Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Мифическая классовая борьба




Время Советского Союза постепенно уходит от нас, вместе с ним уходит и марксистский взгляд на исторические и социальные процессы в человеческом обществе. В чем именно выражается этот уход, каждый пусть решит для себя сам. Мы начинаем все больше и больше смотреть на социальные процессы неидеологизированно, а точнее, перестали бояться презентовать наши взгляды на общество. Тем самым я вовсе не хочу сказать, что отсутствие государственной идеологии это плохое явление. К нему вообще, на мой взгляд, нужно относиться нейтрально. Мало того, идеологии сейчас нет практически везде, а именно в большинстве стран развитого мира, поскольку они являются капиталистическими. Я бы трактовал капитализм как универсальный образ жизни в любом историческом контексте, но не думаю, что буду в таком взгляде поддержан.

Враг народа (не в советском понимании этого слова) – это его хозяин и эксплуататор. Не отрицаю при этом и наличие здравомыслящих народных представителей, которые не видят по ту сторону себе подобных в социально-экономическом положении какого-либо классового врага, и очень их за это уважаю. Для представителей народа не составляет труда поливать грязью кого бы то ни было и даже так называемых капиталистов. Зато если спросить их, кого конкретно они понимают под словом «капиталист», мы услышим воистину восхитительные примеры, начиная от российских депутатов на всех уровнях власти и президентах Путине или Медведеве и заканчивая Биллом Гейтсом или Стивом Джобсом. Таким образом, мы убеждаемся в том, что наш народ абсолютно безграмотен в отношении идентификации «капиталистов» и в действительности не может даже назвать имена большинства таковых потому, что просто не осведомлен о них и лишь воспроизводит те громкие имена, которые им преподносят средства массовой информации. А имена эти, кроме как провокации раздражения или вознесенного щебетания с пеной у рта им больше ничего по большому счету не дают. Мало того, «капиталисты» воспринимаются народом как враги. Если же уточнять, почему они являются врагами, то, скорее всего, услышим про эксплуатацию, информационное или экономическое рабство, купание в деньгах, роскошные апартаменты на самых дорогих курортах мира или что-то еще более гадкое и абстрактное, либо вообще невнятное. Все перечисленное представители народа могут выдать за инструменты «капиталистов» борьбы с народом. На деле же они абсолютно не понимают (а удивления это, между прочим, никакого у меня не вызывает), что никто против народных масс (или пролетариев, если хотите) в активной фазе никогда не боролся. Тяжелые условия труда и низкая заработная плата – лишь способы сдерживания роста благосостояния низших социальных слоев, но никак не способ борьбы с ними. Борьба означает стремление к уничтожению и радикальному преобразованию чего-либо, которое обосновывающееся активными действиями, исходящими от одной или более сторон. А разве хотели этого когда-нибудь господа данного мира? Да вовсе не хотели! Неужели кому-то до сих пор непонятно, что господин не может существовать без раба?

Невозможно говорить о борьбе «капиталистов» против народа, поскольку тот, кто утверждает, что так оно на деле и происходит, никогда не видел этой борьбы вживую, не видел ее иллюстрации на конкретных примерах. Правило «не верь, пока сам не увидишь и убедишься, что действительно видел это» здесь как нельзя кстати. А видел ли кто-то классовую борьбу как непрерывное социально-экономическое явление, актуальное для всей мировой истории? Видели рабов и господ, крестьян и феодалов тоже видели, а борьбы не видели и при этом утверждают, что она была, есть и будет, приводя к тому исторические примеры якобы иллюстраций протекания классовой борьбы. Я, конечно, понимаю, что факт – вещь железная и упрямая, но использовать ее не по назначению в своих корыстных целях – это как минимум некрасиво. Все рабочие забастовки, крестьянские восстания, революции «снизу» и все такое прочее – это вовсе не одного дерева плоды, а явления, индивидуально формировавшиеся согласно контекстуальным историческим условиям того времени и места, которые в своем синтезе могут быть рассмотрены в частном порядке. Судите сами: разве можно говорить о какой-либо вообще логической связи между Великой Октябрьской революцией и забастовкой 2007 года на заводе автомобильной корпорации General Motors в США. Никакой связи тут нет и быть не может, ведь два этих события возникли на совершенно разной почве. Стоит, правда, оговориться относительно последнего, что целью его не было свержение легитимного государственного режима, а скорее социально-экономические нужды. А вот большевиками после октябрьских событий был развернут экономический террор против «капиталистов» путем предварительного внедрения в политику. Американские рабочие бастовали за улучшение своих условий, а не активно боролись против своих хозяев. Если гипотетически предположить, что при весьма конструктивном диалоге между хозяевами и рабочими для последних охота выдалась удачная, то невольно возникает вопрос: а на что рабочие будут жить? Кто им платить-то будет? Абсурден и умилителен тот бунт, в случае поражения в котором нельзя безопасно отступить, если ты этот бунт начал. Если вдруг кого-то пример с Великой Октябрьской революцией не устроил, возьмите забастовку 1962 года в Новочеркасске. В этом случае рабочие боролись за нормальные экономические условия в контексте дефицита продовольствия, у американцев же была несколько иная ситуация. В нашей же стране события прошли по бунтарскому сценарию, приведшему к человеческим жертвам. Но обе порожденные забастовки были порождены стремлением добиться от работодателей большей заботы о рабочих и об их семьях. Будь в тех двух контекстах все нормально, данные события вовсе не имели бы место. И никаких предпосылок для упоминаний о классовой борьбе относительно этих примеров тоже бы не возникло. Однако даже после Новочеркасского расстрела (что уж там об Америке), жизнь продолжилась, и никто даже не думал организованно бороться против тех, кто выше их, даже если подобные суждения, поддержанные соответствующим эмоциональным фоном, и ходили в среде восставших. Более того, обе окинутые взглядом забастовки, на мой взгляд, следует сводить исключительно к трудовому конфликту работников и тех, от кого первые зависят, будь то хозяева корпорации или государственные чиновничьи ведомства.

