Глава X. Крайние партии в Английской революции

Я не раз уже упоминал о том, что Кромвель, когда достиг власти, имел дело с продолжавшейся революцией. На этом продолжении революционного движения мы остановим теперь свое внимание.

После того как партия индепендентов стала господствующей в лице Кромвеля и Короткого парламента, в самой этой партии обнаружились различные течения. С одной стороны, в известной ее части появилось ослабление религиозных интересов, религиозный индифферентизм и преобладание интересов политических с настроениями радикально–демократическими и позднее социалистическими. С другой стороны, тот религиозный энтузиазм, который воодушевлял индепендентских вожаков, получил еще более крайнее выражение в лице позднейших индепендентов, также называвших себя «святыми». Эти последние считали своими главными врагами не Карла I, не епископальную церковь и не римского папу, но самого Кромвеля. В их терминологии апокалиптическим зверем является уже Кромвель. Они получают название квинто–монархистов, т. е. людей пятой монархии. Это название связано с их апокалиптическими надеждами, основанными на предсказании пророка Даниила о том, что после царства ассирийского, персидского, греческого и римского должно наступить пятое, которым завершится исторический процесс. Эти квинто–монархисты поддерживали постоянное брожение, направленное против Кромвеля. Но наряду с ними развивается настроение и чисто политического радикализма. Для того чтобы понять происхождение этого настроения, следует остановиться вообще на политической доктрине индепендентов. Как известно, политическая доктрина индепендентов основана на резком выдвигании принципа естественного права. Насколько Иаков I культивировал божественнее право государя, настолько же индепенденты отстаивают и естественное право народного суверенитета. Настоящее верховенство, учили индепенденты, «реальное величество» принадлежит лишь народу. Королевская власть, как и всякая другая, является только последствием этого высшего и первоначального авторитета, которому должно принадлежать во всяком государстве последнее слово. Народ является верховным судьей и над короной, которая от него только и получает свою власть. Американские индепенденты первые разработали и при помощи своих брошюр распространили в Англии это учение еще до начала гражданской войны. Наиболее пламенным проповедником этой идеи о неограниченном верховенстве народа является Джон Мильтон. «Государь, — писал он, — вовсе не то, что отец, мы выбрали царя, отца дала народу природа, царя народ сам дал себе, поэтому не народ существует ради царя, а царь ради народа». «Все они, — говорит он в другом месте, — не господа и повелители народа, а лишь поверенные и уполномоченные его», «Таким образом, всякая власть короля и сановников проистекает из народа, перенесена на них и вверена им ради общего блага всех. Первоначальная власть не может быть отнята у народа без попрания его естественного, прирожденного права, а остается при нем в качестве основы. Из этого следует, что известные титулы прирожденных государей и им подобные созданы лишь надменностью и лестью». При таком понимании природы власти, государственных прав народа, естественным выводом является признание права сопротивления и неповиновения. «В народе, — продолжает Мильтон, — свергающем несправедливого короля, больше божественного, чем в короле, притесняющем неповинный народ. Как короли правят по воле Бога, так и народ освобождается по воле того же Бога. Право народа так же исходит от Бога, как и право короля». Эти идеи, которые были сформулированы Мильтоном, были общим достоянием индепендентов и составляли, так сказать, идеологическое обоснование английской революции. Особенное значение в истории провозглашения прав человека и гражданина получил Роджер Вильямс, который был сначала священником одной из общин, потом перешел к анабаптистам, затем перестал принадлежать к какой–либо общине, ограничиваясь внецерковным христианством и в конце концов все больше и больше заинтересовывался вопросами политическими и вопросами о правах человека и гражданина. Благодаря этому Вильямсу провозглашены в Америке те права человека и гражданина, которые вошли в американскую конституцию и затем в новейших конституциях составили основу современного государственного права. В этом смысле справедливо указывает историческая наука в лице известного государствоведа Иеллинека, что права человека и гражданина, играющие такую роль и воспринятые конституционными европейскими монархиями, транспонированные великой французской революцией, связаны с религиозным, революционным и индепендентским движением в Англии. Иеллинек говорит: «Установить законодательным путем ряд неотчуждаемых, прирожденных прав индивида, это мысль не политического, а религиозного происхождения. Что до сих пор считали последствием революции, на самом деле было плодом реформации и вызванной ею борьбы. Первым апостолом этой мысли был не Лафайет, а тот Роджер Вильямс, который, воодушевленный могучей, глубокой верой, удалился в пустыню, чтобы образовать новое государство и в нем осуществить полную свободу вероисповедания, чье имя американцы поныне произносят с глубоким благоговением»[380]. Вот эта идея особенно решительное развитие получила в крайнем политическом направлении среди индепендентов, известном в истории под именем левеллеров, т. е. уравнителей.