Кто первым нажал на спусковой крючок. 10 глава

Статья 1.

(1)Права и свободы человека принадлежат ему от рождения.

(2) Общепризнанные международные нормы, относящиеся к правам человека, имеют преимущества перед законами РСФСР и непосредственно порождают права и обязанности граждан РСФСР.

6. Не мог, не имел права исследователь, если он действительно исследователь, не учесть, что, выступая 24 марта 1991 года в Назрани, Б.Ельцин (как бы не сложились обстоятельства позднее) ко всему прочему говорил: «…Вчера Верховный Совет Российской Федерации реабилитировал все репрессированные народы Российской Федерации, - я вам об этом официально заявляю, - это значит, реабилитирован ингушский народ».

7. Наконец Закон «О реабилитации репрессированных народов», уже само название которого достаточно красноречиво говорит само за себя. Если этого для гг. цуциевых мало, можно подсказать, что Статья 1-я этого Закона гласит: «Реабилитировать все репрессированные народы РСФСР, признав незаконными и преступными репрессивные акты против этих народов». При этом отметим, что Закон принят 26 апреля 1991 года.

А теперь давайте вспомним. В Предисловии к своей работе А.Цуциев, как бы между прочим отмечает: «Данный очерк выполнен в основном ещё в 1993 году, как «плановая тема» в Северо-Осетинском институте гуманитарных исследований». Опубликована же она была в 1998 году. Таким образом, перечисленные нами документы были приняты законодательными и исполнительными органами Российской Федерации не менее, чем за два года, а некоторые за 5 лет до окончания работы автора над очерком и за 5, а некоторые за 9 лет до его опубликования. Во всех этих документах подчёркивается, что народы были репрессированы незаконно, а поэтому они реабилитированы. Однако все эти документы, законы ни для А.Цуциева, ни для института гуманитарных исследований не существуют. Для них существуют лишь законы Джунглей, законы, готовящиеся и принимаемые под непосредственным руководством А.Галазова, законы противоречащие даже российскому законодательству, не говоря уже об общепризнанных международным сообществом стандартах прав и свобод человека. А.Цуциев, не говоря уже об А.Галазове, институт гуманитарных исследований самым беспардонным образом пренебрегают и российским законодательством, и международными стандартами прав и свобод человека, заявляя: депортированные народы «были скорее помилованы, а не реабилитированы».

И это вовсе не случайная оговорка автора. Через несколько страниц он повторяет это. «В 1955 году, - отмечает он, - с ингушей и чеченцев был снят «режим регистрации, а в 1956 году эти народы, как и ряд других ранее сосланных, были «помилованы». Ингушам и чеченцам было разрешено вернуться на Кавказ». И тут же совершенно не поддающееся пониманию невежество, неосведомлённость автора или злой его умысел. Мы только что назвали лишь несколько документов, из которых по данной проблеме буквально всё становится предельно ясным. Становится, но не для учёных-гуманитариев. А.Цуциев ставит перед собой вопрос: «Почему были возвращены на родину не все (?) депортированные во время войны народы?» И отвечает на него: «Вероятно (выделено мною – Ф.Б.), подобно тому, как за депортацией каждого из них стоял какой-то конкретный сюжет или «государственный интерес», так и их «помилование» не было свободным от различных геополитических калькуляций в верхах». (С.с. 72-73). И это ещё не всё. Не менее примечательным представляется следующий пассаж.

«Судьба потенциальных репатриантов, - глубокомысленно рассуждает автор, - зависела от того, что ОНИ САМИ из себя представляли в МЕСТАХ ВЫСЕЛЕНИЯ. (Выделено – А.Ц.). В частности, мне кажется (выделено мною – Ф.Б.), что именно благодаря своему трудолюбию и дисциплинированности немцы остались в местах выселения, а не вернулись в Поволжье. Не случайно эти «места выселения» немцев совпадали в значительной мере с районами освоения целины – знаменитой кампании, которая началась в 1956 году. Здесь, в Казахстане, нужны были дисциплинированные трудовые резервы – лучших, чем немцы, было не найти (а осетины? – Ф.Б.). С другой стороны, ингуши и чеченцы как «зэческие народы» вновь рисковали оказаться проблемой для режима и его новых хозяйственных целей, на этот раз в Казахстане. Амнистия и возвращение вайнахов и других на родину – это не только гуманная акция, но и проявление некоторой преемственности в политической логике, основанной на «имперских государственных интересах». (С. 73). (Всё выделено мною – Ф.Б.).

