Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!
МегаЛекции

Собака и гастрономический магазин

 

Тем временем Марго занималась тем, что влюблялась в хоккейную команду Нью-Йоркского университета. Она направляла свою любовь и на тренера, пока об этом не узнала его жена, потом рассып а ла свое чувство среди мужского состава клуба карате. Ее любовь была так жадна, что поглотила половину факультета. Потом она поглотила Джейсона. Но Джейсон был бойфрендом Сяо Чэнь. После того как Марго отбила преданных неотесанных бойфрендов у чертовой дюжины коннектикутских блондинок, она начала перевозить свои вещи в комнату Джейсона. У Сяо Чэнь не было оснований так уж удивляться поведению Марго. Просто это был тот случай, когда ученик превзошел учителя. Достаточно сказать, что их дружба с треском лопнула.

Я же с каждым днем начинала все сильнее и сильнее ненавидеть Марго.

«Марго, — сказала бы я ей, — как же я тебя ненавижу! Позволь перечислить, что именно мне ненавистно:

1) я ненавижу твой поддельный американский акцент;

2) я ненавижу твою псевдоприверженность феминизму и твою благоговейную преданность распутству;

3) я ненавижу, что ты лжешь папе. Когда он выяснит, что ты получаешь плохие оценки, это будет для него огромным ударом;

4) я ненавижу твой стереотипный подход к жизни и твой низкий голос курильщика. Я ненавижу его, потому что ты никогда не слышала моего;

5) но больше всего, Марго, я ненавижу все это, потому что некогда я была тобой».

 

Подошло время экзаменов. Я собрала группу ангелов, и мы ломали головы, как заставить наших Подопечных решительно взяться за дело и добиться лучшего будущего.

Но Боб не пропускал маленьких эскапад Марго наверху с каждым Томом, Диком и Гарри, попадавшимся ей на пути. Он решил, что ему тоже может повезти. Итак, в ночь перед первой письменной экзаменационной работой Марго он пригладил свою кудлатую «афро»,[29]заправил лучшую футболку в самые тугие джинсы и постучал в ее дверь.

— Марго?

— Я сплю.

— Нет, не спишь, потому как если бы спала, ты не отвечала бы.

— Уходи, Боб.

— У меня есть вино. Красное. «Шабли».

Дверь распахнулась. Марго в ночной рубашке и с самой неискренней улыбкой.

— Разве кто-нибудь говорит «шабли»?

Боб рассмотрел бутылку, потом взглянул на Марго.

— Э-э… Да.

— Ну так входи.

Я преуспела в том, чтобы помешать осуществиться желаниям Боба, но ценой моего успеха стало то, что оба они вырубились на кухне. Слишком много «шабли» нагоняет на белого мужчину сон, как говаривал Боб.

Меньшего успеха я достигла, заставляя Марго прислушаться к моим ответам на ее экзаменационную работу. Она сидела в комнате для экзаменов, согнувшись над столом, мысленно перебираясь через зазубренную стену своего похмелья. Я воздела руки и отошла к окну. В передней части комнаты за столом экзаменатора сидел Тоби. Я устроилась на столе с ним рядом и стала наблюдать, как он пишет.

Я узнала некоторые из фраз: позже они появились в его первом романе «Черный лед». Несколько раз Тоби с нетерпеливым восклицанием зачеркивал слово или фразу жирными, карающими линиями, а Гайя клала руку ему на плечо и ободряла, чтобы он продолжал. Один раз я увидела, как она потянулась вперед, когда Тоби глубоко пробороздил пером страницу, но не смогла прикоснуться к нему. А несколько минут спустя ей это удалось. Я внимательно наблюдала. Когда мысли Тоби следовали за идеями, возникающими в его мозгу, аура Тоби внезапно сжималась, и на мгновение его окружал толстый, похожий на лед барьер. Один или два раза барьер держался около десяти секунд. Гайя окликала Тоби снова и снова, пока барьер словно бы не растаял. Но он не исчез в эфире — он растаял и исчез в Тоби.

— Что это такое? — некоторое время спустя спросила я Гайю.

— Это страх, — метнула она на меня быстрый взгляд. — Тоби боится, что недостаточно хорош. Ты никогда не встречала такого в Марго?

Я покачала головой. В таком виде — не встречала.

— Думаю, страх принимает различные формы.

— Такова манера Тоби, — пожала плечами Гайя. — Это его защищает. Но я беспокоюсь. В последнее время страх защищает его от хороших вещей. И я не могу к нему пробиться.

Я кивнула.

— Может, нам поработать над этим вместе?

— Может быть, — улыбнулась она.

Гайя не оставляла попыток вытряхнуть Тоби из его раковины, но щит продолжал подниматься, и стоило Тоби задействовать свои страхи, только он сам мог растопить этот щит. Не было способа с этим бороться. Опусти он свой щит, то мог бы заметить Марго, которая собирала вещи и уходила на час раньше.

