Пассаж три. Шаткие подпорки

Истребители заняли позиции на небольшом холмике, облюбовав его пологий западный склон. Бабуин устроился ниже всех и наблюдал за Ущельем, с этой стороны возвышенности да в ясную погоду бывшим как на ладони, через бинокль с тепловизором. Висел неприятный туман, не позволявший рассмотреть детали местности, однако живность прибором фиксировалась, а также отдельные ловушки – всё, что излучало тепло, светилось при взгляде в окуляр визора бордовым.

Берг находился на вершине холма, снабжённый автоматическим комплексом МКМ-18. Комплекс тот оснащён оптикой и лазерной целеуказкой. Берг превосходно сдавал в своё время норматив по «калашу» 250 метров, который звали прочие армейцы «невозможным», а мишень в этом нормативе – «неуловимой», «недосягаемой». Лазерную указку наймит не включал сейчас, он предпочитал её использовать преимущественно при перестрелках в помещении – он играл в шутер Resistance 3 и знал, что красный лучик, а вернее точка, даже такая, казалось бы, полезная и неприметная, запросто выдаст его местонахождение. На шесть часов от позиции Берга на расстоянии метров пятнадцать были установлены светошумовые мины, которые не позволят врагу незаметно подкрасться со спины. Услышав взрыв, Берг среагирует сию секунду: кубарем скатится вниз по склону и укроется за деревьями или валунами, которых по всему пространству склона в изобилии, и выиграет тактическое преимущество. Перед собой же Берг территорию просматривал, значит, оттуда сюрпризов не будет. По крайней мере, он к ним готов.

Минус расположился по центру склона в обнимку со снайперской винтовкой, к которой присобачили НОКДД – Напалмовый Огнемётный Комплекс Дальнего Действия, и приделали притом не абы как, а истинно мастерски, никакой кустарности, занимались этим люди, действительно неравнодушные к оружию, которых немало в рядах «Наёмников», и выполнили они свою работу искусно, умело скрестив два механизма смерти. Минус был самым странным из троицы профессионалов – вечно холодный, «замороженный». Родом он был из Нижнего Новгорода, сидел за убийство – вот и всё, что было достоверно известно Бабуину о Минусе. В Зоне он мочил всех подряд, брался за любые контракты, и даже Бабуин иногда опасался схлопотать от товарища по клану пулю в затылок. Минус неплохо общался на иностранных языках – в Зоне полно было вояк, поляков и французов, с которыми этот бес водил знакомства. Минус иногда понимал юмор. Его заторможенность лишь пускала пыль в глаза, в боевых условиях она девалась куда-то без следа.

Прикрывал Минуса наводчик, которого все именовали просто Парнем. Зелёный парнишка, помешанный на адреналине, в Зону тоже ради него сунулся. Фрираннером на Большой Земле был.

На человека по имени Берг Бабуин имел исчерпывающее досье. Берг вылез из материнской утробы и впервые увидел мир на Украине, в городе Николаеве. Окончил школу с серебряной медалью, вместе со школьными же друзьями служил сначала в армии, а затем с отличием окончил десантное училище. Далее Рысь продолжил военную карьеру, Шторм занялся бизнесом. Берг решил получать высшее образование в области науки, доучился до третьего курса, женился по любви на лаборантке НИИ, стал жить в столице. За свадьбой последовал развод, и бывший солдат уехал в город поблизости от Зоны Отчуждения, запил. Купил небольшую квартиру, устроился опером в местный отдел милиции. Через три года судьба закинула его в Зону – бывший товарищ, Шторм, мутил что-то связанное с добычей и экспортом артефактов и организовывал негласные экскурсии по Чернобыльской Зоне АЭС. Побывав за Кордоном единожды, Берг понял, что попал на золотую жилу. Непредсказуемость Зоны, постоянный адреналин, приличный заработок после удачной ходки. Берг принял законы территории отчуждения, и с трепетом им следовал. Спустя месяц он стал хорошим сталкером, окончательно подсев на такой рискованный род занятий, как походы в Чёрную Быль, и вскоре получил предложение вступить в «Свободу», от которого отказываться не стал.