Цитата требует обширнейших комментариев. Во-первых, конечно же – ему, видите ли, кажется. Речь идёт о судьбе целых народов, а исследователь-гуманист рассуждает об их судьбе на уровне – мне кажется. Немцы, как ему кажется, остались в Казахстане. А если бы господин А.Цуциев хоть сколько-нибудь дорожил честью исследователя-гуманиста, честью института, в котором его работа является плановой, честью свого народа, он, как исследователь, без особого труда мог бы выяснить, что депортированные немцы, получив возможность возвратиться на свою Родину, как и другие депортированные народы, создали свой, назовём его Оргкомитет по возвращению. Члены комитета побывали на Волге в местах откуда они были депортированы, но там они натолкнулись на такую же непробиваемую стену со стороны русских, заселивших эту территорию после их депортации и воспользовавшихся всем, что было оставлено немцами, как и ингуши в Северной Осетии. В Москве они встретили такое же понимание проблемы, как и ингуши ощущают это понимание и поныне. Всё дело в том, что немцы не ингуши и не чеченцы. Земля на Волге не историческая их Родина. Значительная их часть, ничего не добившись, покинула Россию. Какая-то часть действительно осталась в Казахстане, но отнюдь не с целью освоения целины. В результате бывшие Немцы Поволжя, по существу, рассеялись, а Россия потеряла немало талантливых хозяйственников, перспективних учёных, деятелей культуры и т.д. Об этом можно лишь сожалеть. Однако это сожаление не доступно гуманисту А.Цуциеву.

Что же касается «зэческих народов», чеченцев и ингушей, которые по логике исследователя-гуманиста могли создать проблему для режима теперь уже в Казахстане, как они некогда создавали её на Северном Кавказе, то эту человеконенавистническую, фашистскую выходку следует выделить в особую часть работы. Она этого заслуживает и мы это сделаем. Что же касается названия параграфа «Война и период депортации ингушей», автор, назвав его так, ничего о войне так и не сказал, лишь совершенно бездоказательно отметив, что ингуши в отличии от осетин, ставших самым советизированным народом, вообще не вписались в Советскую систему, став антиподом Советской власти, превратились в пособников гитлеровской Германии, за что и были депортированы. Лично моя точка зрения на этот счёт была высказана мною уже в первой статье в мае 1993 года. Повторяться необходимости нет. Хотя и оставить без должного внимания этот момент будет с нашей стороны серьёзной ошибкой. Что имеется в виду?

Прежде всего должен отметить, что друзья презентовали мне прекрасный сборничек «В ПАМЯТИ НАРОДНОЙ», посвящённый 60-летию Великой Победы над фашистской Германией, изданный в Магасе в 2005 году, объёмом 126 страниц. В сборнике на большом фактическом материале показан вклад ингушского народа в эту Победу. Справедливости ради следует отметить, что сборник этот издан через 12 лет после того, как А.Цуциев завершил свобю работу над «Осетино-Ингушским конфликтом…» и через 7 лет после того, как он её опубликовал. Ну и что? Многие из фактов, приведеннях в этом сборнике, были известны и до событий осени 1992 года. Тем болем, что работа А.Цуциева, как он сам это отметил, является плановой темой Северо-Осетинского института гуманитарных исследований. А поэтому можно нисколько не сомневаться в том, что этот сборник о вкладе ингушского народа в общую Победу, минует и А.Цуциева, и институт гуманитарных исследований, и уж, тем более, массового читателя Северной Осетии-Алании.

