Теория и практика политической модернизации общества.

Термин «модернизация» происходит от французского слова moderne, что в переводе означает «современный». Применительно к данной теме этот термин используется прежде всего по отношению к отсталым, слаборазвитым обществам или бывшим социалистическим странам, стремящимся догнать ведущие, наиболее развитые страны мира.

Однако претензии западных вариантов теории модернизации на универсализм вызвали серьезную критику уже в конце 60-х и в 70-х гг. как с эмпирической точки зрения, поскольку многие ее утверждения противоречили реальным историческим фактам, так и в теоретическом плане. Отмечалось, что попытки модернизировать общество чаще всего не приводят к обещанным результатам. Нищету в отсталых странах преодолеть не удалось, более того, ее масштабы даже увеличились.

Наблюдались также многочисленные другие негативные эффекты модернизации. Уничтожение традиционных институтов и жизненных укладов нередко влекло за собой социальную дезорганизацию, хаос и аномию, рост девиантного поведения и преступности. Не только не исчезли, но и широко распространились авторитарные и диктаторские режимы, обычным явлением стали войны и народные волнения, возникли и новые формы религиозного фундаментализма, терроризма, национализма, фракционизма (групповщины) и регионализма. Политические институты многих из этих стран не сумели адаптироваться к кардинальным изменениям, новым проблемам и требованиям и не смогли оформиться в единую, целостную и стабильную политическую систему, способную эффективно проводить политику преобразований.

Кроме того, были признаны неприемлемыми и теоретические обоснования идеи модернизации. Прежде всего подчеркивалась возможность многолинейного развития, когда модернизация осуществляется разными путями в зависимости от стартовых позиций тех или иных обществ и проблем, с которыми они сталкиваются. Была поставлена под сомнение и этноцентристская, ориентированная на Запад, концепция целей модернизации, поскольку многие новые современные государства успешно развиваются не по пути европейских национальных государств.

Следует отметить, что откровенный европоцентризм, атлантизм теории модернизации вызвал попытки его смягчения, приглушения среди ряда западных теоретиков. А.Тойнби, С.Хантингтон выдвинули тезис, что модернизация не должна сводиться к простому копированию Запада, а необходимо корректировать её с цивилизационными особенностями модернизирующихся стран. По их мнению, в основе цивилизационных образований лежат такие факторы, как общность исторической судьбы, особенности экономической и политической системы, культура, религия, нравственные установки, которые определяют отношения между людьми и властью, их оценку мира, семьи, социальных и политических институтов и т.д.

В процессе модернизации цивилизации вступают в определенное взаимодействие, которое недопустимо сводить к слепому копированию опыта друг друга. Навязывание или механическое перенесение опыта одной цивилизации в другую не только связана с его отторжением, но и может вызывать конфликты и даже войны (Югославия, Закавказье, Афганистан, Ирак и др.).

Таким образом, модернизация – процесс сложный, требующий синтеза цивилизационных и национальных начал, творческого использования передового мирового опыта, осуществления преобразований, опираясь не на надуманные идеологемы, а на требования и конкретные реалии жизни. Успех модернизации может быть обеспечен только тогда, когда она будет носить органический характер для данного общества, создаст механизмы внутреннего саморазвития и динамизма, обеспечит эффективное развитие политической системы, экономики, культуры, социума в целом.

В реальности демократизация, институализация либеральных ценностей, установление парламентских систем и прочих стандартов западной организации власти оборачивались во многих странах не повышением эффективности государственного управления, а коррупцией чиновничества, произволом бюрократии, занятой собственным обогащением, катастрофическим расслоением населения и его политической аморфностью, нарастанием конфликтности и напряженности в обществе. Многие ученые объясняли это неподготовленностью этих стран к демократическому пути развития. Но односторонность, искусственность данных теоретических схем модернизации была, тем не менее, очевидной.

Практика показала, что глубокие политические изменения и модернизация создают множество проблем для государств, вступающих на этот путь. Прежде всего, имеются традиционалистские силы, сопротивление которых необходимо преодолеть. Жизненные схемы, существовавшие столетиями, не могут быть изменены в течение короткого времени.

В результате в 70-80-е гг. ХХ в. связь между модернизацией и развитием была пересмотрена: первая стала рассматриваться не как условие второго, а как его функция. При сохранении основных критериев и целей политической модернизации главный упор стал делаться на национальную форму их реализации. Примерами такой политической модернизации могут служить Индия, Турция, Япония, где соответствующие процессы привели к включению многих традиционных норм в новую систему, наряду с расширением сферы действия новых структур, таких как политические партии, общественно-политические организации и движения и других институтов гражданского общества.

В результате полемики по вопросам вариантов и путей политической модернизации традиционных обществ и постсоциалистических стран в западной политической науке определились два основных подхода к данной проблеме.

К первому можно отнести ученых либерального направления (Р.Даль, Г.Алмонд, Л.Пай). Они полагали, что появление среднего класса и рост численности образованного населения приводят к серьезным изменениям в природе и организации управления. Характер и динамика модернизации зависят от открытой конкуренции свободных элит и степени политической вовлеченности рядовых граждан. От соотношения этих форм, которые должны обязательно присутствовать в политической игре, и зависят варианты развития общества и системы власти в переходный период.

В русле этого подхода американский политолог Р.Даль выдвинул теорию полиархии. Полиархия, по Далю, это правление меньшинства, избираемого народом на конкурентных выборах. Демократия же в отличие от полиархии,- это идеал, предполагающий равное участие всех граждан в управлении. По его мнению, применительно к слаборазвитым странам полиархия обеспечивает открытое политическое соперничество лидеров и элит, высокую политическую активность населения, что создаёт политические условия и предпосылки осуществления реформ. Авторитаризм же, понимаемый им как неизбежное установление гегемонии лишь одной из сил, участвующих в политическом диалоге, может иметь не только отрицательные последствия, но и негативно сказаться на достижении целей модернизации.

Теоретики же консервативной ориентации (А. Тойнби, С. Хантингтон) придерживаются иной точки зрения на процесс политической модернизации. Они считают, что из-за опережающего участия в политике масс модернизация вызывает, как отмечает С. Хандингтон, не политическое развитие, а политический упадок.

Если, полагают консерваторы, для экономики главным показателем является рост, то для политики – стабильность. Поэтому для модернизируемых государств необходим «крепкий» политический режим с легитимной правящей партией, способной сдерживать тенденцию к дестабилизации. Таким образом, в отличие от представителей либерального направления упор делается на организованность, порядок, авторитарных методах правления.

Учёные консервативного направления указывали на возможность вариантов политической модернизации, ибо авторитарные режимы весьма неоднородны. В частности опыт ряда стран, таких как Южная Корея, Тайвань, Чили, Китай, Вьетнам и некоторых других, показал целесообразность существования авторитарных режимов в переходный период, доказавших свою эффективность в проведении необходимых общественных преобразований и обеспечивших высокие темпы социально-экономического развития.