Навыки лидера, выдающийся нестандартно мыслящий ум позволили ему быстро подняться в чине; вскочив вверх по должностной лесенке клана, Берг стал командиром небольшого отряда, а после – всех войск свободы на северо-западе Зоны. Благодаря ему, позиции анархистов укрепились на Агропроме и Янтаре, «свободовцы» почти полностью возымели под контроль Рыжий Лес. Бехраму пришлось выложить Бергу кругленькую сумму, дабы он вступил в ряды «Наёмников». Берг вошёл в клан, и сразу – в качестве командира подгруппы. К слову, Бергу не особо нравилось, что формально он на данный момент в распоряжении Бабуина. Но ничего не поделаешь – для подобного заказа Бабуину необходима именно настоящая элита.

В общем, такая разношёрстная компания подобралась.

В Рыжий Лес они вошли с востока, проложив извилистый путь через местное Поле Чудес. Бабуин отчасти знал проход и обладал хорошим чутьём на ловушки вкупе с развитой интуицией, поэтому истребители проследовали через этот участок пути достаточно быстро и без потерь.

Выброс переждали в ангаре, о котором знал только Берг – судя по всему, не раз там прятался сам. Наутро стали продираться через лес, в тумане нарвались на псевдособак. Больше всего досталось Минусу, причём он даже не опробовал огнемёт, чтобы не устроить ненароком глобальный лесной пожар, а то займётся ненароком. Минусу одна псевда погрызла ногу так, что боец теперь прихрамывал – не смертельно, но приятного мало. Отбившись от мутантов, обнаружили пять сигналов ПДА – четыре кучкой и один чуть поодаль от основной массы. Бабуин не особо удивился – наверняка мародёры либо вольные бродяги. Особой угрозы с иголочки экипированным профи не представляют, но лидер отряда таки перестраховался и приказал всем выключить ПДА, чтоб наймитов не засекли раньше времени.

Бабуин уставился вдаль. Внизу простиралось Ущелье, слева – Рыжий Лес, спереди – гора-Богдан, где-то справа начиналась локация Янтарь. Бабуин приник к коллиматорному прицелу устрашающего пулемёта. Всё прекрасно простреливается. Что ж, нормально. Глава элитного отряда ощущал себя Богом, или минимум тёмным ангелом, осматривающим землю с холма через прицел орудия смерти.

И да начнётся Кровавый Суд!

***

Меня называют Кролик.

Я – сталкер, «чистильщик» Зоны. Принадлежу к организации «РЕЖИМ», и поэтому, конечно, защищаю её интересы.

Я осознаю, что делаю, уверен в значимости своей Цели. Основная задача членов объединения, в котором я состою – познать Зону и самих себя, и полностью распоряжаться Чернобылем. Само собой, в благородных целях. Просто этим территориям не хватает единого хозяина, вдумчивого и рационального.

Пока у нас всё вполне получается, не считая изредка происходящих крупных неудач.

Недавно мы заключили с «Монолитом» договор о поставках оружия и провизии по их каналам – фанатики, оказалось, серьёзные бизнес-партнёры с хорошими связями, хоть и отмороженные на всю голову. Деловые вопросы они разруливают грамотно, что очень нам по душе. В ответ на предложение о сделке «Монолит» выдвинул условия – чтобы «РЕЖИМ» выступил посредником между ними и «Наёмниками», ведь Бехрам скорее всего откажется связываться с фанатиками. Наша репутация в глазах истребителей немногим выше, чем у «монолитовцев», но наши заказы наёмники-таки приняли.

Один из «клиентов», от которых надо избавиться – сталкер по кличке Ярый. Насколько мне известно, ребятки Бабуина почти что его приняли, но что-то у них пошло наперекосяк. Тем не менее, отказаться от договора Бехрам не вправе. Мне, как опытному члену «РЕЖИМА», велено наблюдать за работой Бабуина. И теперь всё сводится к моему вмешательству.

Ярого и «РЕЖИМУ» когда-то угораздило насолить. Вот и пусть отвечает. Драпать ему от нас некуда, под нами Зона. Догоним и прикончим...

***

Кисель и Ярый спускались в Ущелье, выставив перед собой стволы автоматов. О том, какие твари обитали внизу, Ярый не раз слыхал от матёрых ветеранов, не первый год топчущих Зону. Сам Ярый в Ущелье не захаживал никогда, и ему было порядком не по себе.

«Хватит, Ярый, прекрати», – сталкер успокаивал сам себя. – «Обычный овраг, ничего особенного».

Фибрами души настоящий сталкер не мог не знать, что подобные мысли – самообман, внушение с целью унять беспокойство и охладить голову. Обычных мест в Зоне нет по определению, а от данного ещё и смертью за километры разит, множество народу там полегло.