«В 1957 году, - пишет он, - восстанавливается Чечено-Ингушская АССР, однако в изменённых границах». Кем изменённых? Почему и на каком основании изменённых? Эти вопросы исследователь, как и подобает осетинскому учёному, обходит десятой дорогой. «Пригородный район (кроме Джераховского ущелья), - пишет он, - остаётся в составе Северной Осетии». Что значит остаётся? Почему остаётся? Это же колыбель ингушского народа! Эти «мелочи» исследователя не интересуют. «Кроме того, - продолжает автор, - остаётся в составе Осетии правобережная часть Дарьяльского ущелья, узкая полоска от границы с Грузией до р. Армхи. (Этот участок в 1944-1956 годах принадлежал Грузии, вместе с переданной ей из состава Северной Осетии Восточной Тагаурией). Насколько же нужно учёному, человеку не уважать себя, своё дело, чтобы вот так, создавая видимость исторической объективности, извините, вешать читателю лапшу на уши. Причём лапшу, непригодную к употреблению. Ведь знает же, что «этот участок» до 1944 года принадлежал Чечено-Ингушетии. В 1944 году при ликвидации Чечено-Ингушской АССР он был передан Грузии. В 1956 году при восстановлении Чечено-Ингушской АССР Грузия, как подлинно порядочный сосед, отказвается от этого участка, но он остаётся в составе Северной Осетии. «Узкая 5-7-километровая полоска, - продолжает автор своё повествование, - бывшего Пседахского района ЧИАССР остаётся также (выделено мною - Ф.Б.) после 1957 года в составе Северной Осетии, связывая основную её территорию с Моздокским районом: так возник «Моздокский осетинский коридор». (С. 74).

Мы не будем здесь останавливаться на том, как и почему Пригородный район «остался» в составе Северной Осетии. Анексионистский характер этой акции вполне очевиден и он достаточно описан. А вот на том, как и почему в составе Северной Осетии «остался» Моздок, не остановиться просто невозможно, ибо здесь как нельзя ярче видится этот аннексионизм. Это во-первых. Во-вторых, при описании факта, как и почему этот район «остаётся», наш исследователь-гуманист как нельзя наглядне предстаёт в образе той самой унтер-пришибеевской вдовы, которая сама себя высекла.

Так если оставление Пригородного района в составе Северной Осетии автор, хотя, шитыми белыми нитками фактами, всё же пытается объяснить, то оставление Моздокского района он даже и не пытается это делать. Это объяснение он считает совершенно ненужным. Более того, он, как и следует истинному исследователю, пишет: «- 1763 год – основание русскими Моздокской крепости (выделено мною – Ф.Б.), несмотря на дипломатическое и военное сопротивление Кабарды, которая поддерживалась Турцией и Крымским ханством».(С.11). И тут же: «Хотя дорога Моздок – Дарьяльское ущелье прокладывалась через пределы тога ещё Малой Кабарды, вопрос о том, на чьих землях закладывались данные укрепления, не имел сколько-нибудь существенного значения, не только потому, что этнические границы или границы землепользования были достаточно аморфними и изменчивыми, но именно потому, что Россия считала уже эту территорию своей и распоряжалась ею соответственно». (С. 12). (Выделено мною Ф.Б.).

Таким образом, опираясь на один из немногих в данной работе подлинно исторических фактов, автор показывает, что Моздок был основан на территории тогда Кабарды русскими. И с 1763 до 1944 года, двести лет он оставался русским. При этом северо-осетинские учене-исследователи десятой дорогой обходят следующий факт: в 1924 году секретарь Владикавказского окружкома РКП(б) А.Ф.Долгов пишет в секретариат Семеро-Кавказского крайком: «По существу политика Осетии в данный момент заключается в следующем: … создать абсолютный перевис над Ингушетией путём присоединения Моздокского округа к Осетии (несмотря на полное отсутствие путей сообщения)». (3). Вот потому «ученые» и обходят этот факт – аннексионистские поползновения Северной Осетии на территории соседей проявлялись уже в первые годы Советской власти. Мы к этому ещё возвратимся. Сейчас же заметим: то, что осетинским аннексионистам не удалось в 1924 – удалось в 1944 году.