Многие, и особенно сторонники марксизма, говорят о вечной классовой борьбе истории, даже если названия классов меняются. Но сегодня о классовой борьбе говорить не просто глупо, так как нет никаких признаков даже подобия такой борьбы, а еще и неактуально. То, что сегодня многие называют классами, на деле, конечно, ими не является – это социальные прослойки. Принадлежность людей к так называемому высшему классу, порой употребляя слово «буржуазный», они определяют наличием у них значительных денежных сумм, высоких постоянных доходов элитной недвижимости, высокого поста на работе или финансовой успешности в бизнесе – вот их основные критерии различения богатого от бедного. Так или иначе, деньги и социальное положение и сегодня остаются доминирующим мерилом социальной стратификации. Те, кто заинтересованы в повышении своего социального положения и состоятельности вряд ли будут грабить или убивать, ведь криминальных элементов в обществе меньшинство, а закон является для подавляющего большинства морально непреодолимым и давящим инструментом доминирования. Рассмотрим в связи с этим воров, которых социологи любят относить к люмпен-пролетариату и маргиналам, не принимая во внимание тот факт, что они могут бедняками вовсе не являться. Доказательством тому является наличие в обществе криминальных авторитетов (предположим, что это продукт двадцатого века), хорошо известных в народе профессиональных воров (первый, кто приходит на ум – это Сонька «Золотая ручка»), а также художественные образы обеспеченных профессиональных воров, которые мы сплошь и рядом встречаем в искусстве. Достаточно вспомнить для этого несколько культовых картин из кинематографа. Это и трилогия «друзей Оушена» (одинадцать, двенадцать или тринадцать), и «Ограбление по-итальянски» и еще много чего похожего. Возвращаясь к определению социологами воров как низших социальных слоев общества, укажем, что грешит этим не только довольно-таки старая социология, относящаяся по времени к концу девятнадцатого – началу двадцатого века, но, к сожалению, также и современная социология и общественные стереотипы, или, по-другому, общественное мнение. Оно, как нам известно, формируется и меняется благодаря вмешательству извне. Кем именно? Наукой, политическими и общественными лидерами, средствами массовой информации, да и в целом разного рода и в разной степени известными широким слоям населения людьми, если им вдруг было суждено хоть немного изменить ментальные установки общества или хотя бы ряда его членов. А изменение взглядов членов общества, пусть даже только одного, которые не продвинут их дальше, я склонен считать непродуктивными. Итак, на общественное мнение каждый из нас может влиять продуктивно, либо непродуктивно. Общественное мнение, следовательно, не может меняться внутри самого себя, а делает это оно лишь под воздействием тех, кто способен реально на него повлиять. В этом смысле народные массы, поглощающие речи и мысли других, весьма ярко проявляют себя в качестве массового потребителя.

Современные реалии таковы, что для народа не осталось никакой возможности совершить революцию «на вилах и факелах». Научно-технический прогресс сегодня ушел так далеко, что технологический аспект силы общества явно превосходит ее физическую составляющую. В чем же, собственно, этот аспект проявляется? Прежде всего это оружие – как огнестрельное, так и разного рода военная техника и защитные военные сооружения, куда врагу без оружия вход заказан, а прием проводится с использованием ковровой дорожки. Таким образом, сегодня дорогу классовой борьбе перегородили научно-технический прогресс и мэйнстримизация электричества, без которой осуществление подавляющей массы технических процессов сегодня невозможно, будь то разговор по телефону, езда на автомобиле производство мебели. Но два этих явления, а также развитие внешнего и внутреннего шпионажа представителями государственных структур, породили явление, ужасное по своей и природе и непременно являющееся гарантом стабильности в государстве и по сей день. Имя этому явлению – паноптизм, и ему я считаю важным посвятить остаток сочинения, поскольку нигде еще пока не встречал общего анализа данного явления. Если же для вас паноптизм не представляет никакого интереса, вы вольны закончить чтение данной работы, в которой я попытался в общих чертах показать, почему классовая борьба не существует в природе как историческая реальность, почему по своей сути она является для униженных и оскорбленных мифом и почему на самом деле ни одна из сторон не совершает действительно активных действий, направленных на борьбу со своим социально-экономическим врагом или хотя бы экономически чуждым элементом.

Сложно однозначно сказать, каковы сегодня перспективы паноптизма в будущем. Станет ли он интенсивнее и больше, вскрытие нам непременно покажет, но абсолютно уверенным каждому необходимо быть в том, что паноптизм будет бесповоротно совершенствоваться технологически и методически. Ради своей собственной безопасности и безопасности других я советую каждому разделять данную точку зрения и искренне надеюсь, что она не сойдет никому во вред при ее адекватном и полноценном восприятии.

Паноптические тенденции в современном обществе крайне сложно оценить по их силе адекватно. Причина тому – специфика исторического развития каждой отдельно взятой страны мира. Внимания заслуживают развитие экономики и высоких технологий, а также военно-политический статус рассматриваемой нами страны на мировой арене. Я не стал употреблять понятия «военный статус» и «политический статус», так как придерживаюсь такой точки зрения, что в мировой политике не только в наши дни, но и во все времена классический сценарий заключается в том, что в среде примерно равных между собой центр военного доминирования одновременно является и центром политического доминирования. Надеюсь, что многие разделят мою позицию и поддержат меня в ней. При этом заметьте, что я умолчал про доминирование экономическое, а теперь фактически проговорился. Если вы сравните уровень эффективности и технологической обеспеченности спецслужб, например, США и бедной африканской страны Бурунди (здесь на деле достаточно всего лишь осмысления разности по силе спецслужб этих двух стран), то увидите, насколько сильно это обусловлено уровнем экономического развития страны. Как ни крути, силы внутренней и внешней безопасности, пусть и небольшие, являются предметом гордости любого уважающего себя государства, а чем более эти силы экипированы и эффективны, тем более тратится государственного бюджета на их содержание и дальнейшее развитие.

Российская специфика в вопросе паноптизма весьма индивидуальна и не имеет аналогов в мире, о чем говорю без какого-либо преувеличения. Некоторые сходства мы можем сегодня найти разве что с КНДР, где уровень контроля над жизнью граждан, надо полагать, чрезвычайно высок и сопоставим разве что с антиутопическими литературными произведениями Оруэлла или Замятина. Теперь, наконец, о том, чем же уникальна в вопросе контроля над личной жизнью граждан наша страна.

Мы, россияне, до сих пор ужасаемся фактом массовых репрессий в 30х годах двадцатого века в СССР, которые не были возможны без наблюдения за «врагами народа» и стукачества граждан, желавших услужить Родине или просто завербованных советскими спецслужбами. Сегодня по отношению паноптизма в обществе наблюдается многополярность мнений, основную их массу я вытянул из приватных разговоров с другими людьми, потому и утверждаю, что такие мнения имеют место быть. Первое: наблюдать сегодня не за чем, поскольку никто не сможет сегодня вмешаться в государственные дела изнутри и извне; ситуация с Ливией, правда, делает такое суждение не надежным, что уж там говорить про его абсурдность и необоснованность. Второе: сегодня наблюдение ослабло, но остается столь же сильным; а ослаб ли, спрашивается, внешний или внутренний враг? Третье: нам дали с помощью Интернета иллюзию свободы (мне в этой работе нет необходимости уточнять, с помощью каких конкретных сетевых ресурсов), а на деле усиленнее за нами следят, и каждый наш шаг у них на карандаше; параноидальность такого суждения не выдерживает никакой критики. Четвертое: там, где наблюдение не нужно, его нет, а где жизненно необходимо для государства, не дремлет; согласитесь, в таком подходе есть доля правды. На этих основных четырех мнениях я список и завершу.

Как видите, в отношении паноптизма российское общество находится в отношении неопределенности и по факту всегда будет в нем находиться. Вы спросите, в чем же тогда российская специфика, ведь с обществами из других стран или ментальностей дело обстоит точно так же, разве что в каждом прочем случае отличается процентное соотношение этих четырех основных мнений о паноптизме в сегодняшних условиях. Если вам по невнимательности или, в крайнем случае, недогадливости, не удалось уловить специфику России по данному вопросу, то скажу как можно прямее: у нас имеется богатейший опыт эффективной работы государственных структур по нейтрализации опасных (и не очень) элементов, угрожавших безопасности государства, и мы этот опыт с годами только наращиваем. Большинство стран мира с нетоталитарными режимами никогда не знало таких повальных репрессий, как в 30е годы в СССР, не желаю их я им и в будущем.

20 февраля 2013 г.

-

 

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...