По мере того, как парочка шла вниз по склону, туман наверху рассеивался, выглянуло равнодушное солнце, но его лучи не доставали вглубь оврага, где по-прежнему царила молочная пелена, диктуя случайным перехожим собственные условности. Редкие гравитационные ловушки, интенсивные всполохи «каруселей», манящие искры «электр»...

– Долго ещё? – нервно поинтересовался Ярый. – Ты ж, Сусанин, ведёшь, вот и делись соображениями с товарищем.

– После этого оврага развилка, – ответил Киселёк. – Ты – своим путём, а я – в Припять. Исполнять миссию.

Внезапно загавкал карабин. Два раза, и совсем недалеко от сталкеров – так им показалось. Хотя туман обманчив. Может казаться, что на близком расстоянии, а взаправду – рядом совсем, едва ли не вплотную. Сталкеры замерли. Ярый напрягся, Кисель испугался и стиснул «калаш».

Ярый примерно определил место, откуда исходил звук выстрела. Взглядом указав Киселю направление и жестом предложив держаться за собой, пригнулся и скрылся в пломбирной дымке, отточенно щёлкнув предохранителем «Грозы». Напарник внял указаниям и последовал за ним.

Сталкеры обогнули несколько сосен, силуэты которых будто сошли прямиком с живописных экземпляров коллекции полотен-шедевров абстракционизма, и очутились на поляне, заросшей густой, высокой травой. Туман тут клубился не слишком плотно, лишь лёгкая взвесь. Человек в бело-чёрно-пятнистом американском комбинезоне неуверенно держал «Сайгу», рядом – трупы псевдособак, две особи. Одна хапнула пулю идеально в башку, другая – «веерный» заряд дроби в живот. Сталкер с двустволочкой нашёлся тут же, по груди растекалось бордовое пятно. Обладатель карабина одной ногой стоял в аномалии «киндер парадизо», и сейчас отчаянно пытался вырваться из западни.

– Бужонок, – процедил Ярый, взглянув на убитого коллегу и узнав в нём своего знакомца.

Бужонок, или Борис Ужов – старожил Зоны, ходил с Ярым в Лиманск и на Агропром, затем обосновался в одном из военизированных номерных городков «предбанника» и стал подрабатывать проводником. Бужонок не раз выручал Ярого, да и охотником за хабаром был хорошим.

– Убийца! – вскричал Кисель, тоже смекнув, что к чему.

Действительно, ситуация налицо. Мародёр в комбезе застрелил Бужа, и случайно вляпался в «киндер» – Зона воздала нещадно. Но почему бандит не обыскал тело? Не успел?

Рюкзак валяется подле Бужка, папиросы и дорогой итальянский нож пристёгнуты к поясу. Ярый вперился в незнакомца, не оставляющего тщетных попыток извлечь ногу из аномалии.

Где-то он уже встречал такие глаза. Наивные, испуганные, жаждущие приключений. Ну, конечно, столичный гость!

– Погоди-ка, Киселёк, – Ярый придержал разгневанного напарника. – Кто такой? – обратился он к владельцу карабина.

– Лёня, – робко представился мужчина.

– Турист? – хмуро вопросил сталкер.

– Турист, – послушно согласился Лёня. – Это же можно так назвать? Во, в хрень какую-то влез.

– Можно ещё назвать – дилетант, оболтус. Свихнувшийся экстремал. Что с проводником?

– Его тёмные замочили.

– Эти откуда взялись? – изумился Ярый. – Ты языком-то своим хоть не мели, а то в реале накудахтаешь.

– Не знаю, двое их было, с гауссовками пришли. Проводник сказал, это тёмные сталкеры. Я кое-как из «Сайги» отстрелялся, они раненые сбежали.

– Не повезло тебе, пацан, – вздохнул Ярый. – Как же ты по глубокой Зоне, да без проводника?

– Вот именно, – поддакнул Кисель.