В 1944 году город Моздок, с прилегающим к нему районом, был подарен Северной Осетии. Но в 1957 году, в соответствии со здравым смыслом, принятыми документами и элементарной порядочночтью, он должен быть возвращен по прежней принадлежности – Ставропольскому краю. Но не тут-то было. Моздок «остаётся» в составе Северной Осетии. Мало того. Для его связи с «основной», как утверждает автор, территорией Северной Осетии оставлена полоса, получившая название «Моздокский осетинский коридор».

Во-первых. С какой же это «основной» территорией? Ведь этой узкой полосой Моздок связывается с территорией Пригородного района. А какая же это «основная» территория? Это ведь территория незаконно присвоенная и силой оружия удерживаемая. А что это, если не аннексия в буквальном смысле этого слова? Во-вторых. Чем по своей сути «Моздокский осетинский коридор» отличается от другого, вошедшего в историю под названим Данцигского коридора?

Данцигский коридор иначе ещё называют Польским коридором. Это – узкая полоса территории, полученная Польшей по Версальскому мирному договору 1919 года, дававшая ей выход к Балтийскому морю. То есть этот коридор в определённой мере удовлетворял интересы Польши, по исконной территории которой этот коридор был проложен. Потому он по праву называется Польским. А по какому праву коридор к Моздоку А.Цуциев и прочие называют Осетинским? Коридор проложен не к морю, а к исконно российскому городу и одноименному району со значительным преобладанием и в городе, и в районе русского населения. Коридор проложен не просто по исконно ингушской территории. Он прорублен сквозь национальное самосознание ингушского народа. Он протоптан по чувству национального достоинства ингушского народа. А это и есть не что иное, как один из фактов проявления чистейшей воды осетинского фашизма. Наивно полагать, что ингушский народ когда-то примирится с этим. И, наконец, Данцигский коридор, как известно, был ликвидирован по итогам Второй мировой войны. А «осетинский» коридор – прорублен по итогам реабилитации репрессированных народов. Не абсурд ли исторический? Сейчас невозможно предугадать, в святи с какими событиями будет ликвидирован этот, позорящий Россию (для осетин понятия – позор, не существует) осетинский коридор. Но, что он, в своё время, будет ликвидирован, в этом можно ни сколько не сомневаться.

Несколько ранее нами уже было отмечено, что подобным образом анализировать работу А.Цуциева можно, если не по каждой странице, то через две на третю – наверняка. Однако, уже проделанная нами работа, даёт основание думать о том, что пора и заканчивать, ибо картина уже достаточно ясна. А к концу этому подойдём следующим образом. Хотя здесь опять придётся прибегнуть к довольно длинной цитате.

«Парадоксальным образом нищета и бесправие горцев, остающихся на задворках экономического и культурного развития страны, - пишет А.Цуциев, - материализованные во внешнем раздражителе, способствовали консервации их социальной структуры, а не её размыванию. Существовал очевидный внешний пресс имперского давления, и сила тейпа (как и сила веры) питались этим внешним давлением».

Очень хорошо. Как тут не согласиться с автором в том, что горцы, находясь в условиях нищеты и бесправия, оставались на задворках экономического и культурного развития страны? Это ведь реалии положення горцев в условиях царской России. И никакого парадокса в этом нет. Интересным тут представляется то, что автор, как будто забыв о доминанте этнического начала в осетино-ингушских отношениях, к чему он на протяжении всей работы тянет читателя обращается, вдруг, к социально-экономическому началу, делая его по существу доминантой этих отношений. А для того, чтобы увидеть, что это действительно так, продолжим цитату А.Цуциева.

«Таким образом, - продолжает он, - представляется, что основным фактором, способствующим росту напряжённости в осетино-ингушском приграничье, была отчётливая асимметрия в социальной структуре, усиливающаяся внутрироссийской биографией соседних народов и повседневностью их соседства». (Выделено мною – Ф.Б.).

