Глава XVII. История Якова Нэлера. Перелом в квакерстве. Его заслуги

В то время случился эпизод, который характеризует очень наглядно всю напряженность и экзальтированность настроения эпохи. Этот эпизод связан с именем квакерского вождя Якова Нэлера. Он сначала служил в армии, затем по болезни вышел в отставку. Сделавшись квакером и живя в Лондоне, он поддерживал в квакерстве особенно революционный дух и в конце 1655 г. Нэлер, считая момент назревшим, оставляет Лондон и отправляется сначала в Экзетер, где был арестован и до осени содержался под стражей; сейчас же по освобождении он отправился в Бристоль. В этом городе анабаптистов, квакеров и вообще всяких сект нашел большой успех и популярность и Яков Нэлер, человек энергичный, экзальтированный, он пользовался репутацией почти святого. В сентябре 1656 г. Нэлер совершил ни более, ни менее как второй вход в Иерусалим, причем народ встречал его восторженными криками: «Свят, свят, свят Господь Саваоф! Осанна Сыну Давидову! Благословен грядущий во имя Господне! ». Женщины преклонялись перед ним как перед лучшим из сынов человеческих, целовали ему ноги; квакеры приветствовали его как «царя израильского, вечное солнце правды, как величайшего пророка и единородного сына, как надежду Израиля». Возбужденный шествием народ уже стал готовиться к восстанию, но еще прежде чем волнение усилилось, войска и городские власти быстро вмешались и прекратили начинающийся мятеж. Нэлер был арестован и отправлен в кандалах в Лондон, на суд. На допросах у него спрашивали: «Сын ли он Бога? » Он отвечал: «Да, но у меня еще много братьев». «Присваивает ли он себе титул царя израильского и князя мира? » — «Да, так как Он один, а то, что родилось во мне, есть царь Израиля. Иисус Христос, царь израильский, открылся мне, и потому я присвоил Его себе». «Называл ли он себя пророком Всевышнего Бога? » — «Я — пророк», — говорил он без всякого колебания. «Кем он послан? » — «Тем, кто вселил в нас дух Сына своего». — «Позволял ли он называть себя именем Иисуса? » — «Это было, но относилось не к нему, человеку видимому, а ко Христу, который в нем». «Наказал ли он женщин за Осанну? » — «Я велел им петь лишь то, что подскажет им сердце». Такой диалог происходил между Нэлером и судьями. В результате, хотя часть судей, именно пресвитериане, настаивали на смертной казни, но незначительным большинством (96 голосами против 82) смертная казнь была заменена не менее жестоким наказанием, именно: он должен был простоять два часа у позорного столба, затем получить 300 ударов по пути от Вестминстера до биржи в Сити; язык его решили пробуравить раскаленным железом, а на лбу выжечь букву «Б», обозначавшую богохульника. Затем должно было следовать вторичное сечение и, наконец, отвод в каторжную тюрьму в Бристоле. Когда ему прочли приговор, он лишь сказал: «Я молю Бога, чтобы Он простил вам этот грех». Нэлер перенес кровавое наказание с непоколебимою твердостью и даже радостью. А когда его клеймили, эшафот обступили тысячи квакеров с непокрытыми головами, да и из грубой обыкновенно массы народа не вырвалось ни одного слова насмешки или издевательства. Самые верные его приверженцы поднялись к нему и держали над его головой надпись на кресте: «Это — царь иудейский».

Вот эпизод, который характеризует горячечное настроение эпохи. В общем, число сидевших в тюрьмах квакеров в течение 1656— 1658 гг., по их собственным вычислениям, превышало три тысячи. Рассказанная вспышка была из числа последних ярких моментов революции; по крайней мере, для самих квакеров это событие знаменует перелом в настроении. Перелом этот совершился и в самом Нэлере, который под старость раскаялся и просил прощения у квакеров за то самообольщение, в котором находился, и в общем настроении квакерства. В квакерстве усиливается их первоначальный аполитический дух, наклонность устраняться от боевой революционной политики.

Это — новая эра их истории и их деятельности, связанная с переселением некоторых из них за океан и устройством там колоний на новых началах. В этот второй период деятельности квакеров сделалось особенно известно имя Вильяма Пенна, который основал колонию Пенсильвания, названную его именем.

В этот период квакеры известны своим энергичным отстаиванием учения о естественных прирожденных правах человека и гражданина и внесением их в конституцию. Но особенно большая заслуга квакеров состоит в их борьбе с рабством. Квакеры первые потребовали отмены рабства и боролись за эту отмену вплоть до победы этой идеи.

Заслуга первого возбуждения вопроса об отмене рабства негров принадлежит уже Фоксу. Но особенно близко принял к сердцу завет Фокса о том, что все люди имеют право на свободу, прежде всего Вильям Пенн, который сделался вторым основателем квакерства, создав для него в Америке второе отечество. После настойчивой и продолжительной борьбы с общественным мнением и разными затруднениями он добился того, что в квакерских колониях рабство было устранено законом. Уже в старости ему пришлось испытать радость узнать о последовавшем со стороны правительства Пенсильвании запрещении ввоза негров. Квакерство имеет большие заслуги не только в вопросе об освобождении негров от рабства, но и в дальнейшей социальной истории Англии квакерам принадлежит весьма большая и благотворная роль. Профессор Шульце–Геверниц так характеризует их влияние: «Многие прогрессивные меры, которые впоследствии обобщены были социально–политическим законодательством, впервые провели в своем кругу квакеры. Так, например, основатель квакеров Георг Фокс внушил “друзьям” заботиться о воспитании юношества. Квакерские школы пользовались особой славой в то время, когда обширные массы народа были лишены всякого образования. Высокое состояние образования их сочленов было для квакеров тем необходимее, что они не признавали духовных должностей и предоставляли на своих духовных собраниях слово каждому. Конституция квакерской Пенсильвании включала всеобщее обучение. Квакеры требовали впервые национализации попечения о здоровье и планомерного устройства больниц, квакеры были провозвестниками реформы тюрем, ибо осуждали тюрьмы своего времени как школы преступности… Впереди всех шел Вильям Пенн, ему следовали другие квакеры — В. Аллен, который вместе с Оуэном создавал Нью–Ленарк, Елисавета Фрей и прочие “друзья”. Уже Фокс призывал “друзей” в Вест–Индии обходиться со своими рабами–неграми как с братьями, воспитывать их к познанию Господа, освобождать через несколько лет службы. Все колониальное освободительное движение с его далеко идущими результатами исходит от квакеров, в кругах которых уже рано свобода провозгласилась как всеобщее человеческое право. Но квакеры работали не только для бедных, они содействовали также всем стремлениям рабочей самопомощи, как только вместе с промышленным прогрессом рабочие стали пробуждаться к самостоятельному классовому движению. Квакер предсказал переворот, который призвана произвести в хозяйственном мире кооперация. Квакеры играли среди чартистов и оуэнистов выдающуюся роль. Квакеры в лице Джона Беллерса не только создали, но и применили теорию добавочной ценности в интересах рабочего класса. Квакерский дух действенно влиял далеко за пределами секты в социально–политическом воспитании английского народа. Так, отцы английского законодательства в пользу защиты труда стоят вполне на почве религиозно обоснованной социальной политики. Я разумею старшего Пиля, Ричарда Остлера и Дж. Фильдена, графа Шефтсбери, всех тех людей, которым Англия благодарна за законодательное проведение 10–часового рабочего дня для работниц уже в 40–х гг. XIX в., реформу, которую Германия ожидает еще в начале XX века»[384]. Таким образом, общее значение квакеров в жизни Англии далеко превышает их численность. Отличительная черта английской революции состоит в том, что она соединялась с религиозной реформацией, и мощный религиозно–идеалистический подъем целого народа наложил свою печать и на позднейшую историю Англии, и на ее духовное обличие. Известен парадокс, высказанный еще Монтескье в «Духе законов»: «Тремя вещами достопримечательна Англия — благочестием, свободой и торговлей»[385]. Эти три достопримечательности находятся в неразрывной внутренней связи между собою. Другой историк, не раз цитированный мною Циглер, замечает: «Могущество Англии вовне, ее свобода внутри, которая сочетается с удивительным духом законности, именно тогда получила свои крепкие корни». Несмотря ни на что, это «здоровое нравственное зерно остается и оно более чем где–либо выросло на религиозной почве и сохранилось до сих пор в религиозной оболочке». Наконец, только что мною цитированный профессор ШульцеГеверниц по тому же поводу замечает, что «из школы пуританизма англосаксонский мир вынес половую, национальную и социальную дисциплину, составляющую перевес капиталистическому духу. Англия достигла господства, между прочим, и потому, что превосходила конкурентов чистотой своей семейной жизни, готовностью жертвовать из любви к отечеству, чувством социальной ответственности… Превосходство англосаксонского типа основано на капиталистической, половой и социальной дисциплине.

Религиозный фактор совершал эту работу и внутренне утверждал крепкое государство»[386].