Будь обстоятельства иными, с большей долей вероятности Ярый бросил бы туриста прямо на этой поляне без малейших угрызений совести, так как недолюбливал идиотов, сующихся в Зону по доброй воле да ещё платящих за это деньги. Даже не ради артефактов, не ради того, чтобы слиться с Зоной, а только бездумно пострелять по мутантам и запечатлеть сомнительные красоты постапокалиптических пейзажей. Нет, красота-то присутствует, но вот понять-уловить её дано только прирождённому сталкеру. Вопрос туризма в Зоне – вообще спорный, неоднозначный. С одной стороны, едут отовсюду эти сорвиголовы в лапы кровососам, зубы псевдогигантам и когти сноркам. Для подсаженных на адреналин камикадзе Зона закрыта – но они всё равно рвутся, разрушая, обходя барьеры или просачиваясь через них. С другой стороны, на Большой Земле толпа обывателей не представляет даже себе реальный расклад – они полагают, сходить в Зону с карабином на денёк, дабы завалить парочку кабанов и полазать по Полю Чудес, это как с парашютом прыгнуть или взойти на сопку. В чём отличие? Зоне это не нужно. К чему ей излишние адепты суеты, поставляемые чужеродным источником? Обывателей-то и не осудишь. Хотят жить на полную катушку, и всё. Риск всегда есть, хоть и неутешительна статистика, а таки ещё не кончились желающие попробовать. Потенциальная щепотка праха или груда гнилых костей, нашедшая пристанище в одной из локаций Чёрной Были. Исчезнут проводники, берущие заказы туристов, искоренят коррупцию в рядах военнослужащих, перестанут выпускать медиапродукты, посвящённые Зоне и проталкивающие в ряды масс инфу о злосчастном Чернобыле, пропагандируя сталкерство, и наплыв незваных гостей спадёт. Прекратится постоянный приток отмычек. Лишь костяк зонного контингента уже не денется никуда. Они прикованы. Матёрые профи – неважно кто, военсталы, толстолобики, добытчики хабара всё те же.

Но перед Бужонком у Ярого был долг жизни, так и не отзеркаленный. Такие вещи – не забывают. Судачат, что Зона покарает. Да ладно, Ярый в это не верил нисколечко. Та самая Зона, в которой зазевавшийся человек может случайно попасть под мощнейший разряд тока или же в засаду отморозков, которые, угрожая, разденут догола, оберут и пошлют на все четыре? Или загнуться от кислотных ожогов, полученных во время осадков с «сюрпризом». Она будет мстить? Не, она как раз поймёт, если Ярый сейчас добьёт к чертям этого Лёню. Но Ярому собственное достоинство не позволяет так поступить. Несправедливо выйдет. Пусть и чел незнакомый, пусть и впрягся в это дерьмо сам. А возьмёшься выручать – само собой, у новичка-напарника идеологические убеждения подкрепишь действием. Мол, вот, помогай всем бедным и несчастным, не зря ведь я, матёрый волчара Чернобыля, на примере тебе это показываю. А приходить на выручку застрявшему в беде вообще-то правильно. Не всегда. Собираешься в Зоне следовать всем установкам, укоренённым в башке на Большой Земле – для тебя уже заготовлен отдельный котелок в аду. Однако, законами совести-морали пренебрегать не рекомендуется. Если они вообще есть для тебя, и ты их помнишь. Вот только Киселю это долго разъяснять. Ну, в Зоне его ещё много необъяснимо-неоднозначного ждёт. Захочет – осознает.

– Ярый, завис? Эй! – окликнул напиток.

Виснуть – непозволительная роскошь. Ярый тряхнул головой.

– Берём нашего нового приятеля с собой, – озвучил сталкер. Спасши простака-туриста, сталкер вполне мог вернуть свой долг покойному Борису.

– Хорошо, только до Периметру ты его доведёшь, – вздохнул Кисель.

Прежде чем брать, с аномалией вопрос разрешить бы. Аномалия «киндер парадизо» представляла собой нестандартную субстанцию даже по меркам Чёрной Были. Наступив на поверхность ловушки, с виду ничем не выделяющуюся, человек где-то по щиколотку проваливался в мягкую молочную массу а-ля йогурт, и постепенно погружался в неё. Дна у аномалии не было, а подобие творожного месива, утягивающее в свои пучины, являлось на редкость вязким, да вдобавок плотным и упругим, так что вытащить из неё что-либо – проблематично. Вычислить аномалию получалось только по сладкому приторному медовому аромату, и то, лишь приблизительную область, где сидит «киндер», а не конкретные координаты. Как только Лёня расслаблял мышцы ноги, он начинал уходить глубже и глубже, внутрь, поэтому бедняге приходилось постоянно работать телом, напрягать мышцы.

Ещё одна псевда выскочила на поляну, Ленёк хотел выстрелить по ней, но псина с разгону влетела в сеть трамплинов. Её отфутболило вверх сравнительно небольшой по величине ловушкой, ударило боком об основной «трамплин» и кинуло в огромное колесо пожилых «жим-жимов» и «давилок». Тело изорвало и покалечило.

Ярый весьма кстати вспомнил, что «киндер парадизо» разряжается при сильных подземных толчках. Сталкер преспокойно отыскал в рюкзаке Бужонка противопехотную мину PMR-2 и установил подле ловушки с противоположного Леониду края, приказав туристу залечь. Да, Борис был предусмотрительным – и мин в том числе набор таскал, дабы враги коли будут гнаться, сюрпризы им понаоставлять, да и вообще, растяжка – предмет востребованный, а мина превосходно сойдёт на роль её компонента.

Отошёл на добрых десять шагов и подорвал снаряд, метнув в него болт. Железка отскочила от бетонного корпуса, задев взрыватель. Свист, осколки во все стороны. Ярого и Киселя снесло дуновением взрывной волны, как пушинку. Разлёт непредсказуем.

Поднявшись, Кисель первым делом напомнил Ярому, что тот ругал его во время инцидента с анархистами за пальбу по гранате. Ярый и сам встал, подошёл к едва живому от страха туристу. Лёня описался – модные камуфлированные штаны намокли в промежности. Ярый притворился, что не заметил. Творожная субстанция превратилась в чистейшее молоко, расплескавшееся теперь за пределы ловушки. Сталкер протянул руку Леониду и помог выбраться из углубления-западни, наполненного молочком. Турист, Кисель и Ярый имели честь наблюдать уникальное явление – выход аномалии из берегов.

Спустя несколько мгновений молоко загустело и опять стало визуальной копией обманчиво нежной творожной массы из десерта «Чудо».

Едва Ярый отошёл от гула, зациклившегося в ушах после взрыва – казалось, барабанные перепонки ещё вибрировали, слух отняло напрочь, и он только-только стал прорезаться обратно, – где-то поблизости раздалось противное потрескивание. Кисель непрерывно смотрел в точку немного левее «парадизо», где воздух как бы слоился, вертелся, перекатывался и приближался к группе сталкеров массивным, объёмным образованием овальной формы. Неприятный звук исходил как раз от него.

«Кровосос!» – опомнился Ярый и дал длинную очередь в движущееся нечто. И тут же понял, что кровосос не трещал и не свистел бы, а давно зашёл со спины и напал, ознаменовав своё появление протяжным, отчаянным диким воем, бросающим в дрожь опытных «долговцев». Но – что тогда?..

«Плед»! При непосредственном контакте «киндер парадизо» с гравитационными аномалиями образуется глюонный сгусток с псевдоинстинктами, расщепляющий на атомы объекты биосферы из окружающего пространства.

– А ну живо валим!! – Ярый с завидной прытью рванул в туман.

Когда сталкеры и турист скрылись в лесу, среди деревьев, покинув поляну тем же путём, которым и зашли на неё, «плед» затерялся среди хлипких осин и с ощутимо громким хлопком исчез.

– Пронесло, – успокоился Кисель.

– Чего ж ты стоял, как истукан? Мозги для чего даны?

– Ладно тебе, Ярый, – ответил напарник и обернулся к новобранцу. – А прозвище у тебя сталкерское есть?

– Не. Я в курсе, что у вас всех здесь погоняла, но ко мне как-то не прицепилось. Давайте просто Лёня.

– Ай-ай-ай, не порядок. Нельзя просто Лёня. Ярый, как новичка назовём?

– Ну, пускай будет Морсом, – хмыкнул Ярый. – Раз ты Кисель.

Морс даже осмелился вернуться на поляну за своим вещмешком. И, прикрывшись им, сменил нижнее бельё. Процесс отнял минут десять – пока стянешь боты, штаны, да и не жарко в Ущелье, да и парень стесняется. Ярый, в отличие от Киселя, не внял жалостливым просьбам столичного гостя деликатно отвернуться, ведь личная и напарника безопасность превыше всего – пока ты уязвим, тыл без прикрытия никак. Да и доверяться Морсу не хотелось – авось воспользуется внезапным тактическим преимуществом, стрельнёт в спину из своей «Сайги», и пиши пропало. Ведь может произойти что угодно – с катушек парень съедет, или бандитом окажется. Поэтому отворачиваться – не вариант. Выцеливать пространство за спиной новобранца – и появление противника, вознамерившегося отхватить зазевавшемуся туристу его мужские причиндалы, не будет ошеломляющим.