Очень хорошо. Но ведь с ещё большей остротой встаёт вопрос: так что же было доминантой в осетино-ингушских отношениях – этническое или социально-экономическое начало? Представляется, что автор даже не поставил перед собой задачу, разобраться в этом, хотя это должно было бы стать, наверне, основой всей работы. А, не поставив перед собой такой задачи, автор оказался стоящим, грубо говоря, в раскарячку. А с этих позиций доказать что-либо серьёзное практически вряд ли возможно. Однако продолжим цитату.

«Эта «структурная асимметрия», - продолжает автор, - выражается в том, что существование и экономическая деятельность социально-продвинутой этнической группы становятся сопряжены с дополнительным риском, обусловленным её соседством с социально-запаздывающей группой». (Выделено мною – Ф.Б.).

А вот здесь представляется совершенно очевидной попытка автора скрестить ужа и ежа, то есть соединить воедино и этническое и социально-экономическое начала и на этой основе провести водораздел между народами Северного Кавказа, что и провозглашается в заключение цитаты. «К относительно «продвинутым» к концу Х1Х века, - указывает автор, - можно отнести в пределах Терской области казачество, кабардинцев, осетин, к опаздывающим – ингушей и чеченцев». (34). (Выделено мною – Ф.Б.).

Вот теперь всё стало предельно ясно. Одни и этнически, и социально-экономически продвинуты, другие же во всех отношениях до 1944 года «опаздывающие», а в 1944 году вообще «задвинутые». Поблагодарив автора за то, что он указал нам период, к которому он обнаружил эту продвинутость и задвинутость, и представим, как всё это видится нам с нашей точки зрения.

В 1957 году не просто возвращаются на свою Родину чеченцы и ингуши, как это видится господам цуциевым, – восстанавливается Чечено-Ингушская Автономная Советская Социалистическая Республика. Население её было по существу поголовно сельским. А поэтому и показатели в развитии сельскохозяйственного производства в последующие годы, несомненно, будут красноречиво говорить о «продвинутости» и «задвинутости».

 

Посевные площади всех сельскохозяйственных культур

(в хазяйствах всех категорий; тыс. га.)

 

	1958г.	1966г.	1967г.	1967 г. в %% к 1958 г.
РСФСР				106,9
ДАССР				96,4
КБАССР				101,8
СОАССР				98,0
ЧИАССР				104,3

 

Валовой сбор зерновых культур

(во всех категоріях хазяйств; тыс. тонн).

 

	1958г.	1966г.	1967г.	1967 г. в %% к 1958 г.
РСФСР				116,6
ДАССР	328,4	469,0	387,6	118,0
КБАССР	413,2	460,0	444,1	107,5
СОАССР	276,9	236,6	288,3	104,1
ЧИАССР	422,8	446,7	491,4	113,8

 

Валовой сбор овощей

(в хазяйствах всех категорий; тыс. тонн).

 

	1958г.	1966г.	1967г.	1967 г. в %% к 1958 г.
РСФСР	7067,0	8189,8	10009,7	141,6
ДАССР	59,8	87,3	86,1	144,0
КБАССР	35,4	47,6	46,4	131,0
СОАССР	32,8	36,1	24,1	74,3
ЧИАССР	80,7	99,7	93,2	115,4

 

Поголовье крупного рогатого скота

(в хазяйствах всех категорій; на начало года; тыс. голов).

 

	1958г.	1966г.	1967г.	1967 г. в %% к 1958 г.
РСФСР				138,8
ДАССР				120,2
КБАССР				175,1
СОАССР				144,8
ЧИАССР				172,3

 

 

Та, где же она, эта самая «структурная асимметрия» в экономической деятельности социально-продвинутой этнической группы? И какая из этих этнических групп является социально-продвинутой, а какая социльно-опаздывающей? К этому нелишне, наверное, будет напомнить научной элите и большей части гуманитарной интеллигенции СО-Алании, что в промышленном отношении Чечено-Ингушская АССР была самой продвинутой не только на Северном Кавказе.