Я последовала за ней на улицу. Она обхватила себя руками и посмотрела на Гудзон. Потом начала идти, быстро, пока не сорвалась на бег, и в конце концов мы обе помчались во всю прыть. Пот каплями выступил на лице Марго, волосы развевались, как хвост кометы.

Мы бежали и бежали, пока наконец не очутились на мосту Джорджа Вашингтона. Марго задыхалась, хватая ртом воздух, ее сердце бешено стучало. Она вгляделась в поток машин внизу, потом перегнулась через решетку ограждения и посмотрела на очертания Манхэттена на фоне неба. Солнце все еще стояло высоко, заставив ее поднять руку, чтобы защитить глаза. Марго выглядела так, будто кого-то искала, щурясь на башни-близнецы, потом на сорок пятый пирс. Наконец потащилась к скамье и опустилась на нее.

Ее окружали сожаление и смятение, вспыхивавшие, как маленькие световые разрывы. Когда она села, обхватив колени, сотни маленьких розовых огоньков взметнулись из ее сердца, кружась вокруг и просачиваясь в ауру. Глаза Марго были крепко закрыты, она думала о маме, и подбородок ее дрожал. Все, что я могла сделать, — это положить руку ей на голову. Ничего-ничего, малышка. Все не так уж плохо. Когда я села рядом с ней, она положила голову на руки, ее локти упирались в бедра, и заплакала — то были длинные, бездонные всхлипывания. Иногда самое длинное расстояние — это расстояние между отчаянием и смирением.

Пока Марго сидела там, дюжина велосипедистов промчалась мимо, а солнце прошло через разные оттенки золотого, и город засиял бронзой, а Гудзон запылал.

Я порылась в памяти в поисках этого момента, но не нашла его. Поэтому я перестала искать и заговорила:

— Ты думаешь о том, чтобы прыгнуть с моста, малышка? Но, скажу я тебе, команда самоубийц на один шаг тебя опередила. — Я похлопала по решетке ограждения.

Марго снова начала плакать. Я смягчила тон. Не то чтобы она могла меня услышать. Но, возможно, она могла меня почувствовать.

— В чем дело, Марго? Почему ты все еще тут? Почему не берешься за ум, не учишься, как обещала, не добиваешься успеха? — Но тут я поняла, что пустилась в изречения типа: «Мир — твоя устрица», — и вздохнула. Я сменила тактику. — Все эти парни, с которыми ты спишь, хоть кто-нибудь из них делает тебя счастливой? Ты любишь кого-нибудь из них?

Она медленно покачала головой и пробормотала:

— Нет. — Слезы капали с ее лица.

— Тогда зачем это делать? — настаивала я. — Что, если ты снова забеременеешь? Или подцепишь СПИД?

Марго подняла глаза, вытерла лицо, а потом засмеялась.

— Разговариваю сама с собой. Я действительно схожу с ума. — Она наклонилась над своими сложенными руками, глядя теперь за линию горизонта, вглядываясь как можно дальше. — Мы и вправду совсем одни в этом мире, так ведь, — тихо проговорила она.

Это не было вопросом. И тогда я вспомнила сильное, обнажающее душу желание быть спасенной. Я вспомнила, чт о чувствовала на том мосту — как будто я в миллионах миль от земли, на голой скале посреди пустого пространства. И никто за мной не придет.

Только тут была я. Я обхватила Марго руками, потом почувствовала поверх своих рук еще руки, и еще, и, подняв глаза, увидела Ирину и Уну — духов, пришедших с другой стороны. Они обнимали меня и Марго, тихо говоря, что все в порядке, они здесь, они ждут. Я заплакала и прикоснулась по очереди к их рукам, желая удержать их как можно дольше. А они целовали меня, обнимали и говорили, что они всегда тут и по мне скучают. Я плакала до тех пор, пока мне не показалось, что сердце мое разорвется. Свет вокруг сердца Марго замерцал, как свеча в море.

В конце концов она встала, крепко сжав зубы, медленно пошла вниз по спуску с моста и взяла такси, чтобы поехать домой, а звезды прятали свои секреты за непроницаемым облаком.

 

Плохие новости, конечно, заключались в том, что Марго завалила экзамены. В этом поражении было и кое-какое достижение: она провалила больше экзаменов, чем любой другой студент в том году. Можно сказать, что ее провал был колоссальным.

Боб швырнул ей книгу и закатил попойку, и они вдвоем наслаждались раздражающе отвратительным вечером празднования ее потрясающей университетской катастрофы.

Хорошими новостями было то, что Марго могла пересдать экзамены за первый курс. Я ухитрилась достучаться до нее, чтобы побудить составить план. Марго никак не могла сказать Грэму, что растратила сотни фунтов на затяжное похмелье. Поэтому решила пойти еще на пару работ, копить все лето, а потом самостоятельно заплатить за второй раунд своего первого курса.

Она нашла работу в ирландском пабе, официанткой вечерами в будни, и еще одну работу — выгуливать собак для богатых людей в Верхнем Ист-Сайде. Я бросила один лишь взгляд на гавкающий помпон на конце поводка и застонала. Мы направлялись, без сомнения, к Соне.

Существовало две причины, почему я не очень препятствовала воссоединению с Соней Хемингуэй.

Во-первых, Соня была забавной личностью. Высокая, фигуристая, с доходящими до задницы рыжими волосами, как на валентинке, — она расчесывала эти волосы по полчаса каждое утро, — Соня любила места, где пьют и курят травку, любила сильнодействующие наркотики и полуправду. У нее не было никаких долговременных целей. А еще она приходилась дальней родственницей Эрнсту Хемингуэю — сей факт — или не факт — она навязывала модельерам, торговцам наркотиками и всем, кто только ее слушал. Это оплачивалось. Среди выгод от ее баек была головокружительная карьера натурщицы и непрерывный буран галлюциногенного белого порошка.

Во-вторых, передо мной стоял вопрос: был у нее роман с Тоби или нет? Я решила, что, имея возможность раскусить этот экзистенциальный, пикантный кусочек, вполне могу воспользоваться своим преимуществом.

Но мы двигались в противоположном направлении. Собака — Париж — послушно бежала рядом с Марго, поводок был в полном порядке.

Я повернулась и осмотрела улицу в поисках Сони. Та все еще была на другой стороне Пятой авеню.

«Может, мне лучше вмешаться», — подумала я.

Я наклонилась и взъерошила пушистые уши Парижа, потом прижала руку к его лбу.

— Пора пообедать, не так ли, мальчик?

Париж с энтузиазмом закапал слюной.

Я тут же послала в его голову образы самой разнообразной собачьей кухни.

— Что щекочет твое воображение, а? Индейка? Бекон?

Жареная индейка и бекон на вертеле появились в голове Парижа. Он гавкнул.

— Подожди, я знаю, — сказала я. — Мегатонна салями!

И тут Париж рванул бегом. Немножко быстрее, чем я рассчитывала, и с удивительной силой. Он дернул Марго вперед, прямо через дорогу, заставив два такси и «Шевроле» резко остановиться всего в нескольких дюймах от Марго. Она завопила и выпустила поводок. Париж метнулся вперед — его маленький хвост вертелся, как пропеллер, — и заставил еще одну машину круто остановиться, а велосипедиста — перелететь через руль в ларек с хот-догами. Велосипедист не был доволен.

Марго робко перешла дорогу, в знак извинения подождав, пока загорится сигнал для пешеходов. Едва очутившись на другой стороне, она метнулась к гастрономическому магазину. Я стояла у дверей и смеялась — переживать это во второй раз было куда веселее.

Париж направился прямиком к свежей партии свинины в задней части магазина и с энергией маленькой собаки, торопящейся ухватить самый большой кусок, перевернул бачок с питьевой водой, разлив содержимое по полу всего магазина. Хозяин злобно закричал и замахал Парижу, веля убираться. Париж радостно послушался, зажав в зубах кусок мяса.

Марго схватила Парижа, несколько раз шлепнула его по носу и потащила обратно в магазин, чтобы извиниться. Она оказалась лицом к лицу с хозяином, который старался собрать раскиданные повсюду остатки мяса.

— Простите, пожалуйста! Я за все заплачу, обещаю! Пожалуйста, составьте список, и я возмещу вам все, как только смогу, уж как-нибудь.

Хозяин сердито сверкнул глазами и ответил — по-итальянски, — чтобы она засунула себе свои извинения туда, где никогда не светит солнце.

Марго обратила взор на девушку в углу с длинными рыжими волосами, всю мокрую после эскапады Парижа, — та осматривала свою одежду и смеялась. Это была Соня.

— О, извините за случившееся, — обратилась к ней Марго. — Это не моя собака…

— Вы англичанка, да? — Соня выжала рыжие волосы.

— Вроде как, — пожала плечами Марго.

— Ваш язык не очень похож на королевский английский.

— Я очень сожалею насчет вашей рубашки. Она погублена?

Соня подошла к ней. У нее была привычка нарушать правила личного пространства. Она приближалась к совершенно незнакомому человеку — в данном случае к Марго — и вставала так близко, что они почти стукались носами. Соня поняла — и этот урок в ее юные годы дался ей нелегко, — что люди в ответ идут на конфронтацию. Иногда в хорошем смысле, иногда нет, неважно — зато она добивалась внимания, которого хотела.

— Эй, Вроде Как Англичанка, у тебя сегодня вечером есть свидание?

Марго сделала шаг назад. Она видела белки глаз Сони, красную помаду на ее зубах.

Соня снова шагнула вперед. Париж лизнул ее руку.

— А я, похоже, нравлюсь твоему псу.

К Марго вернулось хладнокровие.

— Извиняюсь насчет вашей рубашки. Она симпатичная.

Соня опустила глаза на свой фиолетовый гофрированный шелковый топик, прилипший к груди.

— Неважно, у меня целая куча таких. Вот. — Невесть откуда она извлекла черную визитку и сунула ее под ошейник Парижа. — Можешь возместить мне ущерб, придя сегодня вечером ко мне на вечеринку. — Соня дерзко подмигнула Марго и вышла на Пятую авеню, вода все еще капала с нее.

 

Без собаки, без понятия, что к чему, Марго появилась тем вечером у дома Сони в Карнеги-Хилл, вглядываясь в адрес на черной визитной карточке. Она нажала на звонок. Дверь немедленно распахнулась, чтобы явить взгляду Соню в обтягивающем, как кожа, леопардовом платье.

— Вроде Как! — завопила она, втаскивая Марго внутрь.

Я захихикала. «Вроде Как». Какая дерзость.

Соня представила Марго своим гостям — ей пришлось прокричать их имена сквозь пение Боба Марли,[30]ревевшего через гигантские динамики в передней части дома, — пока наконец не добралась до человека, которого представила как «мистер Шекспир, который любит проводить мои вечеринки, закопавшись в книги».

Я затаила дыхание. Это был Тоби.

— Здравствуйте, — сказала Марго, протягивая руку загородившемуся книгой человеку в кресле.

— Привет, — ответил тот из-за книги. А увидев ее, повторил: — Привет! — но уже с восклицательным знаком. — Тоби, — произнес он, вставая.

— Марго, — ответила Марго. — Думаю, мы уже встречались.

— Я оставлю вас поболтать, — бросила Соня и унеслась.

Марго и Тоби посмотрели друг на друга, потом неловко отвели глаза. Марго села и взяла книгу, которую он только что читал. Тоби потеребил ременные петли на поясе брюк, прежде чем сесть рядом с ней.

Взгляд, брошенный им на Соню, которая флиртовала и смеялась на другом конце комнаты, подтвердил мои подозрения: он всегда предпочитал ее мне, с самого начала.

— Итак, — начала Марго. — Вы — Тоби.

— Да, — ответил он. — Да, я Тоби.

Это и в самом деле было так неловко? Наша первая встреча всегда вспоминалась мне куда более динамичной. И все продолжалось в том же духе.

— Соня ваша любовница?

Тоби несколько секунд моргал, потом открыл и закрыл рот.

— Э-э… как бы описать наши отношения… В младенчестве она воровала мои с о ски. А как-то она разделась догола и забралась в мою кроватку, но если не считать этого, наши отношения всегда были довольно платоническими.

Марго кивнула и улыбнулась. Гайя шагнула вперед и наклонилась над плечом Тоби.

— Марго — Та Самая, Тоби.

Она просто взяла и сказала это. И больше того, Тоби ее услышал. На мгновение он повернулся к Гайе, его сердце быстро заколотилось во внезапном озарении, переданном его душе. А я наблюдала за этим, сраженная изумлением и смирением.

Гайя знала, что я была Марго, она наблюдала, как я обвиняю ее сына в убийстве. И все же она поощряет его быть с Марго. Тоби повернулся к Марго, внезапно ему захотелось узнать ее получше. А Марго стала внимательно читать его книгу.

— Вы любите книги, я так понимаю?

— Угу. — Марго перевернула страницу.

— Знаете, все в наши дни такие противники Шекспира, но нельзя не любить «Ромео и Джульетту», так ведь?

Я засмеялась. Когда дело касалось легкой болтовни, Тоби был полным недотепой.

Марго, однако, была склонна к энергичной беседе. Она подняла глаза от книги, скрестила ноги и очень серьезно посмотрела на него.

— «Ромео и Джульетта» — это шовинистическая фантазия о любви. Я думаю, что Джульетта должна была бы вылить с того балкона бочку кипящего масла.

Улыбка Тони пожухла, как папоротник в пламени. Он отвел взгляд, ища ответ. Марго возвела глаза к потолку и встала, чтобы уйти.

Гайя немедленно оказалась рядом с сыном, что-то ему шепча. Я наблюдала, как Марго ищет, с кем бы еще поговорить в этой комнате, с кем-нибудь, более склонным набивать себе цену, и почувствовала, как сама мысленно поднимаюсь на защиту Тоби.

Ничего из шепота Гайи не дошло до Тоби. Чувства его из-за внезапно овладевшего желания наладить отношения с Марго были хаотичными. Он нервничал, был напряжен и сомневался, почему его так тянет к женщине, которая совершенно не в его вкусе.

— Тоби, вели ей сделать прыжок с разбега, — шагнув вперед, уверенно произнесла я.

Я сказала это еще раз, затем еще раз. Гайя посмотрела на меня так, будто я совсем потеряла рассудок.

Наконец Тоби встал.

— Марго! — крикнул он, когда она пошла прочь. — Марго! — повторил он, и она остановилась.

Пауза в музыке. Несколько человек повернули головы, чтобы посмотреть на них двоих. Тоби указал на Марго.

— Ты ошибаешься, Марго. Эта пьеса о родственных душах, преодолевших все препятствия. Она о любви, а не о шовинизме.

Музыка заиграла снова; первые такты «Я пристрелил шерифа».[31]

Соня выгнала всех со стульев и кресел, чтобы побалдеть под музыку. Марго смотрела через толпу на Тоби, ища его взгляд. На мгновение ей захотелось бросить ему какое-нибудь бесцеремонное замечание. Но что-то в его взгляде помешало ей это сделать. Поэтому она пошла прочь, покинула дом через парадный вход и вернулась в свою комнатку над «Баббингтон букс».

 

Волна потерянных душ

 

В течение следующих месяцев я имела честную долю столкновений с демонами. Ангел Сони — ее отец Эзикиел, который почти никогда не был с ней при жизни, — терпеливо расхаживал по коридору ее дома: ему регулярно мешала войти зависимость Сони от двух демонов, Лучианы и Пуи. В отличие от Грогора они очень походили на красивых представителей человеческого рода, во множестве переступавших порог дома Сони. Я знаю, что они проводили с Соней много времени, но чаще всего я не могла их видеть.

И именно там я узнала пару вещей: демоны могут замечательно прятаться. Как миллионы насекомых, крадущихся по уютным комнаткам и щелям пола вашего дома, так и демоны внедряются в маленькие пространства вокруг живых. Я наблюдала, как Соня снимает ожерелье с тяжелой перламутровой подвеской, как кладет на туалетный столик, и видела глядящие из подвески лица Лучианы и Пуи. Иногда они обитали в ее дизайнерской сумочке, в других случаях обвивались вокруг ее предплечья, как амулет. Поскольку Соня, скажем так, постоянно меняла образ жизни — например, в понедельник вы могли застать ее занимающейся йогой и прихлебывающей алоэ вера, а во вторник вполне могли споткнуться о ее бесчувственное, накачанное наркотиками тело, когда она лежала лицом вниз в собственной блевотине, — Лучиана и Пуи или сидели, развалясь, на гигантском диване Сони в полном человеческом обличье, или съеживались и превращались в темные пятнышки в душе Сони.

Но они никогда ее не оставляли.

Не прошло и пары недель, как Соня пригласила Марго переехать к ней. Она сказала, что ей очень жаль, что Марго приходится работать на трех работах и, хуже того, жить в отвратительной квартире Боба. По правде говоря, Соня была одинока. Даже присутствие Лучианы и Пуи было связано с ее одиночеством. Она никогда не понимала, почему внезапно начинала себя чувствовать менее одинокой, поддаваясь увлечению наркотиками. Она списывала все на то воздействие, которое наркотики оказывают на мозг. Она ошибалась. Это происходило потому, что Лучиана и Пуи обвивались вокруг нее, как плющ вокруг дерева, самые преданные и гнусные ее компаньоны.

Очень скоро я ясно дала понять, что не буду равнодушно расхаживать по коридору, пока эти двое уничтожают душу Сони. Они заставляли ее плохо влиять на Марго. Та уже пробовала немножко травки там, немножко кокаина здесь, и то, что надвигалось, напоминало мне прожектор паровоза, который летел навстречу ей, лежащей на железнодорожных путях.

Лучиана и Пуи не слишком любезно отнеслись к моему противостоянию. Они изменили обличье, поднявшись, как две колонны красного дыма в виде кобр, оплевывая меня огненными шарами. И в точности как в реальной жизни, я оказалась в ситуации, для которой меня не готовили, о которой не предупреждали.

В точности как в реальной жизни, я действовала инстинктивно: подняла руки и остановила огонь, потом закрыла глаза и вообразила, что свет во мне становится все ярче и ярче. Так и получилось. Когда я открыла глаза, свет был таким сильным, что демоны подались в угол, будто тени, отбрасываемые луной, и после этого долго не показывались.

Эзикиел вернулся в жизнь Сони бурной, целебной силой. Она вдруг обнаружила, что подумывает бросить наркотики, повернуться лицом к здоровому образу жизни, может, даже свить гнездышко с милым мужчиной. Навсегда.

— Что ты думаешь о Тоби? — спросила Соня Марго за утренним кофе.

— Он кажется милым, — пожала плечами та. — Спокойным.

— Я подумываю о том, чтобы начать встречаться с ним.

— Встречаться с ним? — преувеличенно закашлялась Марго. — А что еще ты начнешь, уж не знаю — печь и вязать шарфики?

Соня — вообразите себе эту девушку, склонившуюся над своим кофе латте, облаченную в черный шелковый халат и красный бархатный лифчик, с буйными непричесанными волосами, выглядящими так, будто у нее течет по лицу кровь из раны на голове, — была оскорблена. Больше всего Соню оскорбило то, что ее, в общем-то, не задела мысль о выпечке и вязании шарфиков.

— Думаю, я старею.

— У тебя с Тоби раньше что-то было?

Соня покачала головой. В кои-то веки она сказала правду.

— Мы вместе ходили в детский сад. Он мне как брат. Фу, о чем я только думала. Во всяком случае, разве вы с ним не положили друг на друга глаз на моей вечеринке несколько месяцев назад?

— Я его оскорбила.

— И?..

— И ничего. С тех пор я его не видела.

— А тебе хотелось бы его увидеть?

Марго задумалась. И наконец кивнула.

 

Вот так Марго и Тоби оказались на неофициальном свидании.

Он появился в книжном магазине Боба. Тот, как обычно, сидел за прилавком в кресле, покуривая смесь травки и табака и читая о новом «Кадиллаке Флитвуде Брогэме». Он посмотрел на Тоби и смахнул в его сторону пепел с сигареты.

— Я ищу Марго.

Кашель из-за прилавка. Тоби посмотрел на полку «Новые поступления».

— Тут есть хорошие книги. Никогда раньше не слышал об этом магазине.

— Хм!

— Итак. Марго здесь?

— Спросите у нее.

Я всегда восхищалась бесконечным терпением Тоби. Я взглянула на ангела Боба — Зенова. Тот прислонился к прилавку и жестами изображал, как дает Бобу подзатыльник. Зенов покачал головой: «Ну что ты будешь делать?»

Тоби сцепил пальцы за спиной и поразмыслил над предложением Боба. Потом завопил во всю силу легких:

— Марго!

Боб выпал из кресла и шмякнулся головой об пол.

— Марго Делакруа, это Тоби Послусни, я здесь для нашего неофициального свидания! Ты тут, Марго? — Он кричал, стоя в спокойной, не очень изящной позе, голосом громким и командным, как у евангелистского проповедника, и все это время не сводил глаз с Боба.

Боб поднялся, Зенов хохотал, прикрыв рот рукой.

— Э-э… дайте-ка мне просто проверить, дома ли она…

— Спасибо, — все еще улыбаясь, кивнул Бобу Тоби.

Марго вышла из-за ширмы несколько минут спустя в зеленом гипюровом вечернем платье моды годов 50-х, которое было на два размера ей мало. Она все еще закалывала волосы. Я наблюдала, как Тоби взглянул на нее, а потом удивленно взглянул еще раз, упиваясь ее платьем, ее шеей балерины. Ее ногами.

— Привет, — сказала она. — Простите, что заставила ждать.

Тоби кивнул и предложил ей согнутую в локте руку, предлагая идти с ним под руку. Она так и сделала, и они выскочили из магазина.

— Я закрываюсь в одиннадцать! — прокашлял Боб, но дверь захлопнулась прежде, чем он договорил.

 

Говорят, что первые две недели отношений дают полную картину всего и вся. Я скажу, что на это нужно меньше времени. Первые свидания — карта территории.

Тоби вел себя не так, как обычно принято. Он не назначал свиданий с обедом и походом в кино. Зато он предпринял лодочную прогулку по Гудзону. Марго нашла ее просто уморительной. Важная веха в отношениях. Потом Тоби потерял весло и начал читать наизусть У. Б. Йейтса.[32]Марго сочла это обворожительным. А потом — ну что она должна была делать? — она достала кокаин. Который Тоби счел отвратительным.

— Убери, я не занимаюсь такими вещами.

Марго посмотрела на него так, словно у него выросла вторая голова.

— Но ты же дружишь с Сон, так ведь?

— Да, но это не значит, что я наркоман…

— Я не наркоманка, Тоби, я просто люблю немного позабавиться, вот и все…

Он отвел взгляд. Я тоже в смущении отвела глаза. Я ненавидела себя. Мне был отвратителен этот момент, одно из многих болезненных пятен на том, что могло бы быть отличным пейзажем взаимоотношений. И как всегда, это я вела себя плохо.

Тоби рассматривал здания на другом берегу реки. Уличные фонари начали мерцать вдоль водной каймы, и красные ленты стремились к лодке. Он улыбнулся. Потом положил весло. Снял куртку, ботинки. После — рубашку.

— Что ты делаешь? — спросила Марго.

Он продолжал раздеваться, аж до самых трусов. Потом встал, протянул вперед тощие белые руки, наклонил костлявый торс к коленям в позе ныряльщика и прыгнул в реку.

Марго уронила кокаин и ошеломленно перегнулась через борт лодки. Тоби пробыл под водой ужасно долго. Она ждала, беспокойно двигая руками. И гадала, не должна ли закричать, зовя на помощь.

В конце концов она сняла жакет и туфли и прыгнула за ним. И тогда он всплыл на поверхность, хохоча как сумасшедший.

— Тоби! — завопила она, стуча зубами. — Ты меня одурачил!

— Нет, моя милая Марго, — засмеялся Тоби и плеснул на нее водой, — ты сама себя одурачила.