 

Две недели Люда отходила от судьбоносной встречи в районе завода «Юпитер», валяясь пластом на больничной койке в лазарете «ДНК». Отпуск подошёл к концу, а Люда ещё не справилась с задачей. Строгий врач контролировал неусыпно, как проходит её лечение, назначал пилюльки и терапию артефактами по методам Болотного Доктора, и Нева скоро поправилась. Правда, ещё прихрамывала, да и говорить-жевать пока что было больно. Люда проживала не в казарме на полдюжины человек, а отдельном «люксе». Она же вспомнила то, что у взяла у Фрага его нож, и решила на это холодное оружие взглянуть. Нож был истинно драгоценным – серебристая с бриллиантовой огранкой рукоять, и длинное, практически как у сабли, лезвие из высокоуглеродистой стали, умелая заточка. На самом клинке – ни капли крови или ржавчины, лезвие зеркально чистое и отливает лазурью, как и Синий Кулон Невы. Нож древний и опасный, от него так и веет потусторонним. «Дээнкашница» подумывала продать его, но толкать за деньги с таким трудом добытый трофей – не резон, несмотря на то, что цену бы она выставила приличную. Месяц последующей рутинной работы на «ДНК»: конвоирование грузов, рейды за артефактами, перестрелки со «Свободой». Что подразумевал Тарасов под выслугой? Год? Три? Внятного ответа Людмила от босса так и не добилась. За месяц ей приелся и лейтенант-предатель, и гарнизон туповатых солдат, обитающих на территории вместе с ней и извечно плюющих в чужие порции компота в столовой (Люде так и не досталось ни разу), чтобы забрать себе – мало кто с чужой слюной не побрезгует пить, и длинные, выкрашенные голубым коридоры с тусклыми лампочками, система которых оплетала базу ненавистных отморозков изнутри. Людмила готова была пришлёпнуть своего недруга прямо средь бела дня в кабинете, на глазах у бдительных телохранов. Инстинкт самосохранения не позволял. Требовался более разумный план.

Однажды Людмила и Барракуда сидели в «дээнкашном» баре «Ярмарка», которым заправлял сердитый лет сорока бармен в сорочке, назвавшийся Бромом. Он лихо и непрерывно протирал бокалы, отсвечивая на весь зал округлой маслянистой лысиной, невысокий и пухлый.

– Тут некоторые ребята есть, их схожим образом впахивать заставили, враньём или шантажом – выдали по три короба обещаний и взяли клятву, – сказал бывший «долговец», потягивая пиво, якобы чешское. – В основном это: Ас, Клипер, Маэстро – ну, знаешь их шайку?

– Чего ж не знать-то, – вздохнула Люда. – Я и сама не проявляю желание этими разборками заниматься и клановой войной. К чему эту тему поднимать?.. – Люда притормозила. – А приходится. И с внуком мне помогать никто не планирует...

– Слушай, Люда, давай устроим им бунт. Вынесем всех этих ублюдков в один заход. Ас и его команда – присоединятся.

– Ты серьёзно, Барракуда? Здесь же целый полк бойцов. Побег бы совершить с диверсией – уже что-то.

– Отыщут и прикончат позже, в Зоне. К тому же, захватив эту территорию, мы поимеем их арсенал. Арсенал такой группировки – сила. Наверняка какой-нибудь его образец не помешает тебе в предстоящем поединке с «режимовцами».

– А клятва?

– Какая тебе клятва? Стремишься до конца жизни быть цепным псом этих «дээнкашников», неизвестно зачем претворять их прихоти в реальность и наслаждаться участью прислуги? Ты эту клятву давала под дулами стволов, вот и не заикайся.

– Не знаю, за Петьку боюсь.

– Внук твой никуда не денется. Там только подход бы найти. Не разрешив всё здесь, не сможешь попасть к нему.

– Вот именно! Ладно, это, право, будет лучше, чем топтаться на месте. Давай покажем этому «ДНК» кузькину мать, достали уж эти нахалы. Преподнесём им хорошую, добротную взбучку. Избавимся махом от всех. Э, Бром! Поди сюда, толстяк.

– Чего надобно? Сами шуруйте! – немедля отозвался бармен.

– Эй, бродяга, не спорь со старшими, – не отставала Людмила. – Потолковать прецедент имеется.

Бром подвалил к столику сталкеров и неуклюже плюхнулся на расшатанный стул:

– Чего вам, господа?