Приведённые данные не только со всей убедительностью говорят сами за себя, но и дают достаточно оснований для размышлений в более широком плане. Известно, что главным принципом научного социализма является принцип: «От каждого по способности – каждому по труду». В социализме же построенном в Советском Союзе под мудрым руководством вождя всех народов главным принципом распределения была уравниловка, что, несомненно, явилось одной из важнейших причин краха сталинской формы социализма. Любая попытка заработать в соответствии со своими способностями не только осуждалась, как отрыжка мелкобуржуазной психологии, но и каралась. И порою довольно жестоко. Это, если говорить об отдельном члене общества. Но ведь этот же принцип распространялся и на положение автономных республик Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. А отсюда и вопрос: «Так каким же образом в этой системе уравниловки Северо-Осетинская АССР оказалась «продвинутой», а Кабардино-Балкарская АССР, Дагестанская АССР, не говоря уже о Чечено-Ингушской АССР, оказались «задвинутыми». Причём, Северо-Осетинская АССР оказалась не просто «продвинутой» - «интеллектуальный потенциал» в ней, по словам А.Галазова в интервью «ЛГ», достиг такого уровня, дотянуться до которого соседние республики не могли и мечтать. Более того, республика оказалась в состоянии создать и содержать непомерную для любой другой республики Национальную Гвардию, так называемое Народное Ополчение, закупить и награбить выходящее за рамки здравого смысла количество боевой техники, вооружения и боеприпасов. Наладить, в конце концов, собственное производство вооружения и боеприпасов. Так откуда ресурсы на осуществление этого «прорыва», в чём состоял источник его, столь обильного, финансирования? В общем-то, мы этой темы уже касались. Но нелишне, пожалуй, будет повториться о том, что она ждёт пытливого студента Ингушского Университета. А научный руководитель уже есть – Б.Б.Богатырёв.

Вот на этом, пожалуй, мы имеем уже вполне достаточно оснований для того, чтобы заканчивать наш анализ работы А.Цуциева, хотя прошли мы всего лишь 89 из 189 страниц. Таким, вполне достаточным основаним, может служить и то, что он даёт нам на этой самой, 89-й странице. А даёт он нам следующее.

«Ингушетия и ингуши рисуются в контексте исторически сложившихся стереотипов осетин извечно агрессивным началом, элементом нестабильности в восточных осетинских районах. Потеря ПР или его уступка означает не плату за замерение ингушей (мир и спокойствие в обмен на территории), а приближение очата нестабильности непосредственно к Владикавказу (а потеря «Моздокского коридора» есть символическая потеря территориальной связи Северной Осетии с Моздоком и, в последующем, потеря самого Моздока как территориальной связи с «собственно» Россией). Отсюда чем энергичнее и радикальнее требования о передаче ПР в состав Ингушетии, чем настойчивее пресс этих требований прорывается как в политической сфере, так и в повседневных ситуациях межэтнического общения, тем сильнее осетинское убеждение в «национально-государственной» значимости этого буфера. В этом смысле для Осетии совершенно безразлично, что из себя представляет Пригородный район с исторической точки зрения: доминанта национальных интересов заставляет и будет заставлять Осетию удерживать этот район в качестве буфера (пояса безопасности), будь он даже признан «исконно ингушским». «Да, Пригородный район был когда- то ингушским, но у нас есть свои национальные интересы - безопасность наших граждан и спокойствие столицы, и эти национальные интересы заставляют нас предпочесть сегодня полный контроль над ПР». (С. 89. Всё выделено мною – Ф.Б.). Более циничное откровение трудно даже представить себе.

Господин А.Цуциев и все, кто стоит за ним и рядом с ним, вынуждают напомнить им о том, что СТО лет назад германским империалистам, вышедшим на мировую арену позже других, было совершенно безразлично то, что колониальный пирог был уже поделён – у них были свои национальные интересы. И с целью удовлетворения этих своих национальных интересов они развязывают Первую мировую войну. Чем она закончилась, напоминать нет необходимости.

Буквально через 20 лет германские же милитаристы, выдвинув в качестве своего вождя – А.Гитлера, вознамерились, опять-таки с целью удовлетворения своих

национальных интересов, взять реванш за прошлое поражение. Чем закончилась эта авантюра? Она закончилась, напомним кое-кому, Нюрнбергским процессом. Ещё напомним, что приговоры этого Международного Судане имеют срока давности.

 

х х

х

 

АПОЛОГЕТЫ.

 

Уже сами названия работ А.Цуциева и А.Здравомыслова (35) дают основание думать: а далеки ли авторы этих работ друг от друга в своих взглядах на проблему, в чём могут быть отличия в их взглядах? И действительно ли А.Здравомыслов сможет предугадать и научно обосновать перспективы выхода из тупиковой ситуации? Поисками ответов на эти вопросы мы и займёмся.

В Предисловии к работе А.Здравомыслов указывает, что руководством Временного Государственного Комитета по ликвидации последствий осетино-ингушского конфликта он был приглашен для подготовки аналитического доклада по этому конфликту. Тут же он указывает, что в обсуждении исходных идей доклада принимала участие аналитическая группа, созданная, как утверждает автор, Временным Государственным Комитетом по его предложению. В эту аналитическую группу вошли с одной стороны учёные с осетинской стороны и учёные из Ингушетии с другой стороны. И тут же он подчёркивает: «Замечу любопытную деталь, связанную с формированием этой группы. Осетинскую часть я сформировал сам…» (Выделено мною – Ф.Б.). Что касается ингушской стороны, то по приезде в станицу Слепцовскую, где находится вновь созданный университет Ингушетии и НИИ гуманитарных наук…». Не будем утомлять читателя. Уже из сказанного совершенно очевидно, что с ингушской частью той самой аналитической группы у профессора А.Здравомыслова буквально с первых же его шагов на этой гуманистической стези не заладилось. А поэтому, подводя итог своей многострадальной миссии, профессор А.Здравомыслов сокрушается: «В конце концов, я понял, что коллективный текст по столь острому для моих коллег вопросу просто невозможен. Я стал работать самостоятельно и в феврале 1996 года сдал доклад Председателю ВГК».

Таким образом, поняв наконец-то, что коллектив единомышленников создать ему не удаётся (как будто нельзя было предвидеть это заранее), профессор А.Здравомыслов пишет аналитический доклад не на основе коллективной мысли, как задумывалось изначально, а аналитический доклад от себя лично. Напомним господину академику, что в русском языке есть на этот счёт насколько краткое, настолько же ёмкое определение – отсебятина. Пусть она будет даже аналитической. Можно нисколько не сомневаться в том, что этот доклад был с удовлетворением принят заказчиком, Председателем Временного Государственного Комитета В.Д.Лозовым, ибо он знал, кому делал заказ, он не сомневался в «качестве» исполнения его заказа. Одним словом, как говаривали в былые времена на Руси: «По Сеньке шапка, по Тришке кафтан».

Тут же господин А.Здравомыслов утверждает: «Конечно, если бы я полагался на работу группы в смысле подготовки доклада, то я бы, безусловно, провалился». Отсюда совершенно определённо явствует, что академику РАН невдомёк даже, что если провалилась одна из важнейших, поставленных им перед собой, задач – подготовку доклада на основе коллективной мысли – провалилась, то и он сам, хотя бы наполовину, но провалился всё-таки. И тут по зову действительно здравого смысла ему, пожалуй, следовало отказаться от затеи подготовки этого доклада. Но не таков он – Директор центра социологического анализа межнациональных конфликтов Российского независимого института социальных и национальных проблем, Президент Профессиональной социологической ассоциации, академик Академии гуманитарных наук, профессор Здравомыслов А.Г. Что ж. Придётся отметить ещё некоторые ступеньки его провала.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: