В. Франкл «Человек в поисках смысла»

Ви́ктор Эми́ль Франкл (26 марта 1905, Вена, Австро-Венгрия — 2 сентября 1997, Вена, Австрия) — австрийский психиатр, психолог и невролог, узник нацистского концентрационного лагеря. Франкл является создателем логотерапии — метода экзистенциального психоанализа, ставшего основой Третьей Венской школы психотерапии.

Виктор Франкл считает, что вопрос о смысле жизни в явном или неявном виде волнует каждого человека. О нём свидетельствует напряжение между тем, что «я есмь» и тем, «кем я должен стать», между реальностью и идеалом, между бытием и призванием. Духовные поиски человека отражают уровень его осмысленности по отношению к жизни.

Человек, считающий свою жизнь бессмысленной, не только несчастлив, он вообще едва ли пригоден к жизни. Если человек не может придумать доводы в пользу жизни, то рано или поздно у него возникают мысли о самоубийстве. Задайте человеку вопрос о том, почему он не думает о самоубийстве, и вы услышите ответ о смысле его существования.

Смысл жизни каждого конкретного человека обнаруживается, а не придумывается. Смысл существует не сам по себе, а в той или иной ситуации для конкретного человека. Он уникален. Задача врача, по Франклу, не навязать пациенту смысл, а лишь помочь его найти. Жизнь каждого человека уникальна.Сомнения в смысле жизни отражают истинные человеческие переживания, они являются признаком человека в самом человеке. Ибо только человек задумывается о смысле своего существования, сомневаясь в нём. Проблема смысла жизни временами может буквально завладевать всем человеком. Но всё равно жизнь предъявляет свои права. Если человек забывает цель и увлекается средствами, у него возникает «невроз выходного дня» — ощущение пустоты собственной жизни. Жертвы этого состояния напиваются или «вмазываются» для того, чтобы спастись от ужаса этой пустоты.

Франкл считает, что в жизни человека существует некий Высший Замысел. Он считает, что мы никогда не поймем этот Замысел, как ветвь не поймет замысел дерева. Вера в Высший Замысел, по словам доктора Франкла, имеет огромное психотерапевтическое и психогигиеническое значение. Такая вера делает его более жизнеспособным. Для такой веры нет ничего бессмысленного. В этом плане человек, верующий в Высший Замысел о нем, в собственное высшее предназначение, приближается к границам религиозного поиска.

Поиск удовольствия, радости и счастья сам по себе не может быть смыслом жизни, поскольку удовольствие — это следствие результата наших стремлений.

Франкл утверждает, что психологически незрелому человеку необходимо разъяснять богатство мира ценностей и помочь ему выработать гибкость и способность переключаться на другую ценностную группу, если к настоящей утрачен интерес.

Франкл приходит к выводу, что жизнь человека по сути своей никогда не может быть бессмысленной. И пока сознание не покинуло человека, он постоянно может реализовывать те или иные ценности. И даже если возможностей для этого у него немного, реализация собственных ценностей остается для него доступной всегда.

Врач должен помогать больному реализовать его право на жизнь и стремление жить. Помогать надо и покушающимся на самоубийство. Самоубийца похож на шахматиста, который столкнулся с очень трудной задачей и просто смахивает фигуры с доски. А ведь таким способом задачи не решить. Необходимо научить пациентов благоговеть перед жизнью, надо помочь пациенту наполнить свою жизнь смыслом. «Если у человека есть зачем, он вынесет любое как». Ничто не помогает человеку преодолеть объективные трудности и переносить субъективные неприятности, если перед ним не сто`ит жизненно важная задача, особенно, если она представляется чем-то вроде реализации собственной жизненной миссии.

Франкл считает, что у человека всегда есть возможность выбора, и он должен нести ответственность за свой выбор. Психологически незрелый человек не дает сам себе реализовывать собственные возможности, он сам себе мешает стать таким, каким он может быть. В результате он искажает свою жизнь. Быть человеком, по Франклу, — это значит не только осознавать свое отличие от других, но также уметь становиться непохожим на себя, т.е. уметь изменяться.

49. В. Франкл «Сказать жизни «Да!».