– Тише только, – Барракуда понизил голос. – Нам требуется помощь. Мы собираемся устроить саботаж.

– Кому саботаж? – встрепенулся Бром. – Так вас охрана из бара сразу взашей...

– Не тебе саботаж. Но ты должен нас поддержать, – вклинилась Людмила.

– Ага, конечно! Совсем тронулись? Дерзайте, а мне ещё шкура дорога. – Бром резко встал и побрёл к охраннику. Людмила успела в последнюю секунду незаметно поставить ему подножку.

– Эй, ты чего, вольник? Осторожнее! – воскликнула Люда, когда бармен упал на стол и опрокинул с него тару с пивом «дээнкашницы». Через пару секунд кружка раскололась вдребезги об кафельный пол. – А не ты ли мне втирал неделю назад про плохие условия, неблагоприятную экосреду, низкую зарплату? Хочешь избавиться от всего этого? Давай с нами. Мы с Барракудой твёрдо решили надрать задницы толпе солдафонов на этой базе и убрать лейтёху Тарасова. Откажешься – попадёшь под раздачу.

Слава богу, в «Ярмарке» стоял галдёж, гул, пели песни – поскольку данный бар был единый для всей группировки, почти каждый вечер здесь поминали погибших товарищей или праздновали удачные ходки. Или хэппи-бёздэй у кого, то же самое происходит. Пьянка, кулачный бой, дорогой коньяк и проститутки – хорошо устроились эти «дээнкашники». Короткой потасовке между Людой, Барракудой и хозяином заведения никто не придал значения. Бром поразмыслил и не отказал.

– Можете же убеждать, ребятки. Я побеседую с Асом. Всё это, конечно, суицид, но соблазн слишком велик... Если возьмём эту базу, гарантированно срубим неплохой куш! – Бром довольно потёр ладони. – Вот только ссыкотно, – бармен насупился.

– Не дрейфь, Бром! – подбодрил Барракуда. – Слушайте сюда: численность армии «ДНК» – ну, порядка двух сотен челов. Из них профи от силы четверть. Думаю, надо поступить так. Начнём завтра утром. Эй, народный герой, достанешь нам РПГ?

– Всего экземпляр в запасе остался. И зарядов не ахти, приблизительно пара-тройка. Однако и так сойдёт.

Когда алгоритм детально обговорили, бармен почтительно удалился. А Люда напоследок осведомилась у Барракуды:

– Слышал, что недавно произошло на заводе «Юпитер»?

– Ну? Ты разбиралась с нейтралом.

– Да! И вот, нашла у него ножик необычный. – Люда выложила ножны с клинком. – Чего скажешь по этому поводу?

– Нехороший нож, – заключил Барракуда, повертев оружие в руках. – Мне не по нраву – интуиция советует держаться подальше. И светится странновато. Лучше выкинь или продай.

– Почему?

– Неважно, – ответил теперь уже вновь «должник». А может, просто независимый сталкер. – От него исходит тёмная энергетика.

– А мне-то что? – Людмила скептически приподняла правую бровь.

– Я слышал, есть типа такие клинки живые и питаются душами поверженных врагов. Их нельзя подбирать с трупов, образовавшихся из-за тебя. Фрага погубила ты – и теперь клинок отмстит тебе. То есть... Выпьет сознание из твоей физической оболочки. Гляди, как он задорно сияет, значит, процесс уже запущен. Не смей оставлять кинжал себе, рассыплешься в прах!..

– У-у, жуть какая! Перебрал что ли, Барракуда? Я в эту эзотерику не верю. Но если так хочешь, забирай себе этот нож. Ещё мне клинков-энерговампиров не хватало! Бери, «долговец», дарю...

На рукояти были выгравированы иероглифы – жаль, что ни Барракуда, ни его пожилая напарница не владели восточными языками. Барракуда сунул презент в свой рюкзак. Перед завтрашним днём надо было как следует напиться, дабы страх атрофировался, а гонор пробудился. Но Люда предпочла не принимать алкоголь – для организма не на пользу пойдёт. А вот Барракуда употребил пару стопок горячительного.

Он перебирал ногами, но ему казалось, что не он движется, а земля равномерно, участками смещается под ним; вращается вокруг своей оси. Гугов дышал тяжело и часто, и сам не знал, куда бредёт и сколько уже времени прошло с того момента, как он ступил вниз с неба, вновь коснувшись подошвами ног утрамбованной природными факторами почвы. Кожа покрылась испариной, дух утомлён. Тварь растворилась у него на глазах, будто она не звала его и даже в помине не было её, не появлялась. Но взлететь обратно у Авраама не получилось, Пустошь притягивала его физическое тело. Зона почувствовала-таки намёки на незримое, на едва ли не бестелесное присутствие постороннего, и соорудила приманку, «крючок», за который зацепился Гугов – теперь Чернота крепко сцапала Авраама Вентоновича и отпускать не собиралась.

Причём с местом приземления ему не повезло фатально. Долго ли, коротко ли, Авраам стал узником в невидимых тисках, изничтожающих организм изнутри. В его внутренних органах словно копошились стайки реснитчатых червей, необыкновенно колючих, кусачих и злобных, они разъедали его, выделяли какую-то кислоту и подвергали нервную систему испытанию на вшивость. Гугов пытался убедить себя, что спит; он боялся, воли не хватало развернуться к опасности передом, но кто-то сильный в его сознании уверенно и настойчиво гнал его вперёд, дальше, не давая остаться и погибнуть, застопориться, хотя и не видя при этом цели – однако и не желая принимать проигрыш. Худшее началось, когда сотни мелких убийц прогрызли заслоны и проникли в кровь. Непритязательное «боль» – слишком невесомое словечко, скорее Гугов выносил приступы АДСКОЙ ЖЁСТКОЙ БОЛИ, чуть ли не скорчивался, складывался втрое, и убедить себя в нереальности всего происходящего не получалось: он бы давно уже проснулся или сдох, да и эти пакостники не ощущались так явственно внутри, и каждый рывок не отдавался бы Гугову смертельными муками. Жгло в паху, волосы выпадали прямо на ходу, кожа побледнела и под ней проступили шевелящиеся матово-чёрные сплетения линий и точечки. Зона вычислила Гугова и оказалась беспощадным палачом, не дала и шанса на спасение. Его жрали какие-то личинки, смакуя каждый кусочек – такую боль не попросишь просто уйти, даже очень хорошо и убедительно не попросишь, а она самая что ни на есть ЖИВАЯ и наслаждается трапезой, растягивает удовольствие, да и заразила полностью индивидуальную биосреду Гугова и поразила все системы органов эта зараза, всё уже. Эти исчадия причиняли носителю то, о существовании чего он даже не догадывался. Оказывается, есть и такое кромешное беспросветное.

Эту дрянь сталкеры прозвали мультимошкой, водилась этакая только в определённых областях Рыжего Леса, на двух или трёх небольших по площади участках, и бродяги всего лишь обходили их за версту, дабы всемогущие Чёрные Сжиратели не внедрились в нарушителей. Защититься от мошки можно было, пользуясь обычным респиратором с удвоенным воздухофильтром. Окаянная попадала в организм через дыхательные пути. От лёгких Гугова уж остались одни ошмётки, как, впрочем, и от всего остального. Эти добрались до трахеи. Авраам доковылял до большого могучего дуба и распростёрся под его стволом, устроившись на жирных, взрыхливших землицу отростков корневища. Это не помогло, боль затянулась, выдавливая, выскрёбывая высокий крик, резко трансформирующийся в вялый хрип, ползти не было мочи. Но он полз, полз, не помня себя, и ему улыбнулась Фортуна – он наткнулся на группу из четырёх наёмников, у одного из которых был огнемёт – точнее, это они на него наткнулись. Видимо, Авраам удостоился снисхождения. Солдат с огнемётом, изъявив милосердие, прикончил Гугова, потратив заряд для «зажигалки» – мультимошку брало только пламя. Наймиты следовали по своим делам, но помочь попавшему в беду собрату-товарищу-человеку – долг каждого уважающего себя зоновца, тем более, если помощь заключается в предельно простом действии: добить. Авраам иного и не требовал.

Аврааму Вентоновичу в лицо врезалась струя огня; оказывается, и смертоносный ожог может быть приятным и долгожданным, если он – очищающий. Вспыхнувший костёр стёр Авраама вместе с его ненасытным врагом, избавив Гугова от счастья жить и горя умирать, но подарив счастье умереть и отняв горе жить. Та часть испепелённого, что не рассеялась среди материи, душа, отправилась в новое путешествие...

Бабуин, Берг, Минус и Стритер оставили за своими спинами обгоревший изуродованный труп. Рыжий Лес исполнил ушедшему Гугову прощальную серенаду, мелодично звуча отстранённо шелестящими роковыми листьями.

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: