Факторы влияния на современную европейскую геополитику 9 глава

Таким образом, как и в прошлые столетия, отношение Запада к России достаточно неадекватно. В XXI столетии, учитывая прагматизм Запада, его экспансия, скорее всего, будет направлена на обеспечение в долгосрочной перспективе доступа к практически не тронутым ресурсам России. Это связано с тем, что Россия, наряду с Канадой и Австралией, принадлежит к наименее населенным странам (плотность населения – 8,5 человека на 1 км2), но вместе с тем потенциально она по-прежнему самая богатая страна мира. Имея 3% населения мира, Россия располагает 13% территории и, по оценкам, около 40% ресурсов Земли. В связи с этим в условиях сохранения существующей социально-экономической модели мира вероятность экспансии развитых стран на территорию России будет возрастать.
Следует подчеркнуть, что наиболее значительным геополитическим фактором будущих взаимоотношений России и Запада останется энергетика. Именно поэтому летом 2006 г. в Санкт-Петербурге на заседании стран “Большой восьмерки” под председательством России энергетическая безопасность в мире обсуждалась как основной вопрос. Торговля энергоресурсами на мировом рынке имеет для современной России исключительно важное значение, прогноз энергопотребления будет определять будущую геостратегию страны, так как существующие прогнозы не предполагают снижения уровня потребления энергии в мире [c. 360]
в целом и странами Запада в частности, несмотря на применение энергосберегающих технологий. Роль в мировой экономике природного газа и нефти в качестве основных энергоресурсов в ближайшее время сохранится. Потребляя 18% мировых коммерческих энергоресурсов, Западная Европа располагает лишь 7% доказанных запасов угля, 7% запасов нефти и 4% запасов газа. К 2010 г. уровень потребления с нынешних 360 млрд м3 природного газа поднимется до 425 млрд м3, примерно треть (150 млрд м3) сможет экспортировать Россия. Доля природного газа в общей структуре энергопотребления ЕС увеличилась за последние 30 лет примерно в 2 раза (с 10 до 20%), что делает положение России на рынке энергоресурсов Западной Европы достаточно устойчивым. США, как и Западная Европа, обладают чуть более 3% мировых запасов энергоресурсов, а потребляют 24% мирового объема.
Но с учетом геополитической составляющей данного процесса в Европейском союзе существует противодействие дальнейшему расширению присутствия России на рынке энергоресурсов. Европейский союз заинтересован, чтобы доля внутренних поставщиков – Нидерландов и Норвегии, дающих газа немногим меньше России, постепенно увеличивалась. Поэтому западные ТНК на протяжении 1990-х гг. активно выступали за расчленение РАО “Газпром” на несколько независимых корпораций, что позволило бы им достаточно быстро осуществить полный контроль над газовой промышленностью России. В настоящее время данный вопрос благодаря усилиям руководства России практически снят с повестки дня. Газпром сегодня -крупнейшая энергетическая компания России, контрольный пакет акций которой находится в руках государства.