Она посмотрела на него.

«Какой он мудрый», — подумала я.

«Какой он сумасшедший», — подумала Марго.

— А?

Тоби по-собачьи поплыл к ней.

— Ты и в самом деле думаешь, что кокаин делает тебя забавной? — спросил он. — Потому что, если ты так думаешь, ты куда тупее, чем выглядишь.

Вода капала с его носа, из-за холода голос его дрожал. Марго уставилась на него, и как только в голову ей пришла мысль поцеловать Тоби, он подался вперед и сам ее поцеловал. Это был — я могу присягнуть в том — самый мягкий, самый искренний поцелуй в ее жизни.

 

После этого я провела несколько месяцев на крошечном чердаке Тоби над ночным кафе, внимательно изучая Марго и Тоби, пока они все глубже и глубже падали в духовную пропасть, которая начала ощущаться как любовь. Сначала я говорила себе, что эти двое влюбляются в саму любовь, что это случай, а не любовь, свел их вместе, несмотря на отсутствие денег, будущего и общего между ними. Но, наблюдая, как они, завернувшись в полотенца, пьют кофе и читают утренние газеты, словно пожилые супруги, на шатком балконе второго этажа, выходящем на Уэст-Виллидж, я решила: подожди секунду. Что я тут пропускаю? Что я пропустила в первый раз, пока была жива?

Чувствовала ли я себя третьей лишней? Давайте просто скажем, что мне помогало присутствие Гайи. Я не сразу ее узнала. Во время самых интимных минут, минут, которые я хотела уважать и лелеять из-за их приватности и святости, мы с Гайей болтали о детстве Тоби. Она умерла от рака шеи, когда Тоби было четыре года. До этого ангелом-хранителем Тоби была его тетя Сара. Я удивилась, так как думала, что одному человеку назначают только одного ангела-хранителя. Нет, ответила Гайя. Только пока мы нужны и когда в нас нуждаются. Человек может иметь двадцать разных ангелов-хранителей за всю жизнь. И ты, вероятно, будешь тоже хранить не одного человека.

При мысли об этом у меня голова пошла кругом.

Тоби рассказывал мне, что у него осталось о маме только одно воспоминание. Она учила его кататься на велосипеде. Он боялся упасть и оставался в дверном проеме дома, вцепившись в руль. Он помнил, что мама велела ему доехать только до конца садовой дорожки, и, если ему это удастся, он может попытаться доехать до конца улицы, потом — до конца следующего квартала и так далее. Когда он доехал до конца дорожки — все четыре метра, — мама аплодировала с таким энтузиазмом, что он начал колесить до самого конца города, пока она не утащила его домой. Тоби сказал мне, что с тех пор использует схожую тактику в писательском деле — дописывает до конца страницы, потом до конца главы и так далее, пока не закончит весь роман. И он всегда держит в уме образ матери, аплодирующей ему.

— Знаешь, я это помню, приключение с велосипедом, — улыбнулась Гайя.

— Помнишь?

— Да. Но вот что забавно: Тоби тогда было не четыре. Он был на год старше. И меня уже не было в живых. В тот момент я была его ангелом.

— Ты уверена? — уставилась я на нее.

— Тоби на всю жизнь сохранил способность время от времени видеть меня, — кивнула она. — Он не знает, что я его мать, что я его ангел. Иногда он думает, что я — кто-то, кого он знает по школе, а может, старая соседка или просто какая-то сумасшедшая женщина в книжном магазине, стоящая слишком близко к нему. Это случается редко, но случается.

Я оглянулась на Тоби и Марго, лежащих на потрепанном кожаном диване, сплетая и снова расплетая пальцы. И я с надеждой гадала: увидит ли Тоби когда-нибудь меня? Что, если увидит? Смогу ли я когда-нибудь перед ним извиниться? Смогу ли когда-нибудь, хоть когда-нибудь загладить то, что я ему сделала?

 

Свадьба состоялась в часовне Цветов в Лас-Вегасе, спустя девять благословенных месяцев после того катастрофического первого свидания.

Я пыталась — но мне не удалось — убедить Марго настоять на свадьбе в Англии, на более пышной церемонии, которая предоставила бы Грэму уникальную возможность отдать под венец свое единственное дитя. Я целую жизнь сочиняла истории об этой свадьбе, немножко приукрашивая, рисуя ее такой, какой мне хотелось бы ее видеть. На самом же деле Тоби однажды вечером появился в ирландском пабе, где работала Марго. Он подал заявление на должность в Нью-Йоркском университете, и похоже было, что он ее и вправду получит. Поэтому он купил «Шевроле» 1964 года и подарок для Марго — самое скромное кольцо с бриллиантом.

— Ты серьезно? — Марго посмотрела на Тоби. — Оно слишком большое для моего безымянного пальца.

Он моргнул, его улыбка угасла.

— Да?

— Оно подходит для большого пальца. Поэтому я так понимаю, что это не обручальное кольцо. — На этот раз Марго подмигнула и сделала глубокий вдох.

«Это действительно обручальное кольцо?» — подумала она.

— Да, — сказала я ей. — Так и есть.

— Разве тебе не полагается кое о чем меня спросить? — Она посмотрела на Тоби.

Он опустился на одно колено и взял ее за руку.

— Марго Делакруа…

— Да?

Она кокетливо затрепетала ресницами. Я стояла рядом с Марго, внимательно наблюдая за Тоби. Я хотела, чтобы она встряхнулась, была серьезной, впитала в себя этот момент. Я хотела быть на ее месте, чтобы сказать: «Да», — и всем сердцем чувствовать, что согласна.

— Марго Делакруа, — очень серьезно повторил Тоби. — Любящая спорить, потворствующая своим желаниям… — (Ее улыбка почти исчезла.) —…Страстная, вздорная, красивая Джульетта моего сердца… — (Она снова начала улыбаться, все шире.) —…Женщина моих грез, пожалуйста, пожалуйста, удержитесь от того, чтобы вылить на мою голову бочку кипящего масла, и вместо этого станьте моей женой.

Марго посмотрела на него, жуя изнутри щеку, глаза ее улыбались. Наконец она заговорила:

— Тоби Послусни, Ромео моей души, занимающийся самоанализом раб литературы, страдающий синдромом мученика… — Он кивнул. Все правда, все по справедливости. Но Марго еще не договорила. Она все время заставляла его ждать. — Милый, любящий, терпеливый Тоби…

Прошла минута.

— Марго? — Тоби сжал ее руку. У него болели колени.

— Разве я еще не сказала «да»?

Он покачал головой.

— Да! — Марго вскочила.

Тоби облегченно вздохнул и с трудом встал.

Марго полюбовалась своим кольцом, потом ее посетил момент озарения. Или, когда она припомнила прошлое, ее посетил момент безумия. Готовы? Вот он:

— Давай поженимся в Вегасе!

Честное слово, я пыталась ее отговорить. Я даже пела Песнь Душ. Марго не поддавалась.

Тоби задумался. Он представлял себе свадебную церемонию в следующем году — в привлекательной старинной английской церкви, украшенной лилиями и розами, Грэма, ведущего Марго по проходу. Я губами повторила следующие ее слова.

— Скучно, — сказала она. — Зачем ждать?

Тоби пошел на компромисс. Честь ему и хвала, он поступил благородно. Он нашел ближайший телефон-автомат, позвонил Грэму и попросил у него руки Марго. Нет, Марго не беременна, заверил он Грэма. Просто он ее любит. А она не может больше ждать ни минутки.

Молчание на другом конце линии. Наконец Грэм заговорил, давясь слезами. Конечно, он их благословляет. Он заплатит за всю церемонию и за медовый месяц в Англии.

— Спасибо! — завизжала в телефонную трубку Марго. И: — Я люблю тебя, папа!

Она тут же потащила Тоби к машине, так и не поговорив как следует с Грэмом, за что мне захотелось пнуть ее по заднице. Трубка повисла на шнуре, и наилучшие пожелания Грэма никто не услышал.

Итак, они пустились в Вегас на «Шевроле» Тоби. Всего-то три дня езды. Они завернули по дороге в дом Сони и разжились свадебным нарядом — одолженным платьем под леопарда и красными открытыми туфлями на шпильках — и золотой сережкой в виде кольца из шкатулки с украшениями Марго, которая вполне сошла за обручальное кольцо для Тоби. Еда? Запасы для долгого путешествия? Не смешите! Они были влюблены — что еще им было нужно?

Солнце начало соскальзывать за дальние холмы, когда на заднем сиденье «Шевроле» Тоби появилась Нан.

— Ой, здравствуй, Нан! — воскликнула я. — Явилась рассказать мне, что я все-таки должна была помешать им пожениться? — Я все еще слегка сердилась после нашей последней встречи. Нан, нахмурившись, смотрела вперед. — Что-то не так?

Она наклонилась ко мне, не отрывая взгляда от темнеющего пейзажа снаружи.

— Марго и Тоби едут прямо сквозь центр Дома Полюса.

— Что такое Дом Полюса? — заморгала я.

— Это сборище демонов. Особенно большое. Демоны узнают, что Тоби и Марго едут, чтобы пожениться, и будут стараться помешать этому.

— Зачем?

— Брак равен любви и семье, — взглянула на меня Нан. — Это то, с чем борется каждый демон, если не считать борьбы с самой жизнью.

Я проследила за ее взглядом, тоже посмотрев в окно. Ничего, кроме оранжевого мерцания заходящего солнца, вспышки фар, пробегающей подругой стороне дороги.

— Может, мы уже миновали этот Дом.

Нан покачала голово<

Поделиться:





Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 megalektsii.ru Все авторские права принадлежат авторам лекционных материалов. Обратная связь с нами...