 |
Ее ни назови, гордость – это магнит, притягивающий к себе все
|
|
|
|
Мировое дерьмо.
Винсент умудрился не обратить внимания на то, что Виски облевал его с ног до головы
по дороге домой. Вид, в какой было приведено его любимое детище, "Ягуар-50», с кожаной
Обивкой, панелями из красного дерева и блестящей хромированной отделкой, он воспринял
Куда более болезненно. Виски оправдывал свое поведение тем, что Винсент превышал
Скорость при каждом удобном случае. Он утверждал, что ни один человек в его состоянии не
Способен контролировать три сфинктера одновременно.
Винсент ворчал, что об этом его надо было предупредить.
Виски отвечал, что он как раз собирался это сделать, но блеванул.
С этими словами он отключился.
Виски проснулся с ощущением пустоты, обложенного языка и мерцающим в сознании
обещанием, что никогда, никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах… это не
По-по-повторится. Рядом с ним на постели сидела Хелена. Она вытирала ему лоб какой-то
Мокрой тряпкой и смотрела на него круглыми испуганными глазами.
Он находился в комнате, в которой не бывал прежде, на верхнем этаже, судя по
Качавшимся в окне голым верхушкам деревьев. Тут стояли письменный стол со стулом,
Шкаф для посуды, гардероб, туалетный столик, в дальнем конце – диван, стол, телевизор и
Стеллаж с книгами. Стены, выкрашенные в темно-зеленый цвет, были увешаны картинами,
Исполненными в импрессионистической, кубистической, гиперреалистической, абстрактной
Или реалистической манере. Моделью на всех холстах была Элизабет, в чьей постели он
Проспал свою первую ночь в этом доме.
– Это работы Винсента? – сипло спросил он.
|
|
|
– Да. Он в постоянном поиске. Ищет стиль.
– Ты не могла бы дать мне что-нибудь выпить?
– Воды?
– А можно ее разбавить?
– Можно.
– Похоже, модель не нагоняет на него скуку.
– Да. Она вертит им, как хочет.
– Который час?
– Почти полдень.
– Господи. Я так долго спал?
– Сегодня воскресенье.
Калькулятор в его голове лениво прокрутил пару оборотов.
– Я спал два дня?!
– Порой ты просыпался и жутко ругался. Даже мистер Гудли краснел.
– Два дня? Ни черта не помню. Волынки в пабе, после – пустота. О господи!
– Наш маленький Виски покуролесил в городе, но полиция настигла тебя прежде, чем
Ты успел совершить геройский поступок.
– Полиция?
– Ты шатался по Графтон-стрит, а потом сиганул с моста в озеро. Полицейские тебя
Выловили, но ты молчал, как партизан, никого не выдал, не назвал ни имени, ни адреса, так
Что они доставили тебя в участок, а наутро пригрозили упечь за решетку, если ты не войдешь
В их положение. Тогда ты позвонил мне, но меня не было дома, так что за тобой съездил
Винсент.
– Винсент? Как же я умудрился такое выкинуть?
– «Выкинуть» – подходящее слово. Он повез тебя домой в «ягуаре», и по пути ты
Облевал его с ног до головы. Но этому самодовольному кретину так и надо. Бедный Гудли
Последние два дня только и делает, что' моет машину.
– М-да… Боюсь, в их глазах я сильно упал в цене.
– Думаю, ты еще конвертируем. Вряд ли, конечно, то, как ты обошелся с Винсентом,
Можно расценивать как дружеский жест, но он, по-моему, не слишком на тебя сердит. Он
Надеется, что ты выкинешь еще какую-нибудь штуку, и тогда он сможет попенять мне, с
Каким уродом я связалась. Он и так уже злорадствует вовсю. И помни, он, как слон, никогда
Не забывает обид.
– Ты же сказала, что он не сердится на меня.
– Он не сердится. Винсент никогда не сердится. Это, с его точки зрения, пустая трата
|
|
|
Психической энергии. Он будет холить и лелеять обиду, держать ее в себе, а потом
Выплеснет на холст. Это его способ самовыражения. Но тебе почти удалось пробить его
Броню. Впервые я видела его в таком бешенстве. Ты хихикал и говорил, как смешно он
Выглядит, когда сердится, и он чуть не взорвался. А ты описался от смеха.
– Не правда!
– Правда.
– Вот черт.
Ближе к вечеру Виски спустился в гостиную и нашел там всех членов семьи на
Излюбленных местах. Двойняшки слушали телевизор и смотрели в радио, Альфред пускал
Кольца дыма, Мэгз жульничала, играя сама с собой в карты, Хелена сидела в кресле рядом с
Альфредом, читая ему вслух какую-то книгу.
– Добрый день, Мэгз.
– В другой раз.
– Привет, девочки.
Никакого ответа.
– Альф, как дела?
– Очевидный перебор.
– В каком смысле?
– Рынок слишком мал. Наступает компьютеризация, следом – безработица. Мы на краю
Пропасти. Возьмем, к примеру, сотню потребителей, а вы продаете, скажем, телевизоры. Сто
Штук продали, а дальше спрос резко упадет. Телевизоры больше никому не нужны. Когда у
Каждого будет по телевизору, их перестанут покупать. Покупатели исчезнут. Никаких
Товаров не нужно будет выпускать. Начнется перепроизводство. Нет работы – нет денег, зато
Больше свободного времени. А когда денег нет, а времени – хоть отбавляй, – начинаются
Беспорядки.
– Но население так велико, Альф, всех до одного не обеспечишь.
– Бедность. Полное отсутствие средств. Развитые страны разорятся на пособиях,
Бедные развяжут военные конфликты, чтобы сравняться с нами.
– Бывают в жизни огорчения, Альфред.
Альфред отпил из стакана и рыгнул.
– Мне кажется, ты ему нравишься, Джон, – заметила Хелена.
– Интересно было бы посмотреть, что у него в голове. Должно быть, там что-то вроде
Езды в тумане по темной дороге с выключенными фарами, когда не имеешь представления, с
Чем придется столкнуться за следующим поворотом.
– Возможно, ему в своем мире интереснее, чем в нашем.
– Не сомневаюсь. А где Винсент?
– Хочешь извиниться?
– Думаю, самое время.
– Он наверху, вместе с Элизабет. Пишет очередной портрет. Не вылезал оттуда с тех
|
|
|
Пор, как привез тебя. Осваивает новую «сердитую» манеру.
– И как это выглядит?
– Жутко.
– Придется вести себя с оглядкой.
– Как на минном поле.
Виски никогда не заходил в студию художника. Он считался там «нежелательным
Элементом», но любопытство пересиливало. Фотоателье в принципе отличается от
Мастерской художника. Виски привык иметь в своем распоряжении залитое испепеляющим
Светом пространство.
В мастерской Винсента его взору предстало нечто прямо противоположное.
Помещение было погружено в полутьму и освещалось лишь двумя слабыми голыми
Лампочками, свисавшими с потолочных балок. Винсент стоял посреди комнаты,
Ожесточенно хлеща холст кистью. Потоки краски лились как кровь. На кушетке футах в
Десяти от него лежала Элизабет. Руки и ноги она развела в стороны, а голову запрокинула
Назад, так что виден был только подбородок. На полу рядом с ней стояла еще одна лампочка,
Красная. Залитая этим кровавым светом, она выглядела как порождение дьявольской
Фантазии, выброшенное из преисподней.
Слева от входа были прислонены друг к другу десятка два картин в рамах. Вдоль стен
Тянулись стеллажи, заваленные всяким хламом. Там были книги, свернутые холсты, набитые
Кистями консервные банки, тюбики краски, разложенные на семь цветов: красные, зеленые,
Синие, желтые, коричневые, черные и белые. Лежали абажуры, черепа животных, зонтики,
Две пустые бутылки из-под водки, часы, ящик с инструментами, женские туфли, шляпы,
Гипсовые статуэтки, бюсты, старые и новые телефонные аппараты и еще куча вещей,
|
|
|