Важной составляющей современных энергоресурсов является нефть. Основные ее экспортеры – Ближний Восток, Африка, Латинская Америка и Россия: они обеспечивают до 90% поставок нефти в мире. Основными импортерами этого сырья (до 70%) по-прежнему останутся Западная Европа, США и Япония, т. е. экономическая триада современного мира. Доказанные запасы нефти в данных государственных образованиях настолько ничтожны, что создают предпосылки для полномасштабной экспансии Запада за счет нефтедобывающих регионов планеты Земля. Поэтому Россия стремится увеличить добычу и экспорт нефти: к 2020 г. – до 450–520 млн т, из которых экспортировать [c. 361] планирует до 310 млн т (для сравнения: в СССР экспорт нефти в 1980-х гг. не превышал 125 млн т).
Российская Федерация в перспективе сохранит свою привлекательность для развитых стран как источник достаточно дешевого сырья и энергоресурсов, что будет способствовать консервации сложившейся системы двухсторонних экономических отношений и сделает проблематичным переход российской экономики к инновационной модели развития.
Таким образом, энергетические проблемы тесно связаны с геополитикой Российской Федерации, подтверждением чему является газовый энергетический кризис, осложнивший отношения России и Украины в конце 2005 – начале 2006 г. Он практически сразу перешел в плоскость геополитического противостояния с участием основных субъектов международных отношений – ЕС и США. И хотя России удалось разрешить газовый спор и перейти к выгодной для обеих сторон системе расчетов, геополитические и геоэкономические проблемы остались. Они связаны с тем, что руководство Украины провозгласило своей геостратегической целью вступление страны в НАТО и ЕС, что противоречит долгосрочным геостратегическим интересам России.
Крайне актуальной с точки зрения России является проблема диверсификации поставок газа в Западную Европу. В связи с этим принято решение о строительстве североевропейского газопровода по дну Балтийского моря, имеющее не только экономическое, но и геополитическое значение.
Каковы же сценарии развития и возможные геостратегии России в XXI в.? Предполагается, что на первом этапе геостратегия России будет связана с преломлением негативных тенденций в эволюции ее национальной силы и ликвидацией внешних угроз. С геополитической точки зрения первоочередная задача -предотвращение распада страны и, как сказано в Послании Президента РФ Федеральному Собранию Российской Федерации 2005 года, укрепление Федерации7.
В истории России существовало несколько циклов распада. Первый цикл распада Русского государства был связан с монголо-татарским нашествием, второй, спровоцированный сменой царской династии, пришелся на Смутное время, третий был [c. 362] связан с Февральской революцией и Октябрьским переворотом 1917 г. и закончился после Гражданской войны. Последний, четвертый цикл распада связан с крушением коммунистической парадигмы развития и продолжается до настоящего времени.
Важно отметить, что циклы распада и последующего восстановления, сопровождающиеся хаосом, а затем, как следствие, усилением жесткости в управлении, типичны для России. Однако неблагоприятные тенденции в динамике национальной силы современной России ставят вопрос о ее дальнейшем существовании как государства. Вместе с тем многие западные исследователи считают, что дезинтеграция России имеет определенные пределы. Россия в современную эпоху длительное время не находилась под иностранным господством. Даже среди великих держав Россия в данном случае представляет исключение.

Возможные сценарии изменения геополитического положения России в XXI в. предполагают:

восстановление империи и превращение ее в перспективе в сверхдержаву;

сохранение статус-кво и медленный распад, т. е. ее геостратегия будет определяться импульсами извне;

создание мононационального, на основе общей культуры, государства и концентрация ресурсов в рамках существующих границ с поэтапным обретением национальной силы. Параллель в историческом плане представляет Московская Русь;

распад России по аналогии с распадом СССР.
Крайние варианты, как правило, мало вероятны при любом научном анализе. Тем не менее распад России вполне серьезно анализировался в середине и в конце 90-х гг. XX в. С точки зрения иностранных аналитиков, предотвращению распада страны способствовали бы следующие условия: наличие естественных монополий (в первую очередь РАО ЕЭС и Газпрома), связывающих все регионы страны; высокая этническая однородность населения; зависимость многих регионов от федерального центра.
Возможному распаду России, как уже указывалось, было посвящено во второй половине 1990-х гг. много аналитических статей как в иностранной, так и в российской печати. Уже упоминавшийся американский политолог З. Бжезинский писал: “России, построенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы европейская часть России, Сибирская [c. 363] республика и Дальневосточная республика, было бы легче развивать более тесные экономические связи с Европой, с новыми государствами Центральной Азии и Востока, что тем самым ускорило бы развитие самой России”8. Все это, по его мнению, является “ геополитическим плюрализмом”, развитию которого, т. е. распаду России, США должны всемерно содействовать.
Деградация и распад России возможны, с точки зрения западных аналитиков, как вследствие возникновения межэтнических и межрегиональных столкновений, так и вследствие техногенных катастроф, которые могут привести к разрушению промышленного потенциала страны. Наибольшую угрозу для США, по мнению западных аналитиков, представляет в этом случае возможность несанкционированного использования ядерного оружия или попадание его к террористам, прекращение экспорта энергоносителей, особенно из Каспийского региона. При этом для предотвращения любого нежелательного развития событий США не исключают применения вооруженных сил как своих, так и союзников, в частности Турции.
В 2004 г. в мировой прессе активно обсуждался доклад ЦРУ о возможности дезинтеграции и распада России на восемь независимых государств. Это свидетельствует о том, что данная идея все еще находит своих сторонников в руководстве и политической элите США.
В настоящее время руководство Российской Федерации принимает серьезные меры к преодолению негативных тенденций в геополитике страны. В 2000 г. принята Концепция национальной безопасности, утвержденная Указом Президента РФ № 24 от 10 января 2000 г.9
Для осуществления имперской идеи в России нет ни идеи наднациональной, какой ранее было православное христианство или позднее коммунистическая идеология, ни ярко выраженного внешнего врага, поскольку геополитические соперники и противники России таковыми в массовом сознании не являются. Необходимо отметить, что попытки удержать бывшие советские республики – государства СНГ в зоне геополитического влияния России успехом не увенчались. [c. 364]
Препятствует возрождению России как великой державы динамика угасания национальной идентичности русского народа, которая в известной степени совпадает с аналогичными процессами на Западе. Она усугубляется неконтролируемой миграцией, которая захлестывает южные регионы России и мегаполисы. При этом необходимо учитывать, что уменьшающееся количество русского населения тоже имеет свои определенные пределы.
В экономических реформах перед Россией встает традиционная задача – определить параметры роста экономики, основанные на ее независимом развитии. Поскольку экономический рост необходимо обеспечивать путем нововведений, научных открытий, остро встает проблема финансирования науки и образования. При этом создается порочный круг. “Выходит почти неразрешимая по виду дилемма, – считал выдающийся русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев, – для обогащения нужно просвещение, а просвещение немыслимо без предварительного обогащения”10.

Таким образом, эффективность геостратегии страны зависит в первую очередь от эффективности государства. Его деградация ставит под вопрос возможность ее реализации и возрождения национальных сил, а необходимость предотвращения распада страны неизбежно будет требовать усиления роли государства, т. е. уменьшения неолиберальной составляющей в его политике.

Среди множества предполагаемых геостратегий России во внешней сфере можно назвать:

кооперацию с Западом на основе существующего разделения труда;

союз с Китаем и другими восточными государствами на положении равного или младшего партнера;

союз или конфронтацию с исламским миром.

Необходимо учитывать, что развитые страны стремятся сохранить свое место в существующей мировой иерархии, и поэтому будет возрастать нетерпимость к тем странам, которые способны бросить им вызов, например к России. Нестабильности в международных отношениях способствует и разница в уровне жизни между так называемым “золотым миллиардом” и населением беднейших стран мира, которая растет. [c. 365]
Тенденция господства и экспансии Запада обусловлена экономически, исторически и геополитически, и нет никаких оснований предполагать, что он изменит свою политику. Идея господства Запада поддерживается не только официальными структурами, но и рядом неформальных, но могущественных клубов и опирается на ряд закрытых организаций, оказывающих существенное влияние на принятие решений.
Политическому руководству России предстоит решать довольно сложные геостратегические задачи. Невзирая на то что Россия унаследовала от СССР положение великой державы и это подкреплено постоянным членством в Совете Безопасности ООН и других международных организациях, ее положение вследствие геополитического сжатия и уменьшения национальной силы оказывается довольно сложным. В связи с этим научно обоснованная геополитика России в современных условиях должна быть направлена на преодоление негативных последствий распада СССР, на укрепление ее национальной силы и национальной безопасности и тем самым способствовать существенному повышению роли России в мировом сообществе

 

32вопрос.