Ви́ктор Эми́ль Франкл (26 марта 1905, Вена, Австро-Венгрия — 2 сентября 1997, Вена, Австрия) — австрийский психиатр, психолог и невролог, узник нацистского концентрационного лагеря.

Новое, наиболее полное немецкое издание главной книги Франкла под названием «И все же сказать жизни «Да»«вышло в 1977 году и с тех пор постоянно переиздается. В нее была включена также философская пьеса Франкла «Синхронизация в Биркенвальде» — до этого она была опубликована только раз, в 1948 году, в литературном журнале, под псевдонимом «Габриэль Лион». В этой пьесе Франкл находит иную, художественную форму для выражения своих главных, философских идей — причем отнюдь не только в словах, которые произносит заключенный Франц, alter ego самого Франкла, но и в структуре сценического действия.

Человек посторонний и непосвященный, кто сам не был в лагере, как правило, вообще не в состоянии представить себе истинную картину лагерной жизни. Она может видеться ему в каких-то сентиментальных тонах, во флере тихой скорби. Он и не предполагает, что это была жестокая борьба за существование — даже между самими заключенными. Беспощадная борьба за ежедневный кусок хлеба, за самосохранение, за себя самого или за самых близких людей.

К примеру: формируется состав, который будто бы должен перевезти определенное число заключенных в какой-то другой лагерь. Но все опасаются, и не без оснований, что это — очередная «селекция», то есть уничтожение слишком ослабевших и неработоспособных, и, значит, этот состав пойдет прямиком в газовые камеры и крематории, устроенные в центральных лагерях. И тут начинается борьба всех против всех. Каждый отчаянно бьется за то, чтобы не попасть в этот эшелон, уберечь от него своих близких, любыми способами старается ухитриться хоть в последний момент исчезнуть из списков отправляемых. И каждому абсолютно ясно, что если он на этот раз спасется, то на его месте в эшелоне должен будет оказаться кто-то другой. Ведь требуется определенное количество обреченных, из которых каждый представляет собой только номер, всего лишь номер! В списке к отправке стоят только номера.

Ведь сразу по прибытии, к примеру, в Аушвиц у заключенного отбирают буквально все, и он, оставшись не только без малейшего имущества, но даже и без единого документа, может теперь назваться любым именем, присвоить себе любую специальность — возможность, которую при некоторых условиях удавалось использовать. Единственное, что было неизменно, — это номер, обычно вытатуированный на коже, и только номер интересовал лагерное начальство. Никакому конвоиру или надсмотрщику, пожелавшему

взять на заметку «ленивого» заключенного, не пришло бы в голову справляться о его имени — он смотрел только на номер, который каждый обязан был нашить еще и на определенное место брюк, куртки, пальто, -и записывал этот номер. (Кстати, попасть таким образом на заметку было небезопасно.)

Но вернемся к предстоящему эшелону. В такой ситуации у заключенного нет ни времени, ни желания заниматься абстрактными размышлениями о нормах морали. Он думает только о самых близких — о тех, кто ждет его дома и ради кого он должен стараться выжить, или, может быть, лишь о тех немногих товарищах по несчастью, с которыми он как-то связан. Чтобы сохранить себя и их, он, не задумываясь, постарается втолкнуть в эшелон какой-то другой «номер».

Из сказанного выше уже ясно, что капо представляли собой образчик своего рода негативного отбора: на такие должности годились только самые жестокие люди, хотя, конечно, нельзя утверждать, что здесь, как и всюду, не было счастливых исключений. Наряду с этим «активным отбором», осуществляемым эсэсовцами, был еще и «пассивный». Среди заключенных, которые многие годы провели за колючей проволокой, которых пересылали из лагеря в лагерь, кто сменил чуть ли не дюжину лагерей, как правило, наибольшие шансы остаться в живых имели те, кто в борьбе за существование окончательно отбросил всякое понятие о совести, кто не останавливался ни перед насилием, ни даже перед кражей последнего у своего же товарища.

А кому-то удалось уцелеть просто благодаря тысяче или тысячам счастливых случайностей или просто по милости Божьей — можно называть это по-разному. Но мы, вернувшиеся, знаем и можем с полной уверенностью сказать: лучшие не вернулись!