 1980 года вновь был призван на сборы в Балашиху для подготовки к вылету в Афганистан вместе с Юрой Чечковым, который до этого недавно прибыл в Брест из Свердловска.
На этот раз вылетали в составе оперативно-боевого соединения «Каскад», в состав которого входили отряды «Карпаты», «Кавказ», «Памир», «Тибет» и «Урал».
Александр Пунтус и Юрий Чечков были зачислены в оперативный отряд «Урал», командиром которого был назначен подполковник Набоков. Вместе с отрядом «Урал» вылетела штабная группа и руководство соединения «Каскад».
Из Москвы в Кабул вылетели на транспортном самолете Ил-76. Эта командировка в Афганистан у Александра не заладилась с самого начала: при погрузке в Москве микроавтобус сверх всякой меры загрузили ящиками с патронами; машина глубоко просела. На разгрузке в Кабуле Пунтус вызвался выгрузить машину из самолета. Начал съезжать по трапу, но не учел, что машина перегружена. В какой-то момент начал тормозить, но автомобиль продолжал движение по инерции и съехал с трапа, повиснув на «брюхе». Ребятам пришлось практически на руках вытаскивать его на землю. Саша очень переживал эту неудачную выгрузку. Она была еще омрачена тем, что фюзеляж самолета был при этом помят.
По прибытии в Кабул расселились в следующем порядке: на «Вилле-1» — четыре оперативные группы и часть штабной группы, на «Вилле-2» — две оперативные группы, руководство соединения и остальная часть штабной группы. Пунтус и Чечков оказались на «Вилле-2».
|
|
|
Александру довелось принимать участие во многих боевых операциях в Кабуле и его пригородах в составе оперативных групп. По совместительству являлся бессменным оперативным водителем того самого автомобиля, который он несколько «покалечил» при разгрузке.
В сентябре 1980 года руководством ограниченного контингента советских войск в Афганистане была спланирована операция по очистке от бандитов окрестностей столицы страны в радиусе до 100 км.
В этой операции принимал участие и отряд «Урал» в полном составе. На виллах оставалась лишь часть штабной группы и руководство.
Отряд «Урал» был разбит на две части. Первая в составе трех групп во главе с Набоковым выступала вместе с 345-м парашютно-десантным полком на северном и северо-восточном направлениях. Вторая, в составе трех групп во главе с заместителем А.А. Набокова Ф.Ф. Ереминым, выступала вместе с мотострелковым полком в восточном направлении.
Другие части советских войск действовали соответственно на южном, юго-западном и юго-восточном направлениях. Проведение этой операции планировалось в течение 20 суток с последующим возвратом частей и отрядов на постоянные базы дислокации.
В состав второй части отряда «Урал» были зачислены А. Пунтус, В. Кузьмин, Ю. Чечков, В. Спирин, В. Белюженко, Е. Голуб, преподаватель КУОС Б.А. Плешкунов и другие. Вместе с подразделениями «Урала» действовали также сотрудники МВД СССР в составе группы «Кобальт» и небольшие группы «зеленых», составленные из сотрудников афганской службы безопасности ХАД, прошедших ранее специальную подготовку под руководством преподавателей КУОС. Часть отряда «Урал» под руководством командира отряда Набокова возвратилась на место постоянной дислокации на «Виллу-1» без потерь, как говорится, без единой царапины. А вот с другой частью отряда, которой командовал Еремин, с самого первого дня выхода в рейд начались неприятности.
На вторые или третьи сутки похода при «зачистке» группы кишлаков на фланговом прикрытии оказались Плешкунов, Голуб и Белюженко. По убеждению командира Еремина, на этом направлении вряд ли можно было ожидать опасностей. Однако именно на этом участке появилась большая группа душманов, и завязался бой. Евгения Голуба ранило в руку, а Виталию Белюженко пуля из БУРа раздробила бедро, и нога повисла на мышечных тканях. Борис Андреевич отбивался от наседающих «духов» и прикрывал раненых товарищей. Когда Плешкунову вместе с Голубом удалось перебросить Виталия через дувал, они даже не поняли сразу, где же его нога: она висела на другой стороне дувала. На руках вместе с Женей Голубом они все-таки смогли, отбиваясь от наседавших врагов, донести Виталия Белюженко до своих. Удивительно, но после довольно длинного пути по пыли и грязи, после огромной потери крови врачи в госпитале смогли пришить ногу и вытащить Виталия с того света. Нога прижилась, и сейчас, глядя на Виталия Белюженко, трудно представить, что он был практически без ноги. На мой взгляд, выздоровлению Виталия способствовала недюжинная физическая выносливость и сила духа, которые он приобрел, занимаясь в секции самбо в Высшей школе КГБ у тренера Бориса Ионовича Васюкова. Перед окончанием учебы в школе Виталий стал мастером спорта по самбо.
|
|
|
За этот бой и проявленный героизм Виталий Степанович Белюженко был представлен к званию Героя Советского Союза. Награждение состоялось через несколько месяцев.
Подобная «случайность» в ходе рейда, которая произошла с нашими товарищами, никак не насторожила Еремина, и он не придал этому эпизоду большого значения. По-прежнему был уверен в том, что все идет по плану и его отряду удастся в ходе рейда найти в душманских отрядах американского советника и захватить его в плен. Еремин был все время в плену этих идей и, как показали следующие события, не сделал для себя должных выводов.
В ходе 14—15-го дня рейда были получены непроверенные данные о том, что в районе их рейдового маршрута появился отряд «духов» и что якобы среди них видели европейца.
Под впечатлением своих идей вместе с командиром МСП Еремин отдает распоряжение о выходе в заданный район двух групп «Каскада» с целью захвата американского советника. Поход, по представлениям исполнителей, мог длиться сутки-двое, поэтому были взяты с собой в вещмешках необходимые вещи, сухой паек, боеприпасы и другое снаряжение.
|
|
|
Колонна была сформирована из двух оперативных групп «Каскада», группы «Кобальта» и в качестве прикрытия от МСП было выделено до полуроты солдат. Часть пути отряд прошел на БМП, а затем двинулся в пешем строю.
На горное плато вышла колонна численностью примерно 120 человек, в которой были Александр Пунтус, Юрий Чечков, Владимир Кузьмин и Александр Петрунин.
Колонна растянулась, так как долго шла пешком, и с собой было довольно много груза. По ночам были заморозки, поэтому взяли с собой и теплые вещи. Естественно, что все устали. Надо к тому же иметь в виду, что действия проходили в горах на высоте около 2000 метров и сказывалось кислородное голодание. Когда колонна втянулась в лощину, с двух нависающих высоток душманы открыли плотный огонь. Классическое место для засады! Значит, боевой дозор не был организован должным образом. В этом неравном бою погибло много наших, среди них 4 «каскадера»: Пунтус Александр Антонович, Чечков Юрий Александрович, Кузьмин Владимир Петрович и Петрунин Александр Анатольевич.
Надо сказать, что Владимир Кузьмин появился в Афганистане наперекор судьбе. Дело в том, что, еще работая в московском управлении, он с трудом добился направления на учебу на КУОС.
Во время прохождения медкомиссии перед прыжками в десантной дивизии под Тулой у него обнаружили язву желудка и отстранили от прыжков. Председатель медкомиссии разрешил Кузьмину после его настоятельных просьб совершить прыжок только под личную ответственность Набокова Анатолия Алексеевича. В конце обучения на курсах он прошел медицинское переосвидетельствование в московском управлении. С удивлением врачи констатировали, что язва зарубцевалась. Получается, что сильные физические и психологические нагрузки во время обучения на курсах привели к выздоровлению. Из военной практики известно, что такое иногда случается.
У одного из участников того боя — Владимира Спирина насчитали 8 пулевых попаданий, большая же часть пуль, на его счастье, оказалась в бронежилете. Другой участник боя, боец группы «Кобальт» Исаев, один отстреливался от душманов всю ночь. Он не позволил душманам надругаться над телами погибших товарищей, в том числе и над Сашей Пунтусом. До этого боя его все звали рыжим за цвет волос, после боя — седым. Он был представлен за проявленный героизм к званию Героя Советского Союза.
|
|
|
В этом последнем своем бою Саша Пунтус, по словам очевидцев, сражался отчаянно, ожесточенно, до последнего. Вел бой на главном направлении. При сдерживании душманов принял огонь на себя. Проявил жертвенность, прикрывая собой отход бойцов. В магазине автомата остался только один патрон. По оценке экспертов, в Сашу стреляли даже в мертвого. Всего у него насчитали 16 пулевых ранений. Душманы успели снять с него ботинки. Большего им не удалось, этого не позволил им Исаев.
У Александра с собой был секретный пистолет для бесшумной стрельбы, который он прикрыл своим боком, будучи смертельно раненным. Душманы не обнаружили его, и позже ребята передали Набокову пистолет в окровавленной кобуре.
Ребята рассказывали, что встречать тела своих геройски погибших земляков вышел практически весь Брест. Они того заслужили.
В сборнике стихов полковника группы специального назначения «Вымпел» Владислава Ревского «Афганский синдром» есть стихотворение, посвященное погибшим в этом бою ребятам.
Внезапный бой
Погибшим в ночь на 20 октября 1980 года А. Пунтусу, В. Кузьмину и А. Петрунину посвящается
Казалось, тишина в округе будет вечной.
Поэтому и шли гурьбой беспечной —
Спускаясь с гор в окрестностях Кабула.
И будто бы теплом уже своим подуло...
Не ведали советские ребята,
Что ночь — последняя в их жизни дата...
Пусть не повторится эта ночь проклята!
Но мы, живые, будем помнить свято,
Что убили их душманы не предвзято.
Они ведь тоже свои семьи защищали,
Когда в засаде автоматы их трещали.
Но семьям павших не легче от того,
Что «духи» те о них не знали ничего...
За что ж они кормильцев потеряли?
Зачем в чужие дали их послали?...
В книге Юрия Ивановича Дроздова «Вымысел исключен» помещены стихи советника советского посольства в Кабуле Игоря Остапкина, посвященные Александру Пунтусу:
Я сегодня человека встретил,
У подъезда издали заметил
И подумал — долго не встречался, —
Подошел, а вышло — обознался.
Тот же рост и так же ладно скроен,
Иронически он был всегда настроен,
Улыбался в черные усы.
Броской был, мужской он красоты.
Помню, как знакомились мы в Чаке,
Где стоял с друзьями он для драки,
Спали средь развалин ресторана,
Ветер с гор будил их утром рано.
А окрест глядели пулеметы.
У ребят военные заботы:
Кто-то заступает в караул,
Чтобы спал спокойно тот аул.
Ну а мы сидели у костра,
Водка, как всегда, была остра.
А закуска — суп, еще консервы.
Выпили, чуть-чуть ослабли нервы.
В сумерках блеснули анекдоты,
Кто-то невзначай поддел кого-то.
Ну и он ввернул здесь пару фраз,
Жизнью подтверждаемых не раз:
«Водки, братцы, много не бывает,
Просто нам закуски не хватает!»
Тут бродячий кот прервал беседу
В поисках остатков от обеда.
Чтоб нахал застолью не мешал,
Пистолетом он его пугал.
А потом мы в БэТэРе спали
И от холода всю ночь дрожали.
Утром, чуть забрезжило светило,
Вертолеты сверху опустились,
Мы простились с новыми друзьями,
И в тепло, уют умчались сами.
Я сегодня человека встретил,
У подъезда издали заметил
И подумал — долго не встречался, —
Подошел, а вышло — обознался.
Тот же рост и так же ладно скроен,
Иронически он был всегда настроен,
Улыбался в черные усы.
Броской был, мужской он красоты.
И еще однажды в воскресенье
Земляка отметить день рожденья
Собрались в кругу однополчане.
Кружками заздравно застучали.
За столом сидел я рядом с ним,
Сильным, смелым, умным, молодым.
Александром звать, а сам из Бреста.
Там живет и там нашел невесту,
Двое сыновей и мать-старушка...
Стукнулись заздравно наши кружки.
Пели песни и стихи читали,
Я узнал их радости, печали,
И хотя они всегда смеялись,
В песнях грустные слова встречались:
Как в бою ты ранен, враг уж близко,
Наклоняется к тебе наемник низко.
Вот уже и кольт к виску приставил,
Улыбаясь, щуря левый глаз:
«Много красных к черту я отправил.
Русского кончаю в первый раз...»
Их по свету много поносило,
Всякое в судьбе скитальцев было.
Краток о себе его рассказ:
«Выполнять готов любой приказ.
Лишь по праздникам погоны носим,
В пекло мы пойдем, зачем, не спросим».
Он этапы разные прошел,
Орденом за смелость награжден,
Был во многих дерзких заварушках.
Стукнулись в знак дружбы наши кружки.
Многое сумел бы я узнать,
Если б разрешалось рассказать.
Он позвал к себе, я отказался,
Как всегда, на день другой сослался.
Мы ценить общенье не умеем
И об этом после сожалеем.
Я сегодня человека встретил,
У подъезда издали заметил
И подумал — долго не встречался, —
Подошел, а вышло — обознался.
Сумерки спешат уже к окну.
Телефон прорезал тишину,
Голос в трубке земляка тревожен,
Говорит он тихо, осторожно.
Говорит, нелепый вышел случай,
С болью имя я его услышал.
До последнего патрона он стрелял.
А потом сознанье потерял.
Он погиб, как в песне, что мы пели,
Раненый — его добить успели,
И помочь ребята не смогли,
Сашку, что из Бреста, не спасли.
Он погиб реально, не в рассказе,
Двое сыновей остались сразу.
Рослые, с прямым, открытым взглядом.
Да еще останутся награды.
Я сегодня человека встретил,
У подъезда издали заметил
И подумал — долго не встречался, —
Подошел, а вышло — обознался.
Тот же рост и так же ладно скроен,
Иронически он был всегда настроен.
Улыбался в черные усы.
Броской был, мужской он красоты.
Идо слез обидно мне признаться,
Больше не могу я обознаться,
Встретившись с похожим человеком,
Кто ушел от нас уже навеки!
Другие подробности боя спецгруппы отрядов «Каскад» и «Кобальт» у кишлака Шиваки описаны и в ряде книг [6, 7]
|
|
|