Одним из наиболее небезобидных в политическом плане порож­дений геотеорий в Германии, несомненно, была геоюриспруден­ция. Геоюриспруденция явилась закономерным итогом геополити­ческой унификации всех отраслей науки в нацистской Германии⁶⁴. По своему концептуальному содержанию геоюриспруденция стала развитием учения Челлена, согласно которому «политическая целе­сообразность, а не право» должна быть «действительным принци­пом государства». Так, Манфред Ланганс - Рацебург пытался пере­строить юриспруденцию в духе геополитических идей под углом зре­ния «зависимости от земли» частных и публичных правовых отно­шений. При этом он сформулировал понятие «географической на­уки о праве, или геоюриспруденции»⁶⁵. Согласно Адольфу Грабовски, геоюриспруденция есть «учение о том, как право порождается пространством»⁶⁶.

В Германии этого периода активно пропагандировалось, прежде всего геополитикой, «священное право арийцев на жизненное про­странство», При этом все большими становились претензии на тер­риторию других государств. Многие геополитические конъюнктур­щики говорили при этом столь откровенно экспансионистским язы­ком, что нацистское руководство из дипломатических соображений должно было их приструнять. Например, «геоюридическая» работа немецкого географа Эвальда Банзе «Пространство и народ во время мировой войны» появилась в английском издании под заглавием «Германия готовится к войне». Этот факт произвел сенсацию и при­вел даже к тому, что нацисты официально отмежевались от книги Банзе и изъяли ее из сферы германской книжной торговли. Дело зашло так далеко, что вынужден был вмешаться сам главный идео­лог Третьего рейха, позже казненный в Нюрнберге, Альфред Розенберг. В мае 1938 г. он отдал следующее распоряжение, относяще­еся к геополитике; «Большое внимание, которое стало уделяться гео­политике со стороны науки и преподавания внутри страны и за рубе­жом, привело к тому, что геополитическими проблемами внутри стра­ны стали заниматься непригодные для этого работники, в то же время за границей фальсифицированные принципы геополитики стали исполь­зоваться в целях пропаганды против Германской империи.

Тем важнее, чтобы в Германии разработку геополитических вопро­сов взяли на себя годные для этого лица.

Я обращаю внимание на то, что единственным признанным нацио­нал-социалистской партией объединением германских геополитиков

является «Союз геополитики» в Гейделъберге под руководством оберфюрера СС доктора Р. Вагнера. Для того чтобы обеспечить ясную линию германской геополитики, следует при проведении докладов по геополитике в системе обучения национал-социалистского движения и при опубликовании геополитических сочинений во всех сомнительных случаях вступать в контакт с указанным Союзом.

Члену партии доктору Вагнеру вменяется в обязанность все прин­ципиальные вопросы согласовывать со мной»⁶¹.

Главный представитель геоюриспруденции Карл Шмитт (1888— 1985) — немецкий юрист, политолог, философ, историк. Отноше­ния Шмитта с национал-социалистическим режимом были двой­ственными. С одной стороны, его теории, безусловно, повлияли на нацистскую идеологию. Особенным успехом пользовались его поли­тологические книги «Политическая теология»⁶⁸ и «Понятие полити­ческого»⁶⁹, в которых Шмитт дал развернутую критику либерально­го права и идеи «правового государства». Вместе с тем вся концеп­ция Шмитта была основана на фундаментальной идее «прав наро­да» (Volksrechte), которые он противопоставлял либеральной тео­рии «прав человека». В его понимании всякий народ имел право на культурную суверенность, на сохранение своей духовной, истори­ческой и политической идентичности. Такой же подход был харак­терен для некоторых национал-социалистов, считающих эту идео­логию универсальной и применимой для всех народов земли. Но доминирующей линией режима стал именно пангерманизм, осно­ванный на шовинизме и узко националистическом подходе. Поэто­му Шмитт с его теорией «прав народов» подвергался резкой крити­ке, особенно со стороны идеологов СС (в 1936 г. в органе СС «Чер­ный корпус» («Schwarze Korps») была опубликована угрожающая статья в его адрес).

На Нюрнбергском процессе против Карла Шмитта было выдви­нуто обвинение, причисляющее его к «военным преступникам» на основании фактов сотрудничества с гитлеровским режимом. В част­ности, ему инкриминировалось «теоретическое обоснование легитимности военной агрессии». После детального знакомства судей с сутью дела обвинение было снято. Тем не менее Шмитт, как и Мар­тин Хайдеггер, Эрнст Юнгер и другие «консервативные революцио­неры», стал персоной нон грата в мировом научном сообществе и его труды совершенно игнорировались. Только в 70-е гг. благодаря влиянию на юридическую мысль некоторых теоретиков левого тол­ка труды Шмитта стали постепенно реабилитировать.

Идейное формирование Шмитта происходило в той же атмос­фере идей «органицистской социологии», что и у Ратцеля и Челлена, но на него повлияли также романтические теории «Света Севера» (Nordlicht), согласно которым социально-политические

формы и государственные образования коренятся не в механичес­ком функционировании атомарных личностей, соединенных в ма­тематические конгломераты, но в мифологии, в сакральном мире «стихий и духов»⁷⁰. В теориях Шмитта повсюду наличествует пара­доксальное сочетание «политического романтизма» и «строгого рационализма».

Практически все идеи Шмитта неразрывно связаны с геополи­тическими концепциями, и основные его работы — «Номос Зем­ли»⁷¹, «Земля и Море»⁷² и другие — посвящены именно осмысле­нию геополитических факторов и их влияния на цивилизацию и политическую историю. Шмитт подчеркивал, что целью геополити­ки являются «применение науки и поиск направлений политичес­кого курса» и что она лежит в основе «подготовки к политическим акциям»⁷³.

Шмитт, совершенно в духе геополитического подхода, утверж­дал изначальную связь политической культуры с пространством. Не только государство, но вся социальная реальность и особенно право проистекают из качественной организации пространства. Отсюда Шмитт вывел концепцию «номоса». Этот греческий термин обозна­чает «нечто взятое, оформленное, упорядоченное, организованное» в смысле пространства. Термин близок к понятиям «рельеф» у Рат­целя и «месторазвитие» у русских евразийцев. Шмитт показывает, что «номос» есть такая форма организации бытия, которая устанав­ливает наиболее гармоничные соотношения как внутри социально­го ансамбля, так и между этими ансамблями. «Номос» — выражение особого синтетического сочетания субъективных и объективных факторов, органически проявляющихся в создании политической и юридической систем. В «номосе» проявляются природные и культур­ные особенности человеческого коллектива в сочетании с окружа­ющей средой.

В книге «Номос Земли» Шмитт показывает, каким образом спе­цифика того или иного земного пространства влияла на развивши­еся в нем культуры и государства. Он сопоставляет между собой раз­личные исторические «номосы», особенно подчеркивая фундамен­тальный дуализм между отношением к пространству кочевников и оседлых народов.

Но самый важный вывод из анализа «Номоса Земли» заключает­ся в том, что Шмитт вплотную подошел к понятию глобального исторического и цивилизованного противостояния между цивили­зациями суши и цивилизациями моря. Исследуя «номос» Земли, он столкнулся с его качественной, сущностной противоположностью «номосу» Моря. Это привело к созданию особой геополитической методологии для осмысления политической истории мира. «Суша — Море» — с помощью этой пары противоположностей Шмитт надеялся внушить необходимость перейти от «планетарного мышления категориями силы» (planetarisches Machtdenken) к «мышлению за­конами организации пространства» (raumgesetzliches Ordnungs-denken), с тем чтобы осуществилась «глобальная организация про­странства», соответствующая «планетарному пространственному сознанию»⁷⁴.

В 1942 г. Шмитт выпустил труд — «Земля и Море», который вмес­те с более поздним текстом «Планетарная напряженность между Востоком и Западом и противостояние Суши и Моря» (1959)⁷⁵ со­ставляет важнейший документ геополитической науки.

Смысл противопоставления суши и моря у Шмитта сводится к тому, что речь идет о двух совершенно различных, несводимых друг к другу и враждебных цивилизациях, а не о вариантах единого цивилизационного комплекса. Это деление почти точно совпадает с картиной, нарисованной Маккиндером, но Шмитт дает основным ее элементам — талассократии (морская сила) и теллурократии (су­хопутная сила) — углубленное философское толкование, связанное с базовыми юридическими и этическими системами. Любопытно, что Шмитт использует применительно к «силам суши» имя «Беге­мот», а к «силам моря» — «Левиафан», как напоминание о двух ветхозаветных чудовищах, одно из которых воплощает в себе всех сухопутных тварей, а другое — всех водных, морских.

«Номос» Земли существует безальтернативно на протяжении боль­шей части человеческой истории. Все разновидности этого «номоса» характеризуются наличием строгой и устойчивой моральной и пра­вовой формы, в которой отражается неподвижность и фиксированность суши, Земли. Эта связь с Землей, пространство которой легко поддается структуризации (фиксированность границ, постоянство коммуникационных путей, неизменность географических и рельеф­ных особенностей), порождает сущностный консерватизм в соци­альной, культурной и технической сферах. Совокупность версий «номоса» Земли составляет то, что принято называть историей «тра­диционного общества».

В такой ситуации море, вода являются лишь периферийными цивилизационными явлениями, не вторгаясь в сферу «этического» (или вторгаясь эпизодически). Лишь с открытием Мирового океана в конце XVI века ситуация меняется радикальным образом. Челове­чество (и в первую очередь остров Англия) начинает привыкать к «морскому существованию», начинает осознавать себя островом посреди вод, кораблем.

Но водное пространство резко отлично от сухопутного. Оно не­постоянно, враждебно, отчуждено, подвержено постоянному изме­нению. В нем не фиксированы пути, не очевидны различия ориента­ции. «Номос» Моря влечет за собой глобальную трансформацию сознания. Социальные, юридические и этические нормативы стано­вятся «текучими». Рождается новая цивилизация. Шмитт считает, что Новое время и технический рывок, открывший эру индустри­ализации, обязаны своим существованием геополитическому фено­мену — переходу человечества к «номосу» Моря.

Так, геополитическое противостояние англосаксонского мира «внешнего полумесяца» приобретает у Шмитта социально-полити­ческую дефиницию. «Номос» Моря есть реальность, враждебная тра­диционному обществу. Геополитическое противостояние сухопутных держав с морскими обретает важнейший исторический, идеологи­ческий и философский смысл.

Шмитт разработал еще одну важнейшую геополитическую тео­рию — теорию «Большого пространства», рассматривающую про­цесс развития государств как стремление к обретению наибольшего территориального объема. Принцип имперской интеграции являет­ся выражением логического и естественного человеческого стрем­ления к синтезу. Этапы территориального расширения государства, таким образом, соответствуют этапам движения человеческого духа к универсализму.

Этот геополитический закон распространяется и на техничес­кую, и на экономическую сферу. Шмитт показывает, что, начиная с некоторого момента, техническое и экономическое развитие го­сударства требует количественного и качественного увеличения его территорий. По словам Отто Маулля, «полное экономическое про­никновение имеет тот же эффект, что и территориальная оккупа­ция». При этом не обязательно речь идет о колонизации, аннексии, военном вторжении. Становление «Большого пространства» может проходить и по иным законам — на основании принятия несколь­кими государствами или народами единой религиозной или куль­турной формы.

По Шмитту, развитие «номоса» Земли должно привести к появ­лению государства-континента. Этапы движения к государству-кон­тиненту проходят от городов-государств через государства-террито­рии. Появление сухопутного государства-континента, материкового большого "пространства является исторической и геополитической необходимостью.

В работе 1940 г. «Пространство и большое пространство в праве народов» Шмитт так определил «большое пространство»: «Сфера планификации, организации и человеческой деятельности, коренящаяся в актуальной и объемной тенденции будущего развития»⁷⁶. Уточняя эту несколько расплывчатую формулировку, Шмитт ука­зывал как на пример волевого создания «большого пространства» проведение в жизнь американской доктрины Монро.

Хотя «Большое пространство» можно в определенном смысле отождествить с государством, а точнее, с империей (Reich), эта концепция выходит за рамки обычного государства. Это новая фор­ма наднационального объединения, основанного на стратегическом, геополитическом и идеологическом факторе.

В отличие от унификационной пангерманистской модели Гитле­ра и от советского интернационализма «Большое пространство» Шмитта основывается на культурном и этническом плюрализме, на широкой автономии, ограниченной лишь стратегическим центра­лизмом и тотальной лояльностью к высшей властной инстанции. При этом Шмитт подчеркивал, что создание нового большого пространства не зависит ни от научной ценности самой доктрины, ни от культурной компетентности, ни от экономического развития со­ставляющих частей или даже территориального и этнического цен­тра, давшего импульс к интеграции. Все зависит только от полити­ческой воли, распознающей историческую необходимость такого геополитического шага.

Геополитические мотивы различимы у Шмитта практически во всех темах, которые он рассматривает. В частности, он исследовал связь трех концепций — «тотальный враг, тотальная война, тоталь­ное государство». Согласно учению Шмитта, людям суждено в силу происхождения, расовых особенностей и географических связей относиться друг к другу дружественно или враждебно⁷⁷.

С его точки зрения, «тотальное государство» — это самая совер­шенная форма государства традиционного типа, то есть пик раз­вития сухопутного «номоса». Несмотря на возможности историчес­кой эволюции такого государства вплоть до масштабов большого пространства, в нем сохраняется неизменным сущностное каче­ство. «Тотальное государство» исключает принцип «тотального врага» и «тотальной войны», так как представление о противнике, «вра­ге» (а Шмитт придавал огромное значение формулировке понятий «друг/враг», amicus/hostis) оно выстраивает на основании себя са­мого, а следовательно, выдвигает концепцию «войны форм», в которой действует «закон войны» и участвуют только ограничен­ные контингенты профессиональных военных. Мирное население и частная собственность, в свою очередь, находятся под охраной закона и устранены (по меньшей мере теоретически) из хода во­енных действий.

Либеральная доктрина, которую Шмитт однозначно связывал с Новым временем и, соответственно, с «морской цивилизацией», с «номосом» Моря, отрицая, что «тотальное государство» открывает тем самым дорогу «тотальной войне» и концепции «тотального вра­га». В 1941 г. в статье «Государственный суверенитет и открытое море» он писал: «Война на суше была подчинена юридическим нормам,

так как она была войной между государствами, то есть между во­оруженными силами враждующих государств. Ее рационализация про­являлась в ее ограничении и в стремлении вывести за ее пределы мирное население и объекты частной собственности. Война на море, напротив, не является войной между строго определенными и под­чиняющимися юридическим нормативам противниками, так как основывается на концепции тотального врага»⁷⁸.

Общая геополитическая картина, описанная Шмиттом, своди­лась к напряженному цивилизационному дуализму, к противостоя­нию двух больших пространств — англосаксонского (Англия и Аме­рика) и континентального (Евразия). Эти два «больших простран­ства» — талассократическое и теллурократическое — ведут между собой планетарное сражение за то, чтобы сделать последний шаг к универсализации и перейти от континентального владычества к мировому. При этом Шмитт с пессимизмом относился к возможно­сти свести этот конфликт к какой-то строгой юридической базе, так как цивилизационные макроконцепции обоих «больших про­странств» основываются на взаимоисключающих «номосах» — «номосе» Земли и «номосе» Моря. Последний разрушительный элемент вносится развитием воздухоплавания, так как воздушное простран­ство еще менее поддается этико-правовой структуризации, нежели морское.

⇐ Предыдущая567891011121314